- А! Так я и знал! Как обычно, вы в безвыходном положении. И ваше привычное высокомерие не позволяет вам обратиться к лучшему и высшему из искусств странствующего рыцарства. Скажите мне, мой неуклюжий оруженосец, почему вы позволяете печали проникнуть в вашу немощную грудь? Неужели вам не известно, что именно для спасения несчастных мудрое провидение избрало нас, тех, в ком объединились мудрость, мужество, изящная внешность, сердечная доброта, ум, хитрость и …
- Твердый панцирь, - перебиваю я, потому что знаю, что Дурито может часами говорить о достоинствах требующихся для странствующего рыцарства, а всем нам известно, что время выступлений на комиссиях ограничено всего несколькими минутами. Дурито останавливается и попадает в мою ловушку.
- Конечно, сияющие и твердые доспехи необходимы для любого из странствующих рыцарей. Это всем известно. И я не понимаю, почему мудрая природа не учла этого. Но на чем я остановился?
- На том, что поможешь мне с докладом для комиссии "Культура и средства информации", - тороплю я его.
- Да? Дурито колеблется. Хорошо. Пусть будет так. Не думаю, что невежественный оруженосец отважится обманывать своего повелителя.
- Никогда, мой повелитель, - смиренно говорю я, и отвешиваю глубокий поклон.
- Хорошо, позвольте мне посмотреть, что можно найти для столь несуразной темы. Дурито спускается с моего плеча и поднимается на стол. Из своих "доспехов" Дурито достает минимикрокомпьютер. Я не в силах сдержать удивление и спрашиваю:
- У тебя даже есть компьютер?
- Разумеется, несчастный! Мы, странствующие рыцари, должны идти в ногу с современностью, чтобы лучше выполнять нашу работу… Но не перебивай меня… Дурито садится за клавиатуру и начинает что-то долго писать, а я пытаюсь немного вздремнуть. Просыпаюсь от приснившегося мне кошмара - Седильо переизбран в 2000 году подавляющим большинством голосов после блестящей избирательной компании, главными стержнями которой были семейное благосостояние, социальное примирение и борьба с коррупцией. Вскочив от ужаса, я смотрю по сторонам. За столиком Дурито продолжает стучать по клавиатуре. Зевая, я спрашиваю его:
- Ты уже нашел что-то полезное для доклада?
- Доклада? Какого доклада?.. - отвечает Дурито, не отрывая глаз от монитора своего минимикрокомпьютера. В отчаянии я говорю ему:
- Как это, какого доклада? Доклада о культуре и средствах информации. Ты разве не искал этого в компьютере?
- Искал в компьютере? - бормочет Дурито и, не поворачиваясь ко мне, говорит, - Конечно, нет! То, чем я занят сейчас на компьютере - это игра. Мне только что подарили программу, в которой жуки побеждают в войне с сапогами…
Я начинаю ныть:
- Но, Дурито, если я не подготовлю доклада для этой комиссии, на собрании координаторов меня просто убьют. И без этого у них на меня давно зуб… Хны… хны… хны…
- Ладно, успокойтесь, - утешает меня Дурито, похлопывая по плечу, - не переживайте. Я смогу спасти вас от столь тяжкой участи….
- Ты сделаешь мне письменный доклад? - спрашиваю я с надеждой.
- Еще чего, нет, конечно! Я передам с вами записку координаторам, чтобы они не били вас очень сильно. Тем более сейчас, когда все мы заняты поиском мирных путей… Я смиренно вздыхаю. Дурито смотрит на меня несколько секунд, а потом говорит:
- Ладно, успокойся. Вот твой доклад. Дурито достает несколько машинописных листов и показывает их мне.
С плохо скрываемым нетерпением, я беру их и заплетающимся языком пытаюсь выразить ему мою благодарность:
- Спасибо, Дурито! Ты просто не знаешь как…! Постой, постой-ка! Почему это доклад подписан доном Дурито Лакандонским и Бертольтом Брехтом?
- Что же в этом странного? - спрашивает Дурито, вновь разжигая свою трубку, - разве ты никогда не слышал о совместных докладах? Это один из них.
- Но, Дурито, Бертольт Брехт умер много лет назад, - укоряю я его.
- Сорок, если быть точными. Я знаю, работу над этим докладом мы начали вскоре после окончания Второй мировой войны и не успели его закончить, но я должен тебе признаться, что Бертольт лишь записывал то, что я ему диктовал. Очень похоже на то, что сейчас делаешь ты. Но об этих нюансах ты лучше никому не рассказывай. Будет нехорошо, если накануне 98 годовщины его рождения станет известно, что некоторые тексты Бертольта являются на самом деле моими.
- Дурито… говорю ему с осуждением и недоверием. Но он не обращает на это ни малейшего внимания:
- Не страшно, не вздумай настаивать на том, чтобы сделать этот долг мировой культуры по отношению ко мне достоянием гласности. Мы, странствующие рыцари, должны быть скромными. Поэтому не пиши, что доклад этот только мой. Напиши, что мы сделали его вдвоем. Кроме того, чтобы придать коллективному труду достоверности, я отделю текст опубликованный в 1949 году от всего того, что было написано мной в последние часы. А сейчас, извини, но мне необходимо удалиться, потому что в эти холодные и бессонные ночи мне необходимо проверить нуждается ли какая-нибудь принцесса в моей надежной и бескорыстной помощи.
Дурито не оставляет мне времени для возражений. Проскользнув под дверью, он вновь заставляет дрожать всю мировую Власть. Я проверяю с беспокойством доклад. Его название выглядит солидно: "Совместный доклад Бертольта и Дурито, в котором объясняется, почему мудрость заключается не в познании мира, а в предчувствии путей, которые необходимо будет пройти, чтобы стать лучше"
Посвящается девочкам Далии и Мартине из Тлакскалы и пресловутым заключенным сапатистам.
Часть I. В которой Бертольт отвечает, что было бы если бы акулы были людьми.
- Если бы акулы стали людьми, они были бы добрее к маленьким рыбкам? - спросила господина К. маленькая дочка его хозяйки.
- Конечно, - ответил он, - если акулы станут людьми, они построят в море для маленьких рыбок огромные садки, где будет вдоволь корма - и растительного, и животного. Они позаботятся, чтобы в садках была свежая вода, и вообще будут проводить все необходимые санитарные мероприятия. Если, к примеру, какая-нибудь рыбка повредит себе плавник, ей немедленно сделают перевязку, а то она, чего доброго, умрет раньше времени и ускользнет от акул. А чтобы рыбки не предавались мрачным размышлениям, время от времени будут устраиваться грандиозные водные праздники: ибо жизнерадостные рыбки лучше на вкус, чем меланхоличные.
В больших садках устроят, конечно, и школы. В этих школах акулы будут учить маленьких рыбок, как правильно вплывать в акулью пасть. География, например, понадобится для того, чтобы найти те места, где лениво нежатся большие акулы. Но главным, разумеется, будет моральное воспитание рыбок. Их научат, что для маленькой рыбки нет ничего величественнее и прекраснее, чем радостно принести себя в жертву, что маленькой рыбке нужно верить акулам, особенно когда те говорят, что заботятся о прекрасном будущем. Маленьким рыбкам внушат, что это будущее будет им обеспечено, только если они научатся послушанию. Особенно должны остерегаться маленькие рыбки всяческих низменных, материалистических, эгоистических и марксистских влияний. Если одна из них проявит подобное вольномыслие, другие должны немедленно донести об этом акулам.
Если акулы станут людьми, они, разумеется, начнут воевать друг с другом, чтобы захватить чужие рыбьи садки и чужих рыбок. Сражаться они заставят своих собственных рыбок. Они внушат своим рыбкам, что между ними и рыбками других акул огромная разница. Они провозгласят, что хотя, как известно, все рыбки немы, но молчат они на разных языках и потому не могут понять друг друга.
Каждой рыбке, которая убьет во время войны несколько вражеских рыбок, молчащих на другом языке, пришпилят орден из морской травы и присвоят звание героя.
Если акулы станут людьми, у них, конечно, появится искусство. Появятся картины, на которых зубы акул будут написаны великолепными красками, а пасти ни дать ни взять - увеселительные сады, где можно отменно порезвиться. Театры на морском дне покажут, как героические рыбки с энтузиазмом плывут в акулью пасть; музыка играет так красиво, и под ее звуки рыбки, предшествуемые оркестром, убаюканные самыми приятными мыслями, мечтательно устремляются в пасть акул.
Конечно, возникнет и религия, если акулы станут людьми. Она будет учить, что подлинная жизнь для рыбок начинается в животе акулы. Ну а то равенство, которое сейчас существует между рыбками, исчезнет, если акулы станут людьми. Некоторые из них получат чины и возвысятся над остальными. И те, кто немного покрупнее, получат даже право поедать мелкоту. Акулам это будет только приятно, потому что тогда им самим будут чаще доставаться куски побольше. Крупные, чиновные рыбки позаботятся о порядке среди остальных. Они будут учителями, офицерами, инженерами по строительству садков и так далее. Короче говоря, только тогда и появится истинная культура в море, когда акулы станут людьми.
Здесь заканчивается текст, опубликованный в 1949 году, который, согласно истории литературы, принадлежит Бертольту Брехту. Дурито добавил к нему в 1996 г следующее:
Часть II. В которой Дурито пытается показать зачем нужны знамена, укрытия и новый мир бурому коню, а также другие чудеса, которые поймет пшеничное поле.
Но найдутся, наверняка, среди всех рыбок те, которые избавятся от рахитического слова "я", которому научили их акулы и поднимут очень высоко знамя слова "мы", которое пришло к ним вместе со стремлением к свободе и желанием стать лучше. И уже сам факт поднятия этого знамени в столь жидкой среде станет тем, что сделает их лучше. И как велика будет радость узнавания друг друга, и от этого они станут еще лучше, и начнут учиться говорить, и "свобода" будет первым словом, которое они произнесут.
И знамя это послужит не для того, чтобы возглавить восстание, которое свергнет акул и заменит их власть властью рыбок. Древко этого знамени пригодится как рычаг и им будут сломаны все морские садки и больше не будет ни акул, ни рыбок, а будут крабы, морские родственники жуков, знатоки того, что лучшая форма двигаться вперед - это пятясь назад. Одним слово, появится, наконец, в море борьба за новую культуру, за культуру, в которой не нужны будут ни акулы, ни рыбки, которая воссоздаст все заново, без садков и без аквариумов. Культура, которая не будет придумывать для людей никаких других условий кроме человеческих, чтобы считать, что люди всегда могут быть хорошими и всегда могут быть еще лучше. Культура, в которой найдется место для потерянного бурого коня, который до сих пор где-то скачет в поисках сказки, в которой он сможет остаться и конем, и бурым, где никто от него не потребует, чтобы он перестал быть тем, кто он есть или поменял свой цвет.
Конец совместного доклада, который Бертольт Брехт и дон Дурито Лакандонский сделали для комиссии по культуре и средствам информации при переходе к демократии. Берлин - Сан-Кристобаль, 1949–1996 гг.
Я начинаю нервничать. Не знаю, что хуже - не представлять никакого доклада или представить доклад дуэта Бертольт-Дурито. Тогда я решаю разрешить дилемму при помощи научного метода, которому в детстве меня научил брат. Я достаю из кармана монету и подбрасываю ее вверх. Какой стороной она упала? Мне это неизвестно. Когда я предстал перед этой комиссией, монета все еще находилась в воздухе.
С другой стороны, я думаю, что присутствие Дурито на этом форуме вызовет самые неожиданные последствия. Завтра газеты сообщат о глубоком финансовом кризисе и нервозности во всех армиях мира. Никто из них так и не узнает, что причиной этого был жук, курильщик, говорун, странствующий рыцарь и непримиримый критик неолиберализма, который облегчая страдания страждущим, спасая беззащитных принцесс и влюбляя в себя луны бродит по горам юго-востока Мексики, веря до сих пор, что нет занятия более достойного, чем борьба с несправедливостью и что нет лучшей награды, чем женская улыбка, к которой протянут мост этих строк.
Все. Привет. И пусть море, которое полнится в горах, обретет свою луну и плоть.
Из гор юго-востока Мексики
Субкоманданте Маркос
Мексика, июль 1996 г.
Слова Генерального Командования САНО на церемонии открытия Первой межконтинентальной встречи за человечество и против неолиберализма
27 июля 1996 г.
"Агуаскальентес II",
Овентик, Сан-Андрес-Сакамчен-де-лос-Побрес,
Чьяпас, Мексика.
Братья и сестры из Азии, Африки, Океании, Европы и Америки!
Добро пожаловать в горы юго-востока Мексики.
Мы хотим представиться.
Мы - Сапатистская Армия Национального Освобождения.
Десять лет мы жили в этих горах, готовясь к нашей войне.
В этих горах мы создали армию.
Внизу, в городах и асьендах нас не существовало.
Наши жизни стоили меньше, чем машины и животные.
Мы были как камни, как растения на дорогах.
У нас не было слова.
У нас не было лица.
У нас не было имени.
У нас не было завтра.
Нас не существовало.
Власть, та, что стоит сегодня во всем мире за словом "неолиберализм", нас не учитывала, мы не производили, не покупали, не продавали.
Мы были бесполезным номером для счетов крупного капитала.
Тогда мы ушли в горы, чтобы отыскать себя и попробовать найти утоление нашей боли забытых камней и растений.
Здесь, в горах юго-востока Мексики живут наши мертвые. Многое известно нашим мертвым, живущим в этих горах.
С нами говорила их смерть и мы слушали.
Говорящие шкатулки рассказали нам другую историю, ту, которая возникает из вчера и стремится в завтра.
Горы обратились к нам, масеуалоб , людям простым и обычным.
Мы простые люди, как говорят о нас власть имущие.
Дни и тянущиеся за ними ночи, хочет власть имущий станцевать нам х-толь и продолжать свое беспощадное шествие.
Кас-дсуль , ложный человек, правит нашими землями и владеет машинами войны, которые как бооб , что наполовину пума и наполовину конь, распределяют между нами боль и смерть.
Нами правит негодное правительство, алуксоб , лжецы, которые обманывают и дарят забвение нашим людям.
Поэтому мы стали солдатами.
Поэтому мы остаемся солдатами.
Потому что не хотим больше для наших близких смерти и обмана, потому что не хотим забвения.
Горы сказали нам взять оружие, чтобы так обрести голос.
Горы сказали нам укрыться маской, чтобы так обрести лицо.
Горы сказали нам забыть наше имя, чтобы так быть названными.
Горы сказали нам упрятать наше прошлое, чтобы так обрести завтра.
В горах живут мертвые, наши мертвые.
С ними живут Вотан и Ик’аль , свет и мрак, влага и сушь, земля и ветер, дождь и огонь.
Горы - это дом Алач уиник , настоящего человека, высокого вождя.
Здесь мы научились помнить о том, что мы есть те, кто мы есть, настоящие мужчины и женщины.
И теперь с голосом, вооружившим наши руки, со вновь рожденным лицом, и назавав нас заново, наше вчера вошло в центр четырех точек Чан Санта Крус в Балам на и родилась звезда, которая определяет человека и напоминает, что пять частей создают мир.
Во времена, когда проскакали на своих конях чаакоб , несущие дождь, мы вновь спустились, чтобы поговорить с близкими и подготовить грозу, которая укажет время посева.
Мы родились в войне с белым годом и начали этот путь, приведший нас к вашему сердцу и сегодня он привел вас к сердцу нашему.
Мы - это
Сапатистской Армией Национального Освобождения .
Голос, который вооружился, чтобы быть услышанным.
Лицо, которое скрылось, чтобы быть увиденным.
Имя, которое умолкло, чтобы быть названным.
Красная звезда, призовающая человека и мир слушать, видеть, называть.
Завтрашний день, который пожинается во вчерашнем.
За нашим черным лицом.
За нашим вооруженным голосом.
За нашим неназываемым именем.
За нами, которых вы видите.
Находимся вы .
Те же обыкновенные простые мужчины и женщины, которые повторяются во всех расах, отражают все цвета, говорят на всех языках и живут повсюду.
Те же забытые мужчины и женщины.
Те же отверженные.
Те же парии.
Те же преследуемые.
Мы - это те же вы.
За нами находимся вы.
За нашими масками - лица всех отвергнутых женщин.
Всех забытых коренных народов.
Всех преследуемых гомосексуалистов.
Всех презираемых молодых.
Всех избиваемых мигрантов.
Всех заключенных за свои слова и мысли.
Всех униженных трудящихся.
Всех мертвых от забвения.
Всех простых обычных мужчин и женщин, которые не учтены, не видимы, не названы, которые лишены завтрашнего дня.
Братья и сестры!
Мы пригласили вас на эту встречу, чтобы искать встречи и встретиться с собой и с другими.
Все вы пришли к нашему сердцу и должны увидеть, что в нас нет ничего особенного.
Вы должны увидеть, что мы - простые обычные мужчины и женщины.
Вы должны увидеть, что мы - восставшее зеркало, которое хочет стать стеклом и разбиться.
Вы должны увидеть, что мы - те, кто мы есть, чтобы перестать быть теми, кто мы есть и чтобы стать теми, кем являемся вы .
Мы - сапатисты.
Мы приглашаем вас вместе слушать и вместе говорить.
Чтобы увидеть нас всех такими, какие мы есть.
Братья и сестры!
Говорящие шкатулки рассказали нам в горах старые истории, которые помнят всю нашу боль и все наши восстания.
Сны, в которых мы живем, не закончатся.
Наше знамя не сдастся.
Наша смерть будет жить всегда.
Так сказали горы, говорящие с нами.
Так говорит звезда, которая сияет в Чан Санта Крус .
Так, она говорит нам, что восставшие - крусоб - не будут побеждены и продолжат свой путь вместе со всеми, кто является этой звездой людей.
Так, она говорит нам, что вновь и вновь придут красные люди - чачак-мак - красная звезда, которая поможет миру стать свободным.
Так нам говорит звезда, которая есть горы.
Народ - это пять народов.
Народ - это звезда всех народов.
Народ - это человек и все народы мира.
Он придет на помощь в борьбе мирам, становящимся людьми.
Для того, чтобы настоящие мужчины и женщины жили без боли и чтобы камни стали мягче.
Все вы - чачак-мак , вы - народ, идущий на помощь человеку, который во всем мире, во всех народах, во всех людях - из пяти частей.
Все вы - красная звезда, и мы - ее зеркало.
Мы сможем продолжить наш верный путь, если вы, те, что мы пойдем вместе .
Братья и сестры!
Самые древние мудрецы наших народов отметили крест, ставший звездой, из которой рождается и дает жизнь вода.
Этой звездой, отмечается в горах начало жизни.
Так рождаются ручьи, которые спускаются с гор и несут в себе голос говорящей звезды, нашей Чан Санта Крус .