– Это знаменитые Женские Источники, – пояснил проводник. – Сакральное место. Мужчине туда нельзя, даже ребёнку, мальчику, даже старцу. Поэтому я буду ожидать вон за той скалой, через два часа собирайтесь и пойдём в город, осмотрим крепость и бухту. А до этого – всё ваше, но только мне туда чур-чур нельзя!
Он был забавным, этот упругий дедок в белой шляпе, и знал много интересных историй, так что долгий спуск превратился в сборник сказок. Но только здесь, на пляже, Юлия по-настоящему очнулась. Поглядела на бодро разоблачающихся женщин из своей группы, её взгляд те истолковали по-своему:
– Мы тут не первый раз, всем коллективом. А вы – первый? Давайте тогда первая и пойдёте, там подумать надо, без суеты, а мы уже потом. Как раз и нет никого.
– А что там делать-то надо?
– Ничего, – пожала плечами худенькая чернявая женщина. – Ну то есть кому что. Кто-то о ребёнке просит, кто-то просто… очиститься как-то, оживиться. Нам одна местная сказала, что это ну вроде материнской утробы всей земли. Можно силы позаимствовать, можно защиты. Плодородия или любви.
– С-спасибо, – неуверенной походкой Юлия направилась в скалы.
Там её поджидал ещё один сюрприз: оказывается, она забыла купальник. Нет, она бросала взгляд на яркие тряпочки на стуле – когда бегала маме за нитроглицерином, но напрочь стёрла это видение из памяти. Как будто кто-то ластиком убрал из памяти этот атрибут пляжного отдыха. С другой стороны, кто её здесь увидит, кроме, в общем-то, женщин? Да и они не глазеть пришли (хотя Юлия гордилась своей фигурой), а по вполне конкретному делу.
Она разделась и решительно спустилась в небольшую природную ванну меж скал. Вода не была теплой (всё-таки источники), но к ней можно было быстро привыкнуть. "Детей я больше не хочу", – задумалась Юлия, раскидывая руки и ноги и ложась на зелёную, искрящуюся воду "звездой". Скалы показывали только кусочек бездонно синего неба. Ощущение обнажённого тела трудно с чем-либо сравнить – возник восторг каждой клеточки!
Тело почувствовало полную свободу. Полнейшую!
Да ещё вода создаёт состояние невесомости. И Полная Свобода Тела освобождает Голову. Как необходима свобода Голове! Полное единение Тела и Головы с Природой сотворило Чудо. Юлия растворилась в глубоко забытом наслаждении, сейчас вырвавшемся наружу и заполнившим всё пространство.
Она, Природа и Наслаждение!
На женщину вдруг напало опять же забытое игривое настроение. "Вот ты какая, утроба материнская!" – подумала она. А что? Все мы родом из этих солёных вод. Когда-то нас оттуда выбросило волной в сухопутный мир – и всё!
Юлия поплавала, а потом попробовала занырнуть как можно глубже, туда, где сильные холодные токи буквально выносили её на поверхность. Она задержала дыхание, как могла, до кругов перед глазами, толкнулась вниз, вниз – и позволила ласковой воде вытолкнуть ставшее невесомым тело вверх, к солнцу. Первый глоток воздуха был прекраснее первого поцелуя.
"Вот сейчас рожусь здесь заново, – подумала Юлия, – и буду сама своя девочка, никому ничего не должная.
Всё, я выхожу из околоплодных вод на этот свет. Мир, приготовься!"
Душа пела!
Она засмеялась над своим странным настроением и необычными для себя мыслями, обсыхая на ветерке, а потом натянула шорты и майку и пошла обратно на галечный пляж. "Как хорошо, что я забыла купальник". Тело было наполнено пузырьками ранее неведомого удовольствия.
Мимо неё с радостным галдением пронеслись четыре женщины, ожидавшие, пока она накупается всласть. Пока они плескались в источниках, Юлия сидела и бездумно бросала в море округлые камешки, возводила пирамидки и подставляла лицо солнцу. "Морщины появятся, – лениво подумалось ей. – Надо бы кремом намазаться. А, ладно! Какие морщины у новорожденных?"
Наверное, все они провели на этом пляже больше обозначенных двух часов, но проводник не сказал им ни слова, только догрыз кукурузный початок, допил воду и радостно заулыбался, словно нет на свете ничего приятнее, чем сидеть за валуном, ожидая их.
– В город! – радостно объявил он. – Там такая церковь! Потрясающая! У вас дети есть?
Женщины засмеялись, закивали.
– В этой церкви принято молиться о детях. О крестниках, о племянниках… Но там хорошо и просто побыть, она такая светлая – там хорошая энергия! А когда наполнитесь духовно – надо хорошо поесть! Спускайтесь к берегу и заходите куда угодно, лишь бы там рядом стояли лодки и было написано про свежую рыбу.
Юлия посмотрела на телефон и поняла, что до встречи с водителем, который привёз её с мамой сюда, ещё целых три часа. Хотя кажется, она целую вечность плыла в волшебной воде с пузырьками, дышала лесным воздухом и неспешно думала о… да ни о чём. О красоте, о небе, чувствовала своё тело, радовалась.
Сегодняшний день и был настоящим отпуском.
Наконец-то!
Прямо на улице танцевали женщины в каких-то ярких юбках, массивных украшениях, с необычными прическами. Сидя на мостовой, им аккомпанировал пожилой мужчина на нескольких небольших барабанах. Юлия сидела на парапете и наблюдала за танцовщицами, похожими на райских птиц, и думала, как хорошо бы они смотрелись на том галечном пляже.
Когда водитель приехал, то ему пришлось выйти из машины и потормошить Юлию: она и не заметила, как впала во что-то похожее на сон с открытыми глазами.
* * *
Ольга Фёдоровна не думала, что она способна столько времени молчать. И что это молчание будет ей комфортно. Дело было не в волшебной красоте Природы, не в необычной энергии монастыря, не в высоком профессионализме экскурсовода. А в том, что она раздумывала, чего бы пожелать, – и мучительные полчаса раздумий окончились шоком: Ольга Фёдоровна не могла припомнить страстного сокровенного желания, которое стоило бы того, чтобы о нём просить.
Она вдруг осознала, что у неё нет сокровенного желания…
И давно не было.
А было ли вообще?
Внимание её привлекла молодая пара – девушка в белом платке заразительно смеялась, её муж (судя по кольцам) улыбался и кружил её. Они находились на территории храма, но не считали своё веселье чем-то неуместным. Ольга Фёдоровна с неприятным изумлением поняла, что очень давно не видела свою дочку, Юлию, такой безумно счастливой, искренней и солнечной. Может, только во времена студенчества! Чтобы глаза горели. Очень, очень давно. Если бы ещё хоть раз увидеть её такой…
Ноги после длительного похода гудели, поэтому харчевню, где нужно было ожидать водителя, Ольга Фёдоровна восприняла весьма благосклонно. Она даже не сразу заметила, что особенного в обстановке. И потом только, оглянувшись вокруг, обнаружила, что почти все официанты – или старше, или её ровесники. Дина отследила этот взгляд и улыбнулась: "Это очень респектабельное заведение, Ольга. Очень. Здесь лучшее обслуживание, и о нас позаботятся, как будто мы приехали к любящим родственникам. А ещё я часто привожу сюда людей, потому что не важно, что мы закажем – стакан воды или банкет, – такого уважения к посетителю я давно не припомню. И это именно человеческое достоинство, а не подобострастие. Жаль, что сегодня мы не наняли транспорт и не съездили посмотреть на оливу, которой уже две тысячи лет. Хотя – тсс, нет, не жаль. Жалеть о чём-либо глупо. Всё происходит так, как должно".
Ольга Фёдоровна неопределённо пожала плечами и уткнулась в свой бокал с вином. "А я могла бы и лучше провести точно такую же экскурсию, – закралась мысль. – Ходишь, дышишь красотой, все тебя слушают". Свечу она всё-таки поставила, там, в храме. Был один человек, которого её сердце никак не могло отпустить. Если поможет – что ж… Меньше плохих снов.
На маленькой площади перед кафе остановился давешний водитель, и Юлия замахала ей рукой с заднего сиденья. Щёки дочери были чуть красноваты, обветрены.
– Пантенолом в отеле намажься, – без энтузиазма к нравоучениям посоветовала Ольга Фёдоровна. – А то ещё облезать начнешь.
– Намажусь, – кивнула Юлия. – А вы там ужинали, да? Ну, как местная кухня?
– Не знаю… я вино пила. Немного. Мне после храма как-то наедаться не с руки. А ты?
– Я тоже не голодная. Надеюсь, Беню хоть что-то уговорили поесть!
Беню они обнаружили спящим. Мастер читал книгу в кресле на веранде и, услышав открывающуюся дверь, прошёл в комнату.
– Добрый вечер, – тихо приветствовал он женщин. – Или скорее уже доброй ночи. Вы выглядите отдохнувшими. Как всё прошло?
– Необычно, но… воодушевляюще, – милостиво кивнула Ольга Фёдоровна.
– Было приятно, – призналась Юлия. – Как Беня? Живот больше не болел?
– Только от смеха, – ответил Мастер. – У нас всё было в порядке, обычный день двух мужчин.
Насколько этот день был ОБЫЧНЫМ, Мастер не стал уточнять. После продолжительного купания в море Бенедикт, перебиравший до этого яства за завтраком, набросился на еду в первом же киоске. Руками, пахнущими солью, он закидывал в рот картошку фри и курятину в лепёшке и болтал без умолку. Наткнувшись на ироничный взгляд Мастера, он спохватился, сказал "Извините", прожевал и только потом продолжил свой монолог.
– Что мы будем делать? Ещё будем купаться?
– Хочешь прямо сейчас?
– Ну… Потом тоже можно?
– Можно и потом.
– Тогда потом. Я на холм хочу залезть, можно?
– Да, пошли.
И они залезли на холм и спустились с него. И сходили к гроту. Потом снова забежали в море. Потом прошёл небольшой "слепой дождик", и так чудесно было, когда вода обнимала снизу и сверху. Бенедикт залез в чистую тёплую лужу на набережной и лежал там, удивляясь, что температура воды как в душе. И забежал в душ на пляже, чтобы сравнение было полным. Сгрыз кукурузу, закусив мятным мороженым.
А потом… потом на набережную вышла ОНА. Лошадь. Та же самая, которую Бенедикт увидел в самом начале своего здесь пребывания. Парень в национальном костюме вёл под уздцы нарядную кобылку, в разукрашенной упряжи и уздечке с кистями.
– Дорого, наверное, – вслух посожалел он.
– Я не потратил на тебя все деньги, которые мне оставили, – сообщил Мастер.
– Мама считала, что эта лошадь грязная. Но она же чистая?
– Да, и очень ухоженная, насколько я могу видеть. Посмотри, какие округлые и крепкие у неё копыта, как лоснится шерсть и расчёсан хвост.
– И я не упаду с неё?
– С чего бы? На седле есть ручка, если ты вдруг боишься. Пойдём?
Дорвавшись до мечты, Беня два круга не слезал с лошадки, пока маленькая девочка, ожидавшая своей очереди, не начала капризничать.
– Давай позаботимся о девочке? – предложил Мастер. – Пусть и она порадуется. Ведь лошадь это чудо, правда?
Беня кивнул, передумав капризничать.
Потом они пошли на детскую площадку, и Бенедикт всласть накричался и налазился в компании таких же мальчишек и девчонок. Когда родители разобрали чад и увели на поздний обед, Беня уселся на скамейку рядом с Мастером, печатавшим текст на ноутбуке, и, продемонстрировав ветку с большой жирной гусеницей, спросил:
– Старшие дети со мной играли, вы видели? А Ксюша не играла.
– Ксюша… как бы тебе объяснить. Она очень сильная и умная девочка, но как раз из-за этого почти разучилась играть. В следующий раз предложи ей сам, позаботься о ней. Или расскажи что-то интересное.
– Почему это?
– Ты мужчина. Ты должен заботиться о своих женщинах. О маме, о бабушке. О той женщине, которая рядом.
– О ком сначала?
– Знаешь, малыш, я скажу тебе странное: о СЕБЕ. Это не в плохом смысле. Не так, когда ты берёшь себе весь пирог, а остальные сидят голодными. Просто чем больше ты заботишься о себе сам, тем больше времени у мамы и у бабушки останется на них. Если ты уже аккуратно сложил свою одежду – мама охотнее почитает тебе книгу. Если ты вымылся, почистил зубы и готов спать – ты услышишь интересный рассказ о маминой экскурсии. Она лазила по горам, купалась в особенных источниках! А бабушка была в таком большом храме. Но всего этого не узнать, если болеть животом и капризничать.
Но нравоучительный тон не достигал ушей Бенедикта: у него уже был иммунитет.
– Что нужно делать, чтобы стать как Ксюша? – ошарашил он Мастера вопросом.
– Ты имеешь в виду – сильным?
– Ну да. С ней если даже не будет никто дружить – ей всё равно!
– Тогда, я думаю, твой вопрос о самодостаточности. Ксюша умеет себя занять без посторонней помощи. Это хорошее качество. Находить для себя интересное в мире. Но ей не всё равно конечно же. Она всего лишь научилась скрывать свои истинные чувства, своё разочарование и обиду. А это потому, Бенедикт, что, видимо, другие люди делали ей больно, пользуясь этой фразой – "Мы не будем с тобой дружить".
– М-м-м, – неопределённо ответил Бенедикт, поглощённый движением гусеницы на ветке. – Её надо на лошади покатать, я думаю. Ну, Ксюшу. Лошадь со всеми дружит. Я есть хочу.
Надо же – улыбнулся Мастер – это тот ребёнок, который уныло ковыряется в тарелке, уже третий раз просит есть. В отсутствие невротического постоянного одёргивания и контроля Бенедикт оказался совершенно обычным мальчиком. Прыгучим, болтливым, не слишком аккуратным, любознательным, вполне добродушным. Трусливым и осторожным – в меру: одергивания мамы и бабушки не убили в нём вкус к исследованию окружающего мира. И это было приятным открытием. Бенедикта интересовало всё то, что и должно интересовать мальчишку в этом возрасте: гусеницы, морские жители, волны, песок, дождь и лужи, всякая неаппетитная жуть и гадость (щекочет нервы и интересно!), другие дети и конечно же настоящая живая лошадь.
Когда женщины растят "своего мальчика" и не жалея сил "ставят его на ноги", то они забывают вовремя отпустить. Встав на ноги, малыш обязан ими ходить! Укреплять мышцы, вырабатывать равновесие. Если его таскать под мышки всю жизнь, он покорно свесится и так и будет кататься. И потом эти же мамы и бабушки удивляются несамостоятельности мальчика, словно он должен был эту самостоятельность обретать во сне, на уроках в Волшебной Школе Мужчин, а не в реальной жизни. И это они же растят девочек, приучая их "ни в ком не нуждаться", закрытых и запечатанных, которые, даже умирая, не смогут попросить о помощи. Отделять реальную слабость от выученной беспомощности тоже не учат своих детей. Застёгнутые на все пуговицы характера девочки и слабые, болтающие ножками мальчики: какую семью вы из этого видите? Как в "лего", строить можно только из тех кубиков, что имеются в наличии.
А в целом, конечно, день был самым обыкновенным.
Юлия склонилась к сыну, поправила простынку и сделала глубокий вдох, чувствуя себя шпионкой: Беня пах мылом и шампунем, некоторые пряди были ещё влажные.
– Как вы уговорили его выкупаться? – сделала она большие глаза.
– Вообще не уговаривал. И если вас интересуют зубы, то они тоже почищены. А я вас покидаю, и завтра мы, скорее всего, не увидимся. Но – до встречи!
Мастер ушёл, понимая, что путешественницы желают принять душ и переодеться ко сну.
– Может, проверишь сейф? – сказала Ольга Фёдоровна, втирая крем в шею. – Я всё-таки привыкла доверять, но проверять. Чужой человек, мало ли.
Юлия пожала плечами, легко прыгнула к сейфу, открыла его, молча продемонстрировала сокровища и вновь закрыла.
– Что было самым интересным? – спросила она мать, уже зевая и подкладывая под бок подушку.
– Компания, – съязвила Ольга Фёдоровна. – А ты чем занималась?
– Я? – засыпая, пробормотала Юлия. – Рождалась заново.
Через минуту уже слышалось её ровное, спокойное дыхание.
Мастер всегда хорошо спал, бессонница не мучила его. Мало по общепринятым меркам, но глубоко. Он просто осознанно уделил время перед сном, чтобы ещё раз поразмыслить, удался ли его подарок, удалось ли сдвинуть однопол(н)ую семью с мёртвой точки, разомкнуть их цепь, уже давно коротким замыканием пробивающую внутрь. Конечно, в Черногории силы Природы, Голос Матери-Земли ощущается очень и очень сильно. Балканы – волшебное, сказочное, легендарное место. Но слишком мало времени уделили себе и Юлия, и Ольга Фёдоровна, пусть и прошли в этот день необходимым для них путём. Такая броня "самости", которая нарастала на них не один год, конечно же не разрушится за один день. Но чистая вода новой энергии найдёт даже малую трещинку и будет размывать их броню, пока та не растает, словно сахар.
Женские Источники – очень сильное впечатление. Не зря мужчинам советуют держаться от них подальше, так как мужскую энергию это место, наоборот, вытягивает и можно приобрести себе какую-нибудь болезнь, а не оздоровиться. Воды этой небольшой природной ванны успокаивают, расслабляют и одновременно придают сил. А если всё это соединить с правильным мышлением, могут произойти настоящие чудеса.
Одна знакомая Мастера долго не могла попасть к этим источникам – ну не пускало её: то собака заболеет, то родственники требуют заботы, то на работе срочное дело, то нет билета на нужную дату. И когда наконец она туда попала, то впечатлилась настолько, что провела в окрестностях целый день, в молчании, созерцании, ничего не ела, пила только чистую воду. А возвратившись, написала Мастеру письмо, где были примерно такие слова: "Она любит меня. Она сама мне сказала об этом. Земля, моя Мать и она же Женщина-Подруга, любит меня по-настоящему. Так, как мне нужно, и так, как достаточно для меня. И как только я встречаю на своём пути проблему – я словно бы погружаюсь снова в ту воду и слышу успокаивающий шум в ушах, сквозь который невозможно пробиться никакому иному, недоброму голосу. Это невероятно!"
Мастер не знал наверняка, но надеялся, что и Юлия услышала, ощутила эту Любовь. Настоящую, вечную, разлитую повсюду. Перед которой достаточно уважительно склониться, которой можно принести благодарность, но которая не возьмёт тебя в рабство, не выпьет все соки, не скрутит по рукам и ногам, не сядет на шею немыслимыми требованиями – нет, как и всякая настоящая Любовь, Любовь Матери-Женщины-Земли даёт энергию, восстанавливает, очищает, помогает найти себя, как стрелка компаса безупречно отыскивает север.
Судьба может лишить человека матери ещё в раннем детстве, но Матери-Земли его лишить никто не может. Прийти к ней, услышать от неё о безграничной любви… у Юлии был прекрасный шанс. "Здравствуй, Женщина, прекрасная и удивительная. Бери моё благословение и иди украшать этот мир. У тебя достаточно Любви, потому что я даю тебе её прямо сейчас".
С Ольгой Фёдоровной всё обстояло и интереснее, и сложнее. Излишняя порция энергии женственности внесла бы ненужную суетливость, а эта дама, находясь в элегантном возрасте, нуждалась в балансе, успокоении, в том, чтобы кто-то указал ей выход из сложившейся ситуации. Посещение храма – именно то, что ей было нужно. С другой стороны, большое влияние на Ольгу Фёдоровну должна была оказать группа, в которой она находилась.
Сделав определённые дыхательные упражнения и очистив сознание от дневной суеты мыслей, Мастер легко и почти мгновенно погрузился в сон.