Такое описание Эго, одновременно сильного и слабого, относится также к состоянию пациента, когда он (ребенок или взрослый) в терапевтической ситуации регрессивен и зависим. Однако моя цель - описание младенца. Именно такой младенец, у которого сильное Эго в результате материнской поддержки этого Эго, очень рано становится истинно самим собой. Если же материнская поддержка Эго отсутствует или проявляется слабо, урывками, младенец не может успешно развиваться в личностном плане, и в таком случае, как я уже сказал, развитие сводится скорее к последовательности реакций на неудачи окружения, чем к внутренним стремлениям и генетическим предрасположенностям. Дети, окруженные достаточной заботой, быстро формируются как личности, причем каждый младенец отличается от всех остальных; а вот те, кто получал недостаточную или патологическую поддержку Эго, проявляют тенденцию к одинаковому поведению (они беспокойны, подозрительны, апатичны, заторможенны, покорны). И лишь в терапевтической ситуации лечащий врач бывает вознагражден первыми проявлениями личности ребенка как индивида.
Эти теоретические сведения необходимы, если мы хотим побывать в месте, где живет младенец, - в странном месте, где еще ничто не обособилось в качестве не-Я, так что нет и Я. Именно с идентификации и начинает младенец. Дело не в том, что он отождествляет себя с матерью; скорее в этом состоянии ему неизвестны ни мать, ни какой-либо другой внешний по отношению к "я" объект: и даже это утверждение неверно, потому что нет еще и Самости. Можно сказать, что на этих ранних стадиях Самость младенца существует лишь потенциально. Возвращаясь к такому состоянию, индивид сливается с материнской Самостью. Поскольку Самость младенца еще не сформировалось, о ней нельзя сказать, что она сливается, однако уже могут возникать и накапливаться воспоминания и опыт. Мы не должны забывать, что все это происходит, только если у младенца в результате "подкрепления" достаточно сильное Эго.
Говоря об этой стадии развития младенца, мы должны отступать назад на один шаг больше, чем обычно. Например, мы знаем о дезинтеграции, и это знание легко приводит к идее интеграции. Однако в данном контексте нам нужен иной термин - что-нибудь вроде неинтеграции, чтобы прояснить, что мы имеем в виду. Аналогично мы знаем о деперсонализации, и это легко приводит к мысли о том, что существует и процесс формирования личности, процесс установления единства или связи между организмом и его функциями и психе (что бы мы под этим термином ни подразумевали). Однако говоря о самых ранних стадиях, мы должны представлять себе младенца, у которого подобные проблемы еще вообще не возникли, ибо на этой стадии психе только начинает возникать на основе функций организма.
Опять-таки мы знаем об отношениях с внешними объектами и выводим отсюда идею процесса возникновения возможности подобных отношений. Однако необходимо представлять себе стадию, на которой у младенца еще вообще нет представления об объектах, хотя сам младенец испытывает удовлетворение от взаимодействия с тем, что мы называем объектами или часть-объектами.
Эти весьма примитивные процессы начинаются, когда мать, идентифицирующая себя с младенцем, способна и полна желания поддержать его, когда это необходимо.
Функции матери
На основе приведенных соображений есть возможность классифицировать функции хорошей матери на ранних стадиях развития младенца. Их можно свести к следующим трем:
1) холдинг;
2) обращение (Handling);
3) представление объектов.
1. Холдинг тесно связан со способностью матери идентифицироваться с младенцем. Удовлетворяющий младенца холдинг - это основополагающий элемент заботы, но осознается "правильность" холдинга только в сравнении с неуверенными или неправильными действиями матери. В таких случаях он вызывает у младенца ощущение крайнего дискомфорта на грани страдания, отчего проистекают:
- чувство разрывания на части;
- чувство вечного падения;
- ощущение, что внешняя реальность зыбка и не вызывает уверенности;
- другие тревожные ощущения, которые обычно описываются как психотические.
2. Обращение - это основа формирования у младенца чувства психосоматического партнерства. Оно способствует созданию представления о "реальном" в противоположность "нереальному". Неправильное обращение препятствует развитию должного мышечного тонуса и того, что называется "координацией", а также и возможности наслаждаться функциями организма и БЫТИЕМ.
3. Представление объектов, или реализация (то есть превращение творческих импульсов младенца в реальность), благоприятствует развитию способности соотноситься с объектами. Неправильное представление объектов мешает младенцу развивать реальные отношения с миром объектов и явлений.
Коротко говоря, развитие есть процесс созревания, в котором сочетаются наследственные тенденции и накопление живого опыта; но такое развитие возможно только в способствующем ему окружении. Способствующее окружение важно вначале абсолютно, потом относительно, и ход развития можно описать в виде последовательной смены абсолютной зависимости, относительной зависимости и постепенного достижения независимости.
Резюме
Я попытался описать, что происходит с младенцем в паре "младенец - мать". Строго говоря, это совсем не идентификация. Это нечто неорганизованное, приобретающее в весьма специфических условиях организацию и постепенно отделяющееся от начальной матрицы. Это то, что происходит в чреве и постепенно приводит к возникновению человеческого существа. Но это не может произойти в пробирке, даже в очень большой. Хотя мы этого не видим, мы являемся свидетелями эволюции незрелого опыта пары "мать - ребенок", опыта, в котором идентификация со стороны матери встречается с недифференциацией со стороны младенца. Без того особенного состояния матери, которое я описал выше, невозможно подлинное развитие младенца из первоначального состояния. В лучшем случае возникает ложная Самость, за которой может скрываться истинная.
В нашей терапевтической деятельности мы постоянно сталкиваемся с пациентами; мы проходим через фазу, в которой мы уязвимы (как уязвима мать) из-за нашей вовлеченности; мы идентифицируем себя с ребенком, который временно становится зависимым от нас в тревожной степени; мы наблюдаем, как сбрасывается ложная Самость и проявляется истинная, с сильным Эго, которое возникло, потому что мы, подобно матери, смогли подкрепить его. И если все пройдет хорошо, мы сможем наблюдать становление ребенка, Эго которого способно организовать защиту от тревог, связанных с импульсами Ид и с жизненным опытом. Родилось "новое" существо, потому что благодаря нашим действиям возник реальный человек, способный на независимую жизнь. Тезис мой таков: в терапии мы пытаемся имитировать естественный процесс, который характеризует поведение конкретной матери и ее ребенка. Если я прав, именно пара "мать - младенец" может научить нас основным принципам терапевтической работы в обращении с детьми, у которых раннее общение с матерью было "недостаточно хорошим" или оказалось прерванным.
3. Рост и развитие в незрелости
Читатель должен знать, что я представитель фрейдистской, или психоаналитической, школы. Это совсем не значит, что я считаю абсолютно верным все, что сказал или написал Фрейд; это было бы вообще нелепо, потому что взгляды самого Фрейда (как и любого нормального ученого) менялись на протяжении всей его жизни вплоть до кончины в 1939 году.
Кстати, существуют положения, в которые Фрейд верил, но которые мне и многим другим психоаналитикам кажутся неверными, однако это не имеет значения. Главное в том, что Фрейд стал основоположником научного подхода к проблемам развития человека; он преодолел запрет на открытое обсуждение проблем секса, и особенно младенческой и детской сексуальности; он признал основополагающую роль инстинктов и возможность и необходимость их изучения; он дал нам метод для использования и развития, который можно применить для наблюдений за другими людьми и за самим собой; он продемонстрировал существование подавленного бессознательного и результаты конфликтов в этом бессознательном; он настаивал на признании психической реальности (того, что реально для индивида, в отличие от того, что для него актуально); он смело попытался сформулировать теории ментальных процессов, и некоторые из его теорий стали общепризнанными.
Из всего этого можно сделать имеющие прямое отношение к нашей теме выводы. Каждый индивид в своем развитии имеет начало, он развивается и достигает зрелости; взрослая зрелость неразрывно связана с предыдущим развитием. Это развитие необыкновенно сложно и продолжается непрерывно с рождения и даже более ранних этапов через все взрослое состояние до старости. И ничто из этого развития, даже самые ранние моменты, даже то, что происходит в раннем младенчестве, опускать невозможно.
Тут стоит остановиться и подумать о целях нашей работы. Нас интересует создание должного окружения, соответствующего возрасту младенца, малыша, начинающего ходить, и ребенка постарше, - окружения, позволяющего каждому, и каждому по-своему, со временем стать личностью, которая смогла бы занять свое место в обществе без утраты собственной индивидуальности. Мы хотим, чтобы дети, которые находятся на нашем попечении, не стали "людьми крайностей": либо теми, кто, казалось бы, встроен в общество, но у которых не удалась личная жизнь и нет ощущения своей полноценности; либо теми, кто добивается личного удовлетворения за счет пренебрежения к другим, или путем антиобщественного поведения, или безумия. Ибо мы знаем, что люди, относящиеся к этим двум крайностям, несчастны; они страдают. Некоторые из них "выражают себя" путем самоубийства. Кто-то на очень ранних стадиях развития не дал им самого важного, что-то оказалось ущербным в окружении, и в более поздние периоды ликвидировать последствия этого чрезвычайно трудно.
Но вернемся к теме маленьких детей. Когда мы обеспечиваем детям светлое детство, мы стремимся к определенной цели, а именно, чтобы каждый ребенок стал взрослым и полноценным членом общества, которое именуется демократией. Однако мы знаем, как важно не ставить детей б положение, к которому они еще не готовы. Более того, мы знаем, что тщетно "учить" демократии, ее можно усвоить только в процессе роста, развития, превращения индивидов в зрелые личности, из которых и состоит демократия. (Это тема последнего раздела "Некоторые мысли о значении слова "демократия"".)
Я хочу только упомянуть здесь ранние эквиваленты того, что, развиваясь в благоприятных обстоятельствах, станет материалом демократии. Оставляю в стороне воспитание старших детей, поскольку они имеют возможность принимать участие в деятельности клубов и других соответствующих их возрасту организаций. Однако зародыш всего этого - на ранних стадиях, и заключается он в привлечении детей к временному исполнению общественных функций. Разумеется, мы не можем ждать от мальчишек и девчонок, что они будут самостоятельно руководить своими группами, однако мы рассчитываем на то, что мальчик или девочка иногда будут играть в "руководителей". Игра - вещь не только приятная, но и очень полезная.
Иногда старшей сестре приходится исполнять обязанности матери, это очень большая ответственность, особенно в раннем возрасте, и мы видим, как добросовестное выполнение этих обязанностей лишает девочку непосредственности, спонтанности, осознания своих прав; этого избежать невозможно. Однако любой ребенок хотел бы получить ответственность на ограниченный промежуток времени. Лучше это получается, когда идея возникает у ребенка, а не навязывается нами. Однако со временем дети становятся способными идентифицироваться с нами и тем самым принимать разумное вмешательство без слишком большой потери ощущения собственного "я" и своих прав.
Разве не это проявляется в эволюции детских рисунков? Вначале простое пачкание, потом каракули. Потом ребенок сам видит некий смысл в своих каракулях, но мы об этом не знаем, если он нам не говорит. В своих каракулях ребенок видит все и всех. Возможно, вот эта выходящая за край рисунка линия - эквивалент ночного недержания мочи или какой-нибудь неприятности (вроде разбитой чашки), что было привлекательно для ребенка, но неудобно для взрослых. Потом появляется неровная окружность, и ребенок говорит "утка". Теперь ребенок выражает нечто большее, чем просто удовольствие от инстинктивного опыта. Здесь возникает новый интерес, и ради него ребенок готов отказаться от прежних, более инстинктивных удовольствий. Скоро, очень скоро ребенок пририсовывает к кружку руки и ноги, чертит внутри глаза. И мы говорим: "Получился человечек". Мы все смеемся, видя, что прямое выражение чувств уже зашло далеко, и с этого начинаются подлинные рисунки. И снова тут есть определенное достижение благодаря конструктивному характеру сделанного, которое признается и ценится теми, кто близок ребенку, кто ему дорог, - открыта новая форма коммуникации, которая порой бывает лучше речи. И очень скоро ребенок начинает рисовать картинки. Размер и форма листка определяют размещение нарисованных объектов. Потом приходит равновесие объектов и движений и тонкие "взаимоотношения" их пропорций. На короткое время ребенок становится художником. Однако более важно то, что ребенок развил способность сохранять непосредственность и спонтанность, в то же время соблюдая формы и другие виды самоконтроля. Такова в миниатюре идея демократии. Она еще очень слаба, потому что зависит от человека, с которым взаимосвязан рисующий ребенок. Позже эта личная связь разрывается, она должна быть разорвана и растворена, но прежде чем ребенок станет настоящим художником-профессионалом или, что гораздо вероятнее, обыкновенным гражданином, он должен научиться изнутри себя что-то дать человеку, в общении с которым возникли эти первые артистические стремления.
Все это уводит нас все дальше и дальше назад. В терминах окружения "все дальше назад и назад" означает все более и более личное, а это значит, что личность, с которой отождествляется ребенок, должна быть все более и более надежной, прочной.
Постепенно мы уходим назад к личности, которая может быть более чем надежна с точки зрения ребенка. Мы знаем, что, в случае маленьких детей только любовь к конкретному ребенку делает личность достаточно надежной. Мы любим ребенка, поддерживаем с ним непрерывную связь, и половина битвы выиграна. Но давайте продвинемся еще немного вглубь. Теперь нужно использовать еще более сильные выражения. Думаю, что в течение относительно короткого периода первых месяцев наиболее подходит слово "преданность". Я не использую слова "умная", "подготовленная", "хорошо обученная", хотя не отвергаю их. Но только преданная мать (или та, что становится ее заменой) способна удовлетворить потребности ребенка. С моей точки зрения, младенец в самом начале нуждается в активной адаптации к своим потребностям, которой невозможно достичь, если ухаживающий за мим человек недостаточно предан. Очевидно, что такой человек - мать младенца, у которой подобная преданность возникает естественно; и даже если можно доказать, что младенцы не знают своих матерей до достижения нескольких месяцев, я все же полагаю, что мать своего младенца знает.
Образование родителей
Здесь меня могут подвергнуть критике. Читатель может сказать: "Но вы считаете само собой разумеющимся, что мать нормальная, забывая, что многие матери невротичны, а некоторые едва ли не безумны"; "Со многими матерями в свое время плохо обращались или обращаются, и они переносят свое раздражение на младенцев"; "Нелепо говорить о матерях, сестрах, учителях, ведущих себя естественно. Их всех нужно учить".
Не могу сказать, что совсем не согласен с этими возражениями; однако замечу, что когда люди, заботящиеся о детях, невротичны или даже близки к безумию (а во многих случаях так оно и есть), научить их невозможно. Наша надежда связана с теми, кто более или менее нормален. В своих клиниках мы имеем дело с отклонениями от нормы и ориентированы на такие отклонения. Но в отношении обычных матерей и младенцев, в обучении младенцев и маленьких детей следует решительно ориентироваться на норму, или здоровье. Здоровые матери могут многому научить нас.
Вполне ли мы уверены, что врачи и сестры, которые так умело заботятся о матерях в родильных домах и клиниках, дают возможность полновесно функционировать обычным нормальным здоровым матерям? За последние несколько лет положение значительно улучшилось. Сегодня не редкость в родильном доме младенец, находящийся рядом с матерью. Мне не нужно рисовать ужасную альтернативу, с которой все хорошо знакомы: ребенок содержится в другой палате, его приносят на время кормления и подсовывают к груди, не готовой к этому, а порой и испуганной матери. К тому же, благодаря работам Боулби и Робертсона, сегодня существует сильная тенденция позволять родителям находиться с младенцами и маленькими детьми, которым какое-то время приходится провести в больнице.
Дело в том, что врачи и сестры поняли: они специалисты только в одном отношении. А в отношении таких проблем, как возникновение эмоциональной связи между младенцем и матерью (частью этого процесса является кормление грудью), обычная мать не просто эксперт: в сущности она единственный человек, который знает, как вести себя с данным конкретным ребенком. И тому есть причина. Она в материнской преданности - единственной мотивации, которая в данном случае действует.