К. И. Чуковский приводит пример, когда ребенок спрашивает у бабушки, когда та умрет. Бабушка в ответ задает вопрос внуку о том, почему он интересуется столь деликатным делом. Ребенок беспечно отвечает, что тогда он будет крутить колесо ее швейной машинки (запрещаемое в настоящий момент бабушкой действие). Это, наверное, большое удовольствие крутить колесо швейной машины, представляя себя то капитаном, то машинистом. А что такое смерть, ребенок не знает. Понимание придет позднее. Он знает только, что тогда бабушкин запрет на приятную игру действовать не будет. В любом случае в словах ребенка нет лжи – его мысли открыты взрослому, они как на ладони.
В первый раз, когда ребенок лжет, его ложь проста и примитивна, поскольку он только учится это делать. Первый блин оказывается комом. Но если родители не уследят, то ложь с каждым разом будет становиться все совершеннее, отражая развитие и интеллекта, и речи. Известно, что умственно отсталые дети не лгут – у них на это "не хватает ума". И чем умнее человек, тем изощреннее его ложь.
Я помню, как в детстве, когда мне было лет пять, обманула маму. Она мне дала тарелку супа и кусок хлеба. Я не хотела есть хлеб и тихонько задвинула кусок за большую чашку, стоящую на столе. Мама пришла, увидела, что все съедено, но что-то ей показалось подозрительным. Я была слишком мала, чтобы понять признаки, по которым она почувствовала ложь. Возможно, прошло слишком мало времени. Мама стала выяснять, куда делся хлеб. Стоит уточнить, что это было послевоенное время, поэтому люди еще очень хорошо помнили голод, и хлеб ценился высоко. Я понимала, что нужно сознаться, но что-то внутри меня протестовало. Мне очень хотелось, чтобы мама сама увидела задвинутый кусок хлеба, но она его не видела. Она взяла меня за руку и повела к бабушке, которая жила в соседнем доме. Но и перед ней я стояла как партизанка, страстно желая, чтобы все закончилось, и кто-нибудь нашел хлеб. Я не помню, чем все кончилось. Знаю только, что ложь не была раскрыта. Помню острое желание, чтобы кто-то сам выяснил все, не заставляя меня говорить хоть что-то. Этот случай показателен в том отношении, что у старших дошкольников пробуждается совестливость, но ее пока не достаточно, чтобы ребенок признался. Если бы событие было нейтральным для меня, я не помнила бы его столь отчетливо через полвека. Возможно, именно поэтому не стоит загонять ребенка в угол и заставлять признаваться в факте вины. Достаточно того, что он осознает это, а осознание легко видно по переживаемым им эмоциям. Но и требования взрослых не должны превышать разумных пределов. Например, нет необходимости заставлять ребенка есть более, чем ему необходимо.
Одним из самых типичных видов лжи становится лицемерие, которое особенно неприятно обнаруживать у дошкольника, от которого обычно его не ожидают. Мальчик чувствует, что мама любит новорожденную сестричку больше, чем его, поскольку уделяет ей практически все свое время. И он начинает играть и разговаривать с девочкой не для того, чтобы помочь матери, и не потому, что ему интересно, а исключительно затем, чтобы обратить внимание взрослых на себя и услышать от них похвалы. Такую ложь родители воспитывают сами: и малым вниманием, которое уделяют ребенку, и тем, что подкрепляют в нем лицемерие, а не искренность. В данном случае адекватной реакцией взрослых должно быть отсутствие внимания к действиям мальчика в отношении сестры, но усиление этого внимания в тот момент, когда ребенок искренен в проявлении своих чувств.
Итак, услышав первую ложь, родитель внутренне может обрадоваться: у моего ребенка интеллект соответствует возрастной норме. Но следующей его мыслью должно быть: как следует поступить, чтобы не создать условия, благоприятные для оттачивания навыков лжи.
Поскольку ребенок маленький, его не стоит пугать и наказывать. Сначала следует просто рассказать о том, что есть правда и ложь. Правда – это события, а ложь – это когда мы скрываем, изменяем или искажаем правду. Мы объясняем, что когда человек говорит не то, что произошло, а скрывает это или изменяет хоть что-то в реальности, то он лжет.
Очень важно спросить у ребенка, почему он солгал в первый раз. Скорее всего, под ложью скрывается либо страх наказания, либо желание похвалы, внимания или поддержки. Поскольку задачей родителя является обучение ребенка поведению в разных ситуациях, а не судейская расправа, то необходимо объяснить, как стоило вести себя в том или ином случае. Можно даже проиграть вместе с ребенком эти ситуации, причем роль ребенка может исполнить взрослый, а роль родителя – ребенок.
В какой-то момент общения с ребенком, после первого случая лжи (до этого беседовать на данную тему не стоит вообще, поскольку у ребенка пока нет опыта, позволяющего адекватно воспринимать слова взрослого) можно поговорить с ним на тему, что такое жизнь в семье. Семья существует для того, чтобы обучить ребенка многому, а потом отпустить в большой мир умелым и способным справиться с трудностями. В большом мире есть наказание за ложь. Оно состоит в том, что люди перестают доверять такому человеку. Это очень неприятно. Все люди совершают ошибки. Важно не бояться совершать ошибки, а уметь на них учиться, чтобы больше не повторять. Если мама или папа не будут знать правды, они не смогут помочь и научить преодолевать трудности.
Но это означает, что когда ребенок, согласно этим установкам, обратится к родителю с проблемой, ему не будут говорить, чтобы он сам с ней разбирался, на него не обрушатся с криками и уничижающими высказываниями.
Вот как описывал подобное событие Лев Кассиль: "Да, это была непогодка! Какая там гроза! Вихрь, ураган, циклон, самум, смерч, тайфун обрушился на нас! Папа бушевал. Он назвал нас варварами и вандалами. Он сказал, что даже медведя можно научить ценить вещи и бережно обращаться с ними. Он кричал, что в нас заложен разбойничий инстинкт разрушения, и он не потерпит этого инстинкта и вандализма.
– Марш оба в "аптечку" – в угол! – закричал в довершение всего отец. – Вандалы!!!
Мы поглядели друг на друга и дружно заревели.
– Если бы я знал, что у меня такой папа будет, – ревел Оська, – ни за что бы в жизни не родился!
Мама тоже часто заморгала глазами и готова была "капнуть". Но это не смягчило папу. И мы побрели в "аптечку".
"Аптечкой" у нас почему-то называлась полутемная проходная комната около уборной и кухни. На маленьком оконце стояли пыльные склянки и бутылки. Вероятно, это и породило кличку.
В одном из углов "аптечки" была маленькая скамеечка, известная под названием "скамьи подсудимых". Дело в том, что папа-доктор считал стояние детей в углу негигиеничным и не ставил нас в угол, а сажал" (Кассиль, 2005, с. 125). Это – великолепное описание скандала, данное Л. Кассилем в автобиографической повести "Кондуит и Швамбрания". Самым замечательным в этом описании является то, что папа – доктор, а потому наказывает детей "по-научному", почему-то совсем не учитывая собственное "антинаучное" поведение: он обрушился на своих малолетних сыновей, обвиняя их в варварстве и вандализме за то, что они играли его новой шахматной королевой и нечаянно ее потеряли.
Игра шахматными фигурами будит фантазию. Это сейчас дети имеют бесконечное количество маленьких готовых фигурок. После войны у нас было два любимых развлечения: мы наряжали летом в лепестки спички, а в другое время года строили на шахматной доске дома, в которых жили шахматные фигуры, такие разнообразные и загадочные, что могли играть роль любого задуманного персонажа.
Мы уже знаем, что дети познают мир, совершая ошибки. Если за ошибками будет следовать наказание, у ребенка останутся лишь две возможности: не делать ошибок или делать ошибки и лгать. Не делать ошибок означает отказаться от познания мира и полностью положиться в его освоении на взрослых. Такие дети обычно исполнительны, они могут сидеть в углу, дожидаясь указаний взрослых, но от них нельзя ждать творческих действий.
Вторая возможность связана с совершенствованием умения лгать. Чем страшнее наказание, тем сложнее и изощреннее будет ложь. Сперва это будет грубая и простая выдумка, которая станет эффективно развиваться по мере роста интеллектуальных способностей ребенка.
Широко распространена ложь, связанная со сломанными игрушками. Родители наивно думают, что, получив красивую дорогую игрушку, ребенок будет относиться к ней так же бережно, как они сами относятся к дорогим вещам (вспомним процитированного выше папу-врача). Но для ребенка ценность игрушки измеряется не деньгами, а возможностью трансформироваться вслед за фантазией в игре. Поэтому ребенок быстро разбирает на части подарок, а затем включает в игру, густо измазав лакированные части пластилином или другим подручным материалом.
Я помню, как в детстве мне хотелось иметь куклу, у которой бы расчесывались волосы. Я сорвала с моей любимой куклы ее прекрасную белокурую прическу и приклеила, как могла, паклю. Какое удовольствие было регулярно расчесывать и заплетать паклю и играть с куклой, у которой появилась полезная функция. Наверное, для взрослых преображение выглядело чудовищным и безвкусным. Но меня за это никто не ругал. И я благодарна родителям, что, даря игрушку, они потом бдительно не следили за ее превращениями. Если ребенка наказывать за то, что он разобрал игрушку, он все равно будет ее разбирать, только ему придется научиться обманывать. В этом случае родителям следует помнить слова Гегеля о том, что "лучшее, что может ребенок сделать с игрушкой, – это сломать ее". В этих словах много мудрости. Покупая дорогую машину, родитель приобретает определенную функцию. Получая игрушку, ребенок учится обнаруживать функции, а это невозможно осуществить, предварительно не разобрав подарок.
Весьма часто сами взрослые обучают ребенка лгать. Если между родителями нет согласия, то ребенок, наговаривая одному родителю на другого, может получать бонусы от каждого, причем обманывая обоих. Бонусом же будет то, что каждый родитель захочет "купить" положительное отношение ребенка, приобретая ему те вещи, которые запрещает или не может предоставить другой родитель.
Еще одна типичная ошибка состоит в том, что когда ребенок просит купить ему нечто, что взрослый считает ненужным или чрезмерным, родитель отвечает, что у него нет денег. Ребенок достаточно быстро усваивает, что это неправда. И что есть виды лжи, которые допускаются в их семье. Но это означает, что ему можно начать поиск границ правды и лжи и самому использовать дозволенную неправду в рамках его понимания этих границ.
Ребенка все равно придется обучать ограничениям, и не только потому, что при любых экономических возможностях нельзя скупить все, что видят глаза ребенка. Но и потому, что ограничения предполагают выбор, а выбор – ответственное решение, которое и является обязательным компонентом личностного роста. Известно, что многие короли страдали от обжорства, поскольку не были обучены самоограничениям. И поэтому чем раньше ребенок поймет, что есть предел желаний, тем будет проще общение с ним. Это понимание позволит исключить ненужную ложь со стороны взрослых.
Я не помню, каким образом меня научили этому родители, но у всех детей в моем окружении было ощущение, что просить родителей что-то купить – недостойное поведение. Я думаю, что это было связано с тем, что дети рано включались в круг экономических проблем семьи. И попросить что-то для себя означало лишить чего-то другого члена семьи. За покупками ходили дети лет четырех-пяти. Они честно брали то, что велели родители, даже не разглядывая, что еще есть в магазине. Единственное послабление состояло в том, что по дороге домой можно было объесть края хрустящей корочки теплой или даже горячей буханки хлеба.
Конечно, сейчас времена изменились, и родители могут позволить себе купить для ребенка многие мелочи. Однако стоит помнить, что ребенок не знает цену деньгам. И его привлекает все новое и яркое. Поэтому при первой попытке ребенка просить о покупке стоит уточнить, что в магазине вы покупаете вещи не случайно, а по определенному плану. Стоит договориться заранее, что вы не будете покупать то, что просит ребенок, потому что деньги, которые у вас есть, предназначены для другого. Чем раньше ребенок будет участвовать в формировании домашнего бюджета, тем проще ему будет понять, куда идут деньги. Более того, он научится планировать свои действия и регулировать желания, выстраивая иерархию приоритетов.
И если вы ограничите ребенка в три года в желании покупать все, что видят его глаза, то у вас не будет проблем с ним в шесть лет, когда желания становятся все изощреннее. Вы сможете хранить деньги свободно, не ожидая, что ребенок возьмет их, чтобы удовлетворить случайно возникшее желание. Не создадутся условия для еще одного варианта лжи. В какой-то момент, когда ваш ребенок будет готов к разговору, стоит побеседовать с ним о рекламе, подчеркнув, что задача ее состоит не в предложении полезных ребенку вещей, а в реализации продукции, созданной часто вообще без учета вреда или пользы. И чем старше становится ребенок, тем более подробно нужно обсуждать с ним тему, как общество потребления готовит потребителей и как важно ставить собственные цели и следовать им, а не быть игрушкой в руках создателей рекламы.
Кто-то может подумать, что подобные действия неуместны, если родители могут позволить купить ребенку все. Но нам вновь придется затронуть вопрос о целях воспитания. Если мы воспитываем личность, то одним из важнейших ее свойств является ответственность и уважение. Уважение касается, прежде всего, родителей и их планирования жизни семьи. В детстве ответственность определяется тем, как ребенок отвечает за свои поступки и совместно с родителями реализует поставленные ими цели.
Безусловно, можно удовлетворять все желания ребенка. Но тогда родитель предстанет для него в образе джинна из кувшина, от которого можно только требовать, ничего не давая взамен. Однако сила чувств (в том числе доверия и любви) определяется стараниями, вложенными в объект чувства. Если ребенок не вкладывает душевные силы в формирование отношений между ним и родителями, он не может их ценить. Ограничение желаний и благодарность за необходимые и полезные покупки будут определенными кирпичиками (но, безусловно, не самим зданием) в деле формирования теплых отношений. Наиболее значимыми составляющими, ведущими к формированию таких доверительных отношений, являются совместная игра, совместное чтение, общение, совместная деятельность. Именно это, а не горы игрушек, с которыми неинтересно играть в одиночестве, составит основу доверия и искренности, опираясь на которые, легко исключаются условия для возникновения лжи внутри семьи.
Часто дети лгут, чтобы привлечь внимание родителей. Например, великий гуманист XX столетия Альберт Швейцер (1992), описывая свое детство, вспоминает, что однажды его ужалила пчела. Он заплакал, на крик сбежался весь дом, и ребенок стал объектом всеобщего внимания. В какой-то момент он заметил, что ему давно не больно, и он ревет, чтобы принимать утешения. Совесть говорила ему, что нужно прекратить весь этот спектакль, но уж слишком сладко было внимание. Несколько дней после этого он чувствовал себя испорченным ребенком, и ему было стыдно перед взрослыми, проявившими по отношению к нему столько сочувствия.
Желание внимания родителей является одной (но лишь одной) из причин, по которым дети часто болеют в детском саду. Ребенок плачет или сильно расстраивается, расставаясь с родителями. Сильные эмоции ребенка снижают его иммунитет. В сообществе детишек каждый приносит собственные микробы, которыми они и обмениваются, общаясь в группе. Поэтому ребенок всегда может встретиться с новыми микробами, а снижение иммунитета приведет к болезни. А вот дальше и начинает работать механизм привлечения внимания родителей. Пока ребенок болен, родители постоянно находятся рядом с ним. Но при простуде или гриппе плохое самочувствие длится только дня три. А пребывание с мамой дома продолжается три недели. И здесь именно родители поддерживают замкнутый круг, который неосознанно включает ребенок: расстройство при расставании – снижение иммунитета – болезнь – длительное пребывание дома. Родители, желающие разорвать этот круг, должны быть более внимательны к ребенку, пока он находится в острой стадии болезни. Но когда он из нее выходит, пребывание дома должно стать менее привлекательным, чем в детском саду, иначе кто же будет идти против себя? Например, мама должна регулярно говорить ребенку: "Тебе придется побыть сейчас одному, потому что я должна сделать то-то и то-то. А в детском саду ты бы сейчас играл с детьми".
Дошкольник лжет, очевидно, потому что не умеет прогнозировать. Все следы его действий легко обнаруживаются, а его рассказ о событиях либо противоречив, либо в голосе появляются особые легко узнаваемые искусственные интонации. Стоит учесть, что девочки лгут искуснее, чем мальчики, поскольку социальные навыки они приобретают быстрее.
Наказания при первых опытах лжи не должны быть слишком тяжелыми. Например, если ребенок взял вещь из детского сада или в гостях, не обязательно заставлять его самого возвращать украденную вещь. Но объяснить, что данный поступок называется воровством и осуждается обществом, необходимо. Более того, конечно, стоит быть внимательными к появлению у ребенка необычных вещей. Малышам еще сложно контролировать собственные желания. Но при наличии теплых отношений со взрослыми и обсуждении того, что вещи имеют своего хозяина, у которого всегда надо спрашивать разрешения ими пользоваться, дети могут понимать суть явлений. Иногда, особенно при первых случаях воровства, детям бывает слишком стыдно. Нужно обсудить с ребенком проблему, научить его спрашивать разрешения брать чужие вещи, ждать очереди поиграть или времени, когда родители смогут купить эту вещь. Ожидание – наиболее типичное чувство, которое он будет испытывать в дальнейшем. Можно использовать любую возможность для того, чтобы научить ребенка ждать. Не обязательно требовать, чтобы ребенок возвращал игрушку. Можно это сделать самим и объяснить пострадавшим, что ребенок полностью раскаялся. Однако при повторении такого поведения необходимо заставить ребенка самого объяснять произошедшее.
Стоит помнить, что ложь является необходимым механизмом социализации. Взрослому необходимо научить ребенка, что нельзя говорить другому ребенку – ты некрасивый, моя игрушка лучше. Вообще в общении необходимо исключить сравнение разных людей и вещей. Не стоит говорить бабушке – ты старая. Взаимодействие подразумевает, что мы говорим не все, что думаем. Такая ложь называется белой, и уже пятилетний ребенок понимает ее отличие от любой другой. Это понимание возникает по мере формирования модели психического, о которой мы говорили ранее. Чем больше у ребенка опыт общения в разных ситуациях, тем проще он осваивает идею белой лжи. Ему поможет непосредственное объяснение родителей, которые могут сказать, что некоторые слова ранят, обижают и огорчают, и произнесение того, что ожидает слушающий, иногда не приносит вреда никому. В то же время многие дети поступают так, как ведет себя Малыш из сказки Астрид Линдгрен о Малыше и Карлсоне. Когда родители делают ему на день рождения подарок иной, чем он ожидал, он безутешно плачет, а не показывает родителям, что рад их заботе о нем. У Малыша с родителями достаточно доверительные отношения, а потому он искренен. Белая ложь не применяется к самым близким отношениям, поскольку здесь не нужны слова, а нужны проявления любви. Но ребенок легко может поблагодарить за подарок, который ему не нравится, любого другого гостя. Особенно в том случае, если родители его этому научат.