Морис Сендак
Как мы утрачиваем свою способность чувствовать подлинные моменты? Каков источник того беспокойства, какое мы порой ощущаем в потаенных уголках своего сердца? Почему нам зачастую так трудно найти удовлетворение, которое мы ищем? Чтобы найти ответы на эти вопросы, чтобы правильным образом начать наше путешествие к тому, что простирается впереди, нам следует вначале оглянуться в прошлое.
Итак, представьте на какой-то момент, что вы - путешественник во времени, отправившийся в путь из Америки восемнадцатого столетия. Вы программируете свою машину времени, смотрите на часы и обнаруживаете, что чудесным образом приземлились в самом конце двадцатого столетия.
И вот вас, выходящего из машины времени, приветствует Америка - такая, какой она стала в середине девяностых. Первое, что бросается вам в глаза, - это огромный технический прогресс. Автомобили, самолеты, телевидение, факсы, посудомоечные машины, компьютеры - все это кажется вам сказкой. "Насколько легче живется здесь по сравнению с тем временем, откуда я прибыл!" - восхищаетесь вы.
Но постепенно, вглядываясь в своих потомков из двадцатого столетия, вы начинаете подмечать много такого, что приводит вас в смущение. Прежде всего, окружающие вовсе не выглядят такими же счастливыми или дружелюбными, какими были люди там, в вашем времени. Они, не здороваясь, торопливо проходят мимо друг друга с такими озабоченными лицами, словно где-то случился пожар. "Эй, что у вас за беда?" - спрашиваете вы у прохожего. Но он лишь раздраженно мотает головой и отворачивается, предоставляя вам самому гадать, почему люди настолько взвинчены и разобщены.
Вскоре вы замечаете, что на улицах и в парках полным-полно каких-то беженцев: голодных, пришибленных взрослых и даже детей, которым, похоже, негде переночевать. Вначале вы полагаете, что это пленные, уроженцы какой-то далекой, враждебной нам страны, с которой мы недавно вели войну. Но потом слышите, что они разговаривают по-английски. "Откуда взялось так много бездомных американцев? Почему они вынуждены жить на улицах? - недоумеваете вы, не в силах в это поверить. - И почему никому нет до них дела?"
Но по-настоящему вы бьете тревогу, когда принимаетесь читать газеты и журналы, а также смотреть в волшебный ящик, что зовется телевизором. Вот что вы узнаете:
"По опубликованным сегодня новейшим статистическим данным, в прошлом году отмечено 2,7 миллиона случаев жестокого обращения с детьми или преступного безразличия к ним".
"Последние исследования показали, что 43 процента населения - алкоголики или люди, выросшие в семье алкоголиков или состоящие в браке с алкоголиком".
"По данным полиции, в Америке каждые шесть минут женщины подвергаются насилию. Из каждых четырех женщин три в течение жизни станут жертвами преступления с элементами насилия".
"Большинство убийств совершается людьми, состоящими со своими жертвами в близких отношениях или являющимися их родственниками, а вовсе не посторонними".
"Новейшие исследования показывают, что из каждых двух браков один обязательно заканчивается разводом, а супружеская неверность, в особенности со стороны женщины, становится все более частым явлением".
"Правительство сообщает, что мы проигрываем войну с преступностью, и прогнозирует, что в будущем нам потребуются сотни новых тюрем, чтобы вместить возросшее количество правонарушителей".
"Еще одна стрельба из машин зарегистрирована сегодня в маленьком, тихом городке Мидуэсте. Три человека погибли, четверо получили ранения. По словам очевидцев, преступники даже не были знакомы со своими жертвами. Единственным мотивом было настроение стрелявших: им хотелось задать кому-нибудь перцу".
Вы с ужасом смотрите все новые и новые репортажи. Ничем не мотивированное насилие… Родители, избивающие своих собственных детей, измывающиеся над ними… Миллионы Мужчин и женщин, губящие свою жизнь наркотиками и алкоголем… Разрушенные семьи… Люди, живущие на улицах… И страх, страх повсюду… "Что случилось с Америкой? - вопрошаете вы недоуменно. - Каким образом она превратилась в общество, запрограммированное на саморазрушение? Что сталось с нашими надеждами на лучшее будущее, с мечтами о том, что наша нация станет жить в мире и процветании?"
И вот вы снова бросаетесь к своей машине времени и берете курс на то столетие, откуда недавно прибыли, моля, чтобы было еще не поздно вернуться обратно, и оплакивая своих прапраправнуков, которые однажды появятся на свет, чтобы оказаться в этой цивилизации потерянных душ.
Стоя на пороге двадцать первого столетия, наша нация демонстрирует все симптомы глубочайшего эмоционального и духовного кризиса. Что сталось с Америкой? Мы - общество, до опасной степени утратившее равновесие.
Мы имеем больший материальный комфорт, чем все предшествующие цивилизации, и при этом, совершенно очевидно, гораздо более несчастны на личностном уровне. Разгул преступности, насилие, разводы, пагубные пристрастия - а это лишь несколько проблем - все это наблюдается сегодня у нас в гораздо большем масштабе, чем когда-либо в прошлом, и с каждым днем положение все усугубляется.
Наши возможности технологического освоения окружающего мира возрастают такими темпами, что просто дух захватывает, при этом мы, похоже, утрачиваем способность наслаждаться жизнью в этом мире. Положение вещей, которое при нашем воспитании не так давно считалось само собой разумеющимся, для многих стало теперь далекой вожделенной мечтой или согревающим сердце воспоминанием: брачный союз на всю жизнь, безопасное жилище, которое мы с гордостью называли "дом", уверенность в том, что наши дети будут жить лучше нас, и, возможно, самое главное - уйма свободного времени на прогулки, на то, чтобы спокойно отдохнуть, наслаждаясь плодами своего труда, наконец, просто на ничегонеделание.
В результате люди бросаются в отчаянные, порой даже опасные и очень часто безуспешные поиски смысла. Мы, люди средних лет, расстаемся с иллюзиями, нас разочаровывает окружающий мир, быстро меняющийся в худшую сторону, уже не дающий того ощущения безопасности, к которому мы привыкли в юные годы.
Мы уже не являемся обществом, которое с каждым днем становится все более счастливым и процветающим, а ведь это и составляло суть американской мечты.
Более того, у нас земля горит под ногами. Землетрясения, ураганы, пожары и наводнения, морозные зимы, тянущиеся целую вечность, нескончаемые проливные дожди… Сам организм нации подвержен какому-то недугу. Конечно, ученые найдут логическое обоснование всем этим аномалиям. Но если вы прислушаетесь, то уловите тот крик о помощи, с которым обращается к нам мать-Земля.
Некоторые из вас знают все это. Подобно нашему приятелю, путешествующему во времени, вы знакомы со статистикой, публикуемой в газетах, вы смотрите телевизор, вам самим или близким вам людям уже омрачили жизнь насилие, или чья-то грубость, или пагубное пристрастие, или развод, или безработица. Вы знаете, что наш мир уже не так безопасен и не таит в себе столько надежд, как раньше. И, подобно мне, подобно всем нам, вы поворачиваетесь к своим страхам и печалям спиной и наращиваете непроницаемую защитную оболочку, которая позволяет вам идти по жизни, не поддаваясь отчаянию. Именно эта непроницаемость, глухота мешает нам переживать подлинные моменты, которые сейчас необходимы нам, как никогда.
Я уверена, что наше эмоциональное и духовное выживание зависит от того, сможем ли мы НЕ стать глухими, сможем ли мы НЕ отворачиваться. Конечно, я до сих пор рассматривала только одну сторону медали.
В нашей нации есть много хорошего: мощные голоса тех, кому не все равно, разнообразные силы, способные переменить нашу жизнь. Но пока их недостаточно. Наша страна попала в беду. Мы как народ попали в беду. На карту поставлено наше счастье, счастье наших детей и детей наших детей. Мы не можем, действуя поодиночке, излечить все недуги, поразившие наше общество, но мы можем внести элемент доброты, заботы, осознанности в то, что происходит внутри нас и вокруг нас. И это что-нибудь, но начнет менять.
Потребность в подлинных моментах в нашей жизни сейчас велика, как никогда, - моментах сострадания к ближнему, моментах контакта с теми, кого мы любим и кто нуждается в любви, моментов сосредоточения и врачевания самих себя. Создавать подлинные моменты сейчас труднее, чем когда-либо.
Почему после такого многообещающего для нации рывка настали столь унылые времена? Только докопавшись до исторических корней духовного кризиса в нашей стране, мы поймем и природу духовного кризиса в нас самих.
От растерянных пионеров к янки-первопроходцам
Америка - нация, насквозь пропитанная духом пионерства. Многие из наших предков оставляли родные края, они прибывали в эту страну из всех уголков земного шара, преодолевая тысячи миль, часто наперекор страшным эмоциональным, финансовым и физическим лишениям. Афроамериканцы, которые, в отличие от самых ранних поселенцев, прибыли сюда не по собственной воле, а были доставлены к нашим берегам в цепях, вынуждены были стать пионерами иного сорта. Они прошли тернистый путь от невольничьих оков к свободе, они покидали плантации и передвигались из штата в штат, чтобы обрести человеческое достоинство и равноправие, отнятое у них их угнетателями. Даже коренное население мигрировало по равнинам в поисках благоприятной погоды и удачной охоты. Наша история - это история переселенцев, постоянно мечтающих о том, что скрыто за следующим холмом, всегда стремящихся вперед, туда, где больше земли, большие воды, где больше изобилия и свободы.
Примерно к началу этого столетия мы осознали, что подошли к самым границам. Дальше идти было некуда. Не осталось места для закладки новых городов, не осталось места для дальнейшего расселения. Мы ощутили себя растерянными пионерами, которым нечего больше осваивать. Но остановиться мы не могли, потому что к этому времени мы уже превратились в янки-первопроходцев. Страсть к первопроходчеству стала семейной болезнью, мы унаследовали ее от своих дедушек и прадедушек, некогда добравшихся до этой обетованной земли. Теперь эта страсть у нас в крови. Мы просто помешаны на том, чтобы получить как можно больше.
И вот объектом нашего ненасытного голода стали не земли, а вещи, и началось повальное увлечение новыми технологиями и потребительством. Мы заставляли машины работать все быстрее и эффективнее. Мы делали вещи все более крупные и качественные. Мы установили новые правила, регламентирующие, как нам жить, что покупать и что носить, что сейчас в моде, и, быстро устав от всего этого, мы восстали против традиций, которые сами же сравнительно недавно ввели, и поменяли правила на новые. Наши постоянно меняющиеся вкусы - вот что подпитывало американскую экономику. Даже если наш старый автомобиль великолепно ездит, нам все равно подавай новую модель. Даже если наша старая обувь еще крепка, мы стремимся купить новую, на более высоких каблуках или с носами другой формы. Даже если наш прежний телевизор хорошо показывает, нам нужен новый, с более совершенным дистанционным управлением и новыми прибамбасами. Все старое мы отметаем, ко всему новому тут же готовы воспылать любовью.
Стремление к совершенству присуще человеческой натуре. И нет ничего необычного в том, что люди изыскивают способы улучшить свою жизнь, - все цивилизации в человеческой истории занимались тем же самым. Необычно то, с каким всевозрастающим рвением мы в Америке стремимся к новизне и прогрессу. В американской современной цивилизации за год происходит столько сдвигов, сколько в европейской или азиатской - за десятилетия. И как только другие культуры узнают, что в Соединенных Штатах появилось что-то "горяченькое", они часто отбрасывают вековые традиции и принимают наши последние причуды с распростертыми объятиями.
Таким образом, Америка с ее культом всего нового коренным образом изменила лицо планеты. Синие джинсы, футболки, теннисные туфли, гамбургеры - все это стало статьями нашего культурного экспорта. Вы никогда не услышите, как американские подростки распевают итальянские или немецкие шлягеры. Вы никогда не увидите, как миллионы американцев рвутся посмотреть последний французский супербоевик. Вам не удастся посмотреть передачи бразильского телевидения с английскими субтитрами. Но явления противоположного свойства имеют место каждый день, на всех континентах.
Во время последней поездки на Бали мы с мужем наблюдали за кремацией - ритуалом, священным и торжественным для балийцев. И вот, когда несколько балийских мужчин, лет примерно тридцати, подняли носилки, на которых покоилось тело усопшего, мы, к удивлению своему, обнаружили, что половина из них одета в спортивные майки с названиями и символами американских рок-групп. Непостижимым образом рок-группам, таким, как "Перл джем" и "Аэросмит", удалось просочиться даже на церемонию погребения балийского фермера, возделывавшего рис.
Годы потворства своим слабостям
В шестидесятые годы виновники демографического взрыва взяли короткую передышку, восстав против тогдашнего материалистического статус-кво, и попытались руководствоваться в жизни философией "сделал дело, гуляй смело". Но как только мы обнаружили, как это приятно - делать деньги и тратить их, ребята охотно облачились в свои костюмы, прихватили сзади резинкой свои длинные волосы, а девушки побрили ноги и снова стали носить лифчики. И вот, сменив наши старенькие "Фольксвагены" на новые сверкающие "Хонды" и "Тойоты", мы последовали примеру наших восторженных родителей и с наслаждением влились в основное русло американской жизни.
Зародившийся в конце шестидесятых, не стихающий в семидесятые и восьмидесятые, наш бум оголтелого потребительства достиг своего пика. "Вы можете иметь все это" - таков был наш девиз, и мы в него верили. Мы всегда были обществом, влюбленным в свободу, именно свобода и завлекла сюда многих из нас. Потом политических и религиозных свобод оказалось недостаточно. Мы захотели свободы финансовой, сексуальной и эмоциональной.
Мы хотели столько вещей, столько удовольствий и такого самовыражения, насколько это было возможно. Как потребители, мы не могли удовлетворить свой голод: нам было недостаточно товаров, инвестиций, долгов. К счастью для нас, техника тоже быстро развивалась, возникали совершенно новые отрасли индустрии, производящие компьютеры и факсы, сотовые телефоны и проигрыватели компакт-дисков. Как мы собирались платить за всю эту новую всячину? Как? Да мы просто набили бумажники кредитными карточками и перезаложили наши дома. Правительство напечатало больше денег, и мы продолжали их тратить.
В нашей личной жизни пионерский менталитет находил свое выражение в страсти к сметению старых ограничений и стремлении испытать больше индивидуальной свободы, чем когда-либо прежде. "Будь самим собой" и "занимайся своим делом" - вот какими девизами мы руководствовались. Романы на одну ночь и групповой секс родились тогда, когда мы отвернулись от старых традиций с таким же воодушевлением, с каким некогда оставили родину предков и отправились в Америку.
Некоторые обозреватели именуют этот период нашей недавней истории "годами потакания собственным слабостям". Нам хотелось иметь больше, делать больше, быть большим, чем мы есть. Тогда родилось словечко "самосовершенствование" и сопутствующие ему индустрии, помогающие нам стать лучшими. Теперь мы могли вступить в оздоровительные клубы, чтобы довести до совершенства свое тело, участвовать в семинарах и слушать магнитофонные записи, с тем чтобы понять себя и сделать свое поведение более мотивированным, читать книги, чтобы убедиться, что мы все делаем правильно. Наши самые популярные бестселлеры учили нас, как лучше заниматься сексом, как стать более хорошими родителями, более хорошими теннисистами, более хорошими менеджерами, как стать лучшими буквально во всем.
Чем больше мы делали, тем яснее понимали, на то, чтобы усовершенствовать себя, требуется уйма времени. И вот мы купили органайзеры, стали учиться, как правильно распределять время и составлять для себя подробнейший график деятельности. Даже нашим детям, посещающим гимнастические залы, хоккейные площадки и компьютерные клубы, понадобились детские ежедневники, чтобы вести учет своему времени.
Возможно, нас слишком занимали новые игрушки и новые задачи, чтобы мы заметили появление признаков того, что "бензин вот-вот закончится". Вначале они были едва различимые: мы вдруг сообразили, что уже много недель члены семьи не собирались вместе за обеденным столом, посмотрев на календарь, обнаружили, что у нас не осталось ни одного свободного дня или уик-энда, когда мы могли бы - боже правый! - просто ничего не делать. А стопки кредитных карточек все множились, но… мы так веселились, что сбавить темп было просто невозможно.
Теперь, кажется, большинству из нас уже не до веселья. Почему? Мы на многое закрывали глаза, а теперь вынуждены, платить за свою беспечность. Любые вечеринки рано или поздно подходят к концу, и наша - отнюдь не исключение. Показуха и жадность семидесятых и восьмидесятых прошли, и вот теперь мы подводим итоги, ведем учет социальным, духовным и эмоциональным потерям, Кризис, перед лицом которого оказались сейчас Соединенные Штаты, отражает определенные политические, технологические, экономические и социальные катаклизмы, которые постигли нас практически одновременно и в совокупности нанесли немалый ущерб психике американцев.
Конец американской мечты
В экономической сфере новая реальность окончательно утвердилась в конце восьмидесятых. Мы всласть посорили деньгами, и в конце концов настало время платить по счетам. Не обязательно быть финансовым экспертом, чтобы понять, что произошло. И не важно, каким словом мы это назовем - "спад", "депрессия", "национальный долг". Главное, что мы очертя голову неслись к экономическому кризису, который затронул всех нас.
Частично этот обвал выразился в безработице, явлении далеко не новом в двадцатом столетии. Но на сей раз нас напугало то, кто именно лишился работы. Люди, которые никогда не ожидали, что останутся не у дел: администраторы верхнего эшелона, профессионалы, менеджеры. Журнал "Тайм" сообщает, что начиная с 1991 года пятьдесят пять процентов американцев или сами остались без работы, или кто-то из их друзей стал безработным. Мужчины и женщины под пятьдесят, обивающие пороги различных учреждений в поисках работы, - сейчас не редкость.
Одно дело временно перебиваться без работы, когда тебе двадцать лет и ты не чувствуешь ни перед кем обязательств. Совсем-другое дело, когда у тебя дома трое детишек и еще есть закладная, уйма других долгов, а место, на котором ты проработал лет десять-пятнадцать, вдруг упразднили. Большинство людей вступало в свои зрелые годы, ставя перед собой цель добиться финансовой независимости и надеясь, что, уйдя на пенсию, они смогут пожинать плоды своих трудов. А теперь они озабочены лишь тем, как бы подольше продержаться на работе.
Для многих пожилых американцев мечта об обеспеченной старости, некогда столь блестящая, заметно поблекла, поскольку процентные ставки упали до минимума и вклады, которые, по их мнению, должны были кормить их до конца жизни, с каждым днем обесцениваются. Миллионы людей, достигших шестидесятилетиего возраста, с таким старанием обеспечивавших свои "золотые годы", вкалывавших по десять часов в день, чтобы потом наслаждаться сытой жизнью, вынуждены теперь откладывать свой выход на пенсию на неопределенное время, чтобы просто выжить.