Вернемся к Ларисе…
Понятно, что в семье Ларисы и Гали капризы проистекали от неумения матери внятно донести до дочери свою воспитательную позицию.
Подвижная смышленая девчушка уже вовсю изучает окружающий мир (и личность матери в том числе), а Галя все еще воспринимает ее как свое физическое продолжение. При этом как бы подразумевается, что для Ларисы "само собой понятно" все то, что очевидно для Гали.
После нашей первой встречи Галя и ее муж определили семейную систему табу (все же им было проще запрещать, чем разрешать, и вопрос о том, что "можно", они отложили на потом), и стали проводить ее в жизнь. Лариса, вполне привыкшая к постоянной ругани, окрикам и даже шлепкам и не обращавшая на них практически никакого внимания, никогда в жизни не встречалась с отчуждением. После первого же "террористического акта" по отношению к кошке этот опыт буквально ошеломил ее. С дикими криками она бросилась вслед за торжественно удалившимися родителями. Испуганная Галя уже готова была прервать "воспитательное мероприятие", но более трезво мыслящий супруг остановил жену. Неделю Лариса помнила полученный урок. А после второй попытки для кошки наступили дни отдохновения - ее хвосту больше ничто не угрожало.
Сложнее было с разрешительным "можно". Галя признавалась, что Лариса тут ни при чем и именно ей не удается сразу и навсегда побороть привычку все запрещать. Иногда, как при первой встрече у меня в кабинете, она сначала кричала "Нельзя!" и только потом задумывалась над тем, действительно ли это так. Но упорство молодой женщины позволило постепенно наладить ситуацию, и успех был достигнут - Лариса почти перестала капризничать.
Глава 2
Гриша - ребенок-катастрофа
В ответ на робкий стук в дверь я выглянула в коридор и увидела там троих людей - в том, что они родственники, не могло быть никаких сомнений. Одинаковые широко расставленные зеленые глаза, абсолютно прямые непокорные волосы, круглые головы, широкие плечи…
Ширококостная, сильная на вид старуха, моложавая женщина с печатью какой-то непонятной усталости на лице и синевой вокруг глаз и мальчишка лет шести-семи, склонивший набок растрепанную голову и глядящий на меня с лукавым видом.
- Гриша? - я заглянула в листочек самозаписи. - Проходите, пожалуйста…
- Я одна зайду, - торопливо сказала Гришина мама.
- Да заходите все, - радушно предложила я. - Мы поговорим, а Гриша пока поиграет. У меня там игрушек много…
- Нет, нет! - с непонятным испугом вскрикнула молодая женщина. - Я зайду, а Гриша тут с бабушкой… побегает.
Я кивнула, а про себя подумала: что бы там ни было с ребенком, а с мамой явно не все в порядке. Этот ее испуг… Да и представить себе крестьянского вида бабушку, бегающую с внуком по коридору, я не могла ни при каком напряжении фантазии…
В кабинете мама слегка расслабилась, поерзала в кресле, усаживаясь поудобнее, застенчиво взглянула мне в глаза и тихо сказала:
- Я понимаю, доктор, что это нехорошо, но я уже больше так не могу. Иногда я думаю, пусть бы он больной был. Тогда бы я его жалела, ухаживала бы за ним… А так… Он же хороший вообще то мальчик, и меня любит, а я… я иногда думаю: пусть бы его не было! Это же грех великий, доктор, так думать, правда?
- Да, конечно, - несколько смущенно подтвердила я, поскольку вообще-то как атеистка, не могу мыслить категориями "греха". Но и момент для уточнения дефиниций был явно неподходящий. - Расскажите поподробней, что именно тревожит вас на сегодняшний день…
- На сегодняшний день его выкинули из школы, - печально сообщила Гришина мама.
Далее мне было рассказано следующее.
Гриша родился долгожданным и заранее любимым ребенком. В большой "сталинской" квартире ему была заранее приготовлена и украшена кружевными занавесочками очаровательная кроватка; проглаженные с двух сторон пеленки, распашонки и чепчики стопочками лежали на полках старинного бельевого шкафа; свекор и свекровь с нетерпением ждали внука, готовые ради него наконец-то примириться с "деревенской" невесткой. Счастливый отец, никого не стесняясь, плакал от радости, когда медсестра из роддома положила ему на руки сына - белоснежный кокон, перевязанный голубой лентой.
Дальше потекли будни. Гриша почти ничем не болел, развивался в соответствии со всеми нормами. Единственное огорчение состояло в том, что глаженые пеленки и распашонки как-то не уживались с ним рядом. Из пеленок он выползал ужом, оборочки сжевывал или рвал и почти всегда находился в кроватке голым поверх комка смятых и собранных в кучку простынок, пеленок и одеялец. Даже памперсы каким-то образом умудрялся снимать. А когда годовалый Гриша выбрался из кроватки, начался кошмар.
- Первые шаги ребенка - это ведь радость в доме, - рассказывала Гришина мама. - А у нас как? У нас он сразу пошел на кухню (раньше его туда не носили: чад, запахи - это вредно для ребенка), придвинул табуретку к плите и сдернул на себя кастрюлю с кипящим супом. Крик, неотложка, ожоговое отделение… Такое вот начало…
Дальше все продолжалось в том же духе. Сказать о Грише, что он рос подвижным ребенком, - значит не сказать ничего.
Не было ни одной вещи в доме, которая могла бы чувствовать себя в безопасности, когда Гриша бодрствовал. Он доставал дедушкино белье из ящика в комоде и надевал его себе на голову, он пускал в ванной кораблики из папиных деловых бумаг, он сделал грандиозный "бух!" из бабушкиной антикварной вазы. Два раза его увозили на неотложке с медикаментозным отравлением (второй раз он достал таблетки из внутреннего ящика дивана, куда спрятали аптечку после первого раза). Все члены семьи переводили дух только тогда, когда Гриша засыпал.
Ходили к врачам. Вызывали врачей на дом. Врачи выписывали успокаивающие травяные сборы и говорили: "Терпите!" Терпение свекра и свекрови лопнуло, когда Грише исполнилось три года и стало ясно, что надеяться больше не на что. Скрепя сердце они разменяли свою престижнейшую жилплощадь на Московском проспекте и выделили молодым хорошую двухкомнатную квартиру. "Ты понимаешь, какая это жертва с нашей стороны?" - спрашивали они у сына (но так, чтобы невестка тоже слышала). "Понимаю", - отвечал сын и глядел на жену с немым укором.
Образованные люди, они читали соответствующие книги. Там было написано, что воспитывать таких детей нужно внимательно и терпеливо, приучая их к труду и сосредоточенности. Они пытались, но Гриша ни на чем не мог сосредоточиться больше одной минуты. Он был готов начать любое дело, соглашался на любую игру, но тут же бросал ее, чтобы начать другую. Общительный и веселый, Гриша легко шел на контакт со сверстниками, но любые игры с его участием быстро превращались в бессмысленную беготню. Приглашенный на дом психолог сказал, что нужно использовать метод "кнута и пряника", а в качестве "кнута" порекомендовал наказание неподвижностью. Наказанный Гриша сидел на диване и корчил рожи ровно до той секунды, пока мама не отводила от него глаз. Как только это происходило, он тут же с быстротой молнии утекал куда-то для следующих проказ. Шлепки и даже побои не оказывали вообще никакого действия. Отвопив свое, Гриша никогда не унывал и не обижался и ровно через пять минут после наказания мог подойти к матери и невинно спросить: "А теперь ты мне конфету дашь?"
Свекор как-то в шутку назвал Гришу "ребенок-катастрофа", и это прозвище настолько укрепилось за мальчиком, что даже он сам, когда его спрашивали: "Как тебя зовут?", отвечал: "Гришка-катастрофа".
В детском саду ни один ребенок не получал столько окриков, шлепков и наказаний, сколько Гриша. Когда изредка ему случалось заболеть гриппом или простудой, воспитательницы говорили матери с умоляющими нотками в голосе: "Вы уж подержите его дома подольше. Подлечите как следует". Подтекст этих пожеланий просвечивал настолько явно, что матери становилось не по себе.
Одежда, игрушки и книги жили в Гришиных руках короткой, но яркой жизнью. Он ничего специально не рвал, не ломал, не пачкал и не терял. Все получалось само собой. Довольно часто терялся и сам Гриша. Стоило оставить его возле ларька, или заговорить со знакомой на улице, или отойти разменять деньги, и… от получаса до двух-трех часов лихорадочных метаний по соседним дворам и кварталам, звонки в справочную об автодорожных происшествиях и об увезенных скорой помощью. Два обращения в милицию. В одном случае Гришу в конце концов отыскал на чердаке вызванный с работы отец, в другом - торжествующе улыбающийся милиционер притащил разыскиваемого за шиворот. Пропажа была найдена в ближайшем казино, где люди восточной национальности предлагали Грише делать за них ставки, кормили его бутербродами с икрой, уверяли, что у мальчика счастливая рука, и предлагали милиционеру убедиться в этом самому. Уходить из казино Гриша очень не хотел, а милиционеру кричал: "Вы не имеете права!"
На лето Гришу отправляли к бабушке в деревню. Она прятала все городские одежки в сундук, одевала внука в сшитые за зиму на вырост две пары штанов и две рубахи из дерюги, и в этом немудреном облачении, босой, Гриша все лето носился где то с деревенскими пацанами, приходя в избу только поесть да поспать. Хотя нельзя сказать, что в деревне обходилось совсем без происшествий. В возрасте четырех лет Гриша упал с обрыва в речку. Деревенские малыши в страхе разбежались, и лишь случайно проходившие мимо мужики спасли мальчику жизнь. Однажды старшие ребята нашли в лесу неразорвавшийся снаряд времен Второй мировой войны. Как и следовало ожидать, именно Гриша вызвался положить снаряд в костер. К счастью, один из посвященных пацанов оказался ябедой и вовремя прибежал доложиться Гришиным бабушке с дедом. Спустя два дня снаряд взорвала на старом выгоне специально вызванная бригада саперов.
- Свечку поставьте за того пацана, что к вам прибежал, - сказал деду старшина. - Рвануло бы - даже клочков хоронить намаялись бы собиравши.
Именно деревенская бабушка была вызвана на помощь изнемогающей дочери, когда подошло время отдавать Гришу в школу. Самоотверженная старуха бросила дом и скотину на мужа-инвалида ("У папы еще с юности ноги нет - производственная травма") и поехала в город, воспитывать непутевого внука.
- Мама еще с ним как-то справляется. Он ее хоть иногда слышит. Хотя иногда и она говорит: Антонина, забери от меня своего, а то я его, не ровен час, пристукну чем-нибудь…
В школе все было плохо с самого начала.
- Он вообще-то и читать может бегло, и писать, и рисует иногда очень даже неплохо. Только не заканчивает ничего. И слова пропускает, когда читает, и буквы на письме. Но это все полбеды. Учительница мне сказала так: "Я лично против Гриши ничего не имею. Он, в сущности, хороший мальчик. И интеллект у него, судя по всему, в порядке. Но его пребывание в школе на сегодняшний день совершенно бессмысленно. Он совершенно не слышит меня на уроках, не воспринимает дисциплинарных требований, и к тому же отвлекает полкласса своими выходками. Либо переходите на домашнее обучение, либо подождите еще годик - может, дозреет. А нет - идите в спецшколу. Там маленькие классы, индивидуальный подход к каждому ребенку…"
На глазах у Гришиной мамы показались слезы.
- И вот я в тупике. Отдавать его в школу для умственно отсталых? Но он же не идиот, он же нормальный ребенок, я это знаю, и все это говорят. Домашнее обучение - это же ад на дому. Его же совершенно невозможно ничего заставить, ни на чем сосредоточить. Я так на школу надеялась! И потом - он общительный, ему нужно с ребятами быть, играть, бегать, общаться. Ему дома - как в тюрьме. Еще год ждать… А чего ждать-то? Что-то не видно, чтобы он в лучшую-то сторону менялся. С каждым годом все шкоднее и шкоднее…
И обстановка в семье с каждым годом становится все напряженней.
- Мой муж - прекрасный человек. Хороший специалист, много работает, хорошо зарабатывает. Сейчас у него своя строительная фирма. Он, конечно, старается не слушать, что родители говорят, но как же не слушать - мать, отец… Они говорят: вот, зачем женился на деревенской? Да какая я деревенская! Я пятнадцать лет в деревне жила, а семнадцать - в городе. Считайте сами. Сначала в училище училась, потом в институте, работала… Они думают, это у нас в деревне все такие. Да ерунда это! В деревне мальчишки пусть шкодные и необразованные, и матом ругаются, но как бы это сказать… вот - степенные, рассудительные, осторожные, смалу к труду приучены. По двору там, или в огороде, или на сенокос… Мама говорит: давай я его к себе совсем заберу. Пусть идет в деревенскую школу, она малокомплектная, авось выучат как-нибудь. А я иногда думаю - пускай! - и облегчение такое, а потом стыдно так. Как же я своего ребенка, да старой матери на руки. У нее и так - и скотина, и дом, и огород, и папа-инвалид. И жилье у меня есть, и деньги, и муж хороший… Другие вон ночей не спят, все думают, какое бы образование своим детям получше дать, а я… куда бы его спихнуть. Какая же я мать после этого! И он сам уже говорит: "Я никому не нужен, отправляй меня в деревню! И в школу меня не берут! И бабушка с дедушкой говорят, чтобы ты меня надолго не привозила…" Ему же обидно, он ничего плохого не хочет. Я же много детей хотела - двоих или троих. И муж тоже. Мама моя на хозяйстве надорвалась, после меня рожать не могла, а мне так хотелось братьев или сестер… В деревне ведь детей много. Я думала: у моих детей будут братья или сестры. И муж тоже был согласен. Говорил: всех прокормлю. А теперь - даже подумать страшно. А муж… я его люблю так… и хочу с ним быть… а он старается домой попозже прийти, чтоб не видеть всего этого. И мама моя… он вежливо с ней, конечно, но она же деревенская все же, иногда так скажет… мужа аж перекашивает всего. Но он понимает, что мне одной с Гришей не справиться, терпит пока… Он с ним пытался заниматься, как в книгах написано, читать там или в конструктор… железную дорогу купили. Так он две минуты сидит, а потом начинает крутиться, в окно смотреть, спрашивать что-то невпопад, муж злится. А паровозики и вагончики он все по одному в детский сад перетаскал и там подарил кому то, или стащили у него, или сам где-то забыл… Ничего не осталось… Ничего…
Искренне сочувствуя сидящей передо мной молодой женщине, на глазах которой рушилось с таким трудом завоеванное ею счастье и благополучие (деревенская девочка, без всякой помощи и поддержки приехавшая в большой город, закончившая училище, институт, удачно вышедшая замуж - шутка ли все это? Ей было что терять, и она это понимала. Но с другой стороны, сын, ребенок…), я открыла тоненькую медицинскую карточку Гриши и сразу же в заключении невропатолога увидела слова, которые и ожидала увидеть после первых же слов Гришиной мамы: гиперкинетический (гипердинамический) синдром.
Итак, с чем же нам предстояло иметь дело?
Что такое гипердинамический синдром?
Данная группа поведенческих и эмоциональных расстройств проявляется обычно в очень раннем возрасте и характеризуется сочетанием чрезмерно активного, слабо модулируемого поведения с выраженной невнимательностью и отсутствием упорства в выполнении поставленных задач.
Причины, приводящие к подобным состояниям, точно пока неизвестны, но предполагается, что в основе гиперкинетического расстройства лежат микроорганические поражения головного мозга, которые вызваны либо внутриутробным кислородным голоданием плода, либо асфиксией плода в процессе родов, либо родовой микротравмой иного сорта. В этом случае в мозгу ребенка отсутствуют грубые органические повреждения, но есть множество микроповреждений коры и подкорковых структур. Часто такие нарушения подстерегают чрезмерно крупного или большеголового ребенка, ребенка, родившегося при затяжных или, наоборот, стремительных родах.
Основные признаки гипердинамического синдрома - это проявляющаяся с самых первых месяцев жизни ребенка двигательная расторможенность и отвлекаемость внимания. Гиперкинетических детей в младенчестве буквально не удержать в руках. Позже они часто бывают безрассудны и импульсивны, с ними нередко происходят несчастные случаи, они всегда находятся в списках злостных нарушителей дисциплины, хотя делают все совершенно несознательно, не желая ничего плохого. Главными поведенческими характеристиками таких детей являются недостаточная настойчивость в деятельности, требующей когнитивных усилий, тенденция переходить от одного дела к другому, не завершая ни одного из них. Все это происходит на фоне чрезмерной, плохо организованной и слабо регулируемой активности.
С гиперекинетическими расстройствами часто сочетаются и другие нарушения, такие, как социально расторможенные отношения со взрослыми, отсутствие нормальной осторожности и сдержанности, неумение играть в структурированные игры в коллективе сверстников, специфические расстройства в моторном и речевом развитии, а также трудности в чтении или другие школьные проблемы. Позднее у таких детей сравнительно часто проявляется асоциальное поведение, заниженная самооценка и нарушения развития чувства собственного достоинства.
Гиперактивные дети чрезмерно (относительно календарного возраста) нетерпеливы. Они могут бегать или прыгать вокруг, есть стоя, вскакивать с места, когда полагается сидеть, шуметь или болтать, когда надо соблюдать тишину.
Гипердинамичные дети не ходят, а бегают, доказывая что-то, не говорят, а кричат.
Они никогда не унывают, легко переносят наказания, поссорившись с кем-то, тут же идут мириться, легко дают всевозможные обещания и клятвы и так же легко их нарушают.
У таких детей много приятелей и знакомых, поскольку они очень контактны и общительны, но, как правило, с большим трудом складываются более глубокие и прочные дружеские отношения.
Родители, а впоследствии и воспитатели и учителя, безмерно устают от гипердинамичных детей, так как своими постоянными проказами и проступками они способны вывести из терпения кого угодно. Их постоянно одергивают, стыдят, воспитывают, но все это как бы пролетает мимо их ушей. Ребенок вроде бы все понимает и искренне раскаивается в совершенном, обещает, что больше не будет, и… буквально через пять минут все повторяется сначала.
Пик проявлений гипердинамического синдрома приходится на 5–7 лет, и именно в этом возрасте окружающим ребенка людям начинает казаться, что он в принципе невоспитуем…
Как часто это встречается?
Гипердинамический синдром - это один из самых распространенных вариантов проявления минимальной мозговой дисфункции (ММД). Согласно данным статистики, ММД встречается у каждого пятого-шестого ребенка, рождающегося сегодня в нашей стране.
Практически в каждом первом классе любой произвольно взятой школы есть один-два-три ребенка с отчетливыми проявлениями гипердинамического синдрома. Это они сползают под парту во время уроков, устраивают кучу-малу на перемене, это они забывают везде свой портфель и почти каждый день теряют ручки, карандаши и ластики. Это их голова всегда повернута в сторону окна или соседа и почти никогда - в сторону доски. Это их так любят ругать на родительских собраниях, произнося в заключение сакраментальную фразу: "Мог бы вполне неплохо учиться, если бы так не отвлекался!"
Таким образом, не особенно греша против истины, можно сказать, что на пятнадцать-двадцать малышей предшкольного возраста обязательно придется один ребенок с признаками гиперкинетического расстройства.
Кроме того, необходимо отметить, что у девочек данное расстройство встречается в три-четыре раза реже, чем у мальчиков.