– Я бы сказала, что страх быть брошенной был для тебя проблемой и до предыдущей жизни, ведь ты именно так интерпретировала свою травму: тебя бросили. А ведь ты могла отнестись к тому нападению иначе и подумать: "Это несправедливо. Я такого не заслуживаю". В таком случае в этой жизни ты имела бы дело со справедливостью, а не с одиночеством. Или ты могла бы разозлиться и страстно пожелать мести. Не зная, что тебе остается жить всего пару минут, ты могла бы поклясться себе: "Я убью его, когда вырасту".
Ирен продолжила:
– В момент насильственной смерти кристаллизуется нечто, что задает тон следующей жизни. И единственный способ освободить кристаллизованную энергию – найти для себя совершенно иную точку зрения на соответствующую проблему. В твоем случае это страх быть брошенной.
– Так и произошло. Я словно всю жизнь готовилась к тому, что случилось в прошлом году, когда умер муж. Я любила его. Люблю его, – тут же поправилась Дженнифер. – Очень сильно. И я смогла отпустить его, позволить ему оставить меня, потому что он так решил. Это, пожалуй, было самым сложным и самым лучшим решением в моей жизни.
– Начни с самого начала, – попросила Ирен.
История Дженнифер, рассказанная без намека на жалость к себе, была поистине сагой об одиночестве.
– Отец бросил маму, когда мне было четыре года. Я его обожала, а потом его вдруг не стало. До сих пор помню, как я всё плакала и плакала, спрашивала, где папа. Но эти вопросы маму только злили, и я перестала их задавать, хотя по-прежнему хотела знать ответы. Когда мне исполнилось пять, мама тоже ушла, оставив меня с бабушкой. Она иногда приезжала меня навестить, раз в два или три года, но к тому времени она уже стала для меня чужой. Когда мне было лет тринадцать, она перестала приезжать. Бабушка отказывалась отвечать на все мои вопросы о родителях. Она сильно ненавидела моего отца и очень стыдилась матери. И поэтому, чтобы не ссориться с ней, я снова перестала задавать вопросы.
Бабушка постоянно намекала мне, что на меня уходит слишком много денег. И когда я в шестнадцать лет выиграла конкурс и стала работать моделью, она была рада, что я приношу в дом деньги. Я стала успешной и в восемнадцать лет познакомилась с мужчиной намного старше меня, писателем. Его внимание мне льстило, и каким-то образом я умудрилась не заметить, что он гораздо больше пьет, нежели пишет. Он уговорил меня уехать в Мексику, где мы жили около трех лет в своего рода писательской колонии. А потом, когда я была на седьмом месяце беременности, он вдруг вернулся в Штаты без меня.
Свою дочь, Лори, я родила в Мексике. На жизнь я зарабатывала тем, что присматривала за местными летними дачами американцев. Когда пришла пора Лори идти в школу, мы вернулись в Калифорнию, где я выросла.
За все эти годы я несколько раз заводила отношения с мужчинами. Кто-то бросил меня ради другой женщины. Кто-то просто меня бросил. Большинство этих мужчин были алкоголиками, и когда мне было тридцать два года, я обратилась за помощью в организацию "Анонимные алкоголики". Я просто была не в силах так жить дальше. Думала, в АА меня научат, как строить отношения с тогдашним моим мужчиной-алкоголиком. Но к тому времени, как другие участники собраний научили меня, как лучше справляться с ситуацией, он уже ушел от меня. Послушав рассказы других людей на собраниях, я проанализировала собственное прошлое и поняла, что у матери, а возможно, и у отца были проблемы с алкоголем. Всю свою жизнь я пыталась удержать то одного алкоголика, то другого, пребывая в ужасе от того, что они могут меня бросить. И благодаря "Анонимным алкоголикам" я впервые начала понимать, что иногда самым большим проявлением любви к человеку бывает способность его отпустить. Это был самый тяжелый для меня урок. Сколько я себя помню, что-то внутри меня всегда кричало: "Не бросай меня, не бросай меня! Я не хочу, чтобы меня опять бросали!"
Проведя в программе "12 шагов" пару лет, я познакомилась с Грегором. Он был во всем идеальным для меня партнером. Мы понимали друг друга с полуслова.
Год спустя мы поженились, хотя я до сих пор удивляюсь, как он отважился на столь серьезный шаг. Моя дочь, мягко говоря, его не жаловала. Мне приходилось ходить на собрания "Анонимных алкоголиков" только для того, чтобы напомнить себе, что есть вещи, которые я не в силах ни изменить, ни исправить. Я очень хотела, чтобы мы все были счастливы вместе, но ничего не вышло. Грегор был очень добрым, очень терпеливым, очень любящим. Но мне порой кажется, что Лори не хватало эмоционального напряжения, которое мы постоянно испытывали со всеми этими алкоголиками.
Однажды вечером совершенно неожиданно позвонил отец Лори. Он ни разу ее даже не видел, а тут вдруг позвонил и пригласил приехать к нему в Чикаго. После звонка мы обсудили возможность отправить ее к отцу на лето. Вместо этого она сбежала. Просто села на автобус и отправилась прямиком к отцу. Ей было четырнадцать. Мы с Грегором долго обсуждали ситуацию и решили проявить уважение к решению Лори. Если бы мы заставили ее вернуться, она бы снова сбежала, а попытки это предотвратить лишь сделали бы всех нас несчастными. Думаю, мы оба верили, что когда-нибудь она захочет вернуться. Но она нашла агентство в Чикаго и в пятнадцать лет стала моделью, как бы пойдя по моим стопам. Сейчас ей девятнадцать, и она мечтает стать актрисой. Это довольно непростой образ жизни, но, мне кажется, он ей подходит. Может, потому, что я не видела, как она повзрослела и превратилась в молодую женщину, я до сих пор жду, что она вернется домой и войдет сюда через заднюю дверь.
Я не думала, что может быть что-нибудь хуже отъезда Лори. Если бы не Грегор и "Анонимные алкоголики", мне кажется, я бы действительно сошла с ума.
А два года назад у Грегора случился приступ астмы, и он потерял сознание. К тому моменту, как его привезли в больницу, он не подавал признаков жизни. Врачи вернули его, и несколько дней он просто плакал. Наконец он взял мою руку и сказал, что он совершенно не боится и просто попробует жить дальше. Он так и сказал: "Пожалуй, я просто попробую".
Я знала, что он имеет в виду. Он будет жить вместо того, чтобы просто пытаться выжить. А я снова окажусь брошенной. Но я также знала, что это его жизнь, и он вправе принять такое решение. И я знала, что его решение абсолютно верное.
Грегор был столяром. Он любил свою работу, хотя шлифовка дерева и связанная с этим пыль, попадающая в легкие, только усугубляла его астму. Он любил живших по соседству друзей, большинство которых знал с детства. Он любил горы, где мы жили. Горы, в которых было больше видов чапараля и больше видов плесени из-за влажного морского воздуха, чем в любом другом месте на Земле. Такой воздух был для него смертелен, и все же именно эти места были ему по сердцу.
И вот, он вернулся домой, к нему постепенно возвращались силы, и его стали навещать все его друзья. Было такое ощущение, будто они совершают паломничество, чтобы с ним проститься. Лори тоже приехала и сказала, что очень любит его и благодарна ему за то, что он был ей прекрасным отчимом. Их примирение превзошло все мои надежды.
Каждый момент был наполнен жизнью, потому что мы знали, что скоро все закончится. У нас словно был медовый месяц, мы были такими честными друг с другом, такими свободными, такими настоящими. Мы ценили каждую секунду. И часто, очень часто мне хотелось схватить его и умолять подумать обо мне, переехать туда, где он мог бы легче дышать, быть в безопасности и жить, но мы уже жили, и жили так, как ему хотелось, а это был единственный дар, который я могла ему предложить. У нас был целый год, прежде чем случился еще один страшный приступ. На этот раз он был один в машине на парковке возле супермаркета.
Дженнифер перешла на шепот и замолчала. Через какое-то время она продолжила:
– Порой я думаю, правильно ли я поступила. Я могла бы с ним поспорить, настоять на том, что он должен жить ради меня, попробовать заставить его переехать, прекратить работать в мастерской. Или я могла бы никогда не оставлять его одного. Но я знаю, даже если никто больше этого не понимает, что, не мешая ему и позволив ему в течение этого года насладиться жизнью так, как он того хотел, было с моей стороны самым лучшим, самым заботливым поступком.
– Я тоже это знаю, – сказала Ирен, обнимая Дженнифер за плечи, – а еще я могу оценить, насколько серьезную инициацию ты прошла. Инициация – расширение сознания, средство раскрытия разума и сердца для осознания того, что уже существует в действительности. Именно это произошло с тобой.
Ирен продолжала:
– Я бы сказала, что на протяжении нескольких жизней ты сталкивалась с чувством утраты, одиночества и покинутости. Прошлую жизнь ты закончила с уверенностью, что покинутость равнозначна смерти. Потеряв столько важных для тебя людей в этой жизни, ты, наконец, обратилась за помощью и открыла совершенно новый подход к своим проблемам. Ты научилась отпускать и доверять Богу, так? Научилась признавать собственное поражения перед лицом обстоятельств. И тогда началось испытание. Тебе пришлось позволить самому любимому человеку принять решение, которое означало, что тебя вновь покинут. Ты понимаешь, что ты продемонстрировала, что любовь намного сильнее смерти? Какая победа!
Дженнифер покачала головой.
– По ощущениям не похоже на победу. Я просто сильно по нему скучаю…
Ирен кивнула:
– Знаю. Но что, если нам отведено определенное количество лет на каждую жизнь? Если это так, а я верю, что так, взгляни на то, что произошло. Вместо того чтобы пытаться угодить тебе, убеждать тебя, что он делает все возможное, чтобы оттянуть смерть, которой боишься ты, но не он, Грегор смог провести последний год жизни так, как хотелось ему. И твоя победа заключается в том, что ты дала ему такую возможность!
– Видимо, победа не всегда приносит радость, да? – печально спросила Дженнифер.
– Личности – не всегда. Но душа знает, когда свершаются достижения таких масштабов, как у тебя. Думаю, сегодня ты заново пережила эпизод из прошлой жизни для того, чтобы понять, чего ты добилась. Это может показаться слишком малым утешением, но мне кажется, что понять, наконец, каким образом все выстраивается в общей картине – дар, который нам предлагает сама душа.
– Я молилась, чтобы понять, почему все это случилось со мной, – призналась Дженнифер, – и теперь я хоть в какой-то мере это понимаю.
Раскрытие дара в травме
Вы прочли несколько историй, показывающих, как травмы способствуют духовному развитию. Теперь спросите себя: "Каким образом моя травма может быть мне полезна? Каким образом она давит на меня, вынуждая меня расти, развивать и расширять мое сознание от личного к вселенскому? Как она помогает мне преодолеть мои личные недостатки и освободиться от иллюзий?"
Вспомните, что, когда Дженнифер молилась о понимании происходящего с ней и после того, как ее травма выполнила свою роль, ответы явились ей в самом неожиданном виде. Не каждый из нас переживет яркий эпизод из прошлой жизни, как это довелось сделать Дженнифер, и не всегда рядом окажется человек, который сразу же объяснит нам значение произошедшего. Более того, что касается прошлых жизней, всегда необходимо помнить, что истинное значение имеет лишь наша нынешняя жизнь. Все, что должно нас заботить, содержится в ней. Стремиться к откровениям о прошлых жизнях из любопытства – значит в лучшем случае потакать своим желаниям, а в худшем это просто опасно. Мы должны работать с проблемами, напряжением и несовершенствами, которые принадлежат нам в настоящем, и устранять их. Лишь после того, как мы преодолеем в определенной степени собственные недостатки, знание подробностей прошлых жизней может принести нам хоть какую-то пользу. В противном случае они лишь отвлекают нас от испытаний в настоящем или становятся предлогом для бездействия.
Один из духовных законов гласит, что в нужный час то, что нам суждено знать, откроется нам без каких-либо усилий с нашей стороны. История Дженнифер демонстрирует этот закон в действии: она вовсе не стремилась узнать, что случилось с ней в прошлой жизни. Информация явилась к ней без спроса в тот момент, когда эти знания могли поспособствовать ее пониманию и углубить ее исцеление.
Нам следует с доверием относиться к жизни и верить, что подобные открытия придут к нам в нужное время и нужным способом. Многое из того, что мы списываем на волю случая или совпадение, на деле оказывается тонкой работой нашей души. Порой понимание приходит к нам, когда случается что-нибудь очень простое – например, мы случайно подслушали разговор двух незнакомых людей. Или же читаем книгу или смотрим кино, и вдруг мы видим, мы знаем. Нам снится сон или мы медитируем, и что-то в нас меняется, расцветает осознание, которое порой мы даже не в силах выразить словами. Но неким кардинальным и необратимым образом мы меняемся.
Так неужели все это происходит случайно? Неужели мы никак не можем содействовать протеканию этого, по сути, божественного процесса?
Подобно Дженнифер, мы можем просить, можем молиться, чтобы нам позволили понять нашу травму, ее цель, урок, который мы должны извлечь из нее. Мы можем молиться, чтобы нам даровали силы не сопротивляться ей, потому что каждый раз, как мы сопротивляемся устранению своих недостатков, они не исчезают, а становятся хуже. И возникает необходимость в очередном исцеляющем цикле.
Когда мы просим обо всем этом, нет никаких гарантий, что мы всегда незамедлительно получим понятный ответ, что боль от травмы немедленно развеется. Но смиренные, искренние просьбы помогают нам принять и нашу травму, и ее высшее предназначение в нашей жизни, ведущее нас к просветлению.
Глава пятая. Почему мне с таким трудом даются отношения?
Порой, когда мы много времени и сил тратим на поиск ответов на определенную тему, мироздание вдруг дает нам подсказку, ключ к пониманию. Бо́льшую часть своей личной и профессиональной жизни я посвятила изучению природы человеческих отношений, динамики их развития и целей, и несколько лет назад я получила одну подсказку на этот счет. В то время я все еще была практикующим психотерапевтом, но меня все больше раздражал тот подход к пониманию человеческого поведения, которому меня учили. Как-то раз я разговаривала с одной моей подругой, ясновидящей, о трудностях, с которыми мы сталкиваемся в работе с клиентами.
– Что меня больше всего раздражает, – с чувством заявила она, – так это когда клиенты используют ситуацию, которая, по их мнению, имела место в их прошлой жизни, для оправдания совершенно идиотских поступков в жизни нынешней!
Затем она проиллюстрировала свое заявление примером и рассказала о женщине, с которой работала за несколько недель до этого. Моя подруга быстро поняла, что брак этой женщины представляет собой безнадежный мезальянс. Наблюдая явную агонию обеих сторон, она заявила об этом прямо.
– Вам нужно было расстаться много лет назад, – сказала она клиентке.
Но в ответ женщина загадочно улыбнулась и объяснила, что в самом начале их совместной жизни она консультировалась с неким экстрасенсом. Тот поведал ей, что в другой жизни ее муж был ее сыном, которого она бросила и который в результате этого сильно страдал, а затем умер.
– Вы же понимаете, – сообщила клиентка, – я просто не могла бросить его и в этой жизни.
– Совершенно напрасно, – ответила моя подруга. – Дело в том, что сейчас вы снова его убиваете!
Отношения и судьба
Годами меня преследовала решимость той женщины любой ценой обеспечить безопасность и комфорт своему мужу, хотя тем самым она, в сущности, добивалась результата, которого надеялась избежать. Она казалась мне загадочной аллегорией, вариантом классического романа Джона О’Хары "Свидание в Самарре". Быть может, вы помните этот сюжет, в котором мужчина однажды утром узнает на рынке, что той же ночью за ним придет Смерть. Отчаянно желая избежать этой судьбы, он в ужасе бежит, проводит в дороге весь день и весь вечер, пока, как ему кажется, между ним и Смертью не оказывается достаточно большое расстояние. Тогда он останавливается на ночлег. И вот, поздно ночью в далекой Самарре он внезапно оказывается лицом к лицу со Смертью, которая благодарит его за то, что он не опоздал на встречу, особенно учитывая тот факт, что она была назначена так далеко от его дома.
У этой леденящей кровь истории и истории клиентки экстрасенса одна и та же мораль: мы можем вершить свою судьбу своими же попытками ее избежать. Более того, как только нам начинает казаться, что мы сбежали, мы, на самом деле, не осознавая того, со всех ног бежим навстречу тому, чего так боимся. Часто, особенно когда дело касается отношений, будто некие невидимые глубинные течения направляют наши сознательные желания и намерения в русло, ведущее к результату, прямо противоположному тому, на который мы рассчитываем. Более того, создается впечатление, будто любые значимые отношения живут собственной жизнью и имеют некую цель, которую наше сознание разглядеть не в силах.
Разве это в той или иной степени не вписывается в ваш личный опыт? Разве вы, как и я, вопреки всем вашим сознательным желаниям и мотивам в отношении близкого человека, не ощущали невидимую и непреодолимую силу, которая вела ваши отношения в строго заданном направлении, задавая им тон? И как это было с клиенткой экстрасенса, все ваши усилия избежать катастрофы и уплыть в безопасные воды лишь приближали вас к опасным рифам, которые вы так старались обойти. Но если это действительно так, почему это происходит? Какой в этом смысл?
Истинная цель отношений
Когда я оглядываюсь назад и смотрю на жизнь с точки зрения человека, прожившего почти пятьдесят лет, я понимаю, что всегда пыталась найти некий общий ключ, секрет, который объяснил бы, почему мы, люди, всегда так страдаем, строя отношения друг с другом. За пятнадцать лет работы психотерапевтом я открыла многое, но только не этот ключ. Подобно человеку, который за деревьями не видит леса, я стояла слишком близко, слишком глубоко погрузилась в детали собственной жизни и жизни моих клиентов и не видела общей картины. Мне нужно было отойти подальше. И жизнь предоставила мне такую возможность. В моей жизни начался новый этап, и в течение семи лет я наблюдала, я читала, я размышляла – и постепенно я начала понимать.
Я, наконец, осознала, что причина возникновения наших самых значимых отношений сильно отличается от той, какой мы ее себе представляем – и как отдельные личности, и как общество в целом. Их истинная цель не в том, чтобы принести нам счастье; не в том, чтобы удовлетворить наши потребности; не в том, чтобы мы нашли свое место в обществе; и не в том, чтобы защитить нас, но… в том, чтобы помочь нам расти, развиваться, тянуться к Свету.