История "Два рода знания"
Спросил ученый мудреца, как Единичное сосуществует с Целым и чем отлично знание о Многом от знания о Полноте.
Мудрец сказал: "Становится разрозненное целым, когда свое находит средоточье и действует совместно. Лишь через средоточье Множество становится действительным и важным, и Полнота его тогда нам кажется простой, почти что малой, спокойною, на ближнее направленною силой, что остается внизу и близко к несущему.
Поэтому, чтоб Полноту постичь или поведать, мне нет нужды в отдельности все знать, говорить, иметь и делать.
Ибо кто хочет попасть в город, через одни ворота входит.
Кто в колокол ударит раз, одним лишь звуком будит многие другие.
Тому, кто с ветки яблоко сорвал, не нужно в суть вникать его происхождения.
Он просто держит его в руке и ест".
Ученый возразил: "Кто хочет истины, тот каждую подробность знать обязан".
Мудрец и это опроверг: "О старой истине известно очень много. Та истина, что путь прокладывает дальше, нова и требует отваги. Ибо исход ее, как дерево в ростке, в ней же самой сокрыт. И потому, кто действовать не смеет, желая больше знать, чем следующий позволяет шаг, тот упускает то, в чем сила. Он принимает монету за товар, а из деревьев делает дрова".
Ученый посчитал, что это только часть ответа, и попросил дальнейших объяснений.
Но мудрец лишь головою покачал, поскольку Полнота сначала что бочка, молодого полная вина: оно сладко и мутно. Дать нужно время ему перебродить, пока оно прозрачным станет. Кто станет пить, не ограничившись глотком на пробу, тот, опьянев, теряет равновесье.
(Перевод Ирины Беляковой)
Семейные расстановки и движения души
Предварительное замечание: нижеприведенное интервью было записано в Вашингтоне. Вопросы задавал Харалъд Хонен.
- Я предлагаю дать несколько опорных слов и задать несколько вопросов. Я полагаю, многие связывают твое имя только с семейными расстановками и порядками любви. Это существенная часть твоей работы, но ты пошел в своей работе дальше, а именно к тому, что выявляет значение движений души. Я бы хотел поговорить с тобой об этом и задать вопросы о твоем опыте по этой теме, накопленном до настоящего времени.
Я сопровождаю тебя уже на протяжении некоторого времени. Насколько я помню, иногда ты проводишь расстановку только с двумя-тремя людьми, при этом ты ничего не говоришь им, так что заместители могут руководствоваться только своими внутренними движениями. Я вспоминаю о расстановке, которую ты делал для одного мужчины из Фрайбурга. Его жена лежала в коме и в коме родила ребенка. Похожую расстановку ты делал в Испании.
Если бросить взгляд, как бы ты описал переход от семейной расстановки к движениям души?
- Прежде чем подробно остановиться на движениях души, я хотел бы сказать о том, что привело меня к пониманию порядков любви. Это было понимание совести. Понимание различия между личной совестью, которую ощущает каждый человек, и совестью неосознаваемой, родовой, явилось началом этого пути. Тот, кто не видит этих различий, не поймет, что происходит во время семейной расстановки. И прежде всего он не поймет, каковы соответствующие решения.
Порядки родовой совести
Родовая совесть - это совесть более древняя и архаичная, нежели совесть личная. Она возникла до того, как человек смог выделиться из рода как личность, а значит, и следовать своей собственной личной совести. Родовая совесть - это совесть группы. Такая группа монолитна благодаря некой общей инстанции, которая следит за тем, чтобы в данном роду соблюдались определенные порядки; за тем, чтобы нарушение таких порядков наказывалось или исправлялось; чтобы в напоминание о тех, кто был забыт или с кем обошлись несправедливо, их судьбы позже повторялись. Род этот строго ограничен. Он включает детей и родителей, сестер и братьев родителей, родителей родителей, некоторых из прародителей, а также тех, кто был исключен из рода, т. е. предан забвению. Это, как правило, рано умершие или исключенные в силу других причин, чаще всего так называемых моральных причин. К роду также относятся и те, кто определенным образом виновен перед ним, кого исключили, например, первая жена мужа. К данному роду относятся и те, кто сделал что-либо дурное по отношению к одному из членов семьи, их мы также исключаем, поскольку злы на них, иными словами, это преступники и прежде всего убийцы. Похоже, родовая совесть не допускает, чтобы даже такие люди были исключены.
В последнем я, впрочем, не уверен. Может быть так, что принадлежность преступников выявляется только в процессе движения души, но не относится к порядкам родовой совести. Тем не менее я упоминаю об этом здесь, чтобы не забыть.
Родовая совесть следит за тем, чтобы род или система, которой управляет эта совесть, оставался цельным, чтобы никто не был исключен, изгнан или забыт. Если такое все же происходит, родовая совесть избирает другого члена рода для замещения исключенного. Здесь действует родовая динамика "стремление к повторению", при помощи которой делается попытка воссоздать целостность, хотя на практике это и невозможно. Это попытка компенсации, чтобы никто "не потерялся" из тех, кто принадлежит к системе.
Интересно то, что родовая совесть при этом не проводит различий между добром и злом. Моральные оценки, присущие совести личной, родовой совести неведомы. Это предморально или аморально, как ни назови. Родовая совесть оценивает, таким образом, любого члена системы как равного. В этом смысле это, конечно, большая совесть.
Родовая совесть навязывает нам ранговый порядок, которого мы не знаем или он утратил для нас смысл. Этот ранговый порядок связан со временем вхождения человека в систему. Это означает: ранее вошедшие в систему имеют преимущество перед теми, кто в ней появился позднее. То есть, если один из старших исключен, кто-то из младших будет впоследствии замещать его. Таким образом, справедливость в известном смысле будет восстановлена в отношении кого-то из старших, но не для младших. Младшие приносятся в жертву справедливости по отношению к старшим. Все другие жертвы, например, жертвы религиозного порядка, связаны с тем, что приносятся во искупление грехов старших. При этом младшие, принесенные в жертву вместо старших, становятся сами старшими по отношению к следующим. И если других членов системы путают судьбы "принесенных в жертву" или тем отказывают в уважении, исключают или предают забвению, их судьба также будет повторена потомками, что восстановит справедливость, по мнению родовой совести.
Порядки личной совести
Очевидно, что та совесть, которую мы привыкли воспринимать и ощущать как личную, сложилась позже. Мы осознаем такую совесть. Она дает нам ощущение вины и невиновности. Эти противоположные чувства показывают, чего требует от нас наша совесть и насколько мы соответствуем этим требованиям. Если мы следуем велению совести, то чувствуем себя невиновными, а если нет, то чувствуем вину.
Вину и невиновность мы ощущаем в разных вариантах. Во-первых, в смысле принадлежности к определенной группе. Такая совесть следит за тем, чтобы мы оставались членами той группы, к которой принадлежим. Совесть - это в определенном смысле орган чувства, которым мы непосредственно воспринимаем, связаны мы с группой или нет.
Личную совесть можно сравнить с чувством равновесия. Это тоже в известной степени орган чувств. Следуя такому чувству, мы находимся в состоянии равновесия, а если мы не следуем ему, нас шатает. Это чувство заставляет нас восстановить равновесие и принять стабильную позу.
Тем не менее вряд ли кто-либо считает, что равновесие относится к духовным состояниям. Это физическое состояние. Оно относится к физиологии. Это нечто инстинктивное, что свойственно нашей природе и делает возможным сохранение равновесия. Состояние равновесия присуще и другим живым существам, в том числе растениям.
То же относится и к личной совести. Иногда она одухотворяется, как будто это глас Божий в нашей душе. Но это только инстинкт, при помощи которого мы можем инстинктивно же определить, относимся мы к данной группе или нет. Принадлежность зависит от нашего понимания того, что для данной группы является важным, чему должны мы соответствовать, чтобы к ней принадлежать. Так, например, для принадлежности к определенной группе мы должны принять веру этой группы. Будь то религиозная конфессия, или политические убеждения, или что-то иное. Кто принимает эту веру и соответствует ее требованиям, чувствует свою принадлежность. Он чувствует себя невиновным независимо от того, являются ли эти требования объективно уместными и разумными или нет.
Чувство вины, которое является функцией личной совести, ощущается нами как страх потерять право на принадлежность к данной группе. Это сильнейшее чувство, возможно, даже самое сильное чувство вообще. Оно вынуждает нас изменить свое поведение таким образом, чтобы вернуть свое право на принадлежность или восстановить его. Невиновность в этом смысле воспринимается как право на принадлежность. Такая невиновность есть и чувство глубочайшего счастья, и основа для плохих переплетений одновременно, поскольку из-за стремления к принадлежности мы сделаем все, и даже то, что нам вредит.
Для того чтобы мы могли развиваться, необходимо распознать личную совесть и функции вины и невиновности. Необходимо просвещение, которое разоблачит мистицизм личной совести и сделает возможным выход за ее пределы.
Личная совесть следит за равновесием "брать" и "давать", а значит, стремление к уравновешиванию - это потребность личной совести. Тот, кто дает, ожидает, что должен нечто получить. Тот, кто получает, чувствует себя обязанным дать что-то. Такая потребность в обмене способствует самому обмену в рамках определенной группы.
Вина воспринимается в контексте обязанности дать, а невиновность - как свобода от обязанности либо право требования после того, как я дал сам.
Личная совесть также играет роль в порядках, присущих совместной жизни, но в данном контексте это не так важно, я просто упоминаю об этом.
Взаимные движения обоих видов совести
Конечно, развитие человеческого сосуществования не ограничивается развитием личной и родовой совести. Об этом свидетельствует и тот факт, что оба вида совести преследуют противоположные цели, их взаимодействие нарушено. Нарушено прежде всего потому, что мы не признаем требований родовой совести. Это выясняется только в процессе семейной расстановки. Только поняв потребности порядков этой совести, мы сможем таким образом направить ее движение, чтобы отвечать ее потребностям, не нанося при этом вреда младшим в системе. Чтобы справедливость восторжествовала не только в отношении старших, но и младших тоже.
С другой стороны, личная совесть иногда принуждает нас сделать нечто, что родовой совести противоречит. Например, она принуждает нас из любви взять на себя вину старшего (например, когда ребенок принимает на себя вину своих родителей). Но поскольку это противоречит изначальному порядку и рангу во времени, то мы по зову личной совести предпринимаем нечто, что позднее карается родовой совестью. Много несчастий происходит от противоречий обоих видов совести. Нужно понять, что как потребности личной совести, так и потребности совести родовой зачастую противостоят решению, правильному для всех и служащему счастью всех.
Если мы поймем это, то увидим, что путь к общему решению требует от нас очищения и способности перешагнуть границы как личной, так и родовой совести, но таким образом, который послужит удовлетворению потребностей и связи обоих видов совести на более высоком уровне.
Движения души
Итак, движение, которое дает нам возможность избежать давления обоих видов совести, это движение души. Это значит, что если мы освободимся от давления обоих видов совести, не пренебрегая ими, но отдавая им должное на более высоком уровне, нечто приходит в движение в нас, причем это такое движение, которое ведет к решениям, выходящим далеко за рамки того, что позволяют нам и чего требуют от нас оба вида совести.
Такие движения независимы. Если обе совести лишены силы в своих плохих аспектах (прежде всего для терапевта) и человеку больше нет необходимости им следовать, он может открыться для более широких взаимосвязей, проявляются движения души. Они ведут к решениям, которые включают в себя противоположное и различное, делая их в равной степени подобающими и правильными, решениям, которые каждому дают место и подобающий ранг, тем самым примиряя то, что раньше казалось непримиримым.
Опыт с движениями души
Я приведу несколько примеров таких движений в контексте семейных расстановок.
- Где начинается движение души?
- Я бы хотел это точнее описать и определить. Распознавание движения души тесно связано с семейной расстановкой.
Я вспоминаю, как раньше практиковались семейные расстановки и как они практикуются сейчас: после того как участники расставлены, терапевт спрашивал каждого из них, как он себя чувствует. Т. е. в своих дальнейших действиях терапевт ориентировался на высказывания заместителей. При этом он становился зависим от таких высказываний и терял свою собранность. Если заместители были хороши, расстановка удавалась. Но зачастую заместители, чувствуя неуверенность терапевта, делают высказывания из вежливости. Тогда семейная расстановка продолжается в неверном направлении и оканчивается в хаосе. Вопрос заключается в том, что может здесь помочь?
Первым шагом в семейной расстановке должен быть следующий: после того как участники расставлены, терапевт должен всмотреться в сложившуюся картину и дать ей подействовать на себя. Если он почувствует воздействие картины, она покажет терапевту его следующий шаг, и не нужно задавать вопросов заместителям.
Этому предшествует кое-что еще. Расставлять можно не всякую семью. Т. е. нельзя доверять тому, что именно клиент считает своей проблемой и какое решение он предлагает. Терапевт не должен полагаться на каждое высказывание клиента, а должен обратить внимание на нечто другое, что поможет ему решить, нужно ли делать расстановку или нет. А также решить, кого из членов семьи следует включить в расстановку, а кого нет.
Решающим здесь является мое ощущение того, где кроется сила. Если внимательно слушать, как клиент описывает события, происходившие в его семье, можно понять, сколько силы у отдельных членов семьи, которых упоминает клиент, сколько энергии и силы есть у каждого. Те члены семьи, при упоминании которых ощущается наибольшая сила, и должны быть включены в работу. Если, например, клиент упоминает, что его мать рано умерла, можно почувствовать, что проблема клиента заключена в его матери. Тогда я включаю в расстановку только мать клиента. Так делается изначальный выбор, и расстановка сконцентрирована на главном, на том, что обладает силой. Если клиент расставляет себя и свою мать, я, ничего не делая и ничего не говоря, наблюдаю, какие движения происходят между ними. Если мать смотрит в сторону и на пол, я сразу предполагаю, что она смотрит на кого-то умершего, может быть, на другого ребенка. Если выясняется, что это действительно так, я ввожу заместителя этого ребенка в расстановку и прошу его лечь на пол - туда, куда направлен взгляд матери. Таким образом, следующий шаг обусловлен взглядом матери. Так расстановка развивается от малого к большему, но не более того, что необходимо.
- Ты только что сказал, что внимательно наблюдаешь за тем, как они движутся, это и есть движения души?
- Да, это и есть движения души.
- Когда наблюдаешь за тобой во время работы, можно увидеть, что ты иногда исправляешь эти движения. Или иногда ты видишь движения, прежде чем заместители последуют им.
- Часто заместители показывают, куда стремится движение. Например, заместитель делает движение руками, при этом руки немного движутся вперед. Это значит, что заместитель хочет двинуться вперед. Он, возможно, отступит назад. Но я уже видел, куда стремится движение души, и могу поправить заместителя. Для продолжения расстановки важно первоначально возникшее движение. Если я допущу иное движение, расстановка будет развиваться в неверном направлении и, только проделав лишний путь, вернется к верному.
- Итак, ты следишь за первыми движениями, которые обозначатся.
- Да, и прежде всего за движениями глаз. Если, например, в расстановке сына и матери мать смотрит не на сына, а в сторону, то кого-то не хватает. Или если сын смотрит в сторону. Если наблюдать, можно почувствовать, ведет ли движение вперед, есть ли в нем сила.
Пример: женщина, больная раком
- Я воспоминаю о расстановке одной женщины, больной раком, которая боялась умереть. Я поставил ее смерть, а женщину - напротив. Она не осмеливалась посмотреть на свою смерть. Когда же я потребовал этого, она все равно смотрела в сторону. Затем она упала назад, на пол, и было совершенно ясно: это было движение, которое возникает, когда боишься посмотреть смерти в Л1ицо. Совершенно очевидно, что это было движение прочь от решения. Другие сразу захотели ей помочь, поскольку считали, ч7то это важно для нее. Но не это было важно. Важно было, чтоб5ы она снова встала и посмотрела смерти в лицо.
- Это и было движение души - встать и посмотреть в лицо смерти? Как ты отличаешь такое движение от движения, когда она упала назад ?
- Падение назад - это просто страх, т. е. отрицание движения души. Собственно движением души было не то, что она посмотрела смерти в глаза, это было только начало. Только когда она посмотрела смерти в глаза, движение души началось. Она медленно опустилась на колени, обняла смерть за ноги и легла рядом с ней на пол. Там она была в мире и гармонии со смертью. Это было собственно движение души. Оно выходило далеко за пределы предыдущего движения.
- А если бы кто-нибудь спросил: как ты себя чувствуешь? Тот, кто в такой ситуации задает смерти вопросы, не уловит тонкого движения души.
- Когда наблюдаешь тебя за работой, видно, что для слов и языка в твоей работе почти нет места.
- Когда начинается движение души, в общем, ничего говорить и не надо.
Пример: израильтяне и палестинцы
- Я вспоминаю и еще одну расстановку. Во время моего курса в Сан-Франциско я работал с одним мужчиной, который хотел снять документальный фильм об израильских и палестинских детях. В последние месяцы он заметил, что у него ничего не получается, все буквально валится из рук. Я сказал ему: "Я покажу тебе, почему такой фильм снять невозможно". Я попросил его выбрать двух заместителей для израильских и двух для палестинских детей. Мой опыт семейных расстановок говорит мне о том, что дети никогда не станут делать того, что не позволили бы их родители. Работа только с детьми была бы нарушением порядков, которые важны в данном случае. Поэтому я ввел в расстановку родителей детей - мать и отца для каждого из четырех детей. Я поставил их рядом с детьми, так что израильские и палестинские родители стояли друг напротив друга.