Всякая борьба утомительна, а борьба за выживание весьма утомительна. Поскольку в нашей культуре большинство людей - это борцы за выживание, то самым распространенным у населения симптомом является, несомненно, усталость. Она представляет собой физическое проявление чувства депрессии. Однако борцы за выживание не могут позволить себе быть усталыми или испытывать депрессию, поскольку в таком состоянии у них могло бы появиться искушение отказаться от борьбы и даже умереть. Способом защиты им служит отрицание усталости и продолжение всяческой суеты, поскольку им кажется, что от этого зависит их выживание. Как сказала одна женщина: "Если я лягу, то чувствую, что уже никогда больше не смогу встать". Итак, пока человек не ощутит в себе готовности лечь, он отрицает само чувство собственной утомляемости. Путешественник, который, невзирая на тяжеленный чемодан, резво бежит с ним, опаздывая на поезд, никогда не ощутит, насколько у него устала и затекла рука, пока не занесет свою ношу в вагон. В терапии появление чувства усталости - это признак прогресса, если указанное чувство человек связывает с отказом от борьбы.
Когда Мэри прибыла на следующий сеанс, она, не дожидаясь моих вопросов, заявила, что чувствует себя более женственной. Я и сам заметил, что моя пациентка находится теперь в более плотном и, можно сказать, плотском контакте с собой и с собственным телом. Она описала свое самоощущение как внутреннее спокойствие, которого она уже длительное время не испытывала. Про себя я отметил, что голос у Мэри стал глубже, а в поведении отсутствовали всякие следы смятения и тревоги. Лежа на кровати, она сказала: "Во мне струится какое-то тепло, проникающее в нижнюю часть спины и в поясницу из таза. Это очень приятно. Я ощущаю легкую печаль, и мне хочется заплакать. У меня такое чувство, словно я возвращаюсь к себе. Я чувствую себя дома". Она упомянула, что по мере спонтанных движений таза ощущает, как ее губы тоже начинают шевелиться. "Они чувствуют себя связанными друг с другом", - сказала она. А после этого стала плакать - тихо и более глубоко, чем когда-либо прежде.
"Я размышляла о своем отце и о мужчинах, которых знала. Я в состоянии ощутить боль из-за их утраты, но одновременно у меня хорошие мысли по собственному поводу и насчет того, что я ни с кем не живу. Когда я живу отдельно, у меня такое чудесное ощущение самой себя. Ради этого стоит жить самостоятельно. Вместе с тем мне кажется, что, когда ощущение отсутствия связанности с кем бы то ни было становится слишком сильным, таз у меня словно оттягивается назад и появляется старое, давно знакомое чувство "Папочка, ты мне нужен".
Чувствую, мне придется сделать выбор между мужчинами и собою. Я не могу жить на свете ради них, но не могу жить и только ради себя". В процессе обсуждения этой темы я обратил внимание Мэри на то, что в случае концентрации на своем ощущении собственного Я в противовес концентрации на том, что может сделать для нее мужчина, она становится по-настоящему сексуальной женщиной. Когда она использовала секс, чтобы получить от мужчины любовь, то играла роль дочери/проститутки. Сексуальная женщина может сдержать свое сексуальное возбуждение, вместо того чтобы нуждаться в его скорейшей разрядке.
В ответ Мэри заметила: "Я себя чувствую так, как будто стала совсем другим человеком, как будто заново родилась". После этих слов она стала плакать, говоря при этом: "Я всегда страстно желала этого".
Указанный перелом вовсе не означал, что терапия для Мэри закончилась. В том длинном странствии, цель которого состояла в самопостижении, она миновала свой внутренний ад, но чистилище все еще ждало ее. Мэри предстояло проделать значительный объем работы, чтобы укрепить связь со своей сексуальностью и с собственным тазом. Эта связь устойчиво ассоциировалась у нее с отчаянием. "Если я сексуальна, то я не могу обладать своим отцом. Если я обладаю собой, то не могу обладать мужчиной". Мэри была достаточно сообразительна, чтобы понять бессмысленность последней альтернативы, этого взаимоисключающего "или-или", понять, что бытие человека ради себя, ради своего собственного Я вовсе не означает, что такой человек не может иметь сексуального партнера. Однако интеллектуальное постижение этой истины умом не меняло ее чувств. Трещина между эго и сексуальностью была глубоко укоренена в структуре личности Мэри и ее тела, и с этой трещиной, этим разрывом ассоциировалось глубокое чувство отчаяния, против которого она все еще продолжала бороться. Однако она уже была близка к капитуляции перед собственным телом.
Капитуляция перед собственным телом в своей основе означает полную и безоговорочную капитуляцию перед его сексуальностью, располагающейся в фундаменте структуры тела, а именно в тазе. Такого рода капитуляция представляет собой физический, а не психологический процесс, хотя ей можно способствовать за счет понимания тех страхов, которые ее блокируют. Физический процесс капитуляции в качестве одного из элементов требует позволить волне возбуждения, ассоциирующейся с дыханием, перемещаться в таз и далее, в ноги. Когда это происходит, таз начинает спонтанно двигаться: при вдыхании - назад, при выдыхании - вперед. Указанное самопроизвольное движение получило у Райха название "оргазмический рефлекс", поскольку оно наблюдается и в кульминационном, вершинном моменте полового акта, когда человек полностью капитулирует перед своими сексуальными чувствами. Результатом, как я подчеркивал в предшествующей главе при описании упражнения, называемого тазовым мостиком, является ощущение радости.
Указанное упражнение может быть также использовано с тем, чтобы способствовать развитию у человека чувства самообладания. Самообладание, с моей точки зрения, охватывает право иметь и удерживать: иметь собственное Я, а также иметь и удерживать любимое существо. Когда при выполнении упомянутого упражнения таз пациента становится энергетически заряженным, я вкладываю ему между бедер свернутое в рулон шерстяное одеяло и прошу сжать его настолько сильно, насколько он в состоянии это сделать. Я также предлагаю как можно сильнее выпятить при этом нижнюю челюсть, чтобы с помощью выдвинутого подбородка мобилизовать агрессивность. Порой я еще принуждаю пациента в то же самое время кусать туго скрученное небольшое полотенце. Концентрация агрессивности на каком-либо объекте в сильной степени увеличивает заряженность и пульсацию в тазе, причем последняя распространяется на ноги и стопы. Разумеется, полотенце в данной ситуации можно рассматривать как представление груди, в то время как одеяло служит представлением тела любимого человека. Если человек в состоянии позволить в этот момент заработать чувству обладания, у него появляется сильное ощущение самообладания, равно как и ощущение того, что он располагает правом обладать целым миром. Это дает такому человеку возможность объединиться с миром или со вселенной в активном, а не в каком-то мистическом смысле.
Придя на один из последующих сеансов, Мэри с порога доложила: "Сейчас я на самом деле чувствую себя счастливой. Я испытываю нежные и даже сладостные чувства к нескольким мужчинам, но отнюдь не бегаю за ними и не вешаюсь им на шею. Я просто в восторге от этого ощущения. Теперь я вполне могу находиться в одиночестве и вместе с тем испытывать внутри прекрасное чувство. Я располагаю сразу и чувствами, и свободой, и это чудесно".
Потом она добавила: "Я очень высоко ценю вашу помощь и то, что вы не увлеклись мною. Это позволяет и мне оставаться свободной и не увлекаться вами".
До тех пор пока два человека увлечены друг другом, они не являются свободными. Нуждаясь в чем-то от своего партнера, они оба зависимы. Зависимость во взаимных отношениях отбрасывает каждого из партнеров назад, во времена, переживавшиеся в детстве, когда они были зависимы и уязвимы. Чтобы освободить их обоих от зависимости, чтобы помочь им трансформироваться в зрелых взрослых людей, нужно понимать роль сексуальной вины в том, что человек становится готовым к подчинению, - иными словами, готовым вести свою единственную жизнь ради других людей. Концепция, что каждый должен жить для других, - это некая сомнительная деловая сделка, при которой ни один человек не живет для себя. Вопрос о том, как именно срабатывает сексуальная вина в процессе формирования невротического характера, подвергается рассмотрению в следующей главе.
Глава 11. Страсть, секс и радость
В предшествующей главе был подвергнут рассмотрению страх смерти, который, по моему убеждению, лежит в основе всех эмоциональных проблем, заставляющих людей обращаться к терапевту. Результатом страха смерти является страх жизни. Человек не в состоянии капитулировать перед жизнью или перед собственным телом, поскольку такая капитуляция означает отказ от контроля со стороны эго. А подобный отказ свел бы человека лицом к лицу со страхом перед тем, что он неизбежно умрет или, по крайней мере, может умереть. Указанный страх берет свое начало в пережитом в самом раннем детстве опыте соприкосновения с реальной смертью или хотя бы с возможностью смерти, которая заставила организм в качестве защитной меры облечь себя в броню, чтобы в дальнейшем не быть уязвимым для этой возможности, если она повторится. Однако жить закованным в броню и находящимся в состоянии полной боевой готовности означает, что такой человек в любой момент вполне допускает вероятность подвергнуться нападению или оказаться под угрозой потери жизни. Ясно, что это и есть психологическое, а также физическое состояние борца за выживание. Вся та энергия, которая вкладывается в усилия по обеспечению выживания, изымается из организма и оказывается недоступной для того, чтобы наслаждаться жизнью. Одновременно это еще и означает, что страх смерти, обуревающий человека, не позволяет ему жить полноценно и тем самым только приближает его к смерти.
Жизнь и смерть представляют собой два противоположных состояния. Если кто-то жив, то он не может быть мертв, и наоборот, но, как мы отмечали в одной из предыдущих глав, человек вполне может быть наполовину жив и наполовину мертв. Если некто не живет полноценно, то он отчасти мертв и, следовательно, тем сильнее напуган перспективой смерти. Человек, живущий полноценно, не боится смерти, поскольку в нем вообще нет страха, он ничем не запуган. Он свободен от хронической зажатости, которая является внешним представлением страха. Его тело не закрепощено, оно расслаблено и свободно. Такой человек не отрицает смерть, но она не является для него физической реальностью до тех пор, пока она действительно не наступит. А когда смерть все-таки приходит, она не сопровождается никакими ощущениями. Жизнь - вот что является подлинным противоядием от смерти.
Храбрый человек по определению не боится смерти, потому что в этом как раз и состоит суть храбрости. На протяжении тысячелетней истории люди рисковали своей жизнью ради свободы и иных высоких идеалов, поскольку свобода и все то, что с ней сопряжено, необходима для того, чтобы испытывать радость жизни. Без свободы радость невозможна, а без радости жизнь пуста. В ходе дебатов по поводу независимости американских колониальных владений от Англии, которые проходили в рамках законодательного конвента штата Виргиния, Патрик Генри произнес слова, ставшие впоследствии знаменитыми: "Дайте мне свободу или дайте мне смерть". Присущее ему чувство устремленности к свободе возвысилось до страсти, которая была достаточно сильна, чтобы превозмочь страх смерти. Другие храбрецы поступали подобным же образом, поскольку в них также пылала страсть, достаточно сильная для того, чтобы они могли без всякого страха взглянуть в лицо смерти. Многие люди отдали жизнь за свои религиозные убеждения, поскольку их убеждения были неразрывно связаны со страстным отношением к принципам и доктринам своей религии. Но влюбленные тоже неоднократно рисковали и тоже приносили свою жизнь на алтарь страсти. В этом и заключается природа любой страсти, что она в состоянии подвигнуть человека на действия, которые пересиливают свойственное нашему эго стремление к самосохранению. Только через такое преодоление человек может испытать ту радость и даже экстаз, которые предлагает жизнь.
Подлинная страсть по самой своей природе является жизнеутверждающей, то есть позитивной для жизни - даже в том случае, если она может закончиться смертью данного конкретного человека. Принято, к примеру, говорить о страсти к искусству, к музыке, ко всему прекрасному, если указанные стороны жизни вызывают в ком-то сильные чувства. И это правомерно. С другой стороны, никогда не стоит говорить о страсти к спиртному, к наркотикам, к азартным играм или к любым действиям, которые разрушительны для жизни. Гнев, испытываемый по поводу свершившейся несправедливости, может дойти до высот страсти, но впасть в ярость вовсе не означает проявить страстное чувство. Различие, по моему убеждению, состоит в том факте, что страсть - это нечто горячее; она представляет собой пламенное чувство, берущее свое начало в сильном горении. Гнев также является жарким чувством. А вот ярость холодна, даже невзирая на присущее ей стремление к насилию. Многие люди испытывают сильное чувство ненависти, но это чувство не образует собой страсть. Все горячие чувства имеют отношение к любви, и, как я показал в главе 5, в их число входит гнев.
Всем нам известно, что сексуальные чувства могут достичь уровня страсти, если сексуальному желанию сопутствует достаточно сильная любовь. Сексуальное желание само по себе является всего лишь возбужденным состоянием генитального аппарата, в то время как страстное любовное чувство локализуется во всей нижней части живота и ощущается там как теплый расплав. Генитальное возбуждение может достигать высокой интенсивности, но если оно ограничено генитальными органами, то, с моей точки зрения, не подпадает под определение страсти. Потребность помочиться или опорожнить кишечник также может стать весьма сильной, а ее удовлетворение может доставлять несомненное облегчение и удовольствие, но эти ограниченные по своей сути ощущения ни в коем разе не образуют собой страсти. Страсть - будь она вызвана любовью, гневом и даже печалью - представляет собой эмоцию, притом сильную, а это означает, что она подключает к испытываемому чувству все тело в целом. Сексуальное желание является выражением любви, поскольку его цель состоит в том, чтобы слить двух индивидов воедино в акте взаимного переживания удовольствия. Если, однако, указанное желание ограничивается половым контактом, то подобное выражение любви носит слишком узкий и ограниченный характер, дабы претендовать на соответствие определению страсти. При таких обстоятельствах результатом полового акта не становятся та радость и тот экстаз, которые он может дать.
Разрыв между сексом и любовью, между сексуальным желанием и сексуальной страстью связан с присутствующим в личности человека разрывом между эго и телом. Если эго в чувстве сексуального желания не капитулирует перед телом, то половой акт становится не более чем ограниченным выражением любви и, следовательно, на глубинном уровне он не доставляет человеку удовлетворения, не дает ему чувства свершения. Такая неспособность достигнуть удовлетворения в любви на сексуальном уровне сохраняет и даже усиливает чувство отчаяния, которое данный индивид испытал в своих ранних отношениях с окружающими. По моему убеждению, мы должны критически оценивать современную изощренно-софистскую точку зрения многих психологов и психотерапевтов, что половой акт сам по себе дает ощущение свершения и удовлетворения или что способность успешно функционировать сексуально представляет собой действенный и эффективный критерий здоровья. В нашей культуре люди чрезмерно озабочены "производительностью", количественными показателями, а последние никак не связываются с тем подлинным чувством, которое существенно необходимо для того, чтобы любой акт сделался выражением здоровья.
Взрослые не умеют испытывать радость так, как на это способны дети, поскольку положение взрослого человека налагает на него ту ответственность за свои поступки и поведение в целом, от которой ребенок свободен. Вот почему взрослые не могут играться столь же беззаботно, как это делают дети. Игра взрослого непременно содержит в себе серьезную ноту, поскольку эго взрослого человека всегда не на шутку вовлечено в исход того, чем он занимается. К примеру, какая-нибудь карточная игра, являющаяся для детей всего лишь развлечением или времяпрепровождением, может оказаться вполне серьезным предприятием для взрослых, которым исход игры, выигрыш или проигрыш, зачастую гораздо важнее, чем сам процесс игры. Когда и в игре детей победа или поражение становится важным фактором, это является бесспорным признаком того, что эго играющих ребят развилось до такой степени, где появляется самосознание и стремление к самоутверждению. Такое сознающее себя эго оценивает и контролирует поведение индивида, тем самым уничтожая его способность свободно и без остатка капитулировать перед своими чувствами. Это, разумеется, не означает, что взрослые люди не в состоянии испытывать радость. Другое дело, что они действительно не испытывают ее в своих повседневных делах, носящих нешуточный, серьезный характер, поскольку такие дела по большей части связаны с зарабатыванием денег или с защитой жизни. Здоровый взрослый человек может воспринимать этого рода деятельность как доставляющую удовольствие, если он в состоянии по своей доброй воле возложить на себя ответственность за ее исход. Существует, однако, один вид деятельности, в котором капитуляция осознающего себя эго поощряется, и это - акт сексуальной любви. Результатом любовной капитуляции в процессе полового акта является оргазмическая разрядка, которая вовлекает в свои конвульсивные движения все тело и которая воспринимается как нечто в высшей степени радостное и даже эскстатическое. Поскольку оргазмическая реакция доставляет человеку по-настоящему глубокое удовлетворение, то возникающее в нем при этом чувство радости сохраняется длительное время, придавая жизни ее подлинный, глубинный смысл.
Способность переживать тотальный оргазм представляет собой примету страстной натуры. Она является результатом возникновения и развития такого уровня позитивного возбуждения, который достаточен для того, чтобы смять эго данного индивида и дать человеку возможность выразить страсть своей любви во всей ее полноте, причем сделать это свободно и тотально. При такого рода оргазме отсутствует всякая двусмысленность, всякие обходные пути, запасные варианты и возможности отступления, всякое колебание в отказе от собственного Я. Довольно многие люди испытывают подобный всеохватный оргазм лишь в редких обстоятельствах. К сожалению, его нельзя считать чем-то широко распространенным. Лишь для очень узкого круга он является нормальной сексуальной реакцией. Это такие индивиды, кто обладает по-настоящему страстными, пассионарными натурами, кто в состоянии вложить в свои чувства и поступки весь свой разум, тело и душу. Я знаком с такими людьми, и даже простое пребывание в их обществе - это настоящая радость. Нечего и говорить, что каждый их поступок носит интенсивный и страстный характер. В них таятся настоящие запасы страстности, которые находят свое внешнее проявление в ярком блеске их глаз, живости их тел и непринужденной грациозности движений.