По мнению Хайнца Гартманна, новорожденный ребенок появляется на свет в состоянии приспособленности к своему окружению. "Как и у всех организмов, сохранение биологического равновесия необходимо для выживания и развития, а реципрокные отношения между индивидом и окружением направлены на то, чтобы создать состояние равновесия" (Вальдхорн, 2002, с. 66). Впоследствии социальное окружение ребенка стремится к тому, чтобы в качестве социальной структуры выполнить базовую биологическую функцию – создание ребенку условий для адаптивной жизни. Это тем более важно, что новорожденный не имеет достаточных возможностей для самостоятельного выживания и не будет их иметь еще довольно долго. Функции адаптации, сохранения, синтеза и интеграции, согласно Гартманну, выполняет инстанция Я. Именно Гартманн попытался различить функции Я, вовлеченные в интрапсихический конфликт и "бесконфликтную сферу Я". Он показал, что существуют врожденные аппараты Я, которые развиваются как часть биологического наследия организма. Такое "первичное автономное Я" выполняет важные функции, в частности, поддержание адаптации организма к среде. "К общераспространенному мнению, что адаптация может совершаться аутопластически или аллопластически, т. е. посредством изменения индивида или переструктурирования окружения, Гартманн добавил наблюдение, что люди способны создавать новую и более благоприятную для индивида среду. Если существующая социальная структура влияет на возможности адаптации любой специфической формы поведения, то изменение среды людьми и возникающие в результате новые социальные условия могут сделать конкретные формы поведения адаптивными или неадаптивными – в зависимости от того, как изменились условия. Третья возможность, а именно нахождение новой среды, которая оказывается более пригодной для функционирования организма, вероятно, существенно ограничивается там, где в социальных структурах существуют жесткие ограничения подвижности, или в обществах, где не существует границ, которые можно было бы расширить" (там же, с. 67).
Можно сказать, что единой точки зрения на адаптацию не существует. Каждая из них имеет свои нюансы и тонкости. Так, согласно К. Роджерсу, Р. Даймонду, адаптация является интегральным показателем, включая в себя эмоциональный комфорт, принятие себя и принятие других. Эти три составляющих равновесного состояния личности предполагают, во-первых, что человек испытывает положительные переживания, связанные с собственными достижениями и удачами, т. е. что установилось "равновесие между субъектом и объектами", во-вторых, что человек пребывает в согласии с самим собой, и, в-третьих, что он находится в согласии с другими людьми. По Роджерсу, адаптация – это наличие комфортных конгруэнтных отношений между личностью и иными мирами – миром объектов, пространством других людей и сферой собственного Я.
В целом адаптацией (от лат. adaptare– приспособлять) называется процесс эффективного взаимодействия организма со средой. Этот процесс может осуществляться на разных уровнях – биологическом, психологическом, социальном. На психологическом уровне адаптация осуществляется посредством успешного принятия решений, проявления инициативы, принятия ответственности на себя, антиципации результатов действия.
Иногда различают психологическую и социально-психологическую адаптацию. Последняя рассматривается как "процесс включения личности во взаимодействие с социальной средой, предполагающий ориентировку в ней, осознание проблем, возникающих в ходе этого взаимодействия, и нахождение путей их разрешения, выбор наиболее адекватной для нее деятельности в данных условиях с целью достижения оптимального соответствия между личностью и социальной средой" (Ключникова, 2001, с. 4).
В целом можно сказать, что, во-первых, проблема адаптации возникает там, где человек сталкивается с новыми обстоятельствами и условиями жизни, с изменениями его внутреннего мира и, во-вторых, адаптация сопровождается умением решать поставленные перед личностью проблемы, трансформацией прежних стратегий взаимодействия с людьми, поиском новых подходов к решению проблем.
Подростковый возраст отличается тем, что большинство детей, ставших (по физическим параметрам) подростками, не всегда легко справляется с новым социальным статусом, и, скорее всего, демонстрирует дезадаптацию, нежели собственно адаптацию. На этот факт указывают данные целого ряда исследований, подтверждающих, что многие подростки проходят этот период развития достаточно спокойно, "однако некоторые… реагируют неадаптивно на биологические, психологические и социальные изменения…" (Peterson, 1988, с. 467). Что это означает? Скорее всего, то, что потребности подростка приходят в рассогласование с его возможностями, и отношения со средой становятся неконгруэнтными. То же самое наблюдается во внутриличностной сфере. Карл Рождерс назвал бы это состояние неконгруэнтным отношением между Я и личным опытом подростка. Несоответствие ожиданий и достижений, так часто встречающееся в пубертатный период, сказывается на уровне адаптации подростков.
В статье Ге с соавторами (Ge et al., 1994) изучается одно из проявлений неадаптивного поведения подростков – депрессивные симптомы. Показано, что траектории появления депрессивных симптомов отличаются у мальчиков и девочек. У девочек они возрастают после 13 лет, а у мальчиков остаются относительно неизменными. Подтверждаются результаты, полученные Петерсен о том, что в пубертатный период именно девочки ощущают кардинальные изменения настроения и именно у них больше вероятность развития депрессивных симптомов и форм дезадаптивного поведения.
Уровень адаптивности мальчиков и девочек – предмет особого разговора. Думается, что дело вовсе не в уровне, а во времени появления признаков дезадаптации, а также в характере (форме) их выражения. Но остановимся на этом чуть позже.
С целью изучения особенностей адаптации подростков разного пола и возраста с нормальным и аномальным половым развитием было проведено специальное исследование, в котором проверялась гипотеза о том, что наибольший эмоциональный дискомфорт, трудности в общении и принятии себя испытывают подростки с интенсивными гормональными и телесными изменениями; дополнительно предполагалось проверить предположение о различиях в уровне адаптации между мальчиками и девочками.
Объем исследуемой выборки составил 131 чел.; из них 84 чел. без выраженной патологии (30 девочек и 22 мальчика – средний возраст 14 лет, 17 девушек и 15 юношей – средний возраст 18 лет) и 47 чел. с дисгенезией гонад (12 девушек с синдромом Свайера – средний возраст 18 лет, 27 девочек с синдромом Тернера – средний возраст 15 лет, 8 девочек с кариотипом 46, ХХ – средний возраст 17 лет). В качестве методов использовалась стандартизованная беседа, тест "Рисунок человека" К. Маховер (1996), "Метод исследования самоотношения" С. Р. Пантилеева (1991).
В ходе беседы определялся физический и психический статус подростка, с помощью методики "Рисунок человека" оценивали такие показатели адаптации, как "открытость", "уверенность", "устойчивость", "коммуникабельность" и "контроль" (подробнее см.: Харламенкова, Стоделова, 2000). "Метод исследования самоотношения" (МИС) С. Р. Пантилеева позволил определить такие характеристики, как "открытость" и "принятие себя". Особенности двух использованных методов состоят в том, что один – МИС дает результаты, которые осознаются испытуемым и, в принципе, могут им контролироваться и искажаться, а второй – тест "Рисунок человека" информирует о данных, которыми трудно манипулировать.
Выбор разных групп испытуемых позволяет контролировать влияние разных факторов – фактора пола, возраста, физических (телесных) изменений на адаптацию подростка. В качестве независимой переменной был выбран показатель наличия/отсутствия явного пубертатного скачка. Сравнивались подростки с нормальным и аномальным половым развитием. Надо сказать, что оба теста не показали различий между нормально развивающимися подростками (мальчиками и девочками) и девочками с дисгенезией гонад по фактору "открытость опыту", "принятие себя" и "уверенность". Этот факт можно объяснить тем, что подростки действительно ориентированы на внешнюю реальность в силу того, что занимают промежуточное положение между детьми и взрослыми, и вынуждены, опираясь на детский опыт, примеривать к себе образцы зрелого поведения, а эта ориентация сама по себе усиливает их самооценку и самоуважение. Однако более детальный анализ показал, что девочки с нормальным половым развитием крайне открыты по сравнению с остальными выборками (med=7, где med – медиана; для сравнения у мальчиков med=6, у девушек med=5, у юношей med=5,5). Различия между подростками и юношами/девушками значимы при уровне α<0,05). Чрезмерная открытость обусловлена новыми впечатлениями, новым видением мира, новыми контактами и, как следствие, поступлением как позитивной, так и негативной информации. Последняя либо конструктивно перерабатывается, что достаточно затруднительно для девочек-подростков, либо воспринимается как травмирующая, а в некоторых случаях даже разрушающая. Крайняя открытость граничит с незащищенностью и дезадаптивностью. Полученные данные идентичны оценкам по шкалам открытости и самопринятия у девочек с синдромом Тернера (med=7). Чуть менее выражены показатели у девочек с синдромом Свайера (med=6,5).
Остальные показатели адаптивности – стабильность, коммуникабельность и контроль указывают на способность быть сензитивным, восприимчивым к изменениям и умение решать проблемы. По этим данным получены статистически значимые различия. Наиболее дезадаптированными оказались девочки с нормальным половым развитием: они продемонстрировали (по тесту "Рисунок человека") ярко выраженную неустойчивость, трудности в установлении коммуникаций и завышенный контроль. Такой же высокий контроль обнаружен в группе девочек с синдромом Тернера и девочек с кариотипом 46, ХX, однако по остальным показателям они выглядят более адаптивно. Еще лучше приспособлены девочки с синдромом Свайера. Они контактны, уверенны, сохраняют спокойствие в трудных ситуациях, стремятся к решению проблем, и все эти качества усиливаются с возрастом. Наиболее адаптированными оказались мальчики подросткового возраста. Они получили самые высокие показатели по всем параметрам и статистически значимо отличаются по этим показателям от девочек (по критерию Манна-Уитни по параметру "стабильность" U=167, α=0,002, по параметру "коммуникабельность" U=103, α=0, по параметру "контроль" U=166, α=0,002). По тем же параметрам девочки отличаются от девушек и юношей группы нормы ("стабильность" U=145,5, α=0,02, "коммуникабельность" U=93, α=0, "контроль" U=93,5 α=0). По-видимому, возрастной показатель играет немаловажную роль в становлении адаптивного поведения подростка.
Проведенный нами кластерный анализ данных, полученных на всей выборке (кроме группы юношей), показал следующее. Вся выборка была разделена на три кластера. Первый кластер назван нами дезадаптированные, второй – хорошо адаптированные, третий – средне адаптированные. Третий кластер занимает промежуточное положение между первым и вторым по анализируемым показателям.
Первый кластер – дезадаптированные – включил в себя неуверенных, тревожных, крайне некоммуникабельных, трудно контактирующих подростков, испытывающих чувство вины и прибегающих к сверхконтролю своего поведения. В него вошли 31 % девочек и 4 % мальчиков группы нормы, 0 % девушек группы нормы, 22 % девочек с синдромом Тернера и кариотипом 46, ХХ, 5 % девочек с синдромом Свайера. Подсчет процентов осуществлялся по каждой подгруппе выборки, где за 100 % брались 30 девочек группы нормы, аналогично к 100 % приравнивались 22 мальчика группы нормы, и так далее по каждой группе, отличающейся от других по факторам пола, возраста, полового развития.
Второй кластер – хорошо адаптированные – включил в себя уверенных, коммуникабельных молодых людей с адекватной самооценкой, умеренным контролем, низко тревожных и нефрустрированных, готовых решать проблемы. В него вошли 31 % девочек и 92 % мальчиков группы нормы, 91 % девушек группы нормы, 80 % девочек с синдромом Свайера, 63 % девочек с синдромом Тернера и кариотипом 46, ХХ.
Третий кластер – средне адаптированные – включает молодых людей, склонных к доминированию, иногда к агрессии, неустойчивых, с умеренным контролем поведения. В него вошли 38 % девочек и 4 % мальчиков группы нормы, 9 % девушек группы нормы, 15 % девочек с синдромом Свайера и 11 % девочек с синдромом Тернера и кариотипом 46, ХХ.
Обобщая результаты, можно сказать, что в первую и третью группы (кластеры), отличающиеся сильной или средней дезадаптированностью, вошли 69 % девочек и 8 % мальчиков группы нормы, 9 % девушек группы нормы, 20 % девочек с синдромом Свайера и 33 % девочек с синдромом Тернера и кариотипом 46, ХХ, тогда как вторую группу хорошо адаптированных молодых людей составили 31 % девочек и 92 % мальчиков группы нормы, 91 % девушек группы нормы, 80 % девочек с синдромом Свайера и 67 % девочек с синдромом Тернера и кариотипом 46, ХХ.
Полученные нами данные являются подтверждением хорошо известного научного факта, что развитие подростков осуществляется гетерохронно и зависит от множества факторов, наиболее важными из которых являются половая и возрастная принадлежность, нормальное половое развитие. Сопутствующими факторами выступают наличие поддерживающей родительской семьи, принимающей подростка группы сверстников, компетентность в учебной деятельности и др. При проведении анализа и обсуждении результатов исследования последние данные не учитывались.
Нередко в литературе встречаются сведения, указывающие на высокий уровень дезадаптации девочек с дисгенезией гонад (Ross, Zinn et al., 2000), который проявляется в переживании эмоционального дискормфорта, низком уровне самопринятия и проблемах коммуникативного характера. Наше исследование позволило откорректировать это утверждение. Показано, что наибольшим стрессам и волнениям подвержены девочки с нормальным половым развитием в возрасте 13–14 лет. Мы полагаем, что это не случайный результат. По мнению ряда исследователей (Ge et al., 1994; Petersen, 1988), мальчики опережают девочек по количеству стрессовых ситуаций лишь в возрасте 10–11 лет. К 12 годам количество подобных ситуаций падает. У девочек в этом возрасте их также не очень много, но все же больше, чем у мальчиков. С 12–13 лет стрессовые ситуации начинают появляться чаще, причем в период с 14 до 17 лет у девочек их в два раза больше, чем у мальчиков. В 18–19 лет количество подобных ситуаций выравнивается в обеих группах, а в 20 лет оно резко возрастает у девушек. В соответствии с этими данными и учитывая полученные нами результаты, можно предполагать, что интенсивное половое развитие девочки изменяет ее физический, психический и социальный статус. Естественно, столь примитивно изображенная картина развития подростка является скорее теоретической моделью, нежели ее реальным воплощением. Однако несомненен тот факт, что внешний облик определяет многое, в частности то, как к девочке будут обращаться – на "ты" или на "Вы", какие ей будут дарить подарки (куклы, игры, одежду или украшения), какие с ней будут вести беседы (о детских, подростковых или взрослых проблемах) и проч. Иными словами, две девочки одного и того же возраста с разным физическим и половым развитием окажутся в различных психологических ситуациях (или в разном психологическом поле, по К. Левину). Одна, став подростком, будет продолжать оставаться в психологическом поле девочки 11–12 лет, а вторая – окажется в психологическое поле девочки-подростка 13–14 лет, ведь, как мы уже говорили, начало менархе для девочки-подростка означает не только возможность осуществления репродуктивных функций, но и реконструкции в области представлений о себе, ожиданий, предпочтений, а также перемены в общении и поведении.
Большой процент девочек в возрасте 13 лет с нормальным половым развитием, скорее всего, будет испытывать определенные трудности, связанные с адаптацией, которые являются вполне закономерными и своевременными. Это показало и наше исследование. Вполне правдоподобно выглядит и высокая адаптивная способность девушек 18 лет без аномалий полового развития, которые приняли свою женскую идентичность, научились по-новому взаимодействовать с миром и с собой, нашли способы сепарации от родителей. Можно ожидать, что эта способность будет несколько утрачена к 20 годам, по-видимому, в связи с переходом к новым социальным задачам, которые необходимо решить именно в этот период жизни.
Успешная, на первый взгляд, адаптация мальчиков группы нормы и девочек с синдромом Тернера, как нам представляется, по сути, не имеет отношения к подростковой адаптированности. Мальчики несколько запаздывают в физическом и психическом развитии. То же самое касается девочек с синдромом Тернера, которые также отстают, но по причине, связанной с особенностями их болезни. Можно сказать, что на этом этапе онтогенеза у нормально развивающихся мальчиков, а также у девочек с синдромом Тернера биологический возраст не совпадает с психологическим и социальным. По-видимому, они хорошо приспособлены к допубертатным проблемам, формально (по паспорту) считаясь подростками, но реально находясь в психологическом поле маленьких мальчиков и девочек.
Девочки с синдромом Свайера занимают промежуточное положение между девочками и девушками с нормальным половым развитием. Можно утверждать, что они хорошо приспособлены, устанавливают гибкие отношения с окружающим миром, подвижны, т. е. склонны к адекватному изменению своей позиции, не утрачивая собственного мнения и достоинства, любознательны, стремятся к новому, необычному, по-мужски рациональны. Позитивный контакт с людьми вызван иным, по сравнению с девочками с синдромом Тернера, физическим и психическим статусом. Яркие внешние данные, сила, упорство позволяют им сочетать мужские и женские черты характера. Нельзя не учитывать и тот факт, что девушки с синдромом Свайера несколько старше нормально развивающихся подростков и девочек с синдромом Тернера, и, скорее всего, уже прошли самый высокий порог стрессовых ситуаций.