Тело терапевта
Гештальт-терапевт вмешивается не только словами, но также и молчанием. Он вмешивается своими установками, своей позой, но также и своей неподвижностью – точно так же, как своими движениями и произвольными жестами.
"Что бы мы ни делали, мы не можем не общаться!"
Школа Palo-Alto
Тем самым говорится, что терапевт также воплощен …и тем лучше! Его собственное тело будет ему активно, посредством контролируемой вовлеченности помогать сопровождать клиента. Его спонтанное телесное ощущение будет служить ему "компасом" для ориентации в лабиринтах отношений. Если он себя чувствует напряженным, съеженным, неспокойным, скучающим или возбужденным, или же, напротив, взволнованным, растроганным, успокоенным….не желающим искусственно нейтрализовать свои чувства, гештальт-терапевт будет все это рассматривать отчасти как предсознательные ответы на установку или на высказывания клиента, а осознавание (awareness) своего контрпереноса, впрочем как и различных феноменов резонанса дополнит его понимание происходящего.
Часто он делится этим со своим клиентом ("я еще не знаю почему, но я ощущаю, что все больше и больше начинаю скучать, слушая Вас…." или "я чувствую, что задыхаюсь…" или же он это продемонстрирует с помощью действия (приближается, встает, пятится назад и т. д.), чтобы побудить к возможному осознанию.
Иногда он намеренно использует свое тело для того, чтобы подчеркнуть, усилить или углубить возникшую ситуацию и чтобы предложить воплощенный терапевтический обмен – особенно в ситуации группы (чтоб избежать всякого недоразумения и безупречно соблюсти деонтологические принципы). Это может проявиться в том, что терапевт обхватывает кого-нибудь руками и позволит выплакаться, или наоборот, провоцирует клиента, крепко его схватив и толкнув – чтобы вызвать у того здоровую защитную реакцию ("парадоксальная" терапия).
Терапевтическое телом к телу
Близкий телесный контакт в "терапевтическом теле к телу" часто вызывает глубинные, забытые, отрицаемые или вытесняемые чувства, такие как постыдная и осуждаемая ярость за то, что был преждевременно "брошен" матерью, умершей от болезни. Иногда возрождаются еще более архаичные чувства, восходящие к доречевому периоду ("плохой вкус" молока отвергающей матери, ностальгия по "океаническому" внутриматочному блаженству). Этот тип опыта нередко бывает в случае специальной гештальтистской работы в бассейне, в котором вода поддерживается на уровне температуры тела.
Мы знаем, что обоняние и осязание развиваются уже в матке. Пальпирование с его приемами ласки плода через брюшную перегородку, свидетельствует о ранней кожной чувствительности. Осязание – одно из наших чувств – занимает самую большую поверхность тела и активирует самое большее число нервных окончаний. Известно, что можно жить слепым или глухим, но не живут, если повреждено более одной седьмой части кожи. Фрейд и психоаналитики главным образом занимались тремя отверстиями человеческого тела (рот, анус и гениталии), тогда как Перлз и гештальтисты работают с миллиардами пор всей кожи! Знаменитые эксперименты Кёллера над детьми обезьяны показали, что преимущественно они стремились к кожному контакту и к теплоте тела, чем к молоку своей матери. Если говорить в самом общем смысле, то становится ясным, что нежность является основной пищей, к несчастью "подценцурной" в нашей культуре.
По поводу телесной работы интересно заметить, что в противоположность распространенному мнению, некоторые физические вмешательства терапевта оказывают на клиента меньшее наводящее действие по сравнению с вербальными вмешательствами, т. е. оказываются менее отчуждающими и более почтительно относящимися к его автономии: действительно, он волен "читать вслух" то, что ему заблагорассудится – и это позволяет ему отвечать или не отвечать, по своему усмотрению; ведь физические вмешательства зачастую бывают менее выраженными, они несут в себе самые разные смыслы (будучи полисемическими) и предоставляют клиенту самому выбирать любое из значений по своему вкусу.
Так, рассмотрим простой пример: если я в качестве терапевта в какой-то момент отступаю на шаг назад, клиент может:
• продвинуться вперед, чтобы сохранить ту же дистанцию;
• он может, напротив, сам отступить, имитируя мое поведение;
• он может почувствовать себя "брошенным";
• он может, напротив, почувствовать себя более свободным, и воспользоваться вновь обретенным пространством;
• он может вовсе не реагировать, то есть просто не заметить…или сделать вид, что не заметил этого;
…и так далее…
Другими словами, он свободен реагировать по своему усмотрению на модификацию ситуации, созданную мною. Очевидно, что я не остаюсь "нейтральным", ведь я так поступил:
• или интуитивно (с учетом моего нынешнего контрпереноса);
• либо в рамках конкретного плана, намеренной терапевтической стратегии. Но какой бы ни была ситуация полисемия телесного прочтения делает возможным креативное прилаживание клиента под его собственную ответственность. Конечно, намного лучше, если я ему это объясню, например: "Тут ты во мне возбудил желание отдалиться!"
От тела к слову; от слова к телу
Начиная с амплификации жеста или позы постепенно приходят в осознанию: это классический путь от тела к слову.
Вот пример:
Во время сеанса Колетт машинально теребит – продолжая говорить – цепочку на шее. Я обращаю на это ее внимание и предлагаю продолжать это делать, усиливая жест… Скоро это выливается в приступ рыданий: это касается воспоминания о ее сыне, умершем в результате несчастного случая в возрасте 5 лет; он был уже достаточно большим, когда она пошла на встречу со своим любовником. С тех пор она бессознательно "заключена в цепь" и не соглашается испытывать радость, неутомимо искупая свое "преступление". После нескольких сессий работы она смогла решиться снять эту цепочку и спрятать ее в шкатулку – без обвинения. Почувствовав себя наконец свободной, она вновь смогла испытать удовольствие от супружеской жизни.
Но в Гештальте поступают иногда и противоположным образом, т. е. совершают переход от слова к телу – а именно, с помощью техник произвольного проигрывания, в стиле психодрамы:
Клиент (К): у меня нет никаких перспектив на работе, но я не решаюсь ее бросить. На протяжении многих месяцев я без конца возвращаюсь к одним и тем же аргументам, но чувствую, что безрезультатно брожу по кругу…
Терапевт (Т): Встань и "сделай круг" по этой комнате!.. Что ты чувствуешь?
Он встает и идет по кругу в комнате перед группой, сидящей на полу на подушках.
(К): Это меня нервирует! Это ни к чему не приводит! Я возвращаюсь туда же! Я хотел бы из него выйти!
(Т): Тогда попробуй выйти!
(К): Вот! Я вижу один возможный выход: через дверь!
(Т): Хорошо, иди через дверь! Чего ты ждешь?
(К): Я не могу пройти: передо мной сидит женщина!
(Т): Скажи ей.
(К): Почему ты мне мешаешь выйти? Что ты тут делаешь, и почему так смотришь на меня?… Ты меня завораживаешь!.. Я мог бы тебя обойти кругом и выйти даже… но я не хочу это: ты мне кажешься симпатичной! Скорее я хотел бы поболтать с тобой…
(Т): Есть еще кто-нибудь, кому бы ты мог сказать то же самое?
(К): Ох… да! Моя коллега по работе!
(Т): Что бы ты ей сказал?
(К): Я считаю тебя симпатичной! Мне приятно встречаться с тобой каждый день на работе: само собой разумеется… В глубине души я не хочу бросать работу!.. Если я попрошу повышения, меня переведут на другое место. Я предпочитаю остаться здесь! (тишина)
Мне не кажется, что я готов к новой ответственности, и наконец, я полагаю, что я не готов бросить тебя! Это идиотство! Что нам мешает продолжать вместе обедать каждый день?
Через несколько дней он попросил – и получил – повышение в соседнем офисе! Было достаточно инсценировать эту ситуацию – символически – чтобы понять, что препятствие было не там, где оно казалось ему ранее: "он было скрыто в чем-то другом!"… Движение мобилизовало эмоцию и "запустило" ассоциации, которые помогли ему выйти из тупика.
Разогревание лимбической системы
Мы только что использовали классическую цепочку, о которой уже говорили: абстрактная вербализация > приведение в движение > правое полушарие мозга > лимбический мозг > эмоция > память (ассоциативно связанная с эмоцией) > ассоциации > осознавание > решение > вербализация …
Для запуска требуется, чтобы мотор был "разогрет". К тому же начало процесса запоминания и долговременной регистрации опыта предполагает "лимбическое реагирование" (Гингер, 1987): движение тела в пространстве мобилизует правое полушарие и "открывает дверь" эмоциям и ассоциациям.
Самым простым и наглядным образом это можно понять с помощью следующего примера: сделайте рисунок в тетради (проверка типа школьной, мобилизующей левое – рациональное – полушарие мозга), затем повторите "тот же" рисунок заново – стоя, на публике, в большом формате, на листе. Для этого надо встать, подвинуть свое тело, подняться, мобилизовать правое полушарие (пространственное, реляционное, эмоциональное), а также лимбический мозг … и результат окажется совсем иным, он будет сопровождаться значительными инсайтами!
Вербализация оказывается, таким образом, полезной для "называния" опыта и для того, чтобы можно было его отыскать; точно так же, как документ в компьютере как-то называют прежде чем его запомнить, или обозначают ящички, где упорядочены папки и материалы, с тем, чтобы затем к ним был доступ. Нередко телесная и /или эмоциональная жизнь хорошо записывается (регистрируется), но она почти что недоступна для использования по команде именно из-за отсутствия названия ситуации. Вот почему важен момент вербальной "обратной связи".
Эмоциональная работа, без последующей вербализации, часто оставляет лишь непрочные и не поддающиеся использованию следы – тогда как вербальная работа, не сопровождаемая эмоциональной и телесной, ведет к незначительным, поверхностным и кратковременным модификациям и нуждается в большом количестве повторений. Только сочетание и того, и другого – эмоции и вербализации – позволяет осуществить трансформацию одновременно быструю, глубокую и прочную. Психоанализ делает возможным переход от слова к эмоции (но не к телесному движению), тогда как Гештальт придает огромное значение переходу от тела к эмоции, а затем к слову.
Гештальт не заставляет нас усмирять наши эмоции, … т. е. низводить их до рабства! Речь идет скорее об их "приручении", т. е. о том, чтобы их как можно лучше узнать и сделать своими друзьями – с которыми мы можем доверительно разговаривать. Не противостоять, не бороться против, а идти вместе вперед.
Наши эмоции нам даны, чтобы помогать, а не для того, чтобы делать из нас инвалидов: страх и гнев защищают нас от опасности, печаль позволяет нам преодолеть траур, реальный или символический (смерть, сепарация, отказ от проекта). Чтобы это "переварить", часто бывает необходимо затратить какое-то время для "пережевывания", а не стараться предать это бесплодному забвению. Традиция напоминает нам, что нормальный траур по близкому длится "четыре времени года" (первый Новый Год без него; первый отпуск…). Если постоянный траур превышает 2 года, то его можно рассматривать как "патологический", и тогда следует обратиться за помощью.
Слезы являются "смазкой" всех эмоций: они способствуют их движению. Они сопровождают не только печаль, но бывают при радости, удовольствии, восхищении. Они "чистят" организм, вынося до 40 % излишков нейромедиаторов. Следовательно, для здоровья очень вреден запрет плакать; более того, такое умение нарушает иммунную систему и создает благоприятную почву для появления тяжелых недугов, таких как рак – который чаще всего приживается у тех, кто никогда не выражает те из своих эмоций, которые в социуме считаются "негативными", такие как страх, ярость и печаль.
Слова не достаточно! Для того, чтобы оно стало эффективным, надо, чтобы оно "ожило": его надо "воплотить".
Чтобы лучше дойти до Человека, важно, чтобы "Слово стало Плотью"… но чтобы им лучше можно было управлять, плоть должна стать словом!
Глава 9. Наши побуждения к жизни: агрессия и сексуальность
Побуждением является то, что нас "подталкивает" жить, идти вперед. Это наш внутренний "мотор", который придает динамику нашей повседневной жизни, от самого рождения до смерти. Разные психологи подчеркивали в качестве самого важного то или иное из врожденных побуждений. Следует сказать, что на сегодня в общем-то три из них признаются в качестве основных: голод, агрессия и сексуальность (напомним о близости центра их регуляции в гипоталамусе. См. схему на стр. 117).
Голод
Питание позволяет нам, начиная с самого рождения, выбирать в окружающем мире то, что необходимо для нашего роста. Напомним, что Перлз рассматривал голод в качестве первой потребности и что он легко экстраполировал потребность в питании на нематериальные факторы: поскольку у нас имеется также потребность в аффективном и интеллектуальном, и даже духовном питании на протяжении всего нашего существования, нам остается внимательно узнавать в нашем окружении то, что необходимо или приятно. Как в случае любой пищи, речь идет о выборе того, что особенно подходит нам в каждый момент, о пережевывании этого, его переваривании (для того, чтобы сделать своим) и о выбрасывании бесполезных отходов.
Здоровый организм сам бессознательно регулирует этот процесс (так называемая авторегуляция). Можно даже показать, что дети в возрасте одного года, предоставленные себе в неограниченном выборе количества пищи, после того как они в течение первых дней уступили своему капризу, а затем спонтанно компенсировали свои потребности на протяжении недели (как животные) в генетически запрограммированном "диетическом смысле" – и что это постепенно исчезает при нашем искусственном и зависимом образе жизни.
Эта тема активной и персонализированной ассимиляции вместо пассивной и безрассудной интроекции, является центральной в Гештальте, как уже многократно подчеркивалось. Гештальт нацелен на развитие индивидуальной автономии. Он часто изображается в виде надкусанного яблока, логотипа, принятого городом Нью-Йорком и ставшего маркой компьютеров "Apple" (по-английски, яблоко), который выпускается фирмой Mac Intosh.
Пищевые нарушения (булимия, анорексия) часто являются признаками того, что человек находится в поиске своей собственной идентичности, знаком слабой и гиперсензитивной личности, столкнувшейся с аффективно неблагоприятной средой (заброшенность или родительская гиперопека), такой средой, которая не позволяет ему строить себя в безопасности и независимости (нарушения по типу нарциссизма).
Лечение с помощью Гештальта – особенно в группе, где заинтересованный (ая) может в своем ритме поэкспериментировать со своими потребностями: доверие и автономия – часто оказывается более эффективными, чем все диеты и все разговоры. Клиент, побуждаемый публично и хладнокровно защищать свои идеи, свои потребности, свои предпочтения, свои собственные выборы, и все это через слова и через адаптированные "инсценировки", постепенно уточняет границы своей личности, "не поедая" слепо окружающую среду и не отвергая ее в целом. Такая работа, как правило, происходит почти что без прямых намеков на пищевые затруднения.
Агрессия
Несомненно, что агрессия нам необходима для сохранения нашего места в этом мире. Ее не следует смешивать с деструктивным насилием. Я напомню ее этимологическое значение: ad-gressere означает "идти навстречу другому", точно так же, как pro-gressere означает "идти дальше вперед". Эти два слова противопоставляются re-gressere – "идти назад, отступать". Позитивная агрессивность есть завоевание моей внешней среды (в этом она объединяется с питанием): она мне позволяет стать признанным, существовать (от ex-sistere "поместиться во вне"), утвердить себя в пространстве и во времени: я имею право на своем месте и в свое время на слова и экспрессию (физическую и социальную).
Пробуксовывание происходит тогда, когда вместо борьбы за свое собственное законное существование я пытаюсь захватить пространство другого! Когда меня несет от здоровой ассертивности, к которой всячески побуждает Гештальт, к доминированию и насилию. Мы строим нашу автономную личность через утверждение нашей особой идентичности, избегая как пассивного подчинения, как и захватывающей доминантности, не уважающей потребности в ассертивности своего ближнего.
Эта дорога трудна и имеет много нюансов. Как правило, она включает последовательность иногда накладывающихся один на другой этапов.
• зависимость инфантильная,
• контр-зависимость, или бунт утверждения своей взрослости,
• взрослая независимость: я часто согласен, но не всегда – с моими друзьями, моей партией и церковью,
• зрелая взаимозависимость: я свободен…но другие также!
Следовательно, я принимаю в расчет мои собственные потребности и потребности других.