Отсутствие Екатерины II в официальной политике не означает, что дамы петушиного рода не заняли лидирующих мест во власти истинной, власти вопрошающей, власти контролирующей. Нет никаких сомнений, что дамы, родившиеся в годы Петуха, на первых местах почти везде. Опираясь на означенный выше справочник, назовем лишь двух - Татьяну Миткову и Светлану Сорокину. Особенно же хороша вторая, ибо на ковер к себе может вызвать (как провинившегося школьника) любого политика в стране (разве что кроме не слишком здорового президента). При всей своей космической пустоте и космической же легковесности Петух - достаточно трагическая фигура. Его трагедия в его неспособности к настоящему полету (Петух - знак приземленный), в его разрыве между блеском идей и проектов и нищетой реализации. Печальный, пример - кумир молодежи Игорь Сорин ("Иванушки Интернешнл"), добившийся высочайшего взлета и вдруг покинувший популярную группу. Потом самоубийство (прыжок с балкона шестого этажа) и предсмертная записка (?), призывавшая всех отправиться "в полет к звездам". Андрей Григорьев-Аноллонов (Рыжий): "Игорь с детства хотел всего сразу: быть чемпионом по борьбе, по плаванию, но прыжкам в длину. Он реально разрывался. Если бы Игорек хоть на чем-то одном остановился, все бы получилось. А он хотел своими маленькими руками обхватить весь мир. Надорвался…" Отец Игоря Владимир Семенович: "Все говорят, что он сделал много. Но мне кажется, судя по тому творческому потенциалу, который был заложен в нем, он не сделал ничего. Он просто показал свои разноплановые возможности".
("Птичий базар". - "Зазеркалье", 1998, № 70)
Идеологическое чудо
Заканчивая тему четвертой имперской фазы, мы неизбежно выходим на тему идеологического чуда. Чудо - естественный продукт обратной логики. В прямой (природной) логике чудо не предусмотрено: все, что происходит в природе, обязательно имеет прецеденты. (Хотя мы и любим называть чудом яркую радугу или необычной формы облако, необыкновенный гриб или особенно крупную рыбу.) Совсем другое дело история человечества - здесь чудеса неизбежны, ибо чудесно все, что происходит впервые, вопреки знаменитым утверждениям Екклесиаста о хождении по кругу.
Первая статья, посвященная идеологическому чуду, была сдана в редакцию в феврале 1994 года. Однако замысел статьи созрел, безусловно, все в том же 1993 году, а корни его можно найти и в работах 1990 года в части прихода к власти технократии. И все же до 1993 года было лишь эмпирическое ощущение чудес истории. Только открытие обратной логики позволило понять механизм чуда. Сенсацией статья не стала, но для самого автора публикация этой работы была подобна взрыву бомбы. Я расставался с одной из самых своих жгучих тайн. И очень боялся обидеть гуманитариев…
Есть в структурном гороскопе такое ненаучное слово-чудо. Чудо происходит в четвертом 36-летии каждого 144-летия. Если государство идет путем Запада (главенство экономики), то в четвертой фазе его ждет политическое чудо. Таких чудес Запад знал немало. Разве не чудом было создание после Второй мировой войны единой Европы? Таким же чудом было единство США после Гражданской войны Севера и Юга. Легко понять, что последствия чуда длятся не больше 144 лет, а потому в США после кризиса 2005 года должно произойти новое политическое чудо. Не исключено, что этим чудом станет синхронизация всей Америки или хотя бы северной ее половины.
На Востоке, идущем идеологическим путем, в четвертых фазах происходят экономические чудеса В истории Руси такой период наступал трижды: при Всеволоде Большое Гнездо (1169–1205), Иване Калите (1313–1349) и первых Романовых (1613–1649). В последние годы мы были свидетелями экономического чуда в Японии, Корее, впереди экономическое чудо в Китае (2021–2057).
Легко догадаться, что при имперском развитии в четвертой фазе начинается идеологическое чудо. Зафиксировать идеологическое чудо сложнее, чем экономическое или политическое, поскольку его не выразить в цифрах экономического подъема, не обнаружить в географических атласах. Однако чудо остается чудом, оно должно быть ярким и неожиданным. Заметить его должны даже слепцы.
Четвертая фаза началась в России в 1989 году. В 1997 году с принятием идеологического решения чудеса должны пойти сплошной чередой. Основой всех чудес, а но сути, главным из них, будет появление и закрепление ярко выраженного двухклассового общества. Поскольку 144-летие в целом было посвящено абсолютной индустриализации России, то ведущим классом нашего общества станет класс освобожденной технократии. Свою теорию двухклассового общества Карл Маркс создавал в Лондоне, куда переехал в 1849 году (31 года от роду) и где умер в 1883 году (65 лет), во время наступления четвертой фазы имперского цикла Четвертой Англии (1859–1905), а стало быть, формирования двухклассового общества.
Однако мы воспользуемся совсем другим примером. Во время четвертой фазы Третьей России (1761–1797) Петр III, а затем Екатерина II освобождают военный класс (дворянство) от государственной службы и закрепляют лидирующее положение этого класса в обществе. Почти не меняясь, этот уклад существовал до отмены крепостного права. Одной из ярчайших граней того идеологического чуда было создание уникальной дворянской светской культуры. До этого русская культура была почти целиком религиозной: в живописи - иконы, в архитектуре - храмы, в литературе - Жития. В XIX веке Россия неожиданно для всего мира становится лидером мирового литературного процесса. Русская литература конца XVIII и начала XIX века - целиком дворянская. Вспомним, что До начала идеологического чуда ведущими литераторами были крестьянский сын Михайло Ломоносов (1711–1765), родившийся в семье священника В. Тредиаковский (1703–1769), дворянин Александр Сумароков (1718–1877). Но с наступлением четвертой фазы литература становится дворянской. Денис Фонвизин (1744–1792) и Александр Радищев (1749–1802) родились в богатых дворянских семьях, Гаврила Державин (1743–1816) и Евгений Баратынский (1800–1844) - в небогатых дворянских семьях, Николай Карамзин (1766–1826) и Василий Жуковский (1783–1852) - сыновья помещиков и т. д. Исключений нет: Новиков, Грибоедов, Батюшков, Дельвиг, Языков, Пушкин - все представляли дворянство, военный класс, В дальнейшем ситуация не менялась: Полежаев, Лермонтов, Тютчев, Гоголь, Тургенев - дворянская порода не переводилась. Поначалу это литература военных людей, о военных людях. Постепенно действие переносится в помещичьи усадьбы, но классовость остается. Лишь по прошествии солидного времени появляются в русской литературе дети священников Николай Добролюбов (1836–1861) и Николай Чернышевский (1828–1889), сын чиновника Петр Ершов (1815–1869) и купеческий сын Иван Гончаров (1812–1891). Однако дворяне еще долго удерживали лидирующее положение в литературе и потеряли его лишь в 1917 году. Конечно, дворянство, будучи единым классом, не было однородно, разделяясь на много уровней. Так и теперь нарождающийся класс технократии не будет однороден. В первом круге этого класса - "чистые" технари, чуть дальше - естественники, еще дальше биологи, математики, медики, архитекторы. Вне класса останутся экономисты, юристы, философы. Точно так же в закрепощенном классе индустриального общества лидировать будут рабочие крупных заводов, далее пойдут горно-добытчики, водители, работники колхозов и совхозов. Вне класса останутся фермеры, торговцы, мелкие собственники.
Дружба (либо вражда) двух ведущих классов определит все важнейшие события нашего ближайшего будущего. Именно поэтому преждевременный контакт этих классов был крайне нежелателен, а потому 8 кризисных лет в политике в основном пребывали гуманитарии. Сначала юристы Лукьянов и Горбачев с историком Яковлевым, потом появились экономисты Гайдар и Хасбулатов, юристы Шахрай и Жириновский, журналисты Полторанин и Анпилов, режиссеры Губенко и Говорухин, юрист Собчак, экономист Попов, философ Бурбулис и т. д.
Однако восьмилетие нестабильности кончается, и гуманитарии поспешно покидают сферу власти, концентрируясь по различным политически беспомощным организациям. Ельцин (инженер-строитель), еще недавно полностью ориентированный на гуманитариев, постепенно восстанавливает в своем окружении права технократии: Владимир Шумейко и Юрий Яров - инженеры-конструкторы, Виктор Черномырдин - инженер-технолог, Олег Сосковец - инженер-металлург, Юрий Лужков - нефтехимик, Сергей Филатов - энергетик и т. д.
Другое ядро власти - московское правительство, имея блестящий гороскопический состав, не менее однородно по типу образования. Владимир Ресин - горный инженер, Владимир Систер - инженер-химик, Александр Брагинский - физик и даже член-корреспондент, Эрнест Бакиров - геолог и т. д.
Главным противоречием минувшего четырехлетия было несоответствие гуманитарного характера политико-информационной власти и нарождающейся классовой гегемонии технократов. Во второй (коммерческо-информационной) волне власти в банках и на биржах преимущество технократов уже решающее: Юрий Милюков (МТБ) - физик, Михаил Ходорковский ("Менатеп") - химик-технолог, Валерий Неверов ("Гермес") - физик, Константин Боровой (РТСБ) - математик и т. д.
Нет никаких сомнений в том, что третья волна информационной власти (идеологическая) и четвертая (политическая) также будут глубоко технократизированы. Разумеется, речь идет об освобожденных технократах, оставивших физику и химию, но сохранивших специфический образ мысли. В этом и будет состоять чудо: политические, экономические и идеологические проблемы будут призваны решать те, кто но образованию готовился совсем к другим задачам. Cмогут ли? Не подкачают? Как всегда, необходимо обратиться к прецедентам. По крайней мере три отца современной русской культуры имели физико-математический склад ума: отец Павел Флоренский, Александр Солженицын, Андрей Сахаров. Большой вклад в формирование современного российского мировосприятия внесли естественники Вернадский и Циолковский. Примеры можно продолжить, и станет ясно, что мы уже давно переориентированы на технократическое мышление. Можно вспомнить таких прекрасных писателей, как Марк Алданов и Василий Гроссман, оба но образованию инженеры-химики. Живой классик детской литературы Эдуард Успенский закончил МАИ. Целые пласты в нашей современной культуре, такие, как научная фантастика, бардовская песня, КВН, почти полностью связаны с технократией и стали полигоном для тренировки гуманитарных способностей технарей.
Многих смущает подобная перспектива. Не лучше ли оставить банки финансистам, политику юристам, экономику экономистам? Однако многолетнее раздувание класса технократии привело к значительному количественному и качественному перевесу технарей. Вся наша история за последние 100 лет шла таким образом, чтобы максимально осложнить жизнь гуманитариям. Были периоды, когда гуманитарная культура практически умирала, в то время как технические традиции не прерывались ни на час. В годы самых жестоких репрессий наука и. техника продолжали жить в так называемых шарашках.
Пройдя все четыре фазы развития, технократия сформировалась как класс, обрела классовое сознание, классовую дисциплину. Каждая революция, будь то 1917, 1953 или 1989 годы, буквально выбивает у гуманитариев почву из-под ног, все перемешивая в их сознании. Писатели, историки, экономисты, философы то впадают в крайний патриотизм, то в крайнее низкопоклонство перед Западом, регулярно меняют свои "научные" воззрения. Технократии намного легче: законы физики и химии не меняются в угоду властям.
В результате даже между собой гуманитарии не в состоянии договориться. Финансист Федоров сражается с финансистом Геращенко, экономист Хасбулатов сражается с экономистом Гайдаром, Губенко с Любимовым, Жириновский с Козыревым и Шохиным. Подобный экстремизм гуманитариев позволяет технократам малыми силами забирать ключевые посты управления почти без боя.
Гуманитарии настолько неважно чувствуют себя на высоких постах, что впадают в полуистерическое состояние. Хасбулатов называет людей червями, философ Карякин уличает в дурости русский народ и т. д. Такое бывает с людьми, когда они не в своей тарелке, не на своем месте, не в своей стране.
Ну а технократы, несмотря на спад производства и прекращение финансирования науки, чувствуют себя достаточно спокойно, не впадая в истерику самоуничижения или излишнюю патетику. Может быть, они не так красиво говорят и не так импозантно выглядят, но с ними как-то спокойнее. Они уже в третьей фазе тренировались властвовать: металлург Брежнев, текстильщик Косыгин, авиационщики Кириленко, Добрынин, Воротников, Лигачев, химики Щербицкий, Демичев, Фурцева. Серые люди серого времени, однако с историческими задачами третьей фазы справились отлично. Так что нам не привыкать.
("Идеологическое чудо", - "Зазеркалье", 1994, № 15)
Собственно о самом идеологическом чуде в статье ничего нет, одни намеки. Дворяне Третьей России создали для своей Родины великую светскую культуру, за сотню лет догнав ушедшую на пять веков вперед Европу. Что подарят своей Родине, да и всему миру технари Четвертой России? Об этом в статье почти ничего нет. Для разъяснения в следующем номере "Зазеркалья" выходит статья "Портрет грядущей эпохи". Статья вся целиком пребывает в русле "Возрастов человечества" и к обратной логике истории отношения почти не имеет. Тем не менее в ней упоминается о том, что после окончания в России имперского цикла начнется самое интересное, а именно - идеологическое чудо. В России, так же, как на заре нашей эры в Палестине, начнут появляться все более сильные пророки, будут создаваться все более глобальные учения. Дальше - больше. Сказано, что в России XXI века произойдет последняя вспышка человеческого гения перед наступлением эры покоя, независимости и одиночества. Человечество, благодаря России, обретет новую веру, не языческую и не единобожескую, но такую, с которой смело просуществует по крайней мере еще 16 веков.
В указанной статье все смешалось в кучу: учение о вечном народе, идеологическом чуде, большом откровении, возрастах человечества. Поэтому лучше отложим подробное описание грядущих российских чудес и тщательнее разберемся с современной русской технократией. Для этого есть наделавшая в свое время много шума статья в "Коммерсант-власть". Некоторые неизбежные повторы, которые встретит читатель книги, думается не повредят: слишком уж много оказалось принципов истории. Время от времени нужно их встряхивать и расставлять в определенном порядке. Итак, декабрь 1997 года, "Технократия на грани фантастики".
Поскольку учесть все многообразие факторов при составлении астрологического прогноза невозможно, логично ограничиться одним-единственным. По этот фактор должен по своему значению превосходить все остальные, вместе взятые. Для нашей страны, да и для мира в целом, таким фактором сейчас является массовый прорыв в российскую власть представителей технической интеллигенции.
На первый взгляд к астрологии это имеет очень отдаленное отношение. Поэтому, прежде чем приступить к сути дела, необходим ряд предварительных замечаний. Дело в том, что мы живем не в обычном государстве, что, кстати, многие чувствуют, а в государстве экспериментальном: все, что в нем происходит, происходит впервые в мировой истории (поэтому так смешны разговоры о необходимости копировать польскую, венгерскую или китайскую модель развития). Эксперимент длится не все время, а периодами по 144 года. Сейчас мы пребываем на финишном участке четвертого российского имперского (экспериментального) цикла, начавшегося в 1881 году.
Всего в истории человечества имперских 144-летий было двадцать. Такое малое количество циклов доказывает их уникальность и энергоемкость, однако не дает возможности предсказать заранее, что нового принесет каждый и;> них. Задача исследователя состоит в том, чтобы найти цикл (революции в нем всегда приходятся на годы Змеи), выделить в нем первую фазу (36 лет накопления энергии), вторую (36 лет террора и разрушения старых порядков), третью (36 лет бюрократизации и укрепления новых порядков) и, наконец, четвертую (36 лет освобождения нового лидирующего класса).
Предпоследний имперский цикл имел место в Англии в 1761–1905 годах. После него весь мир зажил но английской модели бытия. В двух словах, это правление гуманитариев (юристы, экономисты, журналисты, филологи и т. д.) в технократическом мире (паровозы, самолеты, телефоны, компьютеры и т. д.).
Новый русский цикл (1881–2025) начался но английским правилам. По ним прошла его первая фаза. Однако уже со второй фазы Россия показала строптивый нрав, отгородившись от всего мира "железным занавесом", чтобы никто не подглядывал, что же там вырастила наша Четвертая Империя. В 1989 году Россия вступила в четвертую фазу: занавес открывается, и мы видим совершенно новую систему комплектования властной элиты, причем настолько жесткую, что ей не в состоянии противостоять ни звезды, ни планеты, ни ангелы, ни черти. Система эта проста как дважды два: у власти могут быть только технические специалисты-металлурги, авиационщики, химики, физики и т. д. Когда в 1917 году большевики брали власть, ни о какой технократии и речи быть не могло. Ленин, будучи связующим звеном между первой и второй фазами, имел диплом о высшем юридическом образовании. А все его сподвижники являлись классическими героями вторых имперских фаз, то есть самоучками или недоучками. Была группа семинаристов (Сталин, Микоян), группа отчисленных из институтов студентов (Фрунзе, Молотов, Куйбышев, Каменев, Бухарин). Такой суперинтеллектуал, как Свердлов, окончил пять классов гимназии, Троцкий - среднюю школу, Калинин - сельскую школу, Каганович - самоучка. Если и попадались люди с высшим образованием, то где-нибудь па второстепенных должностях. В ходе второй фазы бывшие недоучки-самоучки обзавелись маршальскими званиями, позаканчивали академии, поднаторели в красивом обхождении, но так и остались, по сути, токарями, пекарями, сапожниками и семинаристами.
Совсем иначе повернулось дело в 1953 году, когда токарей-пекарей отстранила от власти новая элита - дети властителей второй фазы. Из отцов остался только Хрущев - связующее звено между второй и третьей фазами. Дети были людьми образованными. Но какое образование дали им их недоучки-родители? Разумеется, техническое: ведь страна занималась индустриализацией, а не каким-нибудь там построением правового государства.