В течение 1973 и 1974 годов все мои усилия были распределены в нескольких направлениях: изучение паттернов, работа с этими паттернами в Молодежных службах в Санта Крузе, организация наших экспериментаторских собраний, работа с Мета-людьми по шлифовке наших умений, попытки покончить с наследием войны и моим сумасшедшим детством, ну и, конечно, получение университетского диплома. Безусловно, Джон и Ричард были тогда главными людьми в моем личном и профессиональном развитии – Джон в прямом смысле слова, а Ричард скорее в качестве предупредительного антагониста.
В конце 1973 и начале 1974 еще несколько ключевых людей присоединились к процессу: Роберт Дилтс, Стив Гиллиген, Джеймс Айхер, Лесли Камерон, Дэвид Гордон и Джудит ДеЛозье. В 1974–1975 большая часть нашего внимания была сосредоточена на бессознательных моделях Милтона Эриксона и других "мастеров". Мы изучали и испытывали каждый феномен транса, о котором могли узнать или прочитать. Сотни часов мы работали друг с другом и с другими добровольцами, погружая их в транс, чаще всего с их позволения. Мы изучали процесс "идентификации глубокого транса", когда человек становится другой личностью на самом глубинном базовом уровне.
Идея состояла в том, чтобы научиться от "мастеров" как можно быстрее и как можно большему. Мы "становились" каждой личностью, в которой, по нашему мнению, было нечто "магическое", от которой мы могли чему-то научиться. Однажды нам пришлось приложить немалых усилий, чтобы Стивен стал снова Стивеном, а я провел несколько странных дней, когда Лесли впервые была Вирджинией. Мы с Лесли были очень близки тогда – партнеры в жизни и в работе, в группе НЛП и в Молодежных службах. Когда она стала Вирджинией, она была очень вежливой и, конечно же, меня не знала. Чувствуешь себя неуютно, когда кто-то, кого ты знаешь очень хорошо, не знает, кто ты такой. Какое для меня было облегчение, когда днем позже Лесли вернулась в тело Лесли!
Наша веселая компания продолжала экспериментировать в течение 1975 и 1976 годов: мы копировали модели поведения, все проверяли на личном опыте, оценивали, пробовали, практиковали и шлифовали все, достойное изучения. Модели и техники, которые мы развивали, становились все более известны, и люди с другой стороны холма (Сан-Хосе, Сан-Франциско, Пало-Альто, Беркли и другие места восточнее Санта-Круза) захотели изучать наши "открытия". Большинство людей Мета стали вести тренинговые программы того или иного рода. Мы объединялись в неформальные команды. Мы с Лесли много работали вместе и фокусировались на образовании и семейных системах. Я провел несколько самых счастливых лет своей жизни, живя и работая с Лесли. Она была замечательным другом, чудесным партнером в жизни, удивительно бесстрашным исследователем и лучшим тренером, которого я когда-либо видел (за исключением меня, естественно).
В то время Байрон Льюис переехал в Санта-Круз и присоединился к нашей группе. Он был и остается одним из тех людей, кем я больше всего восхищаюсь. Байрон относится к тем редким людям, которые делают то, о чем говорят, причем делают наилучшим образом. Он поистине стоит золота не меньше, чем весит сам. Мы сразу подружились в день знакомства и дружим до сих пор.
Лесли Камерон, Кен Блок, Майкл Паттон, Питер Гарн, Дэвид Вик, Пат Леклер и я уделяли много времени и усилий образовательной системе округа Санта-Круз, а также проблемам молодых людей всего региона, включая окружающие города. Мы работали в команде, проводя тренинги для местных преподавателей, общаясь напрямую со школами, контактируя с агентствами, ответственными за работу с "проблемной молодежью". У каждого из нас были клиенты, назначенные нам Молодежными службами (отдел Общинного консультативного центра Санта-Круза). Это была организация, предоставляющая психологические услуги жителям региона Санта-Круз. Пат Леклер был старшим психологом-наставником, а Дэвид Вик был директором программы. Оба очень серьезно и ответственно относились к своим обязанностям и контролировали всю нашу команду. Остальные из нас были консультантами и тренерами, отправившимися "в поля" свершить нечто невозможное. Дэвид Вик описал свое видение той работы в данной книге. Далее вы прочтете, каково ему было работать с нами, "людьми Мета", и какая была реакция школ и других учреждений, в которых наша команда работала по поручению Молодежных служб.
Нас восхищала возможность проявить наши умения в "реальном" мире, с теми клиентами, с которыми безуспешно работали другие психологи. Это была настоящая проверка наших идей и умений. Мы учились, добивались своих целей, мы по-настоящему любили работать с "нашими" ребятами и "нашими" школами.
К середине 1975 года многие из первого поколения "людей Мета" закончили университет и разъехались кто куда, устраивая свою жизнь. Мы все вели множество тренингов и работали в тех областях, которые нас интересовали. Стивен Гиллиген и Пол Картер плотно занимались эриксоновскими техниками, мы с Лесли – семейными системами и образованием, другие совершенствовались в своих областях. Между тем наши тренинговые группы по-прежнему регулярно собирались. Люди "из-за холма" приезжали в Санта-Круз учиться у нас. Джон и Ричард организовывали оригинальные и очень интересные тренинги. Перед проведением тренинга они встречались с "людьми Мета" и инструктировали нас, чему обучать обычные группы. Когда обычный тренинг начинался, они выделяли каждому из "людей Мета" по несколько участников (от 6 до 15), и мы проводили их через весь обучающий опыт. Забавной частью игры для нас, "людей Мета", были моменты, когда Джон или Ричард подходили к нам прямо во время тренинга и меняли цели, наблюдали нашу работу и оценивали наши способности менять цели по несколько раз в течение одного вечера. При этом в целом сохранялась последовательность и ценность всей программы тренинга для участников "из-за холма". Иногда они забирали нас из нашей группы участников и помещали в другую группу, предлагая продолжить программу, которую вел до нас другой тренер. Разумеется, мы зачастую и не знали, что делал предыдущий тренер, а Джон и Ричард нам об этом не говорили. Мы сами должны были догадаться, что делал предыдущий тренер, проверяя и наблюдая, как правило, за невербальной реакцией людей. Да, подчас это было совсем непросто. Программа для "людей Мета" велась на другом уровне, чем программа для участников "из-за холма". Конечно, при этом они тщательно следили и контролировали, чтобы программа для новых участников велась на высоком уровне и давала им ценный опыт.
Только тогда, когда программа для обычных участников заканчивалась, и они уезжали, начиналось основательное обучение "людей Мета". Мы говорили, чему научились, как и по каким признакам узнавали, что делали другие ведущие до нашего прихода в новую группу, с какими сложностями мы сталкивались и как пытались их преодолеть – успешно или не совсем, делились мнениями о работе друг друга, подводили итоги по всему тренингу и получали обратную связь от Джона и Ричарда. Конечно, это был потрясающий обучающий опыт, не всегда простой, не всегда приносящий удовлетворение. Уверен, вы догадываетесь, что я имею в виду.
В конце 1976 или, возможно, в начале 1977 года моя жизнь круто изменилась. Ричард пригласил Лесли поехать вместе с ним, Джоном, Джудит и Эриком (моим сыном) к Милтону Эриксону. Естественно, она ухватилась за эту возможность, и я был рад за нее. Когда она вернулась из поездки в Аризону, моя жизнь внезапно стала совсем иной. Вернувшись, Лесли, казалось, была совершенно ко мне безразлична, она со мной почти не разговаривала и вообще едва со мной общалась. Было ясно, что что-то случилось, но я не хотел делать очевидные выводы, просто не хотел в это верить. Примерно спустя две недели Ричард пришел ко мне и сказал, что не хотел бы больше видеть меня в команде, среди участников группы в каком бы то ни было качестве. К тому времени у меня уже были и свои причины с ним согласиться. В тот день я потерял партнера по работе и жизни, мою команду, источник дохода и моих друзей (все они были "людьми Мета"). В течение нескольких месяцев, понадобившихся мне, чтобы свыкнуться с ситуацией, я жил в комнате в доме Пола Картера и Стивена Гиллигена, которые проявили по отношению ко мне необычайное великодушие и уважение. Затем в один день я собрал все свои вещи, забрал своих собак и отправился в Небраску. Примерно восемь месяцев я консультировал фермеров и "городское население" (они не любили психологов, поэтому мне приходилось работать через проповедников и священников, которые были рады профессиональной помощи) в фермерской среде, где и начиналась моя жизнь. Было забавно жить в местечке с населением 600 человек после того, как более 28 лет я провел в Сан-Диего и Санта-Крузе.
В свободное время я работал ветеринаром на добровольной основе. Я проводил много операций животным, мне нравилось общаться с фермерами, это были замечательные люди, и я посвятил всего себя ветеринарии. Я быстро подружился с местным ветеринаром, от которого многому научился. Несмотря на то, что я любил это местечко, полюбил новый уклад жизни, я вновь собрал все свои пожитки, погрузил их в свое авто и, конечно, вместе со своими домашними любимцами отправился в Сан-Диего. Жизнь в Небраске казалась мне слишком медленной и слишком уж предсказуемой. Итак, я возвращался домой, чтобы все начать с нуля.
Посетив Институт транзакционного анализа в Ла-Хойя, Гештальт-институт в Пасифик Бич и Центр изучения личности опять же в Ла-Хойя (это был открытый институт под руководством Карла Роджерса), я обнаружил огромный интерес жителей Сан-Диего к изучению НЛП. Посему несколько месяцев спустя я открыл Мета Институт в Сан-Диего. Я нашел и пригласил поработать со мной в Сан-Диего некоторых "людей Мета", которые больше не участвовали в деятельности Джона и Ричарда в Санта-Крузе. К моему большому изумлению и радости, несколько ребят из самых первых групп присоединились ко мне, и мы провели замечательные четыре года жизни, изучая и преподавая НЛП психологам и бизнесменам в Сан-Диего. Мэрилин Московиц, Джефф Пэрис, Байрон Льюис и Лиза Чиара из группы Мета Санта-Круза, а также двое студентов-отличников в психологии и НЛП – Тим Крисвел и Стивен Лореи из Сан-Диего составили штат исследователей и преподавателей в Мета Институте Сан-Диего (МИСД).
В то время мы с Байроном получили докторскую степень по программе Международного университета Соединенных Штатов, проводимой в Институте транзакционного анализа (ИТА) в Ла-Хойя. Я читал лекции в докторантуре (обучал НЛП студентов ИТА и будущих докторов), Байрон также работал с кандидатами в доктора по этой программе. Мета Институт Сан-Диего работал активно, мы вели тренинговые программы по многим направлениям, которые мы изучали и осваивали более шести лет в Санта-Крузе. Кроме того, мы накапливали новые знания и опыт в наш "багаж приемов", нам нравилось работать и общаться друг с другом.
В 1983 году меня пригласили переехать в Оклахому, чтобы вести переговоры от имени владельца и управляющего нефтяных скважин в центральных районах США. Мне было трудно отказаться от его предложения, а кроме того, он пообещал профинансировать открытие филиала МИСД. Я принял это предложение, и по традиции вместе со своими собаками вновь отправился в путь – в Норман, Оклахома. Я "благословил" коллег, остававшихся в Сан-Диего, а управление Институтом передал Мэрилин. Они еще несколько лет после моего отъезда вели программы в МИДС, затем Институт закрыли, и каждый продолжил свой путь самостоятельно.
В 1983 году в Оклахоме нефтяной бизнес переживал трудные времена (я присоединился к этому бизнесу не в лучшее время), а к середине 1984 года моя компания по тренингам НЛП (Мета Институт в Оклахоме) уже сама поддерживала некоторых добытчиков газа и нефти, к которым я присоединился год назад. Некоторые из них, как и я, оставили нефтяной бизнес, а у Мета Института дела шли отлично. Я проводил множество тренингов по всему среднему западу и по-настоящему погрузился в культурную среду центральных штатов, даже полюбил ее.
Конечно, этому способствовали местные жители – очень консервативные и очень религиозные. Мне пришлось научиться преподавать НЛП с адекватной привязкой к библии. Это было не так трудно для парня, получившего хорошее католическое образование (я ходил в католическую школу в Сан-Диего первые 8 лет – великолепное образование для того времени). Мой опыт жизни и работы в Небраске также помог мне подготовиться к Оклахоме. Я встретил в Нормане замечательную оклахомскую девушку и женился на ней (да, снова женился). Несколько лет мы жили вместе. Она – один из самых замечательных людей, с кем мне довелось провести часть своей жизни. Мы и сегодня общаемся и заботимся друг о друге. Я работал со многими компаниями и проводил много времени в дороге. Также я проводил много времени со своим сыном Эриком, который уже тогда профессионально занялся мотокроссом. К тому времени он стал профессиональным гонщиком, я старался проводить с ним как можно больше времени. Джон Гриндер, Джудит ДеЛозье и я встречались довольно часто на его заездах, а когда у нас получалось – ходили друг к другу в гости. В то время Джон стал отчимом моего сына, и Эрику приходилось уживаться с четырьмя "родителями". Казалось, ему нравилось общаться со всеми нами. Я надеюсь, что это так и было. Я считал, что мне здорово повезло. Если бы мне пришлось выбирать отчима для своего сына, то из всех мужчин в мире я бы выбрал Джона.
В то время меня часто просили обучать штатных консультантов специального интерната по программам работы с молодежью с наркотической и алкогольной зависимостью.
Всякий раз, когда я сталкивался с такими программами, у меня возникало ощущение, что эти программы, мягко говоря, малоэффективны. Мне всегда казалось, что клиенты этих программ просто учились "правильно" лгать штатным сотрудникам, которые с ними работали. Когда мне удавалось войти в доверие к ребятам и добиться от них правды, мои самые худшие опасения подтверждались. В лучшем случае эти программы были лишь симуляцией успеха, а в большинстве случаев они в гораздо большей степени приносили вред, нежели пользу. Я много думал о структуре программ, о сотрудниках, об истинных целях этих программ. Программы разрабатывались с разными целями: зарабатывать деньги (для богатых подростков), собрать подростков в одном месте, чтобы изолировать их от "нормальных людей" (для бедных подростков), выделить место, где продержать их, пока они не достигнут возраста, достаточного для получения тюремного срока. Именно в тюрьму большинство из ребят и собиралось и, казалось, все профессионалы, трудящиеся на этом поприще, об этом знали, просто не говорили об этом вслух. Я не мог работать с этими людьми и молчать. Я подошел к руководителю программы по работе с самыми проблемными из этих бедных ребят и сделал ему предложение. Я сказал: "Ваша программа – полное дерьмо. Я могу построить настоящую программу, если вы в этом заинтересованы. Но мне нужен будет полный контроль в течение трех лет". Он сказал, что подумает об этом. Он позвонил мне через неделю и спросил, когда я готов начать. Теперь я должен был "отвечать за свои слова".
Следующие три с лишним года я управлял Мета Институтом в Оклахоме, проводил время с сыном, посещая его гонки, создавал и вел две программы по реабилитации наркозависимых (одну для подростков, другую для взрослых) в городе Оклахома, штат Оклахома.
Я нанял отличных профессионалов, и мы создали модель, основанную на принципах НЛП, общих семейных систем, гештальта, бизнеса и лучших навыках "терапевтического сообщества", которые я изучал. На третий год нашей работы мы ("Дом Жизни") были выбраны исследовательской командой правительства США (национальная программа называлась "Молодежь в зоне риска") как лучшая лечебная программа для молодежи в Америке. Показатель успеха лучших программ, которые я видел до нашего "Дома", составлял менее 1 % (при честном подсчете). В большинстве случаев считать вообще было нечего, и я знал почему. Мы же хотели достичь показателя в 75 % (никто никогда по достоверным источникам не превышал 10 %), но в течение четырех лет, которые я вел программу, мы так и не достигли желаемого уровня. В конце четвертого года мы немногим превысили 60 %, используя строжайшие критерии, которые я когда-либо видел в подобных программах. Я оставил программу в Оклахоме в 1988 году. Программа просуществовала еще несколько лет, но затем медленно вернулась в то состояние, в котором она и была, когда я принял руководство (270 клиентов и никаких позитивных результатов). Сегодня эта программа в Оклахоме не существует. Я до сих пор общаюсь со многими выпускниками той нашей программы в Фейсбуке. Эти ребята навсегда стали "моими".
В 1987 году, когда я жил в Оклахоме, мне позвонила моя знакомая из Калифорнии. Она сказала, что у нее гостят несколько российских психологов, трое из которых хотели бы со мной встретиться. Их интересовала моя деятельность, а также мои знания в области гештальта, НЛП и лечения наркозависимых. Она сказала, что я единственный из ее знакомых, кто знал эти три темы на профессиональном уровне, и спросила, смогу ли я принять троих россиян.
Конечно, я мог. И уже на следующий день я встретил первых в моей жизни русских в аэропорту Оклахомы. Они планировали нанести трехдневный визит, но пробыли в Оклахоме три недели. Мы отлично проводили время. Я показал им многое из того, что знал, и мы быстро сдружились. Они, в свою очередь, пригласили меня посетить Россию, и спустя несколько недель я сходил по трапу самолета в Москве.
Это был шок. Я стал свидетелем временного сдвига. Неожиданно я оказался отброшенным в 1935 год. Я познакомился с множеством великолепно образованных профессиональных психологов, которые ничего не умели делать на практике. Мы с ними идеально сочетались – я не обладал тем объемом знаний, который был у них, но владел практическими навыками и мог делать практически все, чему они хотели научиться. Для тренера это был рай. Я нашел огромное количество высокообразованных профессионалов, жаждущих учиться, готовых пробовать и экспериментировать. Не было больше никакой ерунды вроде бесконечных интеллектуальных споров, так свойственных тренинговым программам в США. Они просто хотели, чтобы я научил их достигать поставленных целей и контролировал их усилия по копированию того, что я им показал. Масса энергии, схватывающие все на лету студенты и 11 часовых зон, в каждой из которых на мои знания был спрос. Несколько раз я прилетал в Россию, пока окончательно не переехал в Москву в 1989 году.
Как много всего необычного я здесь повидал! Я был первым американцем, посетившим многие города России, был свидетелем великого хаоса, видел невообразимые трагедии, испытывал смертельную опасность, совершал массу "чудес", подружился со многими сильными мира сего, проводил тренинги для тысяч людей, помогал сотням бизнесов. Взамен я получил невероятную жизнь, дарованную мне людьми, живущими в 11 часовых поясах.