Наиболее характерные черты БПМ-2 могут быть проиллюстрированы в следующем отчете
Атмосфера казалась все более и более зловещей и чреватой скрытой опасностью. Казалось, вся комната начала поворачиваться, и я почувствовал, как падаю в самую середину пугающего водоворота. Мне тут же пришлось вспомнить о бросающем в дрожь описании подобного случая в "Погружении в Гольфстрим" Эдгара Аллана По. Мне чудилось, что вещи в комнате, кружась, летают вокруг меня, и в моем уме всплыл другой литературный образ – торнадо из романа "Волшебник из страны Оз" Фрэнка Бома, вырвавшего Доротею из ее однообразной жизни в Канзасе и бросившего ее в странствие, странное и полное приключений. Мое переживание чем-то напоминало вход в кроличью нору из повести-сказки "Алиса в стране чудес" Льюиса Кэрролла, и я с величайшим трепетом ожидал, что мир вот-вот окажется по другую сторону зеркала. Казалось, вся Вселенная надо мною захлопывается, и я ничего не могу поделать, чтобы остановить это апокалиптическое поглощение.
Я все глубже и глубже погружался в лабиринт своего бессознательного и ощущал приступ страха, переходящего в панику. Все вокруг становилось темным, гнетущим, ужасающим. Это было, как если бы вся тяжесть мира мало-помалу наваливалась на меня, и невероятное водяное давление угрожало расколоть мой череп, а тело сжать в крошечный твердый мячик. Стремительная вереница воспоминаний из прошлого низвергалась через мой мозг, показывая крайнюю тщетность и бессмысленность моей жизни и существования вообще. Мы рождаемся голыми, напуганными, в муках, и такими же мы покинем этот мир. Экзистенциалист был прав! Все непостоянно, жизнь не что иное, как ожидание Годо! Суета сует, все суета!
Стеснение, что я чувствовал, перерастало в боль, а боль – в мучения. Мука, доходящая до точки, когда каждая клетка моего тела ощущает, что ее высверливает бормашина дьявольского дантиста. Видения адских картин и чертей, истязающих свои жертвы, внезапно навели меня на догадку: я же в аду. И я подумал: Данте, "Божественная комедия", "Оставь надежду, всяк сюда входящий!". Казалось: из этого адского состояния никакого исхода нет; я проклят навеки без малейшей надежды на искупление.
БПМ-3 (борьба смерти и возрождения)
Многие стороны этого яркого и многоцветного переживания могут быть поняты через его связанность со второй стадией биологических родов – проталкиванием плода через родовой канал уже после раскрытия шейки матки и нисхождения головы в малый таз. Помимо этих составляющих, легко понимаемых как естественные следствия из самого состояния родов, такие приступы титанических борений, включающих в себя сильнейшие сдавливания и противоборство сил либо картины кровавого насилия и пыток, есть еще и другие, требующие особого объяснения. В частности, сюда относится воображение, рисующее образы сексуальных сношений, сатанинского шабаша и столкновение с огнем; все эти мотивы, как правило, связаны именно с этой матрицей.
Представляется, что в человеческом организме есть некий механизм, который преобразует непомерное страдание, в особенности когда оно связано с асфиксией, в странную форму сексуального возбуждения. Это объясняет, почему огромное количество разнообразных сексуальных переживаний и видений часто случается в связи с вспоминанием рождения. Мы можем ощущать сочетание сексуального возбуждения с болью, агрессией или боязнью, проходить сквозь череду различных садомазохистских переживаний, насилия и надругательств в половой сфере или же видеть различные порнографические образы. То обстоятельство, что на заключительных стадиях рождения плод может сталкиваться с различными видами биологических выделений: кровью, слизью, мочой и даже калом, – кажется ответственным за то, что эти вещества также выходят на сцену в веренице смерти и возрождения.
Другая категория мотивов, связанных с БПМ-3, включает типичные элементы из общественного подсознания, особенно связанные с героическими числами и божеством, представляющим смерть и возрождение. На этой стадии у многих людей возникают видения Иисуса, его страданий и скорби, крестного пути и распятия, или они даже на самом деле испытывают полное отождествление с его страданиями. Другие же соединяются с такими мифологическими темами и образами, как египетская божественная пара Изида и Осирис, греческие боги Дионис, Аттис и Адонис, шумерская богиня Инанна и ее нисхождение в Нижний мир, ацтекский бог Кецалькоатль или герои-близнецы майя из эпоса Пополь-Вух.
Частое появление мотивов, связанных с различными сатанинскими ритуалами и шабашем ведьм, кажется, связано с тем, что переживание этой стадии родов включает в себя то же странное сочетание эмоций, ощущений и веществ, которое характеризует архетипические картины черной мессы и Вальпургиевой ночи: сексуальное возбуждение, агрессия, боль, жертва и связь с обычно отвратительными биологическими веществами, – все это увязывается с каким-то особым ощущением святости или нуминозности.
Как раз перед переживанием рождения (или возрождения) люди часто сталкиваются с темой огня. Это в чем-то загадочный символ. Его связь с биологическим рождением не является столь же прямой и очевидной, как у многих иных символических составляющих. Мы можем переживать огонь либо в его обыкновенном виде, либо в виде самых разнообразных архетипических очищающих огней. В этой стадии у человека может появиться ощущение, что он или его тело в огне, могут появиться видения горящих городов и лесов или отождествление с жертвой при жертвоприношении. В архетипической версии горение, по-видимому, имеет свойство полного очищения. Оно в корне уничтожает все, что испорчено, и подготавливает человека к духовному возрождению.
Многие из символических тем, связанных с БПМ-3, описаны в следующем отчете
Хотя я на самом деле родовых путей никогда четко не видел, своей головой и всем телом их сокрушительное сдавливание я ощущал и каждой клеточкой своего тела осознавал, что я вовлечен в процесс рождения. Напряжение достигло такой силы, выдержать каковую для человека мне не представлялись возможным. Лбом, висками и затылком я ощущал неослабное давление, как будто был схвачен в стальные челюсти тисков. И все напряжение в моем теле по своему характеру было жестким и механическим. Я представлял, что пробираюсь через чудовищную мясорубку или исполинский пресс, полный валиков и зубцов. И на мгновение в моем сознании всплыл образ Чарли Чаплина, превратившегося в "Новых временах" в жертву мира технологии.
Казалось, невероятная масса энергии протекает сквозь все мое тело, скапливаясь и высвобождаясь во взрывоподобных разрядах. Я испытывал поразительную смесь ощущений: удушье, испуг, беспомощность, но также ярость и странное сексуальное возбуждение. Другой важной стороной моего состояния было чувство крайнего замешательства. В то же время, как я ощущал себя ребенком, вовлеченным в жестокую борьбу за выживание, и понимал: то, что вот-вот случится, станет моим рождением, я также переживал себя и в качестве моей рожающей матери. Рассудком я сознавал, что, как мужчина, я никогда не смогу родить, и все же чувствовал, что каким-то образом пересекаю эту преграду и невозможное становится действительностью.
Не было никаких сомнений, что я связываюсь с чем-то первоначальным – древним женским архетипом, архетипом матери-роженицы. Мой телесный образ включал огромный беременный живот и женские гениталии, вместе со всеми тонкостями биологических ощущений. Я чувствовал разочарование, что оказался не способен предаться этому стихийному течению, родить и родиться, прорваться и дать выйти ребенку. Невероятный запас убийственной агрессии поднялся из подземелья моей души. Как будто нарывающее зло внезапно проколол скальпель космического хирурга. И вместо меня уже возникал оборотень или берсерк, доктор Джекилл превращался в мистера Хайда. Множество образов убийц и жертв сменялись как одно лицо, в точности так же, как раньше я не мог различить рождающегося ребенка и родящую мать.
Я был безжалостным тираном, диктатором, подвергающим подданных невообразимым жестокостям, но также и революционером, ведущим разъяренную толпу на свержение тирана. Я превратился в хладнокровно убивающего бандита и в полицейского, убивающего от имени закона. В один момент я переживал ужасы нацистских концлагерей. Когда же я открыл глаза, то увидел себя офицером СС. И у меня было глубокое чувство, что он – нацист и я – еврей были одним человеком. Я ощущал в себе и Гитлера, и Сталина, и чувствовал полную ответственность за все зверства человеческой истории. Я ясно видел, что проблема человечества не в существовании жестоких диктаторов, но в том "скрытом убийце", которого, коли заглянуть в наши души поглубже, все мы лелеем внутри.
Затем природа переживания переменилась и достигла мифологического размаха. Вместо зла истории человеческой теперь я ощущал что-то ведьминское и присутствие стихий демонических. Зубы мои превратились в длинные клыки, напоённые таинственным ядом, и зловещим вампиром я летел сквозь ночь на развернутых крыльях летучей мыши. Но вскоре все превратилось в дикие, одуряющие картины шабаша ведьм. В этом странном, чувственном обряде, казалось, все обычно подавленные и загнанные внутрь побуждения вырвались наружу и находили свое полное выражение. И я ощущал, что участвую в тайной церемонии жертвоприношения во славу "божества тьмы".
По мере того как из моего переживания начало исчезать демоническое, я все еще ощущал себя потрясающе эротичным и бросался в бесконечную череду самых фантастических оргий и сексуальных фантазий, и в них я играл все роли. Но при всех этих переживаниях я в то же время продолжал оставаться ребенком, барахтающимся в родовых путях, и рождающей его матерью. Стало совершенно ясно, что секс, рождение и смерть глубоко связаны, а эти исполинские силы обладают какими-то важными общими звеньями с проталкиванием сквозь родовые пути. Я боролся и бился в совершенно разных лицах против разных врагов. Но иногда мне хотелось знать, будет ли этим жутким напастям конец.
Затем в мое переживание вторглась новая стихия. Все мое тело покрылось плотской грязью, липкой и склизкой. Я не мог сказать, моча это или кровь, околоплодные воды, слизь или вагинальные выделения. Те же вещества, казалось, были у меня во рту и даже в легких. Я рыгал, давился, гримасничал, отхаркивался, пытаясь удалить это из тела и с кожи. И в тот момент на меня снизошло откровение: мне не нужно бороться. Движение приобрело собственный ритм, и все, что мне оставалось делать, это поддаться ему. И тогда мне вспомнилось множество случаев из моей жизни, когда я ощущал потребность биться и бороться, а оглядываясь назад, чувствовал, что это было совершенно необязательно. Как будто я был запрограммирован своим рождением видеть жизнь намного более сложной и опасной, чем она есть на самом деле. Мне кажется, что это переживание смогло открыть мне на это глаза и сделать мою жизнь гораздо более легкой и веселой, нежели прежде.
БПМ-4 (переживание смерти и возрождения)
Эта матрица связана с третьей стадией родоразрешения, с окончательным выталкиванием плода из родовых путей и перерезанием пуповины. Здесь плод завершает предшествующий трудный процесс проталкивания через родовые пути и достигает взрывоподобного освобождения, когда он является на свет. Переживание этой стадии родов может сопровождаться подробными и правдивыми воспоминаниями, такими как переживание анестезии, накладывания щипцов, и ощущениями, связанными с разнообразными манипуляциями акушеров или послеродовыми вмешательствами.
Чтобы понять, почему воспроизведение в памяти биологического рождения переживается как смерть и возрождение, нужно представить себе, что происходящее в этом процессе включает в себя нечто большее, нежели повторное проигрывание первоначального события. Из-за того, что ребенок в процессе рождения полностью ограничен и не имеет никакой возможности выразить свои чрезвычайно сильные чувства и отреагировать на физические ощущения, память об этом событии остается психологически неусвоенной и непроработанной. То, как в позднейшей жизни мы переживаем себя и мир, сильно заражено напоминанием о той уязвимости, беспомощности и слабости, которые мы переживали при рождении. В каком-то смысле мы были рождены анатомически, но эмоционально в это не были вовлечены. "Умирание" и мучения во время борьбы за рождение отражают настоящую боль и действительную угрозу жизни в ходе биологического рождения. Тем не менее смерть эго, которая предшествует возрождению, связана с уничтожением наших старых представлений о том, кто мы есть, и о том, на что похож мир, которые были перекованы травматическим отпечатком рождения.
По мере того как мы прочищаем эти старые программы, допуская их проявиться в сознании, они изживают себя и в каком-то смысле умирают. Каким бы пугающим ни было это, на самом деле все оказывается весьма целительным и даже преображающим. Однако парадоксальным образом, в то время как лишь один маленький шажок отделяет нас от переживания полного освобождения, у нас возникает чувство всеохватного беспокойства и надвигающейся невероятных масштабов катастрофы. Мы чувствуем, что как будто теряется как раз все то, что мы есть; и в то же время мы понятия не имеем о том, что там, с другой стороны, и даже есть ли там вообще что-нибудь. Такой страх заставляет многих людей сопротивляться процессу на данной стадии; и как следствие, они могут психологически застрять на этом в переживании труднопреодолимом участке.
Когда же человек преодолевает метафизический страх, связанный с этим важным узловым моментом, и позволяет всему идти так, как оно происходит, он переживает на всех уровнях свое полное исчезновение. Это включает ощущение физического распада, эмоциональной катастрофы, умственного и философского краха, крайнего нравственного падения и даже духовной проклятости. Во время этого переживания все привязанности, все, что является важным и значимым в нашей жизни, кажется безжалостно разбитым. Непосредственно сразу за этим переживанием полного уничтожения – ударом о "дно мира" – нас наполняют видения света, сверхъестественного сияния красоты неописуемой, обычно воспринимающегося как сверхчувственное и божественное.
Едва пережив то, что казалось подобным переживанию полного апокалиптического крушения, как на мгновение позже являются изумительные видения божественного света, лучезарных небесных существ, райских пейзажей, великолепной игры всех цветов радуги и самых затейливых узоров. Здесь мы чувствуем, что нам даровано искупление, мы спасены, и наше положение и наша божественная природа полностью восстановлены. Нас охватывает волна положительных эмоций по отношению к себе, к другим людям, к природе, ко всему сущему вообще. Этот вид исцеляющего и изменяющего жизнь переживания происходит тогда, когда рождение было не слишком изматывающим и не осложнено глубокой анестезией. В последнем случае человеку требуется психологическая работа над этими специфическими травмирующими проблемами.
Нижеприведенный отчет о переживании смерти и возрождения описывает типичную картину, характерную для БПМ-4
Тем не менее худшее было еще впереди. Внезапно я, казалось, потерял все свои связи с действительностью, как будто какой-то воображаемый коврик выдернули у меня из-под ног. Все рушилось, и я почувствовал, что весь мой мир разлетается на кусочки. Как будто проткнули чудовищный метафизический пузырь моего существования – исполинский надутый шарик нелепого самообмана лопнул и обнажил всю лживость моей жизни. Все, во что я когда-то верил, все, что я делал или чего добивался, все, что, казалось, придавало моей жизни смысл, вдруг оказалось до крайности поддельным. Это были жалкие, совершенно несостоятельные костыли, на которые я опирался, пытаясь поправить невыносимую действительность существующего. Теперь они были унесены и развеяны подобно легким пушистым семенам одуванчика, обнажив пугающую бездну элементарной истины – бессмысленный хаос экзистенциальной Пустоты.
В следующее мгновение, я оказался пред ужасающим исполинским ликом черной богини – я догадался, что это индийская богиня Кали. Неодолимая сила толкала мое лицо в ее зияющую вагину, заполненную, казалось, менструальной кровью или омерзительным последом. Я чувствовал, что от меня требуется безусловно сдаться силам жизни и женскому началу, представленному богиней. И мне ничего не оставалось, как только целовать и облизывать ее кровоточащую вульву в нижайшей покорности и в безмерном унижении. В это мгновение, ставшее концом и последним пределом всякого ощущения мужского превосходства и мачизма, которое я еще лелеял в себе, я воссоединился с памятью о моменте своего биологического рождения. И моя голова появилась из родовых путей с устами, плотно приникшими к кровоточащей вагине моей матери.
Охваченный неописуемым ужасом, я заметил исполинскую фигуру божества, возвышающуюся надо мной в угрожающей позе. Каким-то чутьем я понял, что это был Бхайрава, индусский бог Шива в своем разрушительном обличье. И я почувствовал громоподобный удар его громадной ноги, которая меня раздавила, вдребезги раскрошив и размазав меня повсюду, как никчемную какашку, так что я ощутил себя исподней мира. И как только я пережил полное уничтожение, явился божественный свет сверхъестественной яркости и неописуемой красоты, его золотые лучи распускались в тысячи изысканных переливчатых узоров. И из этого сияющего золотого света появился облик Великой богини-матери, которая, казалось, воплощала любовь и защиту всех эонов. Раскрыв руки, она простерла их ко мне, окутав меня всем своим существом. Я слился с невероятными силами ее действительности, чувствуя себя очищаемым, исцеляемым и лелеемым. Что-то, казавшееся божественным нектаром и амброзией, какая-то архетипическая квинтэссенция молока и меда лилась сквозь меня в невероятном изобилии.
Затем образ богини начал постепенно исчезать, поглощенный еще более ярким светом. Он был отвлеченным, но все же наделенным определенными личными характеристиками и излучающим беспредельный ум. Мне стало ясно, что то, что я переживал, было слиянием с Мировой Самостью, или Брахманом, и поглощением, как я читал об этом в книгах по индийской философии. Минут через десять переживание стало успокаиваться, однако оно превосходило любые представления о времени и ощущалось подобием вечности.
Поток исцеляющей и питающей энергии, видения золотистых отблесков с переливающимися узорами длились всю ночь. И проистекающее из них чувство благополучия пребывало во мне еще много дней. Память об этом переживании годами оставалась живой и яркой и глубоко изменила всю мою жизненную философию.