Значительное место в монографии А.П. Чудинова [2003] уделено изучению способов акцентирования, выделения метафоры в тексте. Автор показывает, что усилению значимости метафоры в тексте способствует ее использование в условиях максимального "текстового напряжения", в условиях, когда эта метафора привлекает особое внимание адресата. Выделяется три основных вида акцентирования текстовой значимости метафоры. В первом случае метафора привлекает особое внимание за счет того, что находится в сильной позиции, которая уже сама по себе притягивает внимание адресата. Во втором случае акцентирование роли метафоры происходит благодаря ее взаимодействию с разнообразными риторическими (стилистическими) фигурами (антитеза, повтор, инверсия, эллипсис и др.). Третья разновидность – это акцентирование метафоры с использованием ресурсов интертекстуальности.
По итогам исследования делается вывод о том, что можно выделить основные признаки, по которым ту или иную метафорическую модель можно охарактеризовать как доминантную, играющую особую роль в организации соответствующего текста:
– высокая частотность использования;
– развернутость, т. е. представленность в тексте различных фреймов и слотов;
– рассредоточенность, т. е. использование соответствующих метафор в различных частях текста;
– использование в наиболее сильных позициях текста (заголовок, первая и последняя фразы текста в целом и – в меньшей степени – его структурно-композиционных частей, формулирование тезиса, шрифтовые выделения и др.);
– использование не только стандартных, традиционных, но и ярких, индивидуально-авторских образов, привлекающих внимание читателей;
– детализация фреймов, их наполненность разнообразными метафорами, между которыми обнаруживаются разнообразные системные отношения (синонимические, антонимические, гиперо-гипонимические).
При выделении и анализе доминантных моделей рекомендуется учитывать широко используемый в когнитивистике принцип "семейного сходства". Иначе говоря, доминантная модель не обязательно обладает всеми названными выше признаками: какие-то из них могут отсутствовать или быть слабо выраженными, что вполне может компенсироваться яркостью остальных свойств.
Разнообразные способы акцентирования метафоры (сильные позиции текста, стилистические фигуры, средства интертекстуальности и др.) усиливают ее роль, с одной стороны, в обеспечении цельности и связности текста, а с другой – в представлении данного текста как части политического дискурса и – шире – как одной из составляющих национальной культуры.
В монографии А.П. Чудинова [2003] рассматриваются также метафорические заголовки, весьма характерные для современной политической публицистики и призванные привлечь внимание читателей, заинтриговать их и побудить прочитать основной текст. Заголовок статьи – это своего рода ее реклама, поэтому вполне закономерно взаимодействие метафорического заголовка с системой метафор в основном тексте статьи. Как правило, метафора в заголовке статьи раскрывается и развертывается в ее основном тексте, такой заголовок во многом предопределяет читательские ожидания в отношении метафорической системы текста.
При изучении соотношения метафорического заголовка статьи и ее основного текста нередко обнаруживаются специальные стилистические (возможно, их лучше называть дискурсивными) приемы: эффект обманутого ожидания, эффект усиленного ожидания и эффект оправданного ожидания.
Эффект обманутого ожидания появляется в том случае, когда мнение, сложившееся у читателя о содержании публикации по ее заголовку, опровергается по мере прочтения. Возможны три варианта возникновения эффекта обманутого ожидания на основе метафоры. В первом случае метафорический заголовок может быть ошибочно воспринят как неметафорический, во втором случае неметафорический заголовок ошибочно воспринимается как метафорический, а в третьем – смысл метафоры до знакомства с основным текстом воспринимается иначе, чем после знакомства.
Эффект усиленного ожидания возникает в том случае, когда буквальный смысл заголовка маловероятен, но читателю трудно догадаться и о возможном метафорическом смысле, перед ним поставлена своего рода загадка, ответ на которую можно найти в тексте. Так, в статье А. Абрамова "Как поднять деньги" (Эксперт. 2000. № 20) рассказывается о том, как эффективно использовать рынок государственных заимствований для привлечения денег потенциальных клиентов, которые опасаются доверять свои сбережения банкам.
Эффект оправданного ожидания возникает в том случае, когда смысл метафорического заголовка достаточно ясен, однако благодаря яркому образу у адресата закономерно возникает желание более детально познакомиться с проблемой. Примером такого соотношения метафорического заголовка и основного текста статьи может служить заголовок публикации А. Колесниченко "Путин вытаскивает малый бизнес из петли" (АиФ. 2002. № 14), в тексте которой рассказывается о мерах по оказанию помощи малому бизнесу (снижение налогов, сокращение вмешательства чиновников, сдерживание рэкета). Важно подчеркнуть, что при использовании эффекта оправданного ожидания основной текст способен конкретизировать метафору заголовка, высветить в ней некоторые нюансы. Важно подчеркнуть, что эффект оправданного ожидания проявляется прежде всего на фоне эффектов усиленного и обманутого ожидания: современный читатель уже привык, что самый, казалось бы, естественный заголовок может получить в тексте совершенно неожиданную мотивировку.
В диссертации Н.М. Чудаковой [2005] рассмотрены особые текстовые способы развертывания метафорических моделей, которые были соотнесены условно с понятиями "цилиндра", "конуса" и "песочных часов".
Эффект "цилиндра" достигается в том случае, если доминантные метафоры моделей располагаются по всему тексту, участвуя в обеспечении равномерной организации метафорической структуры текста.
Расширение и сужение объема метафоричности в текстах с одной ведущей метафорической моделью соответствуют особым текстовым приемам "конуса" и "песочных часов".
При "конусообразном" развертывании моделей метафора, заявленная в заголовке, к концу текста разворачивается по нескольким фреймам и слотам. Подобный способ метафорической организации текста способствует созданию эффекта нарастающего воздействия на адресата, эффекта достоверности, убедительности. С эффектом "перевернутого конуса" соотносится такой прием метафорической организации текста, при котором активное функционирование доминантных метафор в начале статьи постепенно снижается к концу текста.
Эффект "песочных часов" возникает в том случае, если в начале и конце статьи создается высокая степень метафоричности, определяемая высокой частотностью использования метафор, развернутостью метафорической модели, а в середине статьи отмечаются только единичные метафорические выражения, происходит сужение объема метафоричности.
Рассмотренные в настоящем разделе материалы показывают, что до настоящего времени выполнено крайне мало исследований закономерностей использования метафор в отдельных текстах. Можно предположить, что к этой проблематике исследователи активнее обратятся в ближайшие годы.
При обобщенном подходе можно выделить некоторые глобальные закономерности дискурсивных исследований политической метафоры, а также выделить черты, характерные для отдельных мегарегионов.
1. Исследования политической метафоры, как правило, ограничены одним национальным дискурсом или связаны с сопоставлением метафор в двух-трех национальных дискурсах. Доля сопоставительных исследований примерно вдвое ниже, чем доля исследований, ограниченных одним национальным дискурсом.
2. В качестве материала исследований политической метафоры специалисты чаще всего избирают политический дискурс СМИ и – несколько реже – институциональный политический дискурс. Иные разновидности политического дискурса (бытовой, художественный, научный) крайне редко привлекают к себе внимание исследователей.
3. Большинство исследователей избирают в качестве материала для исследования современный политический дискурс, и лишь немногие авторы обращаются к изучению метафор в политическом дискурсе иных эпох или к изучению исторической динамики политической метафорики.
4. Внимание исследователей эпизодически привлекают метафоры, характерные для идиостилей широко известных политических лидеров.
5. Лишь немногие авторы обращаются к проблемам функционирования метафор в рамках отдельных политических текстов.
6. Для специалистов из Северной Америки (в отличие от их российских коллег) характерно повышенное внимание к метафорам, которые используются в институциональном политическом дискурсе, особенно в текстах, созданных широко известными политическими лидерами. Американские исследователи предпочитают изучать метафоры американского политического дискурса и крайне редко занимаются сопоставлением метафор в политических дискурсах разных народов.
7. В российских публикациях доля исследований медийного политического дискурса в несколько раз выше, чем доля исследований институционального политического дискурса. Российские исследователи в значительно большей степени, чем их американские коллеги, занимаются изучением метафор в зарубежном политическом дискурсе. Наши соотечественники в меньшей степени, чем американцы, занимаются изучением политических метафор в личностном дискурсе и в историческом дискурсе отдаленных эпох.
8. Научные интересы специалистов по политической метафорологии из стран Центральной и Западной Европы в одних аспектах ближе к интересам их американских коллег, а в других – похожи на предпочтения российских ученых. Интересы европейских ученых в большей степени направлены на медийный дискурс, но доля подобных исследований лишь немногим превышает долю исследований институционального дискурса. В Центральной и Западной Европе, в отличие от США, высока доля сопоставительных исследований, что характерно и для России.
Глава 4
Когнитивные и семантические аспекты исследования политической метафоры
Опыт развития политической метафорологии показывает, что проведенные на одном и том же материале исследования могут существенно различаться между собой в зависимости от того, в каком аспекте изучаются метафоры и какие задачи ставит перед собой автор. Основная цель настоящего раздела – выделение когнитивных и семантических аспектов исследования, наиболее характерных для публикаций по политической метафорологии. Уже предварительные наблюдения показывают, что внимание исследователей чаще всего сосредоточено на следующих феноменах.
1. Семантические и когнитивные сферы-источники (тематические, семантические, ментальные и иные поля, группы, классы и т. п.) метафорической экспансии.
2. Семантические и когнитивные сферы-мишени (тематические, семантические, ментальные и иные поля, группы, классы и т. п.) метафорической экспансии.
3. Базисные когнитивные структуры (стереотипы, оппозиции, элементы картины мира и др.), которые находят внешнее выражение в политических метафорах.
4. Вербальные и невербальные политические метафоры. Абсолютное большинство современных исследований политической метафоры ориентировано на словесную метафору, однако существуют публикации, в которых рассматриваются невербальные метафоры (например, карикатуры) или метафоры в креолизованных текстах, совмещающих вербальные и невербальные компоненты.
5. Гендерные характеристики политической метафорики, которые могут быть связаны как с особыми сферами-источниками метафорической экспансии, так и с гендерной спецификой адресатов и адресантов соответствующих актов коммуникации.
Каждый из разделов настоящей главы ориентирован на изучение одного из названных выше аспектов исследования политической метафоры.
4.1. Сферы-источники метафорической экспансии
В традиционной теории метафоры важное место занимает семантическая классификация метафор. Основанием для данной классификации служит то, к какой семантической (тематической) группе относится слово в неметафорическом значении. Соответственно, в отдельные группы объединяются, например, такие метафорические словоупотребления, которые в исходных значениях обозначали животных, растения, механизмы, болезни, перемещение, вещества и др.
Классификация по направлениям экспансии очень важна и при когнитивном исследования политических метафор, только когнитологи обычно подчеркивают, что метафора – это феномен не языковой, а ментальный, и поэтому сферы-источники метафорической экспансии будут являться не языковыми, а ментальными (понятийными).
При всех различиях, которые существуют между семантической классификацией метафор по семантических группам и когнитивной классификацией метафор по ментальным сферам, эти рубрикации имеют и однотипные признаки. Показательно, что при конкретном анализе метафор с использованием как риторической, так и когнитивной методик выделяемые группы оказываются очень близкими по составу. Поэтому в настоящем разделе типовые сферы-источники метафорической экспансии рассматриваются вне зависимости от методики их выделения.
В зависимости от количества рассматриваемых сфер-источников можно выделить три типа исследований политической метафоры. В первом случае исследователь стремится по возможности полно охарактеризовать все наиболее важные сферы-источники метафорической экспансии в том или ином политическом дискурсе. В этом отношении примером могут служить уже упоминавшиеся словари А.Н. Баранова и Ю.Н. Караулова [1991, 1994], диссертации Ю.Б. Феденевой [1998] и А.А. Пшенкина [2006], монографии А.П. Чудинова [2001, 2003]. В зарубежной лингвистике выделяются комплексные работы А. Мусолффа [Musolff 2000, 2004], Дж. Чартериса-Блэка [Charteris-Black 2004a, 2004б], О. Санта Аны [Santa Ana 2002], Й. Цинкена [Zinken 2004]. В подобных исследованиях предпринимаются попытки сопоставить частотность различных метафорических моделей, выявить их соотношение на определенных этапах развития политической коммуникации или в определенных политических условиях.
Во втором случае предметом исследования становится несколько сфер-источников, объединяемых по определенным критериям (концептуальный вектор, понятийная смежность семантическх разрядов, прагматический потенциал и др.). Так, в исследовании А.Б. Ряпосовой [2002] детально анализируются метафорические поля со сферами-источниками "Война", "Криминал" и "Мир животных", которые в современном российском политическом дискурсе отличаются максимальной агрессивностью прагматического потенциала. В диссертации Н.Г. Шехтман [2005] рассматриваются метафорические модели со сферами-источниками "Спорт" и "Театр", которые относятся к числу зрелищных феноменов. В диссертации Т.С. Вершининой [2002] предметом изучения стала группа органистических метафор (зооморфная, фитоморфная и антропоморфная метафора) в современном российском политическом дискурсе.
В зарубежной науке подобный характер имеет исследование профессора Иерусалимского университета Я. Езрахи, усматривающего тесную взаимосвязь театральной и механистической метафорики [Ezrahi 1995]. Основанием для объединения исходных понятийных областей может служить гендерный фактор [Gidengil, Everitt 1999, 2003; Koller 2002, 2004], общность категоризационных структур базисного уровня [Andersson 1993; Bates 2004; Sandikcioglu 2003; Zinken 2002], негативная оценка [Refaie 2001]. В монографии И. Насальски выделены египетские политические метафоры, акцентирующие смысл переходного состояния в развитии общества (беременность, болезнь, пробуждение, дорога и др.) [Nasalski 2004], а в исследовании Дж. Лакоффа рассмотрены метафорические фреймы из сфер-источников, потенциал которых позволил администрации США оправдывать необходимость войны в Персидском заливе [Lakoff 1991].
В исследованиях третьего типа автор считает необходимым обратиться к детальному комплексному описанию метафор, относящихся лишь к одной источниковой сфере. Опыт показывает, что сосредоточение внимания исследователя на одной модели позволит охарактеризовать эту модель максимально полно, изучить ее "под лингвистическим микроскопом" и благодаря этому обнаружить закономерности, ускользающие при обозрении всей широкой картины. Так, в диссертации И.В. Телешевой (2006) детально рассмотрены российские, британские и американские метафоры со сферой-источником "Болезнь". В диссертации Н.М. Чудаковой [2005] предметом исследования стали только метафоры со сферой-источником "Неживая природа" в современном российском политическом дискурсе. В зарубежной лингвистике подобный характер имеют, в частности, недавние исследования А. Мусолффа, проанализировавшего метафоры родства в британском и немецком политических дискурсах [Musolff 2006], и Л.Рязановой-Кларке [Ryazanova-Clarke 2004], рассмотревшей российскую криминальную метафорическую модель.
На последнем этапе детализации можно выделить группу исследований, авторы которых подробно анализируют метафоры, связанные с конкретными концептами сферы-источника. Примерами могут служить исследования метафор "Политика – это мост" [Benoit 2001], "Политика – это труд" [Berho 2000], "Чехословакия – это двойной дом" [Drulak 2005b] и др.
Содержание основных семантических (понятийных) разрядов и групп, служащих источниками политической метафоры последних десятилетий, может быть обобщено следующим образом.
1. Антропоморфная метафора. Человек моделирует политическую реальность по своему подобию, что позволяет метафорически представлять сложные и далекие от повседневности политические понятия как простые и хорошо известные реалии. Рассмотрению этого разряда метафор посвящены исследования Е.В. Колотниной [2003], С.Н. Муране [2003], И.В. Телешевой [2006], О.С. Зубковой [2006], Т.В. Шмелевой [2003] и многих других специалистов.
2. Природоморфная метафора. Живая и неживая природа издавна служит человеку своего рода моделью, в соответствии с которой он представляет социальную, в том числе политическую реальность, создавая таким образом языковую картину политического мира. Результаты изучения подобных метафор представлены в трудах Т.С. Вершининой [2002], А.Б. Ряпосовой [2002], Н.М. Чудаковой [2005] и целого ряда других специалистов. Так, в исследовании Н.М. Чудаковой, которое посвящено метафорам с мегасферой-источником "Неживая природа" в современном российском политическом дискурсе, выделены следующие субсферы-источники метафорической экспансии: "Формы рельефа", "Почва", "Недра", "Водные пространства", "Стихийные бедствия", "Метеоусловия", "Климат и погода", "Газовая оболочка Земли", "Времена года". В процессе исследования выяснилось, что наиболее частотной и детально структурированной оказалась сфера-источник "Метеоусловия". В ее составе можно выделить целый ряд активных фреймов, слотов и концептов. В частности, широко используя метеонимную лексику для обозначения элементов политической, экономической, социальной и духовной жизни, журналисты представляют ситуацию в стране как изменчивую, непостоянную, плохо прогнозируемую, но в то же время динамично и циклично развивающуюся. В процессе функционирования метафор происходит наложение хорошо известной читателям концептуальной сети "Погода" на слабо структурированные в обыденном сознании носителей языка области политики, экономики, культуры и общественных отношений [Чудакова 2005].