Когнитивная лингвистика – направление, "в центре внимания которого находится язык как общий когнитивный механизм" [Демьянков 1995: 304] и когниция "в ее языковом отражении" [Рудакова 2002: 10]. Когнитивная лингвистика возникла в США (М. Джонсон, Р. Джэкендофф, Дж. Лакофф, Р. Лангакер, Л. Талми, М. Тернер, Ч. Филлмор, Ж. Фоконье, У. Чейф и др.) и получила значительное распространение, дальнейшее развитие и свою интерпретацию в российской науке (Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Н.Н. Болдырев, В.З. Демьянков, Д.О. Добровольский, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, Е.С. Кубрякова, В.В. Петров, Е.В. Рахилина, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, А.П. Чудинов и др.). Становление когнитивной лингвистики, развитие ее проблематики и научный аппарат подробно охарактеризованы в работах А.Н. Баранова и Д.О. Добровольского [1997], В.З. Демьянкова [1994], Е.С. Кубряковой [1994, 1997, 1999, 2004], В.А. Масловой [2004], З.Д. Поповой и И.А. Стернина [2002], Е.В. Рахилиной [1998, 2000], А.В. Рудаковой [2002], Т.Г. Скребцовой [2000], В. Эванса и М.Грин [Evans, Green 2006], А. Ченки [1996; 2002], А.П. Чудинова [2001] и др.
В современной когнитивной лингвистике выделяются два основных направления: когнитивная семантика и когнитивная грамматика [Evans et al. 2006].
К основным принципам когнитивной семантики В. Эванс, Б. Берген и Й. Цинкен относят четыре постулата:
1) тезис о воплощенной когниции (когнитивные структуры определяются телесным опытом);
2) семантические структуры – это концептуальные структуры;
3) репрезентация значения носит энциклопедический характер (лексические концепты не строго инвентаризованные упаковки знания, а только "точки доступа" к обширному хранилищу информации, связанному с определенным концептом или концептуальным доменом);
4) конструирование значения – это концептуализация.
В рамках когнитивной семантики наибольшее распространение получили теория схем-образов, энциклопедическая семантика, теория идеализированных когнитивных моделей, когнитивная лексическая семантика, теория концептуальной метафоры и метонимии, теория ментальных пространств и теория блендинга, теория прототипов и категориальная семантика Э. Рош, теория этнокультурной семантики ключевых культурных концептов А. Вежбицкой, теория фреймов М. Минского и Ч. Филлмора.
Когнитивная грамматика основывается на символическом тезисе (the symbolic thesis) и тезисе основания практического применения (the usage-based thesis). Первый основывается на утверждении, что фундаментальной единицей грамматики необходимо считать неразрывную пару форма-значение – символическую единицу. Согласно второму тезису ментальная грамматика говорящего формируется на основе абстрагирования символьных единиц, употребляемых в реальной ситуации. Важным следствием этого тезиса является утверждение об отсутствии принципиальных различий между разграниченными в генеративистике понятиями компетенции и употребления (competence and performance), потому что знание о языке есть знание о том, как язык использовать.
Среди ведущих теорий когнитивной грамматики выделяются "ролевая" когнитивная грамматика (Р. Лангакер), теория структурирования пространства и фонообразования (Л. Талми), ряд теорий грамматикализации (Р. Дашер, Е. Свитсер, Э. Троготт) и различные варианты конструкционных грамматик (Б. Берген, А. Голдберг, П. Кей, М. О'Коннор, В. Крофт, Ч. Филлмор, Н. Чанг).
Детальное описание большинства этих направлений в зарубежной когнитивистике представлено в публикациях В.З. Демьянкова [1994], Е.С. Кубряковой [1994], Е.В. Рахилиной [2000; 2002], ТГ. Скребцовой [2000], А. Ченки [1996; 2002]. Своего рода "энциклопедией" когнитивной лингвистики является "Краткий словарь когнитивных терминов" [1996], подготовленный под руководством Е.С. Кубряковой.
В нашей стране когнитивистика получила широкое признание в последнее десятилетие прошлого века. Так, Н.Н. Болдырев характеризует когнитивную лингвистику как "одно из самых современных и перспективных направлений лингвистических исследований, которое изучает язык в его взаимодействии с различными мыслительными структурами и процессами: вниманием, восприятием, памятью и т. д." [Болдырев 1998: 3]. Как отмечают В.З. Демьянков и Е.С. Кубрякова, когнитивная лингвистика изучает язык как когнитивный механизм, играющий роль в кодировании и трансформировании информации [КСКТ 1996: 53–55].
Среди крупнейших российских специалистов по когнитивной лингвистике получили признание А.Н. Баранов, Н.Н. Болдырев, В.З. Демьянков, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, И.М. Кобозева, Е.С. Кубрякова, М.В. Пименова, Е.В. Рахилина, И.А. Стернин, Т.А. Фесенко и др. Для всех названных лингвистов характерно стремление так или иначе соотнести языковые формы с их ментальными репрезентациями и с тем опытом, который они отражают в качестве структур знания. Специфика российской когнитивной лингвистики рассматривается в книге З.Д. Поповой и И.А. Стернина "Очерки по когнитивной лингвистике" [2002], в учебных пособиях О.Н. Кондратьевой и М.В. Пименовой "Введение в концептуальные исследования" [2005], Г.И. Берестнева "Семантика русского языка в когнитивном аспекте" [2002] и В.А. Масловой "Когнитивная лингвистика" [2004]. Для нашего исследования в данном случае особенно важно вхождение теории концептуальной метафоры в широкий когнитивный контекст, который в значительной степени определяет методологию исследования.
В основе когнитивной теории метафоры лежит идея о том, что метафора – это феномен не лингвистический, а ментальный: языковой уровень лишь отражает мыслительные процессы. Метафорические значения слов – это не украшение мыслей, а лишь поверхностное отражение концептуальных метафор, заложенных в понятийной системе человека и структурирующих его восприятие, мышление и деятельность.
Современные специалисты рассматривают вербальную метафору как языковое отображение крайне важных аналоговых процессов, подчеркивается ее активное участие в формировании личностной модели мира, важная роль в интеграции вербальной и чувственно-образной систем человека. Одновременно метафора признается ключевым элементом концептуализации, категоризации и оценки мира в языке, мышлении и восприятии [Петров 1990; Баранов, Караулов 1991; Баранов, Караулов 1994; Кубрякова 2004 и др.].
Известный языковед А. Ченки относит к числу наиболее важных следующие черты концептуальных метафор.
1. Метафоры представляют собой мост от знакомого к незнакомому, от очевидного к менее очевидному. По сравнению с областью-мишенью область-источник обычно:
– интуитивно понятнее,
– конкретнее,
– известна, скорее всего, через непосредственный физический опыт,
– известна более детально,
– легче передается одним человеком другому.
2. Области, связанные метафорой, асимметричны, неравны. Метафора "Любовь – это путешествие" распространена в ряде культур, а "Путешествие – это любовь" не встречается, поскольку физические события не осмысляются через абстрактные понятия.
3. Метафоры содержат парадокс, утверждая, что А = Хи при этом Х ф А. Они сосредоточивают внимание на избранных аспектах сравнения. Например, метафора "Время – деньги", характерная для американской культуры, сосредоточивается на функции денег, а не на размере купюры или материале.
4. Метафоры функционируют на разных уровнях конкретности, некоторые на высшем, более общем уровне, а другие на более конкретном. Метафоры высокого уровня пользуются большей универсальностью, проявляются в разных языках и культурах, а метафоры более низкого уровня, скорее, культурно специфические [Ченки 2002: 352–354].
В роли фундаментальной когнитивной операции, участвующей в организации, обобщении человеческого опыта и восприятии мира, постулируется метафора. "Метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы мыслим и действуем, метафорична по самой своей сути… Наши понятия упорядочивают воспринимаемую реальность, способы нашего поведения в мире и наши контакты с людьми. Наша понятийная система играет, таким образом, центральную роль в определении повседневной реальности. И если мы правы в своем предположении, что наша понятийная система носит преимущественно метафорический характер, тогда наше мышление, повседневный опыт и поведение в значительной степени обусловлены метафорой", – писали Дж. Лакофф и М. Джонсон, создатели одного из ведущих направлений когнитивной лингвистики – теории концептуальной метафоры [Лакофф, Джонсон 1990: 387].
Заканчивая обзор теории современной метафорологии, следует отметить, что как в России, так и за ее рубежами несомненное большинство современных исследований по политической метафоре базируется на когнитивной теории метафоры. Так иногда случается в науке, что две, казалось бы, совершенно различные теории, слившись в единое целое, создают основу для принципиально нового научного направления, обладающего мощным эвристическим потенциалом. Рассмотрению становления этого научного направления в его противостоянии и взаимодействии с другими научными школами будут посвящены следующие главы настоящего исследования.
Глава 2
Методология исследования политической метафоры
В современной зарубежной науке сложилось несколько основных направлений в исследовании политической метафоры. Первое из них развивает традиционные взгляды на метафору, восходящие еще к Аристотелю. В этом случае метафора понимается как некое украшение мысли, способствующее успешности воздействия на адресата. В применении в американской лингвистике это направление обычно называют риторическим, однако в соответствии с российскими традициями названное направление в изучении метафор воспринимается как относящееся преимущественно к семантике и стилистике.
В основе второго направления лежит когнитивный подход, в соответствии с которым метафора представляет собой одну из форм мышления, особенно эффективную в условиях осмысления каких-то новых реалий, стремления по-новому взглянуть на что-то, казалось бы, хорошо известное, преобразовать свойственную адресату картину мира. Ведущая роль в становлении этого направления принадлежит М. Джонсону и Дж. Лакоффу, однако они создавали свою теорию отнюдь не на пустом месте, поскольку когнитивный подход к метафоре возник значительно раньше.
Риторическое (семантико-стилистическое) и когнитивное направления в современной политической метафорологии являются ведущими, но не единственными.
Значительное количество европейских исследований политической метафоры выполнено в рамках критического анализа дискурса, то есть методологически связано с идеями Р. Водак, Т. ван Дейка и их единомышленников. В этом случае метафора рассматривается как одно из средств, которые использует социальная власть для осуществления своего господства в обществе, для обоснования и осуществления социального неравенства и обмана граждан. Соответственно, задача исследователя – не столько выявить метафоры, сколько оценить их использование. Еще одна значительная группа исследований выполнена с использованием методик корпусного подхода и контент-анализа, сторонники которых при изучении роли метафор в развитии общества стремятся занимать более объективистскую позицию, не высказывая прямо своих личных симпатий и антипатий и опираясь на исследования строго определенного корпуса метафор по точно определенным правилам.
Наконец, в отечественной и зарубежной науке существуют публикации, в основе которых лежит изучение метафор на основе психолингвистических методик [Heradstveit, Bonham 2005; Gibbs, Wilson 2002; В.Н. Базылев 1999, 2002; В.П. Белянин 1999; А.А. Романов, Т.Ю. Черепанова 1998 и др.]. Отметим также, что в целом ряде случаев те или иные методики одни специалисты считают вариантами когнитивных или риторических (стилистических), тогда как другие специалисты определяют указанные теории как относительно самостоятельные направления. Значительный интерес представляет также проблема параллельного использования различных научных методов в рамках одного исследования: даже предварительные наблюдения показывают, что совмещение одних методов ведет к эклектике, тогда как взаимодействие других методов приводит к более полному пониманию сущности явления.
Обратимся к более детальному рассмотрению специфики и взаимодействия названных выше направлений в изучении политической метафоры.
2.1. Когнитивное направление в политической метафорологии
Центральное место в когнитивной лингвистике занимает проблема категоризации окружающей действительности, важную роль в которой играет метафора как проявление аналоговых возможностей человеческого разума. Метафору в современной когнитивистике принято определять как (основную) ментальную операцию, как способ познания, категоризации, концептуализации, оценки и объяснения мира. Мы взяли в скобки слово основную, потому что, как будет показано ниже, не все исследователи когнитивной метафоры придают ей статус основной операции.
Основными предпосылками когнитивного подхода к исследованию метафоры стали положения о ее ментальном характере (онтологический аспект) и познавательном потенциале (эпистемологический аспект).
На феномен метафоричности мышления обращали внимание Д. Вико, Ф. Ницше, А. Ричардс, К. Льюис, С. Пеппер, Ф. Барлетт, М. Бирдсли, Х. Ортега-и-Гассет, Э. МакКормак, П. Рикер, Э. Кассирер, М. Блэк, М. Эриксон и другие исследователи (работы многих из них представлены в сборнике "Теория метафоры" [1990]). Например, еще в 1967 г. М. Осборн указывал на то обстоятельство, что человек склонен метафорически ассоциировать власть с верхом, а все нежелательные символы помещать внизу пространственной оси, что, по сути, соответствует классу ориентационных метафор в теории концептуальной метафоры [Osborn 1967], а в разработанной М. Осборном теории архетипичных метафор просматриваются истоки теории "телесного разума" [Osborn 1967]. Относительным аналогом концептуальных метафор можно считать метафорические кластеры как способ описания системности политических метафор [Jamieson 1980].
Отечественному читателю мало известны работы американского ученого Дж. Джейнса. Занимаясь проблемой генезиса и эволюции человеческого сознания, Дж. Джейнс предложил оригинальную гипотезу об исторической динамике функциональной асимметрии человеческого мозга, отраженной в письменных источниках различных исторических эпох. В 1976 г. исследователь выпустил книгу "The Origin of Consciousness in the Breakdown of the Bicameral Mind", в которой отдельная глава была посвящена метафорам, что отражает ту роль, которую ученый отводил метафоре в формировании когнитивной системы человека [Jaynes 1976]. Дж. Джейнс связывал эволюцию сознания со способностью к метафоризации и считал, что метафора – это способ расширения нашего понимания мира, экспансии человеческого сознания. Как отмечал Дж. Джейнс, "абстрактные концепты формируются c помощью конкретных метафор" [1976: 50], но большинство людей не осознают метафоричности многих слов – "слова, обозначающие абстрактные понятия, как древние монеты, чье изображение стерлось от частого использования" [1976: 51]. По Дж. Джейнсу, понять – значит найти хорошую метафору, подобрать хорошо знакомый и связанный с нашими сенсорными ощущениями образ для осмысления неизвестного и малопонятного. Для описания того, как функционирует метафора, Дж. Джейнс предложил понятия метафира (metaphier), метафранда (metaphrand), парафира (paraphier) и парафранда (paraphand). Метафранд – это объект действительности, который мы недостаточно хорошо понимаем и который сравниваем с чем-то другим. Метафир – это то, что понятно и воспринимается нашими органами чувств. Свойства метафиров и связанные с ними ассоциации – это их парафиры. Например, одеяло – это то, что всем нам знакомо (метафир), с ним связан ряд ассоциаций-парафиров (тепло, защита, горизонтальное положение, кровать и др.). Эти ассоциации проецируются на понимаемый объект (метафранд) и становятся парафрандами этого объекта, т. е. его новыми свойствами. Таким образом, с помощью метафоры возникают новые идеи. Например, метафора "the snow blankets the ground" (снег накрывает землю одеялом) благодаря метафорической проекции приводит к возникновению парафрандов. В данном примере новая идея может состоять, например, в том, что земля под одеялом будет спокойно спать до весны и т. п.
Дж. Джейнс выделил ингерентные свойства сознания, лежащие в основе когнитивных процессов человека (нарратизация, отбор, серийность и др.). Некоторые из этих свойств тесно связаны с метафорой. Например, к свойствам сознания Дж. Джейнс причисляет "опространствование" (spatialization). Все в нашем сознании получает пространственное измерение, без которого мы не можем что-нибудь осмыслять. "Мысль имеет связь с конкретными действиями в конкретном мире" [1976: 61], поэтому в нашем мысленном пространстве мы постоянно оперируем объектами, помещаем их рядом друг с другом или разделяем их. По этой же причине единственный способ понять время или сознание – это дать ему пространственное измерение через метафору.
Предложенные Дж. Джейнсом понятия метафранда, метафира, парафира и парафранда соотносятся со сферами источника и мишени и метафорическими следствиями (entailments) в теории концептуальной метафоры. Вместе с тем эти понятия нельзя отождествлять. Метафир и метафранд – это объекты действительности, имеющие языковое отображение, а парафиры и парафранды – это исходные и полученные в результате метафоризации знания об этих объектах действительности и связанные с объектами ассоциации, опять же объективированные в языке. В то время как у Дж. Джейнса метафора еще сильно привязана к языковой системе, в теории концептуальной метафоры локус концептуальных сфер и метафорических следствий исключительно в когнитивной системе человека и окружающая человека действительность рассматриваются через систему когнитивных репрезентаций.
Все рассмотренные исследования способствовали становлению когнитивного подхода к метафоре, но именно в книге Дж. Лакоффа и М. Джонсона "Metaphors We Live by" [1980] была разработана теория, которая привнесла системность в описание метафоры как когнитивного механизма и продемонстрировала большой эвристический потенциал применения теории в практическом исследовании. Как и их предшественники, авторы постулировали, что метафора не ограничивается лишь сферой языка, а сами процессы мышления человека в значительной степени метафоричны. Метафора как феномен сознания проявляется не только в языке, но и в мышлении, и в действии. "Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы думаем и действуем, по сути своей метафорична" [Лакофф, Джонсон 2004: 25]. Такой подход позволил окончательно вывести метафору за рамки языковой системы и рассматривать ее как феномен взаимодействия языка, мышления и культуры. В более поздней работе "The Contemporary Theory of Metaphor" Дж. Лакофф строго разграничил метафорическое выражение и концептуальную метафору, подчеркивая, что "локус метафоры – в мысли, а не в языке" [Lakoff 1993: 203].