Этюд заставляет актера при воплощении ряда конкретных действий отбирать наиболее типичные для создаваемого образа, наталкивает на его индивидуально неповторимые черты, учит конкретизировать самочувствие героя в определенных обстоятельствах данного момента.
Приводим пример подготовки к этюду. Возьмем ночную сцену из четвертой картины пьесы В.Розова "Страница жизни".
По тексту пьесы она невелика. К Борису пришел Костя, хотел остаться ночевать, повздорил с товарищем, ушел. Вот факты в их прямом, оголенном виде. Но чтобы сделать этюд, этого совершенно недостаточно. Надо понять сущность ссоры, понять сложность взаимодействий Кости и Бориса в репетируемом эпизоде.
Днем на заводе произошло важное событие: планы Кости рухнули, он изобрел изобретенное и, наверно, впервые в жизни ощутил нехватку знаний, понял, что с его запасом знаний немногого добьешься. Где-то в глубине души он признает, что Борис, просиживающий ночи напролет над учебниками, прав. Костя бросил в огонь изобретенную модель и обжег себе руку. После перевязки, несмотря на уговоры врачей, он убежал из больницы, бродил по улицам, думал о случившемся, о своей жизни и, чувствуя пустоту и одиночество, вернулся домой, но и здесь не нашел успокоения. Ему необходимо было душевное общение с другом, и, поборов ложное самолюбие, забыв о происшедшей с Борисом размолвке, Костя отправляется к товарищу, предупредив дома, что останется там ночевать. Несколько раз подходил он к двери, не решаясь позвонить, и наконец робко постучал в окно.
Вот какой сложный мир переживаний надо создать актеру, прежде чем начать делать этюд.
А дальше: первые минуты смущения, радостное чувство вернувшейся близости, взаимного понимания, дружеского участия. Косте кажется, что и рука болит не так сильно, и на душе стало полегче. И вот он уже уютно устроился на диване, лежит и курит, поглядывая на склоненную над учебником спину друга. Но мысли бегут, не дают Косте спать, беспрерывно возвращаясь к случившемуся на заводе: ему хочется знать, что думают о нем товарищи, не осудили ли его, не посмеялись ли над его неудачным изобретением. С этими вопросами он обращается к Борису, втайне надеясь услышать слова утешения, надеясь, что тот прольет бальзам на его душевную рану.
Но истинная дружба пряма и нелицеприятна. Борис жалеет Костю, но в то же время не может не сказать ему, что он глубоко не прав, что в жизни его есть ошибка. Костя и сам близок к такому сознанию, но сегодня ему еще слишком трудно выслушать правду. Именно правда бьет его сейчас всего больнее. Тот внутренний спор, который давно уже разделяет друзей, вспыхивает вновь с удвоенной силой. Сиротливо набросив на плечи пальто, Костя уходит в ночь, и, снедаемый противоречивыми чувствами, смотрит ему вслед Борис. Кажется, еще минута - и он бросится за дверь, вернет товарища, извинится перед ним за прямоту. Но сердце говорит ему, что все правильно, что Косте будет полезен этот жестокий урок. Помедлив еще мгновение, Борис упрямо садится за учебник, и снова слышится его монотонный голос, читающий условия задачи: "...самолет делает мертвую петлю...".
Таково содержание этой сцены, пересказанное довольно сокращенно. И все это волей-неволей придется брать актеру сразу, в комплексе, ничего, по возможности, не упуская, иначе ему не с чем будет выйти в этюде, иначе этюд попросту не получится, не будет сцены, сплошь состоящей из внутренних ходов.
Вопросов больше нет. Исполнителям как будто бы все ясно. Разбирали сцену увлеченно, азартно. Теперь можно начинать этюд. Актеры встают из-за стола и идут готовиться.
Но что с ними случилось? В глазах растерянность, смущение, движения скованны. Будущий Костя о чем-то предупреждает Бориса, а тот кивает головой, мол, все понятно, хотя совершенно очевидно, что он Костю не слушает.
Что беспокоит актеров ?Как бы не забыть последовательность событий, не выйти раньше и не сорвать предыдущую сцену, не пропустить важный кусок. Но самое главное - текст. Что говорить? Своими словами? Это же будет смешно. "А может быть, не надо? И так все понятно...".
Нет, надо, обязательно надо. И этюд начался.
Борис, склонившись над учебником, занимается. В соседней комнате спит Надя. Тишина. Слышно только, как Борис шепчет условие задачи. За окном раздается свист. Что это?.. Об этом исполнители не уславливались. Актер поднял голову, задумался. О чем он думает, догадаться нетрудно: "Пожалуй, будет неправда, если я сразу поверю, что это Костя". И он снова склоняется над столом. Свист повторяется настойчивее. "Вот теперь ясно - это Костя". Но ясно и другое: актер пока действует как исполнитель, автор этюда, а не как Борис. Возникло новое обстоятельство: Костя бродит на улице. А предполагалось, что он придет прямо в комнату или позвонит у входной двери. Борис подбегает к окну, всматривается через замерзшее стекло, увидел Костю, подал ему сигнал и кинулся открывать дверь. Хорошо. Все эти подробности выполнены очень точно. Но ведь они тоже не предполагались и не задумывались, они возникли сейчас, сами собой. Особенно верно было то, как Борис подал сигнал Косте. Ведь через замерзшее окно с улицы Костя не мог видеть Бориса, он мог видеть только его тень. И поэтому Борис, высоко подняв руки, стал размахивать ими, давая понять Косте, что идет открывать ему дверь.
Как быстро все преобразилось. Еще минуту назад на сцене был робкий, чем-то озабоченный человек и вдруг - полная противоположность: живой, энергичный Борис. И хотя не было никакой улицы и замерзшего окна, актер делал все так, как будто все это есть. Почему? Что помогло ему обрести уверенность?.. Он перестал сочинять этюд, он вынужден был действовать.
Как же произойдет встреча друзей?
Первым в комнату входит Костя. Он мрачен. Помятая шляпа низко надвинута на лоб. Больная рука - на перевязи. Не раздеваясь, он проходит через комнату. Борис молча следит за ним: "Как хорошо сумел преобразиться партнер, как натурально выглядит забинтованная рука",- мелькает отвлекающая от действия мысль, но тут же в душе у актера - Бориса что-то шевельнулось: то ли ощущение серьезности момента, то ли сочувствие к Косте. Пауза... Как начать сцену? Борис помнит, что Костя должен расспрашивать его о том, что было на заводе, что говорили ребята по поводу случившегося. Но Костя молчит.
Садись,- говорит Борис и подставляет стул Косте.
Костя, взглянув на стул, решил, по-видимому, не садиться и, осторожно поддерживая больную руку, стал ходить из угла в угол.
Как настроение? - спрашивает Борис, стараясь завязать сцену.
Костя не отвечает. Он продолжает бродить по комнате. Так, вероятно, он бродил и на улице, не решаясь прийти сюда.
Болит рука-то? - опять спрашивает Борис после некоторой паузы.
Но Костя молчит. Он небрежно бросил на стол шляпу и наконец по-хозяйски уселся и о чем-то сосредоточенно думает. Борис озадачен. Почему Костя молчит? Почему не начинает сцену?.. А Костя действует очень верно: он никак не может начать разговор. Он чувствует, что сгоряча вел себя безрассудно. Со стороны вся эта история, наверное, выглядит смешно, и это мучает его.
Эх, сыграй на гитаре, что ли!..- с каким-то отчаянием скорее приказывает, чем просит он Бориса.
"Как?.. Какая гитара? - Борис замер от неожиданности.- Пропустили целый кусок!.."
Ну, сыграй! Что тебе, трудно? - умоляет Костя.
Но Борис совершенно растерян. Ему кажется, что этюд "завален". Еще мгновение, и он остановит его, чтобы выяснить с партнером взаимоотношения. Возникшее было в нем верное ощущение происходящего улетучивается. Сейчас только одна забота, как выправить положение. И вдруг, неожиданно для самого себя, он начинает утешать Костю.
Да брось ты... Подумаешь, чепуха какая. Ну, не повезло. Что ж теперь из-за этого - удавиться? Пройдет, забудется. Стоит ли отчаиваться?
Кто отчаивается? Чего ты скулишь? Распустил нюни!.. И без тебя тошно,- обрывает Костя. Он верно почувствовал ошибку Бориса. Не мог Борис вести себя так нечутко в данных обстоятельствах. Не такова их дружба, не таковы их отношения.
Борис осекся. Он и сам чувствует, что ошибся, но делает вид, что обиделся на грубость Кости. Пауза... Партнеры опять начинают прощупывать возможность в создавшихся обстоятельствах завязать сцену.
Костя опять встает и начинает шагать по комнате. Актер пытается вернуть то, что только что помогло ему найти ключ к верному самочувствию Кости. Что это было? Верная жизнь тела! Проходит несколько секунд, и актер вновь обретает себя.
Ну, что там было... после меня? - осторожно начинает Костя.- Как все реагировали?..
Но Борис тоже не тратит зря времени. Он ведь обиделся. Почему же он не отрываясь смотрит на Костю? Неверно! И актер садится к Косте спиной и начинает барабанить пальцем по столу. Ритм отстукивания пальцами становится все более нервным.
Ты что, язык прикусил? - Костя пытается зацепить Бориса.
А ты чего огрызаешься? Ты зачем пришел? Чего ты тут из себя строишь? - И трудно понять, то ли это говорит Борис, то ли исполнитель предъявляет претензии к партнеру.
Ну, ладно, ладно... Не сверкай глазами.- Костя вспомнил фразу из своей роли, правда, совсем из другой сцены и относящуюся к другому персонажу.- Ну, так как же, небось поиздевались, позлорадствовали?
Да уж было дело,- поддразнивает Борис.
Неужели смеялись? - Это Костю волнует больше всего.
Да уж будь покоен.
Кто же смеялся?
Все смеялись.
И ты?
И я.
Врешь!
Ну, не веришь - не надо,- преувеличенно серьезно отвечает Борис.
Так.- Костя не на шутку озабочен.- А Нюрка что?
Нюрка?.. Да она первая...
Брось! Неужели и Нюрка?.. Не может быть! - Костя тут явно спутал. По пьесе он относится к Нюрке насмешливо и, скорее, отрицательно. А сейчас можно подумать, что она его преданный друг и он дорожит ее мнением.- Что же она говорила?
Нюрка? - Борис задумывается, как бы вспоминая оскорбительную, жестокую фразу, которую произнесла Нюрка, а уголком глаза видит: Костя понял, что его разыгрывают. Их взгляды встретились, и... оба расхохотались.
Теперь этюд уже нельзя остановить. Нужные слова возникают сами собой. Пусть они неловкие и литературно не обработанные, но по сути- верные.
Они уже давно сидят рядом. Борис верхом на стуле. Костя удобно уселся в кресло, уложив больную руку на подлокотник. Кресло это он подтащил себе во время разговора. Никто и не заметил, как и когда. В это же время Борис достал папиросы и спички из Костиного кармана, сунул Косте папиросу в рот, дал ему прикурить. Оба в этот момент не наигрывают, а твердо верят, что Костя сам этого из-за больной руки сделать не смог бы.
Эх, Борька, Борька, сыграй на гитаре! Ну, прошу тебя.
Нельзя, Надежда спит. И потом, мне заниматься надо.
Садись, садись, занимайся. А я у тебя останусь на ночь, можно? А то тоскливо что-то домой идти.
Ложись на диван, я все равно спать не буду.
На секунду опять возникает мешающая этюду мысль: "Нужно устроить Костю на ночлег. А я не подумал до этюда о том, что мне понадобится подушка и одеяло!" Актер беспомощно оглядывает комнату. Опять он готов остановить этюд. Но через мгновение он обнаруживает за ширмой приготовленные спальные принадлежности и вновь преображается. Чтобы не разбудить Надю, он осторожно, на цыпочках, идет за подушкой и одеялом. И чем осторожнее он ступает, тем больше скрипят половицы, и Борису и Косте становится безудержно весело на душе.
Пока Борис стелет на диване постель, Костя ищет в буфете чего-нибудь перекусить...
Оба чувствуют себя свободно, легко, естественно. Они не торопятся. Воображение подсказывает им неожиданные приспособления.
Обмениваясь какими-то остротами, подшучивая друг над другом, стараясь не шуметь, каждый из них занялся своим делом. Костя укладывается спать, ложится осторожно, все время помня о больной руке, а Борис вновь садится за учебник. Но впереди еще одно событие, главное в этой сцепе. Внезапный уход Кости. В глазах актеров вновь появляется растерянность. Оба пытаются вспомнить, как в пьесе развивается конец этой сцены. Первый вспоминает Костя.
Ну ладно шутить - рассказывай, что обо мне говорили на заводе. Борис молчит.
Значит, соврал, что меня никто не осуждал? - настороженно продолжает Костя.
Соврал,- жестко отвечает Борис.- Спи, не мешай заниматься.
Скажи, о чем говорили. Слышишь?
Сам понимаешь, о чем говорили, не маленький. Не мешай заниматься!
Долгое молчание.
Костя усиленно затягивается папиросой. Думает, как быть... Потом осторожно приподнялся. Подтянул к себе стул, чтобы положить окурок в пепельницу. Взглянул на Бориса. Но тот не реагировал на шум подвинутого стула. "Все ясно,- думает Костя и печально кивает головой.- Не считает нужным скрывать от меня, что все на заводе осуждают меня. В первый момент пожалел, а сейчас!.. Вон, вон отсюда!"
Костя решает уйти, но уйти так, чтобы Борис не заметил, и делает он это с удивительной предосторожностью. Он так бесшумно встает, надевает снятые ботинки, снимает со спинки стула повешенный пиджак, надевает его, укладывает в карман пачку папирос и спички... Все это трудно, так как одна рука на перевязи. Но чем осторожнее он делает каждое движение, тем ощутимее, что в нем все больше и больше крепнет вера в то, что его обидели несправедливо, что поэтому он не хочет никакой помощи Бориса.
Надевая пальто и беря шляпу, которые лежали совсем недалеко от Бориса, он передвигался так бесшумно, что" Борис действительно ничего не услышал.
И тут актер, играющий Костю, опять на секунду выбился из этюда. Как быть, ведь по пьесе Борис останавливает уходящего Костю?!
И тут возникло одно из наиболее удачных мест в этюде. Актер ощутил, что Костя, несмотря на то, что он делает все, чтобы уйти незаметно, на самом деле в глубине души хочет увидеть, как будет реагировать Борис на его уход. Это ощущение пришло интуитивно, оно было подготовлено верным физическим поведением, но оно раскрыло для исполнителя Кости самую существенную черту характера его героя. Костя постоял, подумал, потом так же осторожно двинулся к двери, но...как бы нечаянно чуть-чуть задел стул. Стул не упал, но Борис почувствовал за спиной шорох, обернулся и увидел, что Костя в пальто, собирается уходить.
Ты куда? Что случилось?
К себе пойду. Тут кругом ученые, инженеры... А я что? Так, червячок... лишний,- добавляет он и уходит.
Борис, недоумевая, смотрит ему вслед... Потом ринулся догонять его. Не дойдя до двери, остановился, подумал и медленно сел за учебник.
Этюд кончен.
Оба исполнителя, веселые, немного смущенные, перебивая друг друга, объясняют режиссеру, в каких местах и из-за чего они выбивались и где они себя чувствовали хорошо.
Пьеса! Скорее нужна пьеса, чтобы проверить себя! А как весело идет проверка, как хочется скорее сделать этюд вторично!
Возьмем шестую картину пьесы Н.Погодина "Кремлевские куранты" и попытаемся раскрыть метод работы над этой картиной этюдным порядком.
Шестая картина. Встреча Рыбакова и Маши на бульваре у памятника Гоголю.
Попробуем в коротком пересказе определить, что происходит в этой сцене.
Влюбленный в Машу матрос Рыбаков опоздал на назначенное с нею свидание.
Свидание это не обычное. Сегодня Маша должна повести Рыбакова к себе домой, а она не сказала ему еще о том, что может ожидать Рыбакова. Она не сказала ему об отношении Забелина к Советской власти.
Рыбаков объясняет Маше серьезность причин, из-за которых он опоздал на свидание: Ленин поручил ему найти часовщика, который сумел бы починить кремлевские куранты.
Надо выяснить события, которые определяют действия, влияют на поведение действующих лиц:
1) опоздание Рыбакова на свидание;
2) встреча Рыбакова с Лениным, разговор с ним, в котором Ленин говорит ему о будущем России и поручает ему найти часовщика, который мог бы починить кремлевские куранты.
Что же вытекает из этих событий? Какие действия они вызывают?
Рыбакову - догнать Машу, объяснить, оправдаться перед ней за свое опоздание.
Маше - заставить Рыбакова почувствовать свою вину.
Попробуем на этом этапе сделать этюд. Действуя от своего имени, мы почувствуем, что еще не все включили в наш этюд, хотя и взяли основную тему сцены. Оказывается, что определенных событий недостаточно. Так, не включена в действие старушка с ребенком, у которой Рыбаков пытается узнать, куда ушла Маша.
Но разбужена фантазия актеров, и сразу возникают многочисленные вопросы:
Почему старушка боится матроса? Почему так важно это свидание? Почему Рыбаков опоздал, и почему Маша простила ему это опоздание? Куда Рыбаков уходит с Машей, и который сейчас час?.. Очень много вопросов возникает по линии действия, эпохи, взаимоотношений и т.д.
Возвращаемся к авторскому тексту - к пьесе, перечитываем ее, уточняем события, которые двигают действие всей пьесы,- и сразу видим, что пропущены основные события: "Революция" и "Кремлевские куранты молчат".
Это сразу объясняет многое: и что это за старушка, и почему она боится Рыбакова, принимая его за "сыщика", и почему молчат куранты, и почему Рыбаков опоздал на свидание. Если бы не нужно было ремонтировать куранты, Рыбаков не искал бы часовщика и не опоздал бы на это важное свидание.
Почему это свидание так важно? Потому что матросу Рыбакову предстоит первый раз пойти в дом к инженеру Забелину и он не знает, что его может там ожидать.
О своеобразном и сложном характере Забелина Маша и хотела рассказать Рыбакову на этом свидании.
Сделав подробный разбор, мы уточняем события, и они будут теперь выглядеть так:
1) революция;
2) кремлевские куранты молчат;
3) опоздание Рыбакова;
4) встреча Рыбакова с Лениным;
5) задание, полученное Рыбаковым от Ленина;
6) предстоящее знакомство Рыбакова с Забелиным.
Исходя из этого, уточняем действия. Для Рыбакова:
1) необходимо узнать у старушки, куда пошла Маша, догнать ее и объяснить ей причину своего опоздания;
2) рассказать Маше о Ленине.
Для Маши:
1) заставить Рыбакова понять, как он виноват, опоздав на это свидание;
2) узнав причины опоздания, помириться с Рыбаковым и узнать, удалось ли ему выполнить задание Ленина;
3) подготовить Рыбакова к свиданию с отцом.
Для старушки:
спастись от этого ужасного матроса, который "оказался сыщиком".
Когда мы, уточнив события и определив действия, включив все темы сцены, вновь сделаем этюд, мы начнем действовать органичнее, будем более правдивы и во взаимоотношениях и в действиях, найдем правильное физическое самочувствие, будем гораздо конкретнее в своих внутренних монологах.
Могут возникнуть еще дополнительные вопросы - необходимость уточнения и ознакомления с эпохой, с характером взаимоотношений и т.д. Вновь перечитаем сцену, выясним, что еще пропущено в нашем этюде, проверим еще раз предлагаемые обстоятельства.
Знакомимся с литературными описаниями эпохи, ищем иконографический материал, проникаем глубже в атмосферу происходящих событий, овладеваем новыми ощущениями и времени и места действия первых лет революции.
Вот когда мы вновь делаем этюд, он уже в силу накопленного и конкретизированного близок к авторскому замыслу. Сейчас это уже выглядит так: