Критики часто нападают на "Италию" – кстати, единственную в своем "дальнобойном пуризме", – за ориентацию исключительно на дальние дистанции боя, ценой всех других, в частности с отказом от внешнего бортового пояса брони – отчасти согласен! Но прежде чем навязать своенравной красавице поединок на средних дистанциях, где она становилась уязвимой, ее ещё надо "подловить", потому что "загнать" или "заставить" ее с 18-узловой скоростью, имея предельно в 1880–1890 гг. не более 15 узлов просто невозможно; и выскочив из опасной зоны она начнет реализовывать превосходство своей конструкции: полностью бронированная 89 мм плитами верхняя палуба отрикошетирует навесные снаряды в сторону, а если случайный гостинец все-таки войдет в почти неразличимый на дальней дистанции от поверхности моря борт, его отвернет вверх 114 мм броневой скос; ее же 900-килограммовые снаряды ничто не остановит. Да, рискованно полагаться только на дальний бой – но имея 3–4 узла превосходства в скорости на лучшем море, и не менее 5 на волнении это в рамках допустимого, пока стаи крейсеров не переползут через 18 узловую скорость, что случится не ранее 1890 года…
Повторяю, вне тактического рисунка боя это техническое решение просто немыслимо, а невероятные технические характеристики невозможны и недостижимы, что подтверждается 20-летним отставанием других флотов по скорости и весу залпа от итальянского; и это при том, что итальянцы "собирают", а не "созидают" свои корабли из элементов других национальных военно-морских организаций, используя общеизвестное: французскую броню, английские пушки и машины – и итальянское чудо! Технический прорыв осуществлялся через тактическое умозрение, более того, обрел в нем 2-е дыхание: английский флот в рамках присущих ему тактических воззрений не мог реализовать технические возможности заводов Армстронга и ограничился использованием 406 мм орудий – итальянский оказался единственно способным к востребованию 431–454 мм чудовищ, т. е. обратившим инженерную возможность в боевой посыл, а не наоборот: вспомните коллизию 1940 года – плохие немецкие танки, тактически реализованные, громят превосходящие их французские и английские, явленные только в техническом качестве. Офицер бьет инженера.
В данном случае возникает – вопреки Энгельсу – ситуация взаимоотношения художника и кисти: да, кисть и краски должны быть хорошими и даже по возможности отличными, но бой, если тот возвышен до военного искусства, творит мастер-художник, и уже им созидаются удивительные жемчужины, подобные удару Даву у Ауэрштедта, опрокинувшему одну армию противника на другую и разом обратившего в небоеспособность 130 тысяч отличного войска против своих 25 тысяч; или атаке при Исандлване, когда вооруженные винтовками стойкие англичане были разгромлены реализовавшими внезапность зулусскими копейщиками.
Говорите, инженерии атомного века перечеркнули войну? Они только продемонстрировали смертность человечества, явив ее возможность не за 70 лет – за 1 час! А война – вот она, неповторимо-новая, ушла с автострад на тропы; и если вы не готовы к ней, они изъязвит и изгложет вас Вьетнамом, Тимором, Афганистаном, Карабахом, Чечней, знаменующих в совокупности одно и тоже: крушение техники и инженерии, не ставших тактикой и военным искусством – офицерским творчеством; и одна дохлая, вздорная, без помыслов, но внезапная, "нарушающая принципы сетевого планирования" атака иракцев под Хатиджей чуть было не сорвала всю обедню американско-саксонских свиней, едва не обратила их клин в стадо; и будь она смелой, залётной, устремлённой – сколь долго пришлось бы отмываться ами-кошонам от позора: но на то Нужен Саладин – Налицо же Саддам!
Вот любопытно, что может помешать парочке "Италий", имеющих разительное превосходство в скорости осуществить маневр на охват головы или хвоста кильватерной колонны хотя бы тех же бульдогов-англичан, в видимости и недостижимости для них при любом численном составе строя; и с предельной дистанции произвести 2–3 залпа, накрыв головной 16–24 выстрелами. Если английский адмирал не хочет соревновать с 4-х кратно превосходящим его по огню неприятелем, он должен будет отвернуть на параллельный тому курс, вынужденно сойдя с генерального и переводя сражение из наступательного в оборонительное, т. е. уже в этом смысле проигрывая итальянцам; и начнет крутиться на месте, прикрывая концевые строя; или развернет строй броненосцев, подставляя теперь уже боковые под рутинный охват; или разделится на группы, взаимно перекрывающие друг друга; или… – в общем, попадет в унизительное положение, когда все его действия задаются парой-тройкой "итальяшек"… М-Мда ведь это какой-то "Цусимский рисунок", при том, что в 1905 году русские технически имели возможность его избежать почти на всех фазах боя простой реализацией 18,2 узловой скорости своих новых броненосцев на 17,5 узловую у японцев – японские броненосные крейсера, с большей скоростью, но имевшие в бортовом залпе 320 кг при такой попытке будут молниеносно опрокинуты русскими броненосцами, имеющими курсовой залп в 640 кг, и бортовой 1280 кг; здесь же налицо заданная неотвратимость – у англичан не более 15 узлов на 18-ть.
Английский военно-морской историк меланхолически утешался тем, что "у итальянцев корабли всегда были лучше экипажей" – но как бы он оправдывался, если в какой-то передряге один из четырех снарядов хорошо наложенного итальянского залпа проломит палубу английского броненосца, не вследствие доблести команды – по математической теории вероятностей? Между прочим, она в целом на стороне итальянцев, которые, в рамках своей тактики, худо-бедно достают противника, а тот их не может – я начинаю подозревать за итальянским зайцем немалую смелость: вот ведь, весь мир плавает пушками к носу, а они к трубе и не боятся (в 19 веке) "итальянских" решений!
Если рассматривать с точки зрения прототипов конструкцию "Цесаревича", созданную Лаганем, не без достоинств, что подтверждает красивый внешний вид броненосца (см. фото), его хорошая устойчивость к бортовой качке, и наконец, судьбы кораблей этой серии, из 6 броненосцев 3 доблестно погибли, 2 много и успешно сражались в двух войнах, только "Орел", как паршивая курица бесславно окончил свои дни в японском флоте – в целом "Цесаревич" представляет собой как бы "победившего башенника", залезшего на "казематный эмбрион": низкий основной корпус – батарейная палуба 75 мм (!?) орудий – и башни, башни, башни, но не на свободной палубе, а в лесу надстроек – а не прорастает ли это "казематник" через победителя?
Башня задает свободную палубу – сплошной борт, башни есть – прочего нет.
Каземат склоняет к палубным подстройкам при дыроватом борте, следствия есть – казематов с пушками нет; не признавать же за такие общее стойло 75 мм пушченок или отдельные выгородки из легкой брони под них же – так, отрыжка удавленного севшими сверху тяжкими тетями.
Неизжитый "казематник" тем не менее тонко и жестоко отомстил собрату, ни одна из 6 башен среднего калибра не может реализовать главного преимущества башен – возможности стрелять на оба борта, обратившись в "поворотливые казематы"; в то же время высоко поднятые – 4 из 6 башен установлены на уровне полубака, выше даже кормовой 12-дюймовой башни главного калибра, что несомненно избыточно, создавать условия боеспособности для средней артиллерии чуть ли не в 12-балльный шторм – они стали причиной уменьшения метацентрической высоты и за таковой жирный подарок средней артиллерии "Александр III" и "Бородино" поплатились жизнью. Как массивная, да ещё поворотная конструкция, с инерционными моментами, башня требует внимательного отношения, особенно в распределении масс и нагрузок и внутри себя и по корпусу – между тем в конструкции Лаганя уже чисто внешне заметна неравновесность расположения средних башен, 4 до миделя (самая широкая часть судна), 2 за ним, что вызывало на большой волне "зарывание" носом, нарушая мореходность судна даже с высоко поднятым баком; чтобы преодолеть последствия асимметричности расположения средних башен приходилось на волнении принимать в междудонное пространство под кормовую 12-дюймовую башню 250 тонн забортной воды, чтобы убрать дифферент и улучшить устойчивость. Как-то само напрашивается, либо сместить средние башни к миделю, либо поместить еще пару башен за ним, перейдя к 8-башенной конструкции, все же разумнее таскать вооружение и броню, чем воду… Увы, на сменивших их длинных палках, почему-то называемых линкорами типа "Гангут" эта заливаемость носа, лишившегося полубака, стала просто катастрофической и на 10–12 балльном шторме они становились немореходны; если вся эскадра Рожественского в 1905 году прошла в 12 балльный шторм мимо мыса Доброй Надежды, то попавшая в такое испытание в 1924 году в Бискайском заливе "Парижская коммуна" (б. "Севастополь") вынуждена была вернуться в порт ввиду начавшегося затопления и долго там ремонтировалась – произведение академика Крылова и инженера Бубнова… М-да, Крылышки Бубновые!
Корабли многократно политого грязью, в том числе и ак. Крыловым, инженер-генерала Н. Кутейникова такого позора не испытывали и странных положений флоту не создавали, как-то: старенькие "Слава" и "Цесаревич" на Балтике, "Пантелеймон" (б. "Потемкин") на Черном море носятся по театрам, дерутся с эскадрами, лупят современные линкоры типа "Кайзер" и "Гебен", а новенькие русские дредноуты отсиживаются в базах, потому что первое же боевое столкновение продемонстрирует опасное ослабление защитных средств новых линкоров, броня составляет 22 % от веса конструкций вместо твердо определившегося соотношения в 1/3.
Ладно, это дело будущего – удивительно другое, это принципиальное различение каземата и башни не осознавалось ни тактиками, ни техниками, и если "Цесаревич" ещё "башенник" по тому, что вся его броня привязана к поясу ватерлинии, башням и рубкам, то на "русских Цесаревичах" начинается ее "размазывание" по корпусу, уменьшая толщину главного пояса с 250 до 194 мм выкраивают заплаты на "казематы противоминной артиллерии", "батарейную палубу… с… 75 мм защитой", т. е. раскатывают "башенники" в "казематник", тащат броню вверх, резко нарушая остойчивость… Меня поразило, что это переиначивание конструкции называет "улучшением" даровитый кораблестроитель В. Костенко. Бог мой – это непонимание того, что налицо смешивание двух системных типов, вечно гоголевское в русской душе, если к губам Иван Ивановича да усы Ивана Петровича… А в совокупности – естественное следствие теоретической непрочитанности вопроса, общий паралич умствования в русских военно-морских кругах. Американский флот воспитывался и строился на основе теоретических воззрений капитана Мэхэна и адмирала Коломба – на какой основе, кроме Мужицких и Петровских Мозолей строился русский флот, если по сию пору изучающий его "историк" г-н Шацилло не может уразуметь, что без флота Россия скукожилась бы на Урале, ведь вся землепроходческая эпопея 16–19 веков от Ермака до Шелехова и Невельскова, по способу продвижения корабельно-флотская, а не конно-американская и в умозрениях этого г-на равно-глупы Иван IV, Петр I, Екатерина II и все прочие, хоть Николаи I-е, хоть Иосифы Сталины, которые вдруг почему-то бросались на "бесполезный" флот от "полезного" Ать-Два-Путья.
Можно ли было ожидать плодотворных размышлений, какой нужен России флот, если в ученом "парламенте нации" и после 300 лет его официального (и 1500 лет неофициального) существования приходится оправдывать его наличие?!
Это еще, скажем так, понятно, итальянскому зайцу приходится думать, русский медведь, он, как известно, пока не разбудят – спит… Как например проснулся в 1878 году – ахти, незадача! – все Балканы прошел, все армии исколотил, а оказывается – зря! Константинополь – шиш! Без флота не взять… Ладно, но вот недопустимый просчет другого ведомства, всеми признанного, всегда лелеемого, внешнеполитического.
Помещая заказы на строительство кораблей за рубеж – в принципе, почему бы и нет, если делают то, что надо, дешевле и быстрее – таковые разместили не только в дружественной Франции, склонной Германии, но и в определенно враждебных США.
Итог:
– Крейсер "Варяг" показал свою контрактную скорость 23 узла только один раз, на испытаниях в Филадельфии, в русском флоте он ползал на 17 узлах, в то время как серийные ему "Аскольд" (французской постройки), "Богатырь" (германской), "Олег" (русской) легко и устойчиво держали 23,2 узла даже при несколько большем водоизмещении на той же машине;
– броненосец "Ретвизан" имея машину 17600 лошадиных сил на 12 900 тонн водоизмещения не мог преодолеть 17,7 узлов скорости, в то время как "француз" "Цесаревич" при 16 300 л. с. на 13 200 тонн разгонялся до 18,6 узлов; любопытно, что почти одновременно построенный с "Ретвизаном" "Мэн" при машине 16 000 л. с. на 12 600 тонн дал скорость 18,2 узла.
Строила "Варяг", "Ретвизан" и "Мэн" в одно и то же время одна и та же фирма "В. Крамп и сыновья", которая особо обговаривала в контракте, что использует все новейшие достижения как мирового так и американского судостроения, известные ей в проектах – налицо явное вредительство г-на Крампа и преступное верхоглядство г-д военно-морских приемщиков! Малюта Лукьянович, Лаврентий Палыч, – Ау!
Глава 2
Адмиральским ушам отстучал рассвет…
Еще в 70-е годы, идя от практики боя и опираясь в своих интуициях на опыт трех войн, адмирал Попов, оценивая тактическую значимость элементов корабля, соединил в "палате пэров" пушки, броню-непотопляемость (и именно так, а не толщину навешенных плит), и скорость, и проектируя "Петр Великий" полностью отказался от тарано-мании, в которую впали после битвы при Лиссе все флоты мира, умы которых не замечали что у смелого австрийца Тегетгофа просто не было выбора: слабые пушки его хорошо бронированных судов были просто бессильны против кораблей робкого Персано с более мощной артиллерией; увлечение, которое в воззрениях "катерника" С. Макарова застряло до 90-х годов; и отталкиваясь от которого Попов построил броненосец не с "боевым" таранным носом, а с "коммерческим" прямым, обеспечив 10 % прироста скорости и наилучшее тактическое качество в совокупности всех свойств, признанное самым нелицеприятным критиком, военно-морским справочником "Джен" враждебных англичан, поставившим его на 1 место в мире.
Увы, то же "таранное помешательство" после его удаления от дел охватило и русский флот, и чудовищные буруны перед носами русских броненосцев, сжирающие уголь и 8-12 % скорости – прямая аттестация значения тактических воззрений на техническую область.
Определяя условия минимальной защищенности судов, адмирал Копытов в начале 70-х годов установил ее нижний предел – наличие сплошного броневого пояса в охват всей ватерлинии корабля, который, дополняясь так называемой карапасной броней (карапас – панцирь черепахи), что опираясь на него несколько ниже ватерлинии, корытообразно поднимаясь, перекрывает все жизненно важные части корабля от ударов сверху, а своим нижним скосом (шельфом) обеспечивает двойную защиту борта, делает даже не бронированный в остальной части корабль сопоставимым по живучести с броненосцем; и построенный в соответствии этих требований крейсер "Адмирал Нахимов" был равноценным соперником самых сильных полно-бронных судов его эпохи.
Увы, погоня за мореходностью, обеспечение "всхожести на волну", для чего разорвали полное круговое бронирование, ликвидировав бронирование оконечностей судна на 1/4 длины, облегчая корму и нос, обесценило с точки зрения "боя" даже первоклассные броненосцы-крейсера "Пересвет", "Победа", "Ослябя" – 2 первых посредственно держались на параллельных курсах в боях 1-й Тихоокеанской эскадры, а 3-й был потоплен в полчаса, оказавшись под продольными выстрелами японских крейсеров, снаряды которых пошли в корпус через слабо защищенный нос; над заказчиком тяготела не мысль о "бое, где бы то ни было", а об "удобстве плаваний куда угодно", обратившая красавцы-корабли с отличным набором отдельных качеств в "целокупный гроб".
Можно прямо утверждать, что лишь с 1882 г., после устранения великого князя К. Н. Романова от руководства военно-морским ведомством появилось осознание, если не того, что воюет флот, то хотя бы строительства флота, типов и серий кораблей, а не призовых гиппокампов, и спуск на воду броненосцев типа "Синоп" на Черном, и типа "Петропавловск" для Балтики и Тихого океана открывал эту возможность технически, – но была ли она использована?
Отбрасывая и огрубляя детали, можно сказать, осознание, что соединение из 3-х кораблей это не 1 + 1 + 1, а некая возникшая из них загадочная Σ не приходило; русские корабли закладывались в серии их 3-х единиц, с расчетом, что одна будет на Дальнем Востоке, вторая – в Кронштадте, 3-я перемещаться между ними где-то в Индийском океане, т. е. в преимущественном исключении соединения, и если это произошло в отношении 3-х "петропавловцев", то по причине случайной – слишком несерьезен казался противник, и слишком хотелось на него надавить. Поэтому русские корабли не столько плавали, сколько отстаивались вместе, ладно разворачивались, хорошо ходили своим обычным курсом Кронштадт – Владивосток – и не ладно, не хорошо готовились воевать, порознь, борт на борт, не возрастали кооперацией сил в соединение относительно исходного числа, а скорее сокращались, утрачивая силу оригинального. Эта непростительная кустарщина во избежание эскадренного боя даже как бы обращается в сильную сторону, обусловленные ей импровизации порождают тягу к индивидуально-неповторимым действиям и ходам, и в частности, к бурному развитию минно-торпедного оружия, в применении которого особенно ярко выражается личностная сторона морского воина; оно становится сильнейшей стороной русского флота, но… это опять не осознавалось в целом, не обращалось из оттенка в каноны осознанной политики, проходя мимо тактического осознания, становилось не способом войны – приемом пакостничества.
Удивительно, как это отражалось на технике: к 1903 году русские создали автоматически устанавливающуюся якорную мину, снаряжают ее 80 кг мощнейшего милинита, превратив в опаснейшее средство морской войны, и… оставляют все тот же пироксилин в торпедах, по способу поражения и требованию к заряду такие же самодвижущиеся мины, которые оказались удручающе слабы; осознанное в целом, это средство могло стать основой морской борьбы, ее исходной или оборонительной фазы, как то случилось в 1914–1920 гг. на Балтике; взятое в частном, оно скорее дробило картину, не оформляя едино-устойчивого представления.
Кажется, флот – это самое дорогое средство войны делался какой-то игрушкой, в которую игрались беззаботные дяди. С 1880 года, когда оценивая перспективы морской политики и будущего флота Г. И. Бутаков высказал пожелание о создании сбалансированного флота с эскадренным ядром броненосцев, крейсерским составом океанской войны, и эсминцами – заградителями прибрежного действия, и высказал к тому прогноз, что для кораблей 1-го ранга понадобятся орудия до 16 дюймов – русская морская артиллерия практически остановилась в развитии как главная сила флота, 12 дюймов ее роковой рубеж, которые она так и не перейдет на плавающих кораблях. Хорошо ли это, когда американский флот к 1894 году имел 13 дюймовые пушки, английский 13,5 дюймовые, французский от 12 до 16,5 дюймов?