Итак, что должен был сделать неведомый морской офицер, знающий, что воюют не специалисты, а экипажи, но аттестацию им, которая начинается от судовых чрев и трюмных команд, дает снаряд и торпеда пошедшего на цель залпа; знающий, что число кораблей, это число нулей заготавливаемой мощи и ту единицу, что обратит их в десяток, сотню, тысячу, эскадру, флот, надо еще создать; думающий всю жизнь о войне, готовящий себя к войне, прозревающий свою войну, которую понесет доброхотам и врагам… – и вот, по указу отправленный на замену адмирала З. П. Рожественского. С чем он приедет к эскадре, вероятно, отправившись вместе с отрядом адмирала Небогатова, с тем, чтобы лучше узнать своего заместителя, и хотя бы часть соединения поставить в "свой" строй? Что он принесет с собой такого, что переменит эскадру почти совершенно за те 17 дней, от момента соединения всех отрядов до боя 14 мая?
Мне хотелось сначала назвать его условной фамилией "Бутаков", но кажется это действительно Белый Мандарин…
Естественно, он хорошо знает о крайней разнокалиберности и тактической разномастности состава русской эскадры, делающей почти немыслимым ее действия в единой колонне и если он даже и полагал некоторые изменения в качестве эволюций ядра 2-й эскадры вследствие полугодового совместного плавания – присоединение к ней 26-го апреля отряда Небогатова опять разрушает картину, и первый же выход в море 27-го полным составом окончательно убедит: соединить корабли в одну колонну – перемешать лисиц и ежей; и новейшие броненосцы и "Ослябя" должны быть безотлагательно исключены из этого сборища – это было очевидно уже и Рожественскому…
Но в отличие от Стреляющегося Интенданта – многолетняя страсть Рожественского к пушкам и проверке хозяйственных счетов – он понимает и другое, надо не просто отделить новые маневренные ударные корабли от малоподвижных утюгов – надо наладить их взаимодействие, иначе 2/3 состава эскадры обратятся в зрителей, а не участников действия и бой поведут не 12 на 12, а 5 на 12 с заранее предопределенным неважным результатом, при этом взаимодействие органическое, а не метания по-саженных на цепь "4-х бульдогов" и "1-й гончей" вокруг столба.
Какими преимущественными факторами боевой мощи располагает русский командующий в отношении своего заслуженно прославленного соперника – может, их нет вообще?
– Это безусловное преобладание русских 3-х калиберных бронебойных снарядов на близких дистанциях в отношении противника, оптимизированных к предельно-настильным траекториям; лучшие боеприпасы в мире на дальности прямого выстрела по сильно-бронированным целям, но быстро теряющие скорость и эффективность с увеличением расстояния.
– Это большая живучесть тяжело-бронных русских кораблей к артиллерийскому обстрелу японскими фугасными снарядами, выдерживающими в 2–3 раза большее число попаданий; так и их общая большая типическая выносливость к артиллерийскому огню вообще: 7 эскадренных броненосцев, 1 крейсер-броненосец, 1 броненосец-крейсер (как иногда заслуженно оценивают "Нахимов"), 3 броненосца береговой обороны.
Следовательно, надо было использовать любую возможность для сближения на дистанцию прямого выстрела (20–22 кабельтова) с неприятелем; и по возможности равномерно распределять его огонь на все свои корабли, когда тот, по превосходству в скорости, выскочит ошпаренным из зоны ближнего огня и по-ведет бой со средних и дальних дистанций фугасными снарядами, малоопасными для тяжелой брони, но разрушающими надстройки и вызывающими массовые возгорания – если есть чему гореть, и это командующий очень хорошо знает…
Сам по себе вырисовывается и тактический замысел боя, заслоняясь старыми кораблями как "щитом", выходя на дистанцию атаки при сближении (~ 35–40 кабельтовых), наносить удары новейшими броненосцами, нацеливая их на броненосцы неприятеля; а "Ослябей" с двумя сильнейшими броне-палубными крейсерами залетать к крейсерской оконечности японского строя, выклевывая крайних по одному замечательно точными продольными бортовыми залпами.
При этом строй старых кораблей тоже должен быть гибким, вибрирующим, рябящим движением, не допускающим последовательного расстрела русских судов наводимыми эскадренными залпами японской стороны, иначе это имеет характер перемены покойников на столе и только, а потеря 3–4 старых кораблей, пусть менее ощутимая для совокупной мощи эскадры, так ее ослабит, что бой обратится в несомненное поражение – продолжение сражения на следующий день невозможно, кроме как в форме "бегства – вперед" новых кораблей с надеждой проскочить во Владивосток на авось; т. е. чтобы не уподобляться расстрельной веревке или ломаемой палке строй старых кораблей должен также иметь особое тактическое членение.
У русского командующего было две возможности:
– Сформировать два отряда однотипных тихоходных кораблей; один из эскадренных броненосцев ("Николай I", "Наварин", "Сысой Великий", "Нахимов"), другой из броненосцев береговой обороны ("Ушаков", "Апраксин", "Сенявин"); но в этом случае из них только 2-й отряд явится соединением однотипных тактических единиц, в то время как первый сохранял характер "складочного места", лишь старики "Николай" и "Наварин" были сопоставимы по 35-калиберным 12-дюймовым орудиям, в то время как "Сысой" со своим современным 41, 5-калиберными 12-дюймовыми пушками не был сопоставим ни с ними, ни с "Нахимовым" с его 8-дюймовками; очевидный же перекос в мощи отрядов обращал их не в 2-е, а в полторы тактических единицы, и порождал в бою мучительную головную боль у командующего о защите береговых адмиралов" от неприятельских наездов.
– Либо создать равноценные тактические единицы уже не однотипных, а взаимодополняющих судов, и к этому склонял сам состав старых броненосных кораблей; если присчитать к нему еще броненосные крейсеры "Донской" и "Мономах", с которыми Рожественский вообще не знал, что делать и прогнал из боевой линии 16-узловых тихоходов к 23-узловым крейсерам Энквиста, то для таких комбинаций имелось 3 эскадренных броненосца, 3 броненосца береговой обороны, 3 броненосных крейсера – многозначительная подсказка свыше создать 3 тактических единицы, каждая из 1 эскадренного броненосца, 1 броненосца береговой обороны, 1 броненосного крейсера, соединив их вокруг совпадающего тактического качества; проще всего по скорости, чтобы лучше выдерживать ход и перестроения, уже как автономные соединения. При этом включение в состав броневого ядра "Донского" и "Мономаха", имевших полный пояс 6-дюймовой брони и более выносливых в артиллерийском бою, чем "Ослябя", компенсирует его вывод за пределы боевой линии, одновременно восполнит слабость старых броненосцев в средней артиллерии (имели по 6–8-10 152 мм пушек). Дополняющая разнотипность состава рождает и большую применимость к разнообразным формам боя, большую тактическую свободу; обращает не к тактическому обесцениванию – к тактическому взаимодействию.
Универсальные тактические единицы создавали предпосылки активного расчлененного боевого порядка и обеспечивали наилучшие возможности для действий ударного ядра (4–5 броненосцев) как на оконечностях строя, так и через интервалы линии, исключая вероятность охвата новейших кораблей противником, став, пожалуй, для того труднейшей проблемой. Кроме всего они явятся основой того наступательного боя "фронтом броненосцев", неизбежным при прорыве в узостях проливов, который опробовал Рожественский на учениях в Индийском океане и не мог его наладить – механическая смесь разномастных судов его не оформляла, на любой эволюции простое различие в скорости и маневренных свойствах рвало боевую линию как гнилую нитку; техника не опосредствовалась к тактике организационными средствами и беспощадно разрушала ее. Теперь, имея фронт не 9 кораблей, а трех тактических групп, и держа за интервалами или на флангах 5 новейших броненосцев, русские могли непрерывно давить ими на преграждающую путь линию японских кораблей, а при сближении сбивать ее короткими сокрушительными ударами броненосцев 1-го отряда, выскакивающими, как боёк в отбойном молотке через интервалы с расхождением за оконечности; на каждом прыжке снимая и разрушая наложенный эскадренный огонь по старым кораблям, и трудно уловимые таким по стремительности маневрирования, заставляя противника непрерывно отступать на принятом курсе.
Утрата теоретической возможности вести однородный эскадренный огонь для русской стороны была неощутима: ни состав артиллерии, ни навыки командования, ни выучка команд, ни средства связи таковой не позволяли.
В то же время легкообозримые, понятные, эти тактические единицы полагали ясное, прозрачное управление, могли быть быстро освоены командами, и 2–3 дня маневров и неделя совместного плавания дали бы командованию и экипажам необходимый минимум навыков взаимодействия.
Русская тактика, таким образом, становилась контр-тактикой к японской, основанной на слитных боевых порядках взаимодействующих индивидуально обнуленных единиц, организации централизованного эскадренного огня; развитой системе связи – все это следовало разрушить.
Если противник изготовился и привык к бою на дальних дистанциях – навязывать ему на ближних.
Если он привык бить по одной цели – заставить его разорваться на десять.
Если он широко использует радиосвязь – сделать ее невозможной, глуша передачи искрой всех радиостанций эскадры.
Если он ристает монолитом – навязать ему собачью свалку единоборств, сокрушающую восходящие степени порождающей мощь простой кооперации болтов и гаек.
Но это не уклонение в рыцарские поединки – создание кооперации нового типа, кооперации не единиц, основанной на единообразии "винтиков", а кооперации осмысленных групп – вот 4 броненосца типа "Суворов", внезапно вырастающие на оконечностях строя, или как "дьявол из машины" выскакивая из интервалов строя, они имеют считанные минуты огня на поражение всей мощью бронебойных снарядов избранную цель; значит этот огонь должен быть подавляюще сильным, т. е. и "четверку" надо разделить на две пары – две тактические единицы, чтобы при атаке выбранная жертва поражалась не менее чем 2-мя кораблями и по возможности более не докучала. Да, это были контуры новой тактики, которая в выстрадавших ее кровью на фронтах Первой мировой войны армиях получила название "групповой" – на флотах так и не сложилась и чудовищные кильватерные колонны по 20–30 линкоров Ютландского боя 1916 года, страшные как явившиеся в мир звери Апокалипсиса и… Совершенно беспомощные друг в отношении друга, по-вторившие Цусиму и так и не давшие вразумительного итога; обнаружилось, что в сопоставимых организациях сил ситуация принципиально патовая и 28 английских линкоров Джелико ничего не могут поделать против 18 германских линкоров Шеера, в то время как "группа" из 5 линейных крейсеров Хиппера разгромила 6 линейных крейсеров отряда Битти; в восходящих своих ступенях простая кооперация судов уже не возвышала их мощь над индивидуальной, а начинала сокращать общую силу боевой линии – громадная дубина начинала застревать в "узостях боя"; и это обнаружилось уже в Цусиме – в предельные моменты острых русских маневров, особенно в замечательном повороте на контркурс в 14.50 проведенном капитаном I ранга Бухвостовым, сорвавшем охват головы колонны, адмирал Того вынужден был переходить на раздельное маневрирование отрядами и начинать периоды расчлененного боя – ему в честь, что он к таким оказался готов. Правда, русский командующий не теоретизирует – ищет способы включить в сражение разнородный состав своих сил, обратить их потенциальные возможности в сокрушительные факторы…
…Донести это ясно, четко до всего командного состава кораблей; открыть офицерам новую сторону войны – творческое соревнование воль; пробудить это не в бою, который показал наличие способности к нему у большинства корабельного командного состава – за 17 дней до боя; и гнать с утра, уже в назначенных тактических отрядах, во всколыхнувшемся чувстве в море – ходить колоннами и строями групп, взаимодействовать в разворотах, сплавываться.
Ах, как много дел у русского командующего: – 4 броненосных, 1 крейсерско-броненосный отряд отрабатывают эволюции; непрерывно – до головокружения у дальномерщиков, берут засечки целей друг по другу с постоянным сравнением результатов как судовых дальномерных пунктов, так и между отрядами; поотрядно с захождением боевой локсодромией стреляют по щитам с разных дистанций.
– В сумерках гасят огни, и под бдительным слежением миноносцев осваивают привезенный Небогатовской эскадрой способ ночного плавания по секторной лампе на корме мателота – эсминцы учатся такие цели выискивать по расходящимся волнам и перехватывать без засветки.
– В полдень, когда экипажи спят – боцманские команды идут по палубам, склоняются к бортам, лезут на мачты и трубы и проливают ведра серой, голубой, синеватой краски, с грязью всяких оттенков, в которую, по совету каперанга Игнациуса, известного художника, добавлено песку, для матовой поверхности, не дающей отблесков и лучше сливающейся с водой и воздухом – превращая броненосцы и крейсера в расплывающиеся химеры, неотличимые от моря, и для непривычного глаза японского дальномерщика показывающие более далекое расстояние.
Этот прием использовался на русских канонерках на Балтике в Крымскую войну, на вспомогательных крейсерах в русско-турецкую 1877–1878 годов, американским флотом в 1898 году…
Снимается все опасное или ненужное в бою:
– сгружается на транспорты мебель из офицерских кают и кают-компаний, спускаются с ростр катера и шлюпки, сгружаются все остатки расходных материалов, кроме 20-дневной потребности;
– подошедшие транспорты снимают талями с мачт "Донского", "Мономаха" и "Нахимова" парусное вооружение; потом, обмотавши канатами, переламывают подрубленные динамитными зарядами верхушки мачт, укорачивая фок, и бизань наполовину, грот на треть, что резко повысило остойчивость судов, и к удивлению экипажей дало прирост скорости на 0,5 узла;
– удаляются элементы вспомогательного вооружения, не отвечающие условиям эскадренного артиллерийского боя: из чрева броненосцев поползли торпеды; приказано разрядить все торпедные аппараты на броненосцах и крейсерах, отдав их на транспорты и для учебных стрельб миноносцев, оставив только на самых быстроходных кораблях "Олеге", "Жемчуге", "Изумруде".
С моря гремит нарастающая канонада – отряд за отрядом, "пристрелявшись" к неподвижным щитам, теперь отрабатывают учебными чугунными снарядами по минным катерам, пускаемым с разведенными парами без людей с полусвободным рулем: на разных дистанциях, с разным углом возвышения – установлена малая точность таблиц стрельбы, их тут же исправляют по результатам практических стрельб и статистике попаданий.
Проведена стрельба боевыми снарядами по необитаемому пляжу с целью проверки состояния боезапаса, давшая страшный результат – из 4 снарядов разорвался один, два раскололись без взрыва, один раздулся. Вывинтив трубку, вскрыли стакан снаряда – обнаружилась крайне высокая влажность пироксилина
…Этот чудовищный факт обнаружился только в 1906 году, при обстреле восставшей крепости Свеаборг броненосцами "Цесаревич" и "Слава", стрелявшими "цусимским боезапасом", когда из двух десятков 12-дюймовых снарядов не взорвался НИ ОДИН; учитывая, как скрывало морское ведомство этот факт, перебрасывая вину за качество боеприпасов на качество артиллерийских запальных трубок, и как артиллерийское ведомство послушно принимало эту незаслуженную оплеуху, можно полагать, что за преступным распоряжением повысить влажность в боеприпасах отправляющейся в экваториальный поход эскадры с обычных 11 % до 30 % маячит не "адмиральская", а "царская" фигура, в которой просматривается великий князь, адмирал, флагман Черноморского флота, по любви к плаваниям на своей яхте в южных морях "крупнейший тропический специалист", член комиссии по формированию эскадр для Дальнего Востока Александр Михайлович – АМ! Русские снаряды взрывались тогда, когда они уже никак не могли не взорваться – расшибаясь о самую тяжелую броню, мокрый пироксилин все же отличается от речного песка… Вызвали французских специалистов из Сайгона, сели сами – в две головы нашли решение, попробовать сушить углем; заложили в стакан груду таблеток активированного угля для желудочников, через сутки зарядили орудие, выстрел – взрыв! Выстрел – взрыв! Началась чудовищная работа по сушке снарядов.
Несмотря на все наскоки французов, эскадра снялась из Камрани только 3 мая, но за 7 дней это стало совершенно новое, неожиданное для врага соединение качеств; в море происходит последнее совещание при командующем, определившее дальнейшую судьбу кампании…
Была ли необходима Цусима тактически, если стратегически, вне глобальной картины решения войны в целом она была опасна, бессмысленна и даже при частном успехе больше вредна русской стороне, если полагала за собой только прорыв во Владивосток?
Да, русская эскадра стала реальной боевой силой, она по оценке иностранных специалистов, блестяще выполнила первую часть задачи, собралась на театре боевых действий, за 13–18 тысяч морских миль от своих баз, не потеряв ни одного корабля, обратилась в весомую величину, но не имела боевого опыта, по-этому первое столкновение, если оно чревато решительным боем, ей крайне не желательно, между тем простое движение в обход Японии угрозы такового не отменяет; отсюда русскому флагману и его экипажам крайне необходимо получить и предварительный боевой опыт, и некоторые боевые действия в Корейском проливе, имеющие характер набеговой операции были весьма полезны, как сами по себе, так и в качестве средства отвлечь внимание противника от северных маршрутов… Разумеется, имея ограниченные цели эта негенеральная операция требовала самого серьезного отношения, набег на предбанник японских военно-морских баз мог обернуться и катастрофой, если его совершить спустя рукава…