По мнению автора еженедельника, необходимо "во-первых, не дать вернуть в повестку дня раскольническую тему русского языка как второго государственного. Сделать это попытаются многие (выборы на пороге), но поскольку тема напрямую связана с подогреванием сепаратистских настроений, правоохранительные органы могут (если получат команду) пресекать москвофильство на корню. Недопустимо, чтобы агентура Кремля, годами работавшая против Украины, опять зарабатывала баллы на теме официального двуязычия. Во-вторых, следует обеспечить постепенную дерусификацию учебного процесса. <…> Уже дети тех, кто не изучал русский язык, не чувствуют ни малейшей сопричастности с "русским миром". Также требуется выдавливание русского языка из СМИ и ограничение русской попсы на FM-станциях и музыкальных каналах. <…> Придётся заняться ограничением российской книгопечатной продукции. <…> Из топонимики городов и сёл должны исчезнуть названия советской эпохи".
Это ситуация пассионарного взрыва, если называть вещи своими именами. Правда, эта пассионарность завязана на откровенно фашистскую идеологию превосходства и выражается в системном геноциде. Другой пример. Как оценить ситуацию, при которой "Сергей Квит, ныне заделавшийся министром образования и науки Украины <…> – сотник входящей в состав "Правого сектора" организации "Тризуб Степана Бандеры"". Мы, разумеется, можем произнести все полагающиеся правильные слова о неофашистской сущности "Тризуба" и майданных сотен. Но это не поможет русским Украины защититься от культурной и этнической агрессии.
Если "отжать" ситуацию до голой прагматики, придётся констатировать: нынешняя Украина – успешно перешедшее на военные рельсы сверхцентрализованное государство, а украинская власть доверяет своим пассионариям, то есть наиболее сознательным носителям украинской идентичности.
Российское общественное мнение воспринимает происходящее просто как войну в соседней стране. Украинская сторона воспринимает события не как гражданский межнациональный конфликт, а как войну с Россией и русскими, с русской национальной общностью. Согласно украинским социологическим исследованиям (2014–2015 гг.), около 63 % респондентов одобряют проведение АТО и при этом около 40 % уверены, что Украина воюет именно с государством Россия (данные КМИС – Киевского международного института социологии).
Таким образом, со стороны Украины это классическая этническая война, подобная той, что была начата Германией в 1941 году. Но 75 лет назад обе воюющие стороны одинаково хорошо понимали, что происходит. А сейчас с русской стороны такого понимания не наблюдается. Непонимание реальной ситуации грозит русским поражением, несмотря на всё военно-техническое превосходство. Ведь войны выигрываются не только оружием, что и было продемонстрировано год назад в Киеве на улице Грушевского.
Проектный этнос
Вроде бы на это можно возразить: да мало ли в мире стран, которые придерживаются русофобского курса во внешней политике? А разница между тем огромная. Русофобия этих государств, пусть даже очень глубокая и застарелая, является всё же ситуативной. Она диктуется только их политическими интересами и не составляет саму основу государственности этих стран, а тем более идентичности их народов. У Латвии, Литвы, Польши, Румынии, США, Англии есть множество других забот и исторических задач помимо "русского вопроса". У каждой из этих стран есть своя уникальная историческая традиция; некоторые из них даже входили в число республик СССР и воспринимают этот период как "годы оккупации". Тем не менее интеллектуалам этих стран вовсе не приходится громко доказывать тот очевидный факт, что, например, "Латвия – не Россия". Человека, стоящего в пикете с таким лозунгом, сочли бы, пожалуй, не вполне здоровым. А вот бывший президент Леонид Кучма мог позволить себе назвать главный литературный труд своей жизни "Украина – не Россия". Разумеется, это возможно лишь в случае, когда выдвигаемый тезис неочевиден.
Этот признак указывает на то, что Украина, безусловно, не является обычным национальным государством с собственной исторической идентичностью, а является чем-то принципиально иным. Украинская идентичность также представляет собой довольно странное явление. Нередко её носителей причисляют к разряду так называемых "проектных этносов". Речь идёт о бывших русских ("малороссах"), переставших быть русскими в силу внешних политических факторов, да ещё принуждающих перестать считать себя русскими тех, кто такого "волевого решения" не принял (новороссов, крымчан). Украинский сюжет в этом смысле напоминает историю с хорватами, которые перестали быть сербами, перейдя в католичество. Хорватская идентичность включает в себя сильнейший комплекс отторжения и ксенофобии по отношению к сербам – бывшим "своим", ставшим "другими" и враждебными. Так подчёркивается инаковость, так работает национальное чувство. Неудивительно, что в ходе Второй мировой войны зверствам хорватских усташей по отношению к сербам поражались даже эсэсовцы.
Аналогичную ситуацию мы имеем сегодня на Украине. И если население бывшей Галиции действительно представляет собой самостоятельное национальное целое с австро-венгерским и польским прошлым и её конфликт с "русским миром" в большей степени напоминает бракоразводную процедуру, то с бывшими малороссами ситуация иная. Им есть что делить с русскими.
Понять причудливую "зеркальную" логику русско-украинского конфликта на самом деле не сложно, если не упускать из виду элементарный исторический факт, что украинцы, в отличие от галичан, – бывшие русские. Литературные памятники Киевской Руси, единоличными наследниками которой хотят считать себя нынешние украинцы, написаны на древнерусском языке. Чтобы в этом убедиться, достаточно открыть "Слово о полку Игореве" в оригинале. На украинских купюрах любят изображать Ярослава Мудрого, но свод законов, составленный Ярославом, назывался "Русская правда" и был сводом законов Древней Руси. Разумеется, переписывание идентичности, которое сделало русских украинцами, произошло не само по себе и не просто так. Но не будем углубляться здесь в историю украинства, напомним лишь, что само слово "Украина" ("окраина"), по мнению большинства специалистов, не украинского и не российского, а польского происхождения.
Если попробовать охарактеризовать украинскую нацию в соответствии с критериями классического "квадрата идентичности", мы обнаружим, что критерии не выполняются. Язык изначально русский (впоследствии южнорусский вариант). Религия – православие, вплоть до начала распространения греко-католицизма. Памятники культуры и литературы за редким исключением тоже русские. Например, Н. В. Гоголь писал отнюдь не на украинском. Общность исторических задач тоже очевидна, несмотря на заявления Арсения Яценюка о том, что СССР оккупировал Украину вместе с Германией.
Интересно, что украинская негативная идентичность напоминает российскую постсоветскую, также построенную на негативных основаниях. В запасе у Украины сегодня нет ничего кроме русофобии. Конечно, если не считать локальную галицийскую культуру, не имеющую с малороссийским украинством ничего общего, и этот неприятный парадокс украинцам ещё предстоит обнаружить и пережить. Россия и русский народ, напротив, имеют за спиной столетия национального развития в имперском формате. Это огромный плюс. Но этот плюс содержит внутри себя и минус: имперская бюрократия по определению антинациональна. Российский правящий слой то и дело понуждал народ отказаться от своего исторического опыта. И этот фактор наносил урон русской идентичности, разрушал национальную традицию. Российский постсоветский самообраз противопоставлен собственной традиции, собственному историческому "я". А вот деструктивный вектор украинизма, в отличие от российского, направлен не вовнутрь, а вовне, то есть на "москалей", "монголоидов", этнических русских Юго-Востока, что и привело в 2014 году к геноциду русских и этническим чисткам.
Концептуализация украинской общности является политическим конструктом, который, как мы видим сегодня, включает в себя ощутимый элемент неонацизма. Без этой архаичной составляющей Украина просто не могла бы сохранять целостность. Украинцам приходится постоянно доказывать себе и миру свою особую идентичность в виде активной и открытой формы русофобии. И, как мы уже отмечали, склонять к аналогичному подходу новороссов, то есть насильно переписывать их идентичность. Когда же это переписывание буксует – резать по живому в буквальном смысле этого слова.
Каковы же альтернативы этому процессу в исторических условиях? По мнению Армена Асрияна, "рано или поздно (скорее, очень рано) это породит не только махновщину по всему Центру и Северо-Западу, но и слёзные просьбы малороссов назад в Россию… "Украинизаторы" всё это прекрасно понимают. Именно этим, а отнюдь не "безумной нерассуждающей русофобией", объясняется террор против Новороссии. Федерализация с чётко прописанными гарантиями для Новороссии останавливает антирусский террор – и тем самым, несмотря на сохранившуюся "территориальную целостность", останавливает этногенез и запускает механизм превращения территории исторической Украины в бескрайнее Гуляй-поле".
Casus belli
Если мы захотим назвать дату начала открытого русско-украинского конфликта, мы с ходу ответа не найдём. Так или иначе мы придём к тому, что этот конфликт начался сразу после обретения Украиной незалежности. То есть сразу после развала Союза и подписания Беловежской капитуляции.
Казалось бы, парадокс: Россия отпускает Украину, ничего за это не требует, даже оставляет Крым и другие нажитые ею за время пребывания в СССР территории. Вроде бы отношения начались с чистого листа, без претензий. Откуда тогда оголтелая русофобия? Почему украинские политики идут на выборы, обещая электорату "укреплять отношения с Россией", а едва заняв свой пост, начинают говорить об ограничении русского языка, западных стандартах, интеграции в ЕС и вступлении в НАТО?
Здесь кроется ответ на главный вопрос украинско-русских отношений. Русские в глазах части украинства будут виновны всегда. Независимо от того, как они себя ведут и что они делают. Просто потому что они есть. Собственно украинцы затем и отделялись, чтобы начать открыто противостоять русским, создав таким образом удобную кормушку для элит, которые едят с руки как западных покровителей, так и российских "партнеров". Антимоскальство – хлеб самой украинской идентичности, её единственная смысловая опора. Ведь, отказываясь от русского мира, украинцы оказываются в историческом вакууме, как бы в пузыре времени, и этот вакуум надо заполнить. Чем? Только "русизмом наоборот". Убить в себе русского – это и значит стать украинцем. Вот почему призывы "Москаляку на гиляку!" звучали в Киеве задолго до истории с Крымом. В горячих точках в 1990‑е годы почти всегда принимали участие бойцы УНА-УНСО – и в Приднестровье, и в Карабахе, и в Югославии, и в Чечне. В Грузии во время пятидневной войны присутствовали расчёты украинских С‑200.
Возникает вопрос: а зачем украинцы это делали? Возможный ответ напрашивается сам собой: чтобы быть украинцем, необходимо воевать с русскими. Такова форма бурного и ускоренного украинского этногенеза.
Признание единой унитарной Украины в границах совсем не унитарной УССР неизбежно ведёт к зачистке населения и дерусификации в русских регионах, а также, что не менее важно, означает идейно-политическую украинизацию публичного пространства в самой России. Ещё весной 2014 года процесс неофашистского перерождения общества перешагнул границы Украины. Дело не только в иезуитских профашистских "Маршах мира", участники которых призывали российскую власть не мешать Киеву убивать бывших соотечественников, и в массированной проукраинской пропаганде "Дождя" или "Эха Москвы". Дальнейшая "бандеризация" России неизбежно перейдёт в московский аналог киевского "майдана". И тогда грёзы секретаря украинского Совбеза Александра Турчинова о присоединении Кубани могут стать трагической реальностью.
Сам Турчинов прекрасно это понимает, потому и озвучивает эти на первый взгляд фантастические прожекты. Собственно их "фантастичность" – скорее успокоительный медийный миф, ведь нынешняя Россия пронизана лоббистами украинских интересов. Да, собственно, так было всегда. Ещё в СССР у тогдашних украинцев – "наших, советских, социалистических" – были мощные лоббисты в ЦК КПСС. Не так давно была опубликована стенограмма Заседания Политбюро ЦК КПСС 9 июля 1986 года из архива Горбачёв-Фонда. На заседании обсуждался вопрос о целесообразности возвращения Крыма обратно в состав РСФСР. Вопрос фактически положили под сукно. Но во время беседы в числе прочего Михаил Горбачёв сказал Михаилу Соломенцеву, председателю Комитета партийного контроля, следующее: "То есть ты считаешь, что Крым должен опять стать частью РСФСР, как по декрету Ленина? А ведь помнишь, Подгорный требовал, чтобы Краснодар и Кубань отдали Украине? Потому что казаки – это, по его мнению, украинцы. Наверное, с исторической и политической точки зрения было бы правильно вернуть Крым в Россию. Но Украина встанет горой" (Архив Горбачев-Фонда. Фонд № 2, опись № 3. Запись А. С. Черняева). Текст стенограммы оставляет ощущения вязкой борьбы национально-клановых интересов (русского, украинского и крымско-татарского). Но аппетиты, которые демонстрирует украинское лобби, – "отдать Краснодар и Кубань" – особенно красноречивы.
Победа Украины над русским миром кончилась бы не только потерей территорий. Добивать будут методично, ставя точку контрольным выстрелом, как сейчас пытаются это сделать в ЛНР и ДНР… Если вялотекущий проукраинский ГКЧП в России победит окончательно, выявлять "ватников" и "колорадов" под видом мифических "сталинистов" начнут уже в Москве. Собственно программа "десталинизации" ведётся и сейчас, причём, кто именно сталинист, решают сами организаторы кампании. И если в 2015 году шествие в память "Бессмертного полка" возглавил президент, то никто не может гарантировать, что через несколько лет его не будет разгонять ОМОН.
Ловушка зеркальной идентичности
Так выглядит ситуация с чисто политической точки зрения. Но поднимемся на ступеньку выше и перейдём от политических раскладов к историческим закономерностям. В этом контексте вопрос об отношениях двух народов – старого русского и нового украинского – выглядит ещё более сложным и драматичным. И вот здесь проблемы идентичности выходят на первый план. Ведь, собственно говоря, настоящей угрозой русской идентичности является не политика кабинета Порошенко, не операции в рамках АТО, а сам факт существования единой Украины. Поскольку именно этот факт является первопричиной антирусского террора, официальная и неофициальная мотивация которого удовлетворяет всем критериям фашистской идеологии.
С этой точки зрения, как ни парадоксально, не имеют особого значения конкретные действия людей, сидящих на Банковой, делящих активы, грезящих о падении "путинского режима" и зачистке "генетического мусора". Да, с точки зрения сиюминутной политической конъюнктуры российским бизнес-кланам, конечно, важно, каковы идеология и курс Киева, насколько они "антироссийские" и почему, например, лучше оставить украинцам Мариуполь, хотя это и ослабляет позиции ДНР. Но это всё лишь соображения момента. В исторической перспективе нет особой разницы между "бандеровским аттентатом" и "налаживанием отношений с дорогими партнерами". В этом смысле условные Кучма, Янукович, Порошенко, Яценюк, Ярош есть разные грани одной и той же сущности – квазигосударства, занимающегося насильственной дерусификацией. Каковая является единственным смыслом исторического проекта "Украина – Нероссия".
Это проектное мышление мы можем наблюдать на примере украинской элиты, которая готова разбомбить города Донбасса, но при этом надеется в дальнейшем жить с "донецкими" в одном мононациональном государстве. Любая историческая нация, не отрёкшаяся от собственной традиции, интуитивно понимает, что такая линия поведения невозможна. Это мина замедленного действия, закладываемая под собственное общество. Власти Украины с их проектным мышлением этого не понимают, их сознание – это сознание временщиков. Поэтому они легко управляемы внешними силами и готовы убивать тех, кого считают своими единородцами и одновременно врагами, поскольку последние отказались предать русские корни и православие (вариант православия в виде Киевского патриархата современное религиоведение всё чаще рассматривает как промежуточную форму перехода к униатству).
Это очень странный сюжет и далеко не единственная странность украинской самоидентификации. Квазиэтническая общность отличается от обычных, у неё другие стереотипы поведения, и само поведение легко программируется, если завязать его на "больной" вопрос идентичности. Именно поэтому украинцев из центральных областей страны так легко бросить в жерло войны на Востоке и даже заставить воевать с Россией. С любым другим народом этот фокус не прошёл бы. Попробуйте заставить прибалтов добровольно и массово воевать с русскими, которых они считают оккупантами. Не дождётесь. Серьёзные трудности будут и с галичанами, а с малороссами – никаких.
Речь идёт именно о бывших малороссах, а не о так называемых "западенцах" с польско-австро-венгерским прошлым, которые охотнее едут на заработки в Москву, чем на поля сражений в Донбасс. В итоге перед нами народ с переписанной исторической памятью. Как если бы человеку стёрли воспоминания, а затем загрузили новую "базу данных" и создали ему новую личность.
Ловушка "зеркальной идентичности", в которую попали русские в связи с украинским вопросом, удивительно архетипична. Она обнаруживает в себе мотив двойника, популярный в мировой культуре и литературе. Не случайно литературные сюжеты с двойниками ("Крошка Цахес" Э. Гофмана, "Вильям Вильсон" Э. По, "Портрет Дориана Грея" О. Уайльда, "Двойник" Ф. М. Достоевского и др.) имеют в основе душевное нездоровье героя, символизируют нечистую совесть или даже близость смерти и разрешаются как правило трагически (впрочем, иногда дилемму с двойниками разрешает удар шпагой в зеркало, как у Э. По). В какой-то мере литературной аналогией русско-украинской ситуации может считаться линия Крошки Цахеса (Циннобера) из гофмановской новеллы: Цахес колдовским образом приписывал себе чужие заслуги, а другим – свои пороки. И лишь единицы видели и понимали правду. И русские, и украинцы по привычке как бы наделяют чертами Цахеса друг друга, независимо от реальной исторической хронологии.
Но история отличается от литературы тем, что в исторических обстоятельствах одна из частей может взять на себя функции целого. В прагматическом смысле это означает: сумеют ли русские "разбить зеркало" прежде, чем превратятся в зеркало сами? Только так они могут освободиться из зеркальной ловушки, в которую попали в силу исторических обстоятельств.