Хотя вообще славянские княжества формировались в разных условиях, поэтому обычаи и структуры у них различались. Так, Ибн-Русте рассказывал о сложной социальной организации вятичей: "Глава их, которого они называют главою глав, зовется у них "свиет-малик". И он выше супанеджа, а супанедж является его наместником". "Малик" - по-арабски "царь", "князь". И титул, очевидно, звучал как "светлый князь". А "супанеж" - жупан. Воевода, возглавляющий жупу - кланово-родовую общину. То есть княжество вятичей имело клановую организацию.
У ободритов было иначе. Рароги, варанги и прочие племена, входившие в их государство, имели собственных князей и обладали определенной автономией. А над всей федерацией стоял великий князь. Княжество ругиев было близко к теократическому. В нем огромным весом пользовались жрецы храма Свентовита. Пошлины заезжими купцами платились не князю или городу, а храму. Святилище имело собственную дружину из 600 человек, в его пользу шла вся добыча этой дружины, а также треть трофеев остальных воинов.
Теократия долгое время сохранялась и в Центральной Европе. Причем здесь важное место занимали жрицы-женщины. Вероятно, тут осели и смешались со славянами савроматы и подобные им племена. В Моравии существовал мощный культ Лады, богини любви и плодородия. Современники описывали ее большой храм. В нем находилась статуя обнаженной богини с длинными распущенными волосами, стояла она на повозке, запряженной лебедями, в губах держала бутоны роз, а в руках - золотые яблоки. Сквозь левую грудь просвечивало сердце и вырывался луч света, а "свиту" составляли еще три статуи нагих дев. Качество статуй было очень высоким, и видевшие их считали, что они сделаны греками. При храме существовал и воспитательный дом, где проходили обучение 150 девушек из семей знати. Они жили здесь до совершеннолетия неким полумонашеским орденом, несли охрану святилища и были младшими служительницами. А в случае войны эти девушки и "выпускницы" общины составляли особую дружину.
Нечто подобное существовало и в Чехии. Козьма Пражский, Адам Бременский и чешские предания рассказывали, что в VIII в. страной правила Либуша - мудрая царица, жрица и провидица, а удельными княжествами владели ее сестры Кази и Тета. И только в 722 г. осуществился переход к светской власти, к князю Пршемыслу, для чего был применен известный у многих древнеарийских народов способ гадания с помощью белого коня. Но служительницы женского культа, центром которого был город Девин, с утратой своего положения не смирились. У них, как и в Моравии, имелась боевая дружина. И главная жрица Власта начала открытое противостояние. Ее подручные совершали вылазки, хватали и приносили в жертву мужчин. А "пятой колонной" Власты оказались практически все жены и дочери чехов. Ведь и они поклонялись тому же культу. Но когда "амазонкам" попался и был умерщвлен воевода Цтирад, за них взялись серьезно. Началась "девичья война", воины Пршемысла захватили Девин, а всех обитательниц истребили.
Вероятно, подобный культ и общины воительниц имели место и в соседней Паннонии. Как уже отмечалось, при штурме аварами Константинополя среди паннонских славян находили тела "амазонок". А Адам Бременский и арабские историки Аль-Казвини и Аль-Идриси сообщали о каких-то "амазонках" на Балтике. Хотя в этих случаях речь могла идти и об обычных славянских женщинах - они умели владеть оружием и иногда вступали в бой. Но у большинства славянских народов это практиковалось только при крайней необходимости.
У разных племен отличались и похоронные обряды. Словене, кривичи, северяне, русы, вятичи кремировали покойников. А поляне, древляне, волыняне, радимичи хоронили в земле. Среди обычаев тогдащних славян многие авторы подчеркивали их чрезвычайное гостеприимство. Гельмгольд писал: "Относительно нравов и гостеприимства не найти людей честнее и добродушнее". "В приглашении гостя они все как бы соревнуются друг с другом… что ни приобретет славянин своим трудом, он все израсходует на угощение и считает того лучшим человеком, кто щедрее". Он приходил к выводу, что "нет народа, приветливее славян". Ему вторили Сефрид и Адам Бременский. Гельмгольд сообщал и о том, что заботиться о больных и престарелых считалось у славян священным долгом.
Что касается семейной жизни, то в некоторых местах еще отмечались групповые браки, как у древних венедов, или следы подобной традиции. Но у большинства славян она сменилась многоженством, "имеяху же по две и три жены". У князей, знати, воинов несколько жен могли дополняться еще и наложницами. И источники того времени разграничивают эти категории. Однако была и возможность перевода из наложниц в жены. Нестор (осуждая), сообщает о брачных обычаях: "устраивали игрища между селениями, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен". Но умыкали "по сговору".
Правда, многие представления о славянах оказались искажены последующей литературой. Все по той же причине: писатели и историки XIX - XX вв. вместо объективного исследования фактов частенько занимались строительством собственных моделей, какими, по личным авторским представлениям, были люди прошлого, как они должны были жить. Одно из распространенных искажений основывалось на единственной цитате Маврикия о славянках: "Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство их считает смерть мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь". Добавились пару упоминаний о том, как на похоронах знатных русичей умерщвляли женщину. И родилось две сказки.
Одна - о гипертрофированном "целомудрии" славянок. Вторая - о том, как несчастные жены вынуждены были завершать жизненный путь вместе с мужьями. На здравый смысл при этом внимания не обращалось - ведь продолжительность жизни была очень низкой, и если бы все вдовы отправлялись на тот свет со своими супругами, то кто бы стал растить и воспитывать детей? Опровергает такие байки и археология. Парные захоронения единичны и относятся именно к знати. А Ибн-Фадлан и другие авторы, которым доводилось быть свидетелями похорон, указывают, что умерщвлялась отнюдь не жена, а одна из наложниц. В житии св. Северина и некоторых других работах фигурируют вдовы русов. В западных хрониках и наших летописях сплошь и рядом встречаются вдовы славянских языческих князей, живые и здоровые.
У варангов, кстати, старший сын после смерти отца должен был взять в жены своих мачех (всех вдов, кроме собственной матери). У других народов вдов наследовал брат покойного. Существовал и обычай "снохачества". И с точки зрения реалий данной эпохи это было вполне объяснимо. Если мужчина погиб, то кто-то должен был заботиться о защите и прокормлении вдов и сирот. К тому же важнейшей целью человеческой жизни считалось продолжение рода. И если муж по каким-то причинам не смог или не успел осуществить эту задачу, кому следовало взять ее на себя, чтобы род не прервался? Естественно, отцу или брату мужа.
Ну а что касается целомудрия, то древние понятия о нем значительно отличалось от морали последующих эпох. Арабский географ Аль-Бекри писал: "Славянские женщины, вступив однажды в брак, сохраняют супружескую верность. Но если девушка кого-нибудь любит, она идет к нему для удовлетворения своей страсти. И если мужчина, женившись, находит невесту целомудренной, он говорит ей: если бы в тебе было что-нибудь хорошее, ты была бы любима мужчинами и выбрала бы кого-нибудь, кто лишил бы тебя девственности. Затем он ее прогоняет и отказывается от нее". Кстати, подобные традиции бытовали не только у славян, но и у германцев. В сельской местности Германии они сохранялись вплоть до XVIII–XIX в. в виде "пробных ночей". Каждая девушка имела право отдаться всем понравившимся ей парням. За бесчестье это отнюдь не считалось, о свиданиях знала вся деревня, и лишь родители девицы должны были прикидываться неосведомленными. И лишь после того, как она перепробует разные кандидатуры и выберет оптимальную, стороны договаривались о браке.
Конечно же, никак не вяжется с супер-целомудрием и обычай многоженства. Славянок ничуть не смущало, что их суженый делит свое внимание между несколькими "половинами", да еще и приводит пленниц-наложниц. Напротив, каждая супруга гордилась таким положением. Количество жен и наложниц свидетельствовало об общественном положении мужа, его военной доблести. И было показателем мужской силы. А большим женским коллективом было легче выполнять работы по хозяйству. Понятия о "приличии" и "неприличии" в разные времена очень сильно отличаются. И оценивать мораль одной эпохи с точки зрения другой - по крайней мере некорректно.
Допустим, нагота среди славян не представлялась чем-либо пикантным и экстраординарным. Это было естественно и обыденно - если вдруг людям понадобилось искупаться, переодеться. Летний наряд большинства славянок состоял из одной лишь рубахи, надетой на голое тело. Это никого не смущало, просто так было удобнее работать на жаре. А когда приходилось сражаться, женщины наряду с мужчинами часто выходили на бой в мужских штанах, голыми по пояс. В таком виде тела "амазонок" находили у стен Константинополя. Так же, кстати, воевали и германки. В саге "Об Эйрике Рыжем" рассказывающей о путешествии викингов в Америку, при нападении туземцев приготовилась к бою беременная Фрейдис, но когда она встала в ряд с воинами, потирая мечом голую грудь, атакующие в панике бежали, приняв ее за богиню или колдунью. И это тоже не считалось чем-то "неприличным". Гораздо проще смотрели и на сексуальные вопросы. В одном доме жили мужчины нескольких поколений, их жены, наложницы. Кто и от кого там стал бы прятаться? И каким образом? Ибн-Фадлан пишет, что русы, приехавшие на ярмарку, неоднократно совокуплялись со своими женщинами в присутствии друг друга. В их среде это воспринималось как нечто нормальное. Они просто "не замечали", если их товарищу и его даме захотелось удовлетворить свои желания.
Вопрос о верованиях славян будет разобран особо. Но здесь хотелось бы коснуться еще одного крайне неверного штампа, внедрившегося в отечественную науку. О каком-то общемировом "славянском единстве" и "славянском братстве". Впервые эта идея прозвучала в XVII в., а развитие получила в XIX в. в рамках искусственно раздутого учения "панславизма". В XX в. те же теории были подхвачены "пролетарским интернационализмом". И… задним числом перекинуты в прошлое. Рассуждали о едином славянстве, которое потом разделилось на три ветви, западную, восточную и южную. А потом каждая из них раздробилась на племена. Это глубокая ошибка. Выше уже рассматривалось, что славяне в Прибалтике, Прикарпатье, на Дунае формировались из разных этнических субстратов, испытывали далеко не одинаковые внешние воздействия и влияния. И говорить о "славянском единстве" столь же нелепо, как о германском - о "братстве" нынешних немцев, англичан, голландцев…
А уж славян, живших тысячу с лишним лет назад, совершенно безграмотно подгонять к какому-то идеалу "единства". Разными народами были не только чехи и русичи. Не были одним народом и восточнославянские племена. Они являлись отнюдь не "субэтносами", как указывает Гумилев, нарушая собственное определение субэтноса - "таксономические единицы внутри этноса как зримого целого, не нарушающие его единства". Еще не существовало этого "зримого целого" и "единства". И поляне, северяне, древляне, кривичи, вятичи, словене, родимичи являлись разными этносами. Разными народами! Так же, как англы, саксы, бургунды, лангобарды, франки и др. Доказательством служит любопытный археологический эксперимент. Была составлена карта находок украшений различного типа, главным образом височных колец, и сопоставлена с картой расселения славян из "Повести временных лет". Выяснилось, что эти типы украшений четко совпадают с определенными племенными союзами. И нигде не смешиваются! Образуют замкнутые области. Кривичи с полянами и северяне с древлянами вовсе не считали друг друга "братьями". Они осознавали себя другими и отделяли от других.
Нередко и воевали друг с другом, не менее жестоко, чем с неславянами. Одно время очень усилились лютичи. Согласно западноевропейским легендам, их войско доходили до Полоцка. Чешские предания сообщают о страшной войне с лужичанами, которые под предводительством князя Властислава громили соседей, облагали данью, угоняли пленных, продавая в рабство франкам и еврейским купцам. "Повесть временных лет" рассказывала, что поляне "быша обидимы древлянами и иными околными".
Ярким свидетельством того, до какой степени доходила вражда, служит и сама "Повесть временных лет" - несмотря на то, что она писалась в конце XI - начале XII вв., когда все племена давно слились в составе Руси, киевлянин Нестор постарался только полян изобразить единственными носителями культуры, "мудрыми и смысленными", а всех их соседей грубо и грязно оболгал. Выставил совершенными дикарями, жившими "звериньским образом", не зная ни правды, ни закона, ни государственности, ни брачных союзов. И ведь оболгал-то не случайно, а преднамеренно, поскольку тут же, в собственной работе упоминает и о княжении, и о процветании на землях других племен, и о сватовстве, и о семьях. А те языческие обряды, которые он приписывает им, были до крещения присущи и самим полянам. Впрочем, "мудрые и смысленые" поляне, надо думать, тоже были "не сахар", раз умудрились перессориться со всеми соседями. А крепости, обнаруженные на территориях древлян и северян, прикрывали их границы со стороны Киева. Уж конечно, они возводились не ради пустой забавы.
Иудеи. Исход в Хазарию
Арабы в VIII в. завершили покорение Средней Азии. Их успехам способствовала неутихающая вражда между здешними тюркскими племенами. А китайская дипломатия еще и дополнительно натравливала их друг на друга. Эти племена измочалились в междоусобицах, и арабы одержали над ними верх. Разгромили и китайцев в сражении у Таласа. И стали хозяевами всего региона. Но много проблем завоевателям доставили восстания городов Согдианы, инициированные маздакитами и подобными им революционерами. На подавление был направлен полководец Наср ибн-Сейяр с войсками, навербованными в Персии. Ему пришлось очень нелегко. Только успевал усмирить мятеж в одном месте, как уже разгоралось в другом. Города требовалось брать осадами и штурмами, нести большие потери.
Правда, задачу завоевателей облегчали сами революционеры. Взбунтовав тот или иной город, они начинали проводить свои "социальные реформы". Которые вызывали недовольство населения и раскол антиарабских сил. И в итоге Среднюю Азию удалось покорить. Точнее - раздавить. Усмирение было жесточайшим. "Веселая Согдиана" была уничтожена, от нее остались руины городов и деревень с грудами трупов, горами отрубленных голов, лесами кольев и виселиц. А толпы согдийских женщин и детей, обращенных в рабство, переполнили все невольничьи рынки, так что цены на живой товар упали небывало низко. Такой товар не окупал его содержания. И арабские командиры рассчитывались со своими воинами-персами этими же дармовыми женщинами и детьми. И участками земли в опустошенной стране. От такого смешения персов и согдианок возник народ таджиков - "таджиками" называли воинов халифата.
Но на Кавказе на арабские владения снова посыпались чувствительные удары. В 750-х гг. здесь произошло вторжение "севордиков", как их называют армянские хроники, а арабские - "саварджи". Под этим именем нетрудно узнать северян. Очевидно, решивших отомстить за угон и истребление своих соплеменников при нашествии Мервана. Их войско взяло и разрушило г. Шамхор, опустошило окрестности Гянджи.
Оправлялся от понесенного разгрома и Хазарский каганат. В 754 г. наместник Закавказья Ясид бен Усаид-ас-Сулам попытался было напомнить хазарам, что они обещали принять ислам и признали зависимость от халифа. К его обращениям северные соседи остались глухи. Тогда он решил повторить рейд Мервана. Но углубиться на север уже не смог, был остановлен сразу за Дарьяльским ущельем. Бои протекали с переменным успехом. Ясид понял, что покорить хазар у него не получится. А раз так, то важнее обеспечить безопасность собственных владений. И был заключен мир - на этот раз на равных. Договор был скреплен браком между Ясидом и дочерью кагана.
Однако и этот мир не стал прочным. Пользуясь тем, что устранилась арабская угроза, хазары восстановили свое господство на Северном Кавказе - подчинили Аланию, Лакию, Хамзин. Тем самым они снова перекрыли дороги в свою страну через Кавказский хребет. А себе открыли пути для набегов. И пошли вторжения. Хазары нападали на Грузию, захватывали и разоряли Тбилиси, громили Армению. Правда, эти рейды имели и обратную сторону. Больше-то доставалось не арабам, а грузинам, армянам, албанам. Подрывались силы этих народов, они уже не могли бороться с захватчиками. Даже наоборот, должны были сближаться с арабами для защиты от нашествий. Эти вторжения привели и к изменению облика Агвании, прежде христианской и армяноязычной. Здешние жители погибали, угонялись в плен. Или переходили в ислам, чтобы получить более надежное покровительство халифата. А в опустошенные районы власти переселяли мусульман из Ирана. И стал складываться этнос азербайджанцев.
Хазария оставалась нужнейшей союзницей для Византии. Чтобы упрочить этот альянс Лев III даже женил своего сына и наследника Константина на хазарской царевне Чичак. Но основой внутренней политики Константинополя оставалось иконоборчество. Кстати, Лев издал и указ о поголовном крещении евреев. Вероятно, в его планы входило слияние "измененного" христианства с иудаизмом. Но из этого, конечно, ничего не вышло. Кто-то из евреев крестился для видимости, другие указ проигнорировали - последующие события показывают, что иудейские общины в Византии сохранились.
Впрочем, и иконоборчество при Льве велось все же в ограниченных масштабах. Было казнено 30 священнослужителей, пытавшихся отстаивать иконопочитание, ряд иерархов сместили с постов и отправили в ссылки. Были уничтожены иконы в нескольких столичных храмах. Но в провинциях иконоборческие эдикты, как правило, не выполнялись. И Лев, видимо, не решался подавлять Православие силой. Куда круче взялся за дело его сын Константин V Копроним. "Копро" - по-гречески "дерьмо". Предание гласит, что при крещении, когда его погружали в купель, царевич обделался и тем самым как бы дал себе имя. И "оправдал" его.
Правда, в первые 10 лет правления он решительных действий против Православия не предпринимал. Потому что вел войну с арабами и опасался подрывать свой тыл. Но повел систематическую "чистку" руководства Церкви, заменяя "иконопочитателей" своими ставленниками. Одержав ряд побед, заключил с халифатом выгодный мир. И в 754 г. созвал собор, провозглашенный "вселенским", который осудил и предал проклятию почитание икон. И понеслось. Патриарх Константин был низложен и сослан на о. Принкипо. Покатились варварскоие акции уничтожения икон, фресок, мозаик - их заменяли в церквях картинами светского содаржания. Было запрещено и почитание святых мощей. Их сжигали, выбрасывали в море. Опорой Константина в этих безобразиях стали разложившаяся столичная чернь и армия, насквозь зараженная ересями.
Да и Константин был популярен среди солдат как удачливый полководец. Замирившись с арабами, он перебросил войско против болгар. Несмотря на то, что они помогали Византии в войнах с халифатом. Но за эту помощь приходилось платить дань, да и вообще соседство сильной Болгарии мозолило ромеям глаза. И Копроним задумал сокрушить ее. Однако здесь он завяз надолго, то и дело византийцы терпели поражения. Вдобавок восстали и славяне внутри империи. Константин их сумел подавить и депортировал 200 тыс. человек в Вифинию. Что лишь усилило недовольство, византийские славяне стали переходить в подданство Болгарии и выставили 20-тысячную армию, сражавшуюся на ее стороне.