• существо добродетельное (Сен-Симон);
• то, что сделало из него воспитание (Кант);
• творец собственного "Я" (Фихте);
• создатель орудий (homo faber) (Н.А. Бердяев);
• размышляющий человек – просто испорченное животное (Руссо);
• существо, которое ощущает собственное бытие как проблему (Фромм);
• живое существо, которое может сказать "Я" (Фромм);
• животное, подобное другим (Тейяр де Шарден);
• животное, способное обещать (Ницше);
• даже вечность вложил Творец в их (людей. – И.П.) сердца (Екклезиаст);
• человек есть существо, которое погребает (Н.Ф. Федоров);
• носитель сословных традиций (Гегель);
• существо, расшифровавшее собственный генотип;
• видимая и невидимая натура (Сковорода);
• человек – играющее животное (Ч. Лэм) и т. д. и т. п.
Совершенно невообразимый конгломерат определений появился, когда дополнительные основания для выведения сущности человека стали искать в самом человеке. Здесь пригодилось все: как он ест, спит, как одевается, рассуждает, как относится к животным и т. п.:
• человек есть то, что он ест (Л. Фейербах);
• человек есть то, как он одет (расхожая мысль);
• человек есть то, что он из себя сделал (Ларошфуко);
• человек – это поступок (Фучик);
• ценность человека познается после его смерти (индийское изречение);
• человека выказывает власть (Питтак);
• человек есть существо, недовольное самим собой и способное себя перерастать (Н.А. Бердяев);
• человек есть существо противоречивое и парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности (Н.А. Бердяев);
• человек – это его вкус (расхожее мнение);
• земля имеет кожу. У этой кожи есть болезни. Одна из них называется – человек (Ф. Ницше);
• земной человек – это слабая душа, обремененная трупом (Эпиктет);
• человек – это величайшая скотина в мире… (В. Ключевский);
• отличительное свойство человека – желать непременно все начинать сначала. (Гете);
• человек – самое тщеславное из животных, а поэтому – самое тщеславное из людей (Гейне);
• ничего нет более жалкого и более великолепного, чем человек (Плиний Старший);
• человек – самое злополучное и хрупкое создание и тем не менее самое высокомерное (Плиний Старший);
• и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и воскорбел в сердце своем (Бытие, 6);
• человек и очень ограничен, и бесконечен, и мало вместителен, и может вместить вселенную (Н.А. Бердяев) и т. д.
Эти определения взяты из многих источников. Из-за огромного количества материала, собранного для этой книги, ссылки сведены до минимума. Идея автора – иметь достаточные основания для корректного анализа.
РБ
Зачем нам это знать?
Немного расширим и прокомментируем отдельные определения. И прежде всего зададимся вопросом – чем объясняется постоянный интерес к проблеме человека? Не чем иным, как постоянным изменением места человека в окружающем мире и, следовательно, необходимостью постижения непрерывно меняющейся человеческой сущности.
Что только ни делалось для этого за истекшие 4 тысячи лет! Но постичь сущность человека никому не удалось. Слабая наука додумалась лишь до того, чтобы разделить человека на "сферы", которыми по отдельности могли бы заниматься ученые. Грубо говоря, преуспели: медики получили тело, биологи с физиологами – клетки, педагоги – … А что получили педагоги?.. Чем занимались философы?
РБ
Знаем или предполагаем?
Поостережемся называть знанием все, что написано о человеке. Истина одна, и ее следует искать.
Принято начинать с истоков. Только где эти истоки? Смутно мерещатся в тумане тысячелетий доисторические цивилизации – Древняя Греция, Шумер, Египет, Индия. Долетевшие до нас микроскопические осколки их мудрости плохо воспринимаются современными знатоками человека: блажь все это, говорят они, мистика и мракобесие. А наука верит фактам. Вот расшифруем геном – поймем. Расшифровали, но не поняли, и что с этим делать дальше, никто не знает. Узнали попутно, что геном мыши на 80 % совпадает с геномом человека. Приблизило ли нас это знание к разгадке тайны человека?!
Уже в ранней греческой философии пытались постичь человека. Но дальше того, что он "микрокосм" – существо, не уступающее по сложности самой Вселенной, – не пошли. Исходную идею софистов сформулировал Протагор (ок. 490–410 до н. э.), который утверждал, что человек есть мера всех вещей: "существующих, что они существуют, и несуществующих, что они не существуют". Поворот от космологических сюжетов к антропологической проблематике осуществили софисты и Сократ (470–399 до н. э.).
Сократ попытался обнаружить объективное содержание человеческого сознания, надеясь выйти на сущность человека. Но дальше изречения "Познай самого себя" не пошел и он, умнейший из людей.
Поиски Сократа продолжил Платон (428–348 до н. э.), который попытался посмотреть на человека абстрактно, как бы с высоты птичьего полета, что по силам только тому, кто сам не есть человек. Человек же на все смотрит по-человечески и все измеряет по своим меркам. Поэтому ему никогда не выйти за пределы человеческого понимания. Платон вышел за пределы чувственного мира и многообразия изменчивых вещей и сделал вывод о существовании неизменного, сверхчувственного мира идей. В человеке, как и во всем сущем, он обнаруживает две сферы: бессмертную, единую и неделимую душу, которая является идеальной сущностью человека, и смертное, тленное тело. Платон определяет природу человека с точки зрения того, каким он должен быть, и потому большое внимание уделяет воспитанию, призванному изменить природу человека и его предназначение.
Аристотель (384–322 до н. э.), как суровый логик, преуспел в познании человека еще меньше, потому что брал его таким, каков он есть в действительности, и человек этот ему так не понравился, оказался таким несовершенным, что философ с отвращением требует совершенствования природной организации человека, признавая ум и интеллектуальную деятельность высшей формой жизни.
"Ищу человека", – отвечал Диоген, бродивший ярким солнечным днем с зажженным фонарем, на вопрос любопытных, что он ищет. "А мы тогда кто?", – удивлялись простофили.
Поиски сущности человека зашли в тупик. Наступило долгое историческое затишье. "Не знаем и никому не советуем размышлять на эту тему, ибо тайна сия велика есть", – отвечали церковники своим прихожанам.
Размышлять о человеке позволено было только посвященным. И они старались, как могли. Что-то объясняли, но больше, кажется, скрывали или нарочно излагали в таких выражениях, чтобы простой смертный ничего уразуметь не мог. Поясню этот момент.
После сенсационных предположений современной науки, которая говорит о существовании на Земле многих цивилизаций и об абсолютных знаниях, дарованных Всевышним первым земным людям, уже не кажутся бессмысленными действия отцов Церкви, инквизиции, стремящихся затормозить распространение знания. Прежние цивилизации погибли потому, что не сумели правильно распорядиться эти знаниями. Они попали в руки несовершенных людей и привели в конечном итоге к печальным последствиям. Цивилизации погибли. Вероятно, и тогда, как теперь, все, что открывают ученые, превращается в оружие, которое всегда почему-то оказывается в руках наименее достойных представителей рода человеческого. Понимаем: знание без нравственного смысла – меч в руках сумасшедших.
О том, что Земля вертится, знали те, кому было открыто знание, и до Галилея. Не было открытием для посвященных в тайну и прозрение Д. Бруно, равно как и все другие последовавшие после научные открытия. Но знали древние хранители и о несовершенстве человека, о том, что слабый "мыслящий тростник" весьма склонен лелеять свои амбиции, принимать быстрые и неправильные решения, действовать сослепу, опрометчиво и неразумно. Умножая знания, оскудевший нравственно человек только приближает свою кончину и неизбежную гибель всей цивилизации. Такие примерно предположения возникают у нас после знакомства со старинными философскими и религиозными трактатами, истолкованием которых заняты сегодня целые научные сообщества. Герменевтика (искусство толкования текстов) как научная отрасль утверждается, а при действительно прогрессивном развитии знаний о человеке она не должна была появиться вообще.
Нас часто удивляет как бы наивность древних истолкований человека. Вот пример, который приводится в учебниках педагогики и которым хотят показать, какими несовершенными были знания в древности, как плохо они преподавались детям. Средневековый ученый-монах Алкуин, знавший ответы на все вопросы, пытается помочь ученикам схоластической школы постичь сущность человека. Приводим фрагмент из "Словопрения высокороднейшего юноши Пипина с Альбином схоластиком". Ставил вопросы и отвечал на них, разумеется, сам Алкуин:
Пипин. Что такое человек?
Алкуин. Раб смерти, мимо идущий путник, гость в своем доме.
Пипин. На что похож человек?
Алкуин. На плод.
Пипин. Как помещен человек?
Алкуин. Как лампада на ветру.
Ответы-символы, ответы-загадки: в них и мудрая печаль, и недосказанность, и неопределенность. Алкуин сравнивает человека с лампадой на ветру, пламя которой может и разгореться, и погаснуть, обогреть и обжечь, оно изменчиво и эфемерно. Он – гость в этом мире. Различный в разных обстоятельствах. Именно это и мешает рассмотреть его поближе.
Что можем добавить мы к этому определению во всеоружии современных научных знаний? Мало и даже почти ничего.
Ответы средневековых знатоков мудрости также полны высокого смысла и неопределенности. Из них следует, что человек подобен Богу. Он венец Его Творения. Несовершенство человека вызвано не каким-то изъяном Божьего промысла, а злоупотреблением свободой воли, дарованной человеку Всевышним. Отсюда главная задача человеческого воспитания – добровольное ограничение его свободной воли через самое доступное человеку – подчинение плоти духовному началу, однако это и самое трудное для человека: лишь отдельные люди из сонма живущих возвысились до выполнения первой части завета – есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть.
В средние века повышается внимание к духовной жизни человека, ее постижение становится основой философии воспитания. Но недосказанность существует, она видна невооруженным глазом. Трудно понять, читая трактаты: лукавили, темнили объяснители или сами мало что понимали по причине утраты истинных знаний?
В учении Августина Блаженного воплощаются и идеи неоплатонизма, и христианский дуализм низшего (земного) и высшего (божественного) порядка. В философии Фомы Аквинского христианская концепция связывается с учением Аристотеля. И если Августин, следуя платоновской традиции, считал душу независимой от тела и отождествлял ее с человеком, то Фома Аквинский уже рассматривает человека как единство тела и души. "По закону своей природы, – писал он, – человек приходит к умопостигаемому через чувственное, ибо все наше сознание берет свой исток в чувственных восприятиях" [1] .
Подобная трактовка встретила решительное противодействие уже в эпоху Возрождения, когда стала утверждаться идея, что человека нужно изучать в условиях его реальной жизни. Символом этого утверждения стало знаменитое высказывание Монтеня: "Души императоров и сапожников скроены по одному и тому же образцу". Идеи античности возрождаются в творчестве таких знаменитых человековедов, как Николай Кузанский, Леонардо да Винчи, Томас Мор, Данте, Монтень, Кампанелла. Красной нитью через их сочинения проходит идея целостности человека и его органической связи с Вселенной. Сегодня она имеет большое количество приверженцев среди философов и педагогов, несмотря на то, что многие века безжалостно критиковалась и извращалась.
Значительные изменения в осмыслении проблемы человека и формировании современных взглядов произошли в XVII в., который не без оснований называют "веком разума" или "веком гениев". Мыслителей этого периода также волнует сущность человека, его предназначение, взаимоотношения с природой и обществом, его пороки и добродетели, наклонности и страсти, проблемы преодоления низменного в человеке и возвышения его природных добродетелей путем воспитания.
Английский мыслитель Ф. Бэкон (1561–1626) считал, что цель науки состоит в принесении пользы человеку, а французский ученый Р. Декарт (1596–1650) дополнил его заключение призывом, чтобы сам человек получал достоверное знание о себе с помощью своего собственного разума.
Соединение мыслящего и протяженного, двойственность человеческой сущности наиболее точно выразил французский математик и религиозный философ Б. Паскаль (1623–1662). Человек – тростник, писал он, но это "мыслящий тростник", и все наше достоинство заключается в мысли. Ею мы должны возвышаться, а не пространством и продолжительностью, которых нам не наполнить.
Такое понимание сущности человека положило начало новому подходу к воспитанию. Если средневековая система воспитания, освященная церковью, выступала хранительницей традиций, то зарождающаяся новая – стремилась к развитию заложенных в человеке способностей.
Основные положения философско-педагогической системы эпохи Просвещения были сформулированы выдающимся английским мыслителем Д. Локком (1632–1704). Мыслитель не увлекается новыми формулировками сущности человека, а больше размышляет о его воспитании, и тем не менее мы не находим у него ответа на два важнейших вопроса, которые в то время занимали умы просвещенных мыслителей: 1) какое положение занимает человек в природе? 2) как соотносятся мысленное и протяженное, душа и тело? Вопрос о том, считать ли душу существующей до или позже первых зачатков организации жизни в теле, или же одновременно с ними, мыслитель предоставил тем, кто больше об этом думает и знает. А вот мысли его о воспитании как главном средстве улучшения человеческой природы действительно интересны [2] .
За Локком пошли немногие. Среди них Д. Толанд (1670–1722), к творчеству которого почти не обращаются теоретики воспитания. В работе "Пантеистикон" он также подчеркивает, что человек – часть природы. Отвечая на вопрос, откуда человек родом, Толанд, может быть, с излишней образностью отмечает: "Солнце мне – отец, земля – мать, мир – отечество, все люди родные". Сущность человека, по его мнению, проявляется в том, что он животное общественное, которое не может ни хорошо, ни счастливо, ни даже вообще жить без помощи и содействия других.
Развивая идеи Локка и Толанда, достаточно оригинальное объяснение природы человека дает английский философ и врач Д. Гартли (1705–1757) в сочинении "Размышление о человеке, его строении, его долге и упованиях". Человек, считает он, состоит из тела и духа. Тело подвластно внешним чувствам, дух же является действующей силой, первопричиной и включает ощущения, идеи, удовольствия, страдания и произвольные движения. Бог является творцом и управителем мира и поведения человека.
Материалистическую трактовку сущности человеческой природы дает известный английский химик и философ Дж. Пристли (1733–1804). Он выступил против общераспространенного мнения о том, что человек состоит из двух независимых субстанций – материи и духа. "Я скорее думаю, – отмечает философ, – что весь человек единообразного состава и что … способности, называемые духовными, являются результатом такой органической структуры как структура мозга". Важнейшей характеристикой человека является способность ощущения, восприятия и мышления. Способность мыслить является "свойством нервной системы или, скорее, мозга".
Англичанин А. Коллинз (1676–1729) убеждал, что человек – разумное и чувствующее существо, и более того, существо, детерминированное разумом и чувствами, т. е. подчиненное необходимости. Об этом нужно помнить, определяя стратегию и тактику его воспитания.
Свою лепту в объяснение сущности человека вносит и выдающийся шотландский мыслитель Д. Юм (1711–1776) в специальном "Трактате о человеческой природе". Он не без оснований достаточно критически оценивает попытки философов предшествующих эпох проникнуть в человеческую сущность и говорит о необходимости создания единой науки о человеке, которая "должна быть доведена до величайшей степени точности". Юм объясняет сложно, о душе, например, он говорит, что она есть не что иное, как система или ряд различных перцепций, причем все они соединены, но лишены какой-либо тождественности. Человек всего лишь связка или пучок различных восприятий, следующих друг за другом с непостижимой быстротой и находящихся в постоянном течении, в постоянном движении. Юм рассматривает человека не в контексте окружающей природы, а как существо познающее, что имело огромное педагогическое значение.
Перенесемся теперь в не менее просвещенную Францию и послушаем тамошних мудрецов. Первым по времени среди просветителей стоит Ж. де Ламетри (1709–1751) – один из самых противоречивых, но, безусловно, талантливых и оригинальных мыслителей XVIII в. Трактат "Человек-машина" снискал ему славу, известность, но гораздо больше принес неприятностей. Проблему человека Ламетри рассматривает, опираясь на четкие исходные теоретические позиции. Познать природу человеческой души, утверждал он, просто невозможно, особенно если мыслить ее как абстракцию, как некую самостоятельную субстанцию. Принципиальной для ученого является следующая мысль: "Душа и тело были созданы одновременно, словно одним взмахом кисти". При этом душа является активным началом тела. Ссылаясь на древних философов, Ламетри выделяет растительную, чувственную и разумную душу.
Концепцию человека Ламетри можно представить в виде следующих основных положений. Во-первых, человек рассматривается как часть природы: между человеком, животными и растениями нет пропасти; все они – различные проявления материи, самым совершенным выражением которой является человек. Во-вторых, особая природная организация человека воплощена в его теле, которое есть "заводящая сама себя машина, живое олицетворение беспрерывного движения". В-третьих, взяв в руки "посох опыта", мы можем найти душу как бы внутри органов тела. Чрезвычайно интересно замечание Ламетри о том, что человек по своей природной организации стоит ниже животных и помещение его в один с ними класс делает ему честь. Превосходство над животными человеку дает воспитание.
Французский философ Э. де Кондильяк (1715–1780) создает еще одну оригинальную концепцию человека, допуская существование материальной и духовной субстанции, истинная сущность которых не поддается познанию. Тело есть протяженная субстанция, а душа – субстанция, которая ощущает. Само по себе оно не воздействует на душу и не является причиной ее ощущений, оно лишь повод для них или причина того, что порождает душа. И наши органы чувств – "лишь окказионально источник наших знаний".
Наиболее полное отражение проблема человека нашла в творчестве К.А. Гельвеция (1715–1771). В своем труде "О человеке" (1773) он берет на себя смелость создать целостную концепцию человека. Но с какой целью? Когда философ изучает людей, размышляет Гельвеций, его предмет есть их благо. Это благо зависит как от законов, при которых они живут, так и от воспитания, которое они получают. Познать человека, чтобы его правильно воспитать, – истинная и благородная цель.