"Перед самым Рождеством и перед ёлкой начинается детская суматоха и возня с устройством и клейкой разных украшений и картонажей" [277, 905]. Дети сами или же под руководством взрослых делали фонарики, корзиночки, домики, флажки и пр. О таких занятиях в преддверии страстно ожидаемой ёлки рассказывается в воспоминаниях детей Льва Толстого. Мы узнаём, как в начале 1870-х годов перед Рождеством С.А. Толстая ездила из Ясной Поляны в Тулу для закупки множества специальных голеньких куколок, которых дети прозвали "скелетцами". Т.Л. Сухотина-Толстая вспоминает:
Теперь этих кукол давно уже не делают. А в моё время ни одна ёлка не обходилась без "скелетцев". Это были неодетые деревянные куклы, которые гнулись только в бёдрах. Головка с крашеными чёрными волосами и очень розовыми щеками была сделана заодно с туловищем. Ноги были вделаны в круглую деревянную дощечку, так, чтобы кукла могла стоять. Этих "скелетцев" мама покупала целый ящик, штук в сто.
Дети шили для них нарядные костюмы, одевали их и подвешивали на ёлку:
Все мы запасались иголками, нитками, ножницами и начинали мастерить платья для голых "скелетцев". Одевали мы их девочками, и мальчиками, и ангелами, и царями, и царицами, и наряжали в разные национальные костюмы: тут были и русские крестьянки, шотландцы, и итальянцы, и итальянки.
Потом, уже на празднике, эти наряженные "скелетцы" раздавались приглашённым на ёлку крестьянским ребятишкам. Мемуаристка детально описывает сложный процесс золочения орехов и приделывания к ним петелек, а также изготовления картонажей:
По вечерам мы все собирались вокруг круглого стола под лампой и принимались за работу… Мама приносила большой мешок с грецкими орехами, распущенный в какой-нибудь посудине вишнёвый клей …, и каждому из нас давалось по кисточке и по тетрадочке с тоненькими, трепетавшими от всякого движения воздуха, золотыми и серебряными листочками.
Кисточками мы обмазывали грецкий орех, потом клали его на золотую бумажку и осторожно, едва касаясь его пальцами, прикрепляли бумажку к ореху. Готовые орехи клались на блюдо и потом, когда они высыхали, к ним булавкой прикалывалась розовая ленточка в виде петли так, чтобы на эту петлю вешать орех на ёлку. Это была самая трудная работа: надо было найти в орехе то место, в которое свободно входила бы булавка, и надо было её всю всунуть в орех. Часто булавка гнулась, не войдя в орех до головки, часто кололись пальцы, иногда плохо захватывалась ленточка и, не выдерживая тяжести ореха, выщипывалась и обрывалась.
Кончивши орехи, мы принимались за картонажи. Заранее была куплена бумага, пёстрая, золотая и серебряная. Были и каёмки золотые, и звёздочки для украшения склеенных нами коробочек. Каждый из нас старался придумывать что-нибудь новое, интересное и красивое. Клеились корзиночки, кружочки, кастрюлечки, бочонки, коробочки с крышками и без них, украшенные картиночками, звёздочками и разными фигурами.
[417, 88-89]
О семейном изготовлении ёлочных игрушек вспоминает и Елизавета Рачинская:
На столе в столовой снималась скатерть. Дети во главе с отцом садились клеить ёлочные цепи, серебряные и золотые, нарезая неширокими полосами тускло отсвечивающие металлом листы бумаги и склеивая их кольцо в кольцо; золотили и серебрили орехи, отдувая в сторону лёгкие, сияющие листки, переложенные прозрачными бумажками, осторожно отделяя один и кладя на него предварительно обмазанный белком большой грецкий орех; бумажка нежно прилипала к нему, по ней легко похлопывали ваткой, выделяя при этом всю красоту, все выпуклости и извилины нарядной ореховой скорлупы; потом кончики осторожно обрезались ножницами и аккуратно заделывались; в серединку, туда, где сходятся половинки ореха, вставлялась тонко обструганная палочка, и к ней прикреплялась пухлая, праздничная, яркая шерстинка.
[348, 15]
Ирина Токмакова, рассказывая о ёлках своего детства, пришедшегося на 1930-е годы, также описывает процесс изготовления ёлочных игрушек:
В то далёкое довоенное время у нас вечерами все - взрослые и дети - собирались за квадратным обеденным столом… Начиналось священнодействие. На стоявшей в прихожей керосинке… варился крахмальный клейстер. Когда он поостынет, им густо промазывались кусочки ваты. Вата становилась податливой, и из неё можно было вылепить, например, морковку, корзиночку, грибочки, кто поискуснее, у того получался даже зайчик или цыплёнок. Когда клейстер высыхал и игрушка становилась твёрденькой, её раскрашивали школьными акварельными красками. Ах, как хороши были грибочки, помещённые в корзиночку на заготовленный ещё с лета зелёный мох!
Далее следует подробный рассказ об изготовлении клоунов и матрёшек из яичной скорлупы, цепей, бабочек и снежинок из бумаги, гирлянд из соломы. Самым трудным был процесс делания китайских фонариков. "У меня, - признаётся Ирина Токмакова, - как следует такой фонарик не получился ни разу!" [421, 122-123].
Многие мемуары и автобиографические повести включают в себя рассказы о семейном изготовлении ёлочных игрушек: и повесть А. Круглова "Далёкое Рождество", и "Детство Никиты" А.Н. Толстого, и "Чук и Гек" Аркадия Гайдара:
Из чего-чего только не выдумывали они мастерить игрушки! Они ободрали все цветные картинки из старых журналов. Из лоскутов и ваты понашили зверьков, кукол. Вытянули у отца из ящика всю папиросную бумагу и навертели пышных цветов.
[86, 62]
В воспоминаниях эпизоды, посвящённые подготовке к ёлке и особенно деланья украшений, даются, как правило, наиболее обстоятельно и подробно: не только сознание, но и руки в течение всей последующей жизни хранили память о материале, из которого в детстве с таким увлечением изготовлялись игрушки. Чего стоят такие детали, как старательный поиск детьми нужного места в орехе для просовывания в него булавки или палочки или же "отдувание в сторону" лёгких сияющих листков, которыми обклеивались орехи.
Елизавета Рачинская вспоминает:
Ёлку украшали опять-таки всей семьёй. Сутра в Сочельник на рояле, на столах и креслах, на подоконниках и даже прямо на полу появлялись лёгкие картонные коробки с гнёздышками внутри, где в опилках, в стружках, в шёлковой бумаге, в вате ютились райские птички, деды-морозы, девки-чернавки, яркие разноцветные стеклянные игрушки… причудливый, фантастический мир детского счастья, такой хрупкий и такой прекрасный, такой волшебно нереальный и в тоже время теперь, через многие годы, кажущийся единственно реальным из всего, что было когда-то в жизни.
[348, 16]
В каждом доме, в каждой семье закреплялся свой, излюбленный облик ёлки, отличающийся и внешним видом (высотой, густотой, хвоей, формой), и стилем её украшения, в чём отражалась семейная традиция, вкус и характер членов семьи:
При украшении ёлки соблюдались раз и навсегда принятые порядки. В глубине, ближе к стволу, вешались сначала крымские яблочки, просвечивавшие сквозь тёмную хвою своими розовыми бочками; потом шли орехи, которые никогда не допускались выше середины дерева. Ствол и крестовина, покрытая ватой с блёстками, опутывались золотыми и серебряными бумажными цепями и цепями из цветных леденцов. Внизу же вешались шоколадные фигурки зверей, птиц, детей и чудные печатные пряники с картинками, незабываемо вкусные, без которых не обходилось ни одно Рождество. Чем выше, тем ёлка становилась наряднее и ярче. На кончиках ветвей повисали блестящие стеклянные шары, покачивались, распустив хвосты, райские птицы; подняв паруса, куда-то в неведомую даль по зелёным хвойным волнам плыли сказочные корабли, летели ангелы, прижимая к груди миниатюрные ёлочки, весёлые колокольчики на самом верху, вблизи лучистой Вифлеемской звезды, казалось, вот-вот зазвенят хрустальным праздничным звоном, а серебряные пушистые цепи и дрожащий, струящийся "дождь", наброшенный, как сверкающая сетка, поверх всего этого великолепия, превращали ёлку в какое-то сказочное видение, от которого трудно было оторвать глаз.
[348, 16]
Новшества, которые меняли привычный стиль украшения ёлки, вызывали у детей сопротивление. Н.В. Розанова вспоминает о своём огорчении в связи с тем, что её сёстры, увлёкшись "декадансом", "стали украшать ёлку только снегом и свечами (ах, этот декаданс!), и как же скучно было смотреть на это дерево! Мне думалось, что все немного притворяются, восхищаясь "строгой прелестью" и иллюзией настоящей свежей ёлки!.. Какая тоска! Это вместо золотых орехов, пряников, яблок, хлопушек, от которых деревцо гнулось, но продолжало весело полыхать огнями…" [355, 26].
Как за границей, так и в России в рекомендациях по устройству ёлки излагались общие эстетические принципы её декорирования - в зависимости от формы и величины дерева, а также возможностей помещения: "Подобно другим украшениям, дерево должно гармонировать по оформлению, цвету, гамме и духу с помещением, в котором оно установлено. Оно должно отражать хороший вкус" [503, 9].
В советское время даже ёлочные украшения использовались с пропагандистскими целями: производство игрушек с советской символикой, отражающих самые разнообразные достижения социалистического общества, было обычным делом. Целый ряд предприятий начали выпускать игрушки картонажи, которые в ассортименте советских ёлочных украшений заняли одно из первых мест. Из картона штамповались животные, птицы, рыбы, звёзды, автомобили, дирижабли, аэропланы и т.д., склеивались две половинки с петелькой наверху, оклеивались серебряной бумагой и пускались в продажу. Первое время они делались по старым штампам; налаживание заготовки новых штампов для производства картонажей ощущалось как первейшая потребность игрушечного производства, которая вскоре была удовлетворена [134, 36].
Когда ёлка в СССР была разрешена, в Комитет по игрушке какой-то человек принёс набор ёлочных украшений, который "в декоративном и световом отношении давал близкие современные образы: стратостат, парашют, дирижабль, фабрика, Днепрогэс, военное судно, метро и т.д.". Рассказывая об этом, составительница сборника "Ёлка в детском саду" Е.Л. Флерина в целом одобрила этот набор ("Для ребёнка будет приятно найти на ёлке эти новые предметы"), но вместе с тем она и упрекнула изготовителя игрушек в том, что "он противопоставляет свою тематику "старой" и предлагает дать ёлку с одной классововыдержанной тематикой". По её мнению, "старым и чуждым ассортиментом являются религиозные образы (ангелы, изображение рождества христова). Этого, - решительно заявляет советский педагог, - на нашей ёлке дети не увидят" [448, 14].
С появлением электричества в некоторых обеспеченных домах вместо свечей на ёлку стали вешать электрические гирлянды. В 1872 году электрическое освещение впервые было использовано на празднике ёлки в зале Дворянского собрания в Петербурге. Мода на освещение домашних ёлок электрическими лампочками возникла в конце XIX века. В одном из рассказов того времени слуги, обряжая рождественское дерево, наряду с другими украшениями, вешают на него электрическую гирлянду, поскольку, по мнению их хозяйки, "теперь ни в одном порядочном доме не налепят восковых свеч" [459, 3]. В романе Леонида Добычина "Город Эн" мальчик, от имени которого ведётся повествование, рассказывая о событиях Рождества 1902 года, замечает: "На ёлке горели разноцветные лампочки. Инженер сообщил нам, что они - электрические" [118, 118]. В одних домах предпочитали (и до сих пор продолжают предпочитать) традиционные свечи, в других - электрические гирлянды. Это противопоставление не снято и поныне. В некоторых семьях возник обычай зажигать ёлочные свечи от стоящих под иконами лампадок: "После рождественской службы дома зазорили (по выражению матери) ёлку от лампадного огня" [280, 50]. Во многих семьях до сих пор свечи, в отличие от лампочек, считаются признаком уюта, естественности и теплоты: "В комнате так тихо и так ласково светятся свечи на ёлке" [490, 26]. В наибольшей степени это свойственно домам, в которых принято придерживаться традиции: "…только в этом доме на ней всегда были и остаются до сих пор исчезнувшие из магазинов настоящие живые свечи" [356, 113].
Особое внимание уделялось выбору ёлки: дерево должно было быть стройным, правильной формы, густым и свежим, а иглы его - упругими и живыми. Опытные покупатели знали, что если срез выделяет смолу, можно быть уверенным в том, что дерево свежее, недавно срубленное. Если же у купленной ёлки обнаруживался какой-нибудь дефект (кривизна ствола, недостаток ветвей с какого-либо боку, искривлённая верхушка и т.п.), то считалось необходимым "провести работу по улучшению её внешнего вида", чтобы скрыть эти недостатки. Дерево с недостатками стремились "исправить", обрезая нарушающие его симметрию ветки, а потом проволокой или верёвочками прикрепляя их в нужном месте; выпрямляли или подрезали верхушку; устанавливали дерево таким образом, чтобы скрыть его несовершенство или же чтобы сделать дефекты менее бросающимися в глаза. В стихотворении О.А. Белявской 1911 года "Ёлкич" проснувшиеся засветло дети бегут в зал, где, увидев бородатого старика, колющего лучинки, спрашивают его: "Для чего тебе, Ёлкич, лучина?" и слышат в ответ:
Чтобы прямо стояла лесина.
Вишь, всё на бок, на правый она норовит,
Мы - лучины под правую ножку.
"Погляди-кось, теперь хорошо ли стоит?"
"Чуть-чуть вправо, нет - влево немножко".[39, 23-24]
(Ср. также: "Надо и ёлочек нарубить, кресты на подножки им изготовить, чтобы ёлочки и на полу так же, как в лесу, прямо стояли" [360, 6].)
Бывали случаи, когда перед праздниками ёлки разыгрывались настоящие детские "драмы". Е. Скрябина рассказывает, что её семья в 1905 году вынуждена была переехать из Нижнего Новгорода в Петербург. Привыкшие к тому, что в Нижнем им обычно приносили ёлку на дом знакомые торговцы, родители и на новом месте не спешили с покупкой ёлки, а когда наконец приехали на ёлочный базар, то там "ёлок нужного размера и вида не оказалось. Вернулись ни с чем, - пишет мемуаристка. - Моему отчаянию не было границ". Все попытки достать дерево оканчивались неудачей, и только на второй день Рождества, когда девочка потеряла всякую надежду, позвонил её двоюродный брат, предложив привезти ёлку, которая уже была использована в Офицерском собрании для солдат их полка:
Долго я помнила тот момент, когда несколько солдат внесли знаменитую ёлку в нашу квартиру. Много веток было сломано и дерево действительно имело плачевный вид. Братья утешали меня, что они приложат все усилия, дабы исправить нанесённый дереву урон. Я не особенно доверяла и ждала с трепетом вечера, когда соберутся все мои маленькие гости. Когда же в назначенный день и час десятки приглашённых детей, ожидавших открытия дверей в кабинете отца, ворвались в гостиную, то все замерли от восторга, а я не поверила своим глазам - настолько чудесная картина представилась нам.
По-видимому, мать и братья приложили большие усилия, чтобы придать ободранному дереву такой исключительно красивый вид.
[392, 13]
Ёлка, приносившая детям столько удовольствия, таила в себе и определённые опасности. Одна из них была связана с обычаем вешать на дерево сласти, которые дети могли срывать и съедать. В XIX веке предназначавшееся для ёлки съестное делалось как можно более ярким и блестящим. Для этой цели кондитеры использовали специальные краски, порою включавшие в себя ядовитые вещества, из-за чего не раз случались отравления детей. В газетах конца XIX века встречаются заметки медиков, которые предупреждают родителей об этой опасности, не рекомендуя им позволять детям съедать висевшие на дереве сласти ввиду того, что они могут быть окрашены ядовитыми веществами. Сусальные орехи обычно красились веществом, в которое входило олово; конфеты обёртывались в свинцовую бумагу; в некоторые сласти добавляли анилин, а крашеные нити содержали мышьяковые и анилиновые краски. Яблоки же, висевшие на ёлке, могли стать ядовитыми от капающего на них окрашенного свечного воска. Обсуждая вопрос гигиены рождественской ёлки, медики писали: "Конечно, как-то тяжело портить удовольствие детей запрещением снимать с ёлки висящие на ней заманчивые сласти. Но лучше отравить им немножко их праздничное настроение, чем допустить отравление их ядовитыми красками" [95, 1287]. Разумеется, появление на ёлке съестного, которое могло стать причиной отравления, явилось следствием стремления сделать ёлку как можно более эффектной. Однако сласти, превратившиеся в "запретный плод", искажали смысл самого праздника, на котором дети всегда получали с ёлки разные "вкусности". В наше время обычай вешать на дерево пряники и конфеты, широко распространённый ещё несколько десятилетий назад, начинает постепенно исчезать, о чём нередко высказываются сожаления. Светлана Волкова, родившаяся в 1977 году, делится своими детскими впечатлениями:
Ёлку мы украшали разного рода игрушками, гирляндами, ватой и старыми конфетами. Это были старые конфеты в красивых, ярких и пышных обёртках, ими раньше украшали ёлки, и мне очень жаль, что "сейчас" эта "традиция" ушла… Позже конфеты исчезли с ёлки вовсе, остались только стеклянные шарики, гирлянда из цветных лампочек и гирлянды блестящие…
[80]
Другую опасность - опасность пожара - таили в себе горящие на ёлке свечи. И хотя маленькие металлические подсвечники стали использовать очень рано, возгорание ёлок было нередким явлением, и во многих семьях рассказы о пожарах во время праздника вошли в семейный фольклор. И.М. Дьяконов вспоминает, как однажды, когда он пытался обойти вокруг ёлки, у него загорелись волосы: "Оказывается, я задел головой о свечку" [127, 8]. Бывали случаи с трагическим исходом. Об одном из них, запомнившемся с детства и тяжело пережитом, рассказывает Юрий Олеша:
Господин Орлов пошёл с дочкой на ёлку в гости, и там, когда дети танцевали, ёлка опрокинулась, в результате чего дочка Орлова сгорела. В тот день, когда её похоронили, он пошёл в цирк. Мы, дети, ужасались, когда нам рассказывали об этом, но взрослые оправдывали Орлова, - он, говорили они, очень горевал и именно поэтому пошёл в цирк.
[293, 83]
Поэтому неудивительны запреты на использование свечей на общественных ёлках в целях противопожарной безопасности: "На ёлке может быть допущено только электрическое освещение… Совершенно нельзя допускать освещения ёлки свечами или керосиновыми лампами" [136, 3].