Сегодня молодежи прививается "стремление к самодостаточности", а воспитательные программы нацелены на формирование умений и навыков, необходимых в условиях возрастающей конкуренции. Суть новых подходов в воспитательной работе сводится главным образом к формированию у молодых людей так называемых "лидерских качеств", которые наиболее присущи американской модели и отсутствуют в ментальном мировоззрении "непрогрессивных" народов. Народ наматывается на идеал антигероя.
Как следствие, в "нецивилизованных" странах не наблюдается воспроизводства человека не только в социально-экономическом, но и в простом биологическом аспекте: во многих странах (включая Россию), наблюдается демографический спад. Данная проблема имеет определенную предысторию. На знаменах Французской революции была написана триада идеалов "Свобода, равенство и братство". Не очень принято обсуждать, что означает это "братство" и куда оно подевалось потом. Победители вовсе не собирались по-братски делиться своими правами и состояниями с простыми гражданами. На нериторический вопрос "Что делать?" дал ответ английский экономист и священник англиканской церкви Т. Мальтус. Он предлагал весьма незамысловатые меры по борьбе с "лишними" и "не очень удобными" людьми. Суть их сводилась к тому, чтобы отменить благотворительность, но поощрять преступность и войны.
Все население-граждане планеты Земля одинаково хорошо жить никогда не будет. Ни один общественный строй не сможет обеспечить все человечество по сегодняшнему стандарту жителя США или Западной Европы. В истории человечества вообще не существовало общественного устройства, которое давало бы все и всем. Современная мировая экономика может поддержать на плаву лишь только ограниченный слой людей за счет перераспределения ресурсов и избавления от "не очень волевой" части человечества.
Согласно Меморандуму NSSM-200 (National Security Study Memorandym), который 26 ноября 1975 года стал руководством к действию в области американской внешней политики, "для поддержания политической, экономической и социальной стабильности в странах-поставщиках природных ресурсов следует пропагандировать методы и средства снижения рождаемости в этих странах по самым разным каналам". И в первую очередь это следует делать через систему образования и средств массовой информации [89] .
По существу, в Меморандуме была поставлена стратегия и тактика демографической войны, которая, в отличие от войны ядерной, химической или бактериологической, уже идет. Пентагон открыто призывает придать "планированию населения" статус программы по разработке новых видов оружия. Эти новые виды оружия весьма успешно применяются и в лучшем случае не способствуют повышению качества жизни "непрогрессивных народов".
Балансы нужно соблюдать не только канатоходцам в цирке, но и любым социальным системам. Нельзя изымать больше того, что необходимо для простого физиологического воспроизводства. В России происходит сокращение численности населения примерно на один миллион человек в год и тотальный рост всех видов опасных заболеваний. Математически процесс неумолим. Длинная очередь из 143 миллиона человек приговорена накоплением валютных "резервов" и дисбалансу в трафиках экспорта и импорта к досрочному вымиранию. Как рассчитала Маргарет Тэтчер, обожаемая большинством "интеллектуалов" России, остатки русских всех национальностей через несколько десятков лет уже не будут хозяевами на этой земле.
Самовосстановление, физическая культура, дианетика и психотренинги полезны, но сначала надо создать условия для воспроизводства человека и сохранения общедемографического баланса страны.
9. Нищета и бедность "как болезнь"
Ежу заметно, что наряду с необходимостью изучения причин и способов появления богатых индивидуумов с их властными и "газированными" амбициями назревает настоятельная потребность в сущностном анализе богатства и бедности не только в индивидуальном, но и в "глобальном" аспекте.
Дифференциация человечества на богатых и бедных индивидуумов имеет глубокие исторические предпосылки [90] . На определенном этапе исторической эволюции различное социальное положение индивидов и факторы, его определяющие, становятся проблемой научных разработок.
В процессе зарождения и становления экономической науки категория богатства обозначала одновременно предмет и основной мотив исследований. На протяжении веков экономическая и философская мысль напряженно искали естественные законы производства, сохранения, распределения и накопления общественного и индивидуального богатства. Ими оказались законы капитализма.
Основной труд А. Смита называется "Исследование о природе и причинах богатства народов". Уже во времена А. Смита богатство рассматривалось как благо, к которому можно и должно стремиться. Собственно, вся экономическая теория А. Смита представляет собой некоторую модель, построенную вокруг одного-единственного фактора под названием "богатство".
Наличие полюса богатства в антагонистическом обществе с неизбежностью предполагает существование и полюса бедности. Нищета процветает наряду с богатством. Причем бедность как категория политической экономии была осмыслена в науке раньше богатства. К. Маркс в "Нищете философии" отмечал, что "в рамках тех же самых отношений (капиталистических – С.Е.), в которых производится богатство, производится также и нищета" [91] .
Одним из толчков к разработке экономической теории для Маркса послужила работа П.Ж. Прудона "Философия нищеты". Прудон полагал, что антагонистические противоречия капитализма можно уничтожить "путем тихой метаморфозы" и реформы банков. Борьба с прудонизмом требовала разработки экономической теории и выяснения сущности и места денег в капиталистической системе.
Если разрушительная критика в Германии старалась "разобраться" со всем определенным и существующим при помощи принципа самосознания (Гегель в "Феноменологии духа" стремился доказать, что самосознание есть единственная и всеобъемлющая реальность), прежде чем дойти до действительного человека в лице Фейербаха, то критическая французская мысль старалась достигнуть того же при помощи принципа равенства.
В "Нищете философии" Маркс показал, что экономическое учение Прудона является шагом назад по сравнению со Смитом и Риккардо, которые не сводили стоимость товара к "стоимости труда" и источником прибыли считали прибавочный труд. Позднее Маркс так оценивал "Нищету философии": "В этой книге содержится в зародыше то, что после двадцатилетнего труда превратилось в теорию, развитую в "Капитале".
Автор "Философии нищеты" был склонен в определенном смысле к диалектике и постоянно колебался между капиталом и трудом, то есть между признанием и непризнанием "разумности" капиталистической действительности [92] . У современных авторов "Философии богатства" таких колебаний обычно не возникает.
"У нас, – отмечает Н. Хилл, – капиталистическая страна. Она развивается благодаря капиталу, и мы, те, кто пользуемся благами свободы и возможностей, кто стремится к накоплению богатств (курсив наш – С.Е.), должны знать, что ни богатств, ни возможностей у нас не было бы, если бы организованный капитал не дал их нам" [93] .
Можно с сожалением констатировать, что наряду с существованием достаточно большого количества современной литературы под условным названием "Философия богатства", усиленно пропагандирующих эффективность "кнута воли, топора действия и салюта мечты", не написана пока книга "Нищета современной философии".
Мыслители доиндустриального периода считали проблему бедности идеальной и приемлемой формой существования. Нужда являлась духовно облагораживающим условием жизни. На подобное отношение повлияли религиозные постулаты и христианская традиция, согласно которым помощь бедным была богоугодным делом, а бедность – сознательно выбираемым и отстаиваемым принципом жизни. Бедность и ее крайняя форма проявления – нищенство (пауперизм) не связывались с понятием ответственности людей за свое положение.
С появлением "экономического человека" происходит смена установок по отношению к бедным и бедности вообще в массовом сознании и социальной мысли, выделение данной проблемы в особую сферу познания и поиск научных методов ее исследования и решения.
Признание функциональной связи капитализма и бедности привело к рассмотрению данного явления преимущественно через экономические факторы, сквозь призму экономических отношений, этики труда и некоторого универсального эталона нужды, выраженного в количественных (денежных) показателях. Учитывались не только физиологические факторы, представленные в виде количества средств к существованию, но и социальные, отражающие отношения зависимости, эксплуатации и неравенства.
Примерно с середины XX века признается закономерность (постоянство) существования бедности и "свобода" в выборе предпочитаемого стиля жизни. Современное общество благосостояния не включает бедность в свою культуру, оставляя ее в собственном замкнутом пространстве. Неприятие бедности как тяжелой формы психического заболевания переводится в плоскость неприятия бедности как стиля жизни. Считается, что бедный – неудачник с точки зрения естественного отбора, не владеющий техниками самовнушения. Сама же социальная действительность признается "разумной" и рекомендуется изменять образ жизни "неудачников", а не само общество.
Бедность, богатство и деньги сами по себе понятия духовно нейтральные. Бедность или богатство человека еще не говорят о его нравственности или аморальности. Формула "бедность = добро, богатство = зло" не является абсолютно верной и универсальной. Владелец миллионов может жить честно и благоразумно. А бедный человек, наоборот, оказаться эгоистом и средоточием низких духовных стандартов. Бедность не есть ореол святости. Но нельзя забывать, что именно материальное богатство чаще всего провоцирует бездеятельность, леность и алчность.
СССР и Россия с точки зрения проблем бедности в общенаучном плане представляют особый интерес. Бедность существовала и в Советском Союзе, не устают напоминать нам "реформаторы на американской тяге". Но никогда еще в новейшее время, – утверждает С. Коэн, – это явление не носило такой масштабный, такой глубокий, такой отчаянный характер" [94] .
Соединенные Штаты безусловно стремятся к мировому доминированию [95] . Но социальная дифференциация и бедность в России при полит-технологически внушаемом патриотизме является результатом внутренней российской политики. Имущественное неравенство создает в России "разность потенциалов" – неравновесное состояние, которое может поддерживаться только с помощью политической власти.
Российская общественная жизнь демонстрирует свойства искривленного пространства, в котором естественные и привычные человеческие ожидания неизменно оказываются обманутыми. В условиях углеводородной экономики и управляемой деградации народ ("электорат") уже давно ведет практически почти нелегальное экономическое существование. Быть может, уже следует осознать, что стоическое терпение в нищете не является признаком ни доблести, ни геройства.
Олигархический олимп, сосредоточивший в своих руках все богатства и определенную власть над Россией, надежно защищен от окружающего мира бедности информационным щитом и силовым аппаратом. Уделом людей, живущих "производительным" трудом, становится неразрешимое (в рамках данной системы) противоречие между сущностью и существованием. Происходит снижение социальных запросов населения в результате постепенного свыкания с бедностью и утраты надежд на восстановление прежнего уровня жизни. Угроза голодом и обеднение населения является старым и испытанным инструментом власти. Эту идею развил еще Мальтус на заре капитализма.
Для "дорогих россиян" сегодня определили место интенсивно работающей массы, которой надлежит за невысокую оплату много трудиться, периодически "подтягивая пояса" после очередного дефолта ("большого успеха" политической элиты). Источником так называемой "социальной стабильности" современной России является политическая депрессия, психологическая усталость и "расфокусировка" общественного сознания налогоплательщиков.
Группа населения, "неадаптированная к рыночным отношениям", практически выпадает из современности, не имея возможности выработать собственную стратегию инновационного поведения в силу отсутствия у них желания, сил и средств.
При наличии в современной России достаточно большой социальной дифференциации настойчиво проводится тезис о том, что неравенство между богатыми и бедными является абсолютно необходимым условием эффективности национальной экономики. За отказ от него народу придется, якобы, заплатить неизбежным погружением в пучину всеобщей бедности, как это и происходит во всех странах, отказывающихся от рыночных методов управления.
Американские неофиты "философии успеха" бедность этого мира оценивают не как следствие эксплуатации и социальной несправедливости, а как результат греховной лени и нерадивости человека. Демонтаж социального государства и реализация концепции "открытого общества" [96] могут быть оценены как лишение ленивых, нерадивых и неприспособленных мира сего алиби и самозащиты. Считается, что неистребимая природная лень и надежда на авось особенно присущи русскому человеку – ведь все мы воспитаны на сказках, герои которых – гениальные лодыри и бездельники (дурень Емеля, дурачок Иванушка и т.д.).
В русском языке слова "труд" и "трудно" являются однокоренными. То же самое можно сказать о словах "работа" и "раб" (подневольный работник). Но славяне (вернее – "словяне" от "слово") никогда не торговали людьми. В России не было рабства – пленных с добром отпускали домой, так как одним из высших проявлений образа Божьего являются созидательные способности человека, не обменивающиеся на деньги и рабский труд. В России "раб" – означает "раб божий".
Споры об отношении россиян к труду велись испокон веков. "Копья ломаются" и по сей день. Вероятно, упрощенчеством было бы прямолинейно опровергать злонамеренные суждения. Русский народ шел сложной и трудной дорогой поиска собственной траектории развития. На его изначальные свойства и качества всегда оказывало влияние множество как положительных, так и отвлекающих от созидательной работы отрицательных факторов.
Географические просторы и богатство воображаемых вариантов ("захочу – в Сибирь уйду новую жизнь начинать") обернулись для России некоторой мягкотелостью и непривычкой сражаться за каждый свой день как за последний шанс. Это был своего рода наркотик, расслабляющий волю. Не все русские народные пословицы и поговорки были сильно проникнуты идеей "пассионарности" и мегатрудолюбия: "Птичка Божия не знает ни заботы, ни труда", "Работа не волк, в лес не убежит", "От работы не будешь богат, а будешь горбат", "Трудом праведным не наживешь палат каменных", "Только тех, кто любит труд, негры в Африку берут".
В России с ее мессианством и духовностью существовал культ бедных и гонимых, а богатство всегда считалось чем-то не очень положительным. Притча про богача и верблюда перед игольным ушком была принята у нас со всей серьезностью. Не тот угоден, кто богат: Христос – Бог униженных. А тот угоден, кто беден, несчастен и страдает. Трудись не трудись – это для русского Бога в конечном итоге не имеет большого значения. Страдай, кайся, люби и жалей всех – тогда ты Ему угоден. Страдающий на каторге вор ближе русскому Богу, чем богач [97] .
Но лодыри и пьяницы не могут создать великое и могучее государство. В советский ("советский" от слова "вече") период вековые социальные идеалы асимптотически сближались с наличным бытием и тканью самой жизни, становились практически достижимыми и выступали как реальные повседневности. Нейтральная обыденная жизнь "homo soveticus" почти целиком перетекала в ритуальное действо, до предела насыщенное образами, призванными подчеркивать величие рожденного ленинским самосознанием и всегда хронически правого "мира-духа" под названием "партия" как организации, монопольно владеющей всепобеждающим учением.
Претворение социального идеала в действительность означало как бы вступление неисчерпаемой сущности в мир явлений и переход от потенциального бытия к реальному. Определенные грани и ингредиенты сущности разливались в существовании и обнаруживались в зримых феноменах действительной социальной жизни. Россия оказалась в эпицентре исторической дефлорации. Мы первыми высадились в метаистории, как американцы на Луне. Российское развитие – это не преобразование самотождественного социума, а смерть и новое рождение. Каждый новорожденный социум может стать вариантом развития человечества.
Утопические социальные идеалы в реальной повседневности превращались в "планы партии и правительства". Плановая модернизация предусматривала быстрейшее сокращение уровня экономического развития между СССР и западными странами. Для этого закладывались почти невозможные ("форсированные") темпы социальных преобразований.
В советской империи существовало сложное сочетание нематериальных, материальных стимулов и методов внеэкономического принуждения (социального насилия) к труду. Подобно гомеровскому, советский Ксанф был красного цвета [98] .
Одними только материальными стимулами нельзя получить социального сверхусилия, необходимого для актуализации социального идеала. Русскому человеку чужда протестантская этика. Для него смысл – это базис, а не надстройка. Если его труд – не подвиг, он будет лучше спать на печи. Страх также не может быть основой серьезной творческой мотивации, подавляя творческую инициативу и духовную мотивацию.
Трудно поэтому согласиться с мнением живущего в США философа А.Л. Янова, который в контексте западных интеллектуальных дебатов о России высказывает следующую точку зрения: "Это правда, что только коммунистическому диктатору (Сталину – СЕ.) удалось реализовать (по крайней мере, частично) экспансионистскую программу выродившейся (! – С.Е.) "русской идеи". Это правда, что ему удалось – в процессе жесточайшей контрреформы – восстановить в России крепостное право и даже на время сделать рабский труд основой советских производственных отношений" [99] .
Объективный анализ русской идеи обнаруживает особую, парадоксальную связь между российским общественным идеалом и идеей русского коммунизма. Еще П.Я. Чаадаев и Ф.М. Достоевский писали, что Россия призвана разрешить все проблемы западной цивилизации. Попыткой такого разрешения до некоторой степени и был социализм на русской почве. Партийные же каноны советского периода имели такое же отношение к утопическому социальному идеалу, как современные США к идеалам американской демократии.
Подлинная русская идея не разделяет, а объединяет свои конкретные исторические воплощения: древнюю княжескую Русь, Московское царство, империю Романовых, Советский Союз и даже РФ/СНГ; связывает православие-самодержавие – с марксизмом-ленинизмом, смуту – с перестройкой, Распутина – с Путиным.