В современной культуре налицо тактика избегания слова "революция", которое еще совсем недавно украшало названия многих модных теорий. Но оно пока не полностью исчерпало свой позитивный ресурс. В частности, довод от революции часто используется в пропаганде для оправдания негативных последствий реформ: "А вы что хотели? Это же революция!". Однако оправдание революцией сменилось в конце века новым призывом: "Никаких революций!".
Приходится констатировать, что современные ученые испытывают определенную робость перед метафизической значимостью такого события, как революция, так как оно вызывает необходимость выяснения смысла российской и мировой истории.
Идея конца революции волне укладывается в ряд других "концов": "конец истории", "конец философии", "конец человека". Бессистемность и "безопорность" принципиально изменяет видение будущего. Человеку суждено жить в непрерывно меняющемся, зыбком и неустойчивом мире – без смыслов, без идеалов и государственной идеологии, без богов и без самого себя.
Реальные революции изменяли социальные основы общества, приводя к власти новые политические элиты. "Настоящие" политические революции выступают в качестве синонима реальной политики в отличие от "цветных" виртуальных политических технологий и пропаганды. "Черно-белая" революция – это коренной переворот в государственном и социально-политическом устройстве, а не едва прикрытый легальными процедурами перехват власти, сопровождающийся распитием алкогольных напитков на свежем воздухе, народными гуляниями и шоу-представлениями.
Настоящая революция, переворачивающая сами основы общества, революция как акт усилия (насилия) и преодоления упорного консервативного сопротивления при демократии, в принципе, не очень нужна. В обществах без духовных идеалов и традиций революция практически бессмысленна, так как данный социальный феномен для своей реализации должен иметь святыню как общественный идеал уходящей эпохи, которую она могла бы "освежить".
Традиционно наличие насилия рассматривается как едва ли не единственная особенность, позволяющая отличать революцию от эволюционных преобразований. Между тем, существенная особенность современных российских событий заключается в отсутствии сколько-нибудь масштабных насильственных действий, могущих вовлечь значительные слои населения и серьезно повлиять на темпы и направление проводимых преобразований. Было бы неверно утверждать, что современная российская революция носит абсолютно ненасильственный характер. Однако роль насилия в ней была весьма ограниченной, и насильственные действия здесь никак нельзя считать неотъемлемым критериальным признаком социальных преобразований в России в конце XX – начале XXI вв. [32] .
Современное общество все больше виртуализируется во всех сферах. Сейчас можно наблюдать поп-революции извне без революционеров. Более того, можно сказать, что профессиональные революционеры только мешали бы. Современная инженерия протеста направлена на захват власти и использует естественно существующие или искусственно создаваемые протестные настроения масс. Управляемость революционных процессов демонстрируют все бархатные революции последнего времени. Виртуальная революция маскирует именно то, что уничтожает – истинную революцию и социальное движение вперед. "Революция" и борьба с ней превращаются в доходный бизнес. Управляемость революционных процессов демонстрируют все бархатные революции последнего времени. Бархатные революции развиваются по такой схеме, при которой власть теряет свою способность сопротивляться [33] .
"Цветные революции" представляют собой форму смены властных правящих элит на постсоветском пространстве. Неразвитость демократических институтов не позволяет посредством выборов произвести замену исчерпавшей себя властной группировки на более эффективную. Именно незрелость демократических институтов и породила феномен "оранжевых революций".
Силы, пришедшие к власти в результате любой революции, успевают произвести перераспределение собственности и сфер влияния, кадровые перестановки и структурные изменения во власти. Как следствие, уже через короткий промежуток времени контрреволюция оказывается невозможной. Новая власть всегда получает определенный кредит доверия и средства для его пролонгации.
Все революции, в том числе современные "цветные", происходят по модели вписывания поведения власти в свой собственный сценарий. Власть вынужденно подчиняется этому давлению, либо, защищая "status guo", усиливает и радикализирует репрессивную составляющую.
После преодоления сопротивления регрессивной компоненты, связанной, в том числе и с распределением материальных финансовых средств, в результате революционного акта насилия новая политическая сила становится фактором, способствующим соединению социального идеала с действительностью и ее преобразованию.
Для понимания сложного воздуха революции следует отметить, что вопрос о "денежной стороне" социальных революций (и войн) в России и во всем мире является непростым и в настоящее время особенно актуальным. Предметом спекуляций по-прежнему остается проблема "эксов" и "немецких денег" в русской революции [34] .
Любые социальные преобразования всегда связаны с изменением материальных, финансовых и кадровых потоков, проходящих через чьи-то руки. А революции и контроль над государствами и правительствами, военные заказы и спекуляции на управляемом хаосе и нестабильности могут принести сотни процентов прибыли. Для получения бешеных прибылей на катастрофах надо только грамотно и системно ими управлять.
Как отмечает М. Калашников, американцам удалось превратить русскую революцию в выгоднейшее коммерческое предприятие и достаточно длительное время получать сверхприбыль без риска. Русские банки превратились в станции по перегону личных состояний в Европу. Отлив богатства за рубеж из России был колоссален [35] .
Потоки вынесенных в XX столетии из России богатств помогли Западу достичь зенита индустриального развития и перейти к созданию информационной постиндустриальной экономики. Так что вывоз капитала из России – явление отнюдь не новое в отечественной экономической истории. Еще задолго до сомнительных с правовой точки зрения финансовых операций современных бизнесменов были весьма успешно "апробированы" различные схемы.
Некогда знаменитый американский бизнесмен Арманд Хаммер следующим образом объяснял секрет своего "успеха": "чтобы стать богатым, нужно дождаться, пока в России случиться революция и, захватив с собой теплые вещи, ехать туда" [36] .
Носитель американской мечты Хаммер очень удачно сумел построить в СССР ряд крупных химических заводов, реконструировал прибалтийские морские порты; основную часть денег давало благодарное советское правительство. А прибыль делилась пополам.
В самой Америке идеи революционного преобразования общества, принесенные из Европы, не сумели завоевать достаточно широкой популярности. Возможность уйти от социального гнета за "границу" и породило "американскую мечту", отвергающую революционный путь. Несоответствие обычаев, сложившихся в Европе, условиям американской жизни вызвало желание отказаться от них и выработать иные, более "рациональные" нормы организации общественной жизни.
В процессе расширительного понимания "философии успеха" и экспансии зоны американских "жизненных интересов" эти нормы делают возможным управляемость социальных процессов, в том числе революций и войн, на планете Земля.
4. Философские проблемы войны и мира
Войны наряду с революциями являются феноменом, существенно влияющим на жизнедеятельность и социальные перспективы любой страны. С точки зрения классических экономических теорий войн как бы не существует: экономические построения никогда не учитывают реальной диалектики и ритмики войны и мира. Ученым-экономистам важно описать механизмы движения финансовых потоков и способы управления ими. Научные теории не объясняют, что и как разрушается, а "экономика войны" сводится к анализу экономических причин военных действий.
Военные конфликты ведут обычно к доминированию валюты той страны, территория которой не задействована в военном конфликте. После Второй мировой войны доллар стал властелином мира. Наиболее точно этот сценарий сформулировал американский историк А. Вульф: "Наилучший способ использовать преимущества войны заключается в том, чтобы всегда иметь войну, особенно если окажется возможным сделать это с минимальным участием в военных действиях" [37] .
(Явно коммерческий характер имел российско-чеченский военный конфликт, которой более политкорректно называть "антитеррористической операцией": российское правительство хотело иметь в мятежной республике Ичкерия "маленькую победоносную войну". Война – это бизнес и немалые деньги).
Война является сомнительной привилегией только представителей рода человеческого, наделенных сознанием. Еще давным-давно безымянный гуманоид обнаружил феномен, имевший далеко идущие последствия: бросая камни, можно контролировать большую территорию, чем сражаясь голыми руками. Так родилась война. Притягательный результат войны – победа. Достижение славной победы является инстинктом, глубоко скрытым в психике человека, существование которого может полностью и не осознаваться.
Целью войны чаще всего (если не преимущественно) является присвоение материальных ценностей – грабеж природных богатств, захват или освобождение территории, подчинение рабочей силы. Но в конечном итоге война существует ради мира, а не мир для войны. Чтобы бытие существовало, необходимыми, кроме борьбы и противостояния, являются еще гармония и согласие. Без этого принципа ничто не родится и не развивается [38] .
Но, с другой стороны, вечный мир является утопией, и в случае ее реализации означал бы социальную стагнацию. Именно борьба и принцип развития, как учил Гераклит – отец всего.
Решение международных конфликтов посредством переговоров, а также других мирных средств (сбор информации и проявление доброй воли), а не путем применения насилия предполагает наличие политических и экономических дипломатических отношений между различными странами и развитого искусства дипломатии.
Главная и практически единственная причина войны – ЭГО, способное только доминировать, завоевывать и уничтожать. Поэтому люди, мотивированные в своих действиях, словах и мыслях эгоистическими целями, источают флюиды войны. Война – это не только беда, но и испытание для народа: происходит "отрицательная селекция" и погибают наиболее сильные и храбрые молодые воины.
Реалистичные общества всегда принимали тот факт, что неразумного человека убедить невозможно. Именно поэтому война стала, согласно К. Клаузевицу, "продолжением ведения национальной политики, но другими средствами". Для совершения актов насилия потребовалось создать профессию военного, на которого и была в той или иной форме возложена задача осуществления контролируемого насилия. Армия есть инструмент силы. Любовь никогда не станет учебным предметом в военных училищах. Но функции армии не сводятся к войне. Армия должна возвеличивать человека и учить его жить и умирать ради славы.
Современная война, как и "цветная революция", только лишь на первый взгляд представляет собой овеществленное насилие. Полностью отождествлять понятия "современная война" и "насилие" можно лишь с определенной долей условности. В кажущейся ясности бытия войны ее явление и сущность не совпадают, а в ряде моментов являются в чем-то противоположными.
В современном обществе власть имущие стремятся держаться как можно дальше от поля боя, на котором в процессе контролируемого насилия гибнут реальные люди – всегда легко объявить войну, если кто-то сражается вместо тебя. Соединенные Штаты воевали на своей территории в последний раз во время Гражданской войны 1861-1865 годов (во время "вбивания" американской мечты в головы народных масс), то есть почти полтора века назад.
Груз ответственности за принятие решения о вступлении в войну существенно уменьшается, если военные располагают необходимыми средствами для выполнения своей миссии с минимальными потерями – как собственными, так и на стороне противника. Стремление избежать потерь своих войск обратно пропорционально степени значимости интересов, защита которых побудила политиков вступить в войну: чем в меньшей степени данные интересы являются жизненно важными, тем данное стремление больше.
Война есть один из видов борьбы наряду с борьбой конкурентной, внутренней борьбой творца, борьбой против врагов блаженства и т.д. Как отмечает доктор философии и математики, второй в истории шахмат чемпион мира Эммануил Ласкер, "жизнь, согласно древнему изречению, есть непрекращающаяся борьба. Поэтому теория борьбы, подобно вьюнку, обвивает зеленое древо жизни" [39] .
Организованный конфликт есть, по Гегелю, только видимый исход столкновения идей. Процесс борьбы очень многое меняет в соотношении самосознаний. В "Феноменологии духа" Гегель подчеркивает: "Индивид, который не рисковал жизнью, может быть, конечно, признан личностью, но истины этой признанности как некоторого самостоятельного самосознания он не достиг" [40] .
В мире есть множество стран, где наука войны развита очень высоко. Но зрелая наука стратегии возникла не на Западе, а на Востоке. Как условная модель боевого сражения в Древней Индии возникли шахматы. Первичная форма шахмат называлась "чатуранга", то есть "четырехосновная". Далекий предок современных шахмат, чатуранга была игрой, отображавшей состав и строй тогдашнего индийского войска, в которое входили пехота, конница, слоны и боевые колесницы.
В Японии стратегия была возведена в ранг искусства. Японский воин не более талантлив, чем западный. Тем не менее, совокупность уникальных условий дала мастерам фехтования и единоборств этой страны время и стимул к глубокому и доскональному изучению своего искусства. В сравнении с этими воинами стратеги других наций не более чем одаренные любители.
Время великих мастеров меча давно уже прошло. Но развиваемые ими стратегии продолжают оставаться жизнеспособными, ибо война независимо от принимаемых форм и видов остается вопросом доминирования одного человека над другим. Стратег имеет дело с идеями о том, как контролировать действия людей. Путь стратегии состоит не из мыслей, а из ментальных принципов и способов мышления.
Воинов феодальной Японии часто сравнивают с европейскими рыцарями. Данное сходство является поверхностным. В Европе техники ведения боя и оружие непрерывно изменялись из-за частых столкновений различных культур. В Японии же война, за незначительными исключениями, была делом внутренним. Изолированный от остального мира, японский арсенал оружия оставался неизменным на протяжении веков.
Золотой век мастеров единоборств и фехтования пришелся на начало XVII столетия. После длительной гражданской войны была объявлена жесткая диктатура. Воины (известные как самураи), выжившие на полях сражений, стали гарнизонным войском. Обладая законным правом убить любого простолюдина, не выказавшего должного уважения, самурай жил с осознанием того, что однажды и он тоже может погибнуть от меча. Вынужденные жить в мире насилия и неожиданных смертей, самураи воспользовались единственной доступной возможностью (кроме безумия): они трансформировали насилие в искусство [41] .
Зарождению и развитию различных стилей японских единоборств способствовали религиозные и философские учения, проникшие в страну преимущественно из Китая. Самая протяженная во времени Китайская цивилизация имманентно ориентирована на Великий порядок, основанный на социальной гармонии и справедливости. Причиной проявления заинтересованности в философских учениях китайских мудрецов является следующая: среди правящего клана Японии в тот период было распространено убеждение в том, что Китай является "идеальным государством", где создана гармония жизни.
Известно, что Восток очень почтительно относится к традиции. Все новое вырастает, используя "базис", который строился веками и тысячелетиями. Поколение за поколением наращивало пласт знаний, используя в качестве первоосновы древнейшие источники. Наибольший толчок всей философской и научной мысли Дальнего Востока дал Древний Китай. Его "мудрейшие мужи" оставили богатейшее наследство по всем сферам жизни от основ мироздания и боевых искусств до стратегии государственного строительства и предпринимательства. Можно заметить в скобках, что в китайском языке словосочетание "заниматься бизнесом" совпадает с понятием "осмысленно жить" [42] .
Европейские мыслительные традиции, основывающиеся на иудейско-христианской платформе (в том числе марксизм), в отношении Вселенной склонны принимать точку зрения "я-оно", что по сути представляет собой дуалистический подход. В большинстве же восточных философий Вселенная рассматривается как единое целое. Считается, что она представляет собой равновесие позитивной и негативной силы, причем обе силы одинаково важны. В Японии эти силы называются ин и е (инь и янь по-китайски).
Основополагающая концепция ин-е гласит, что во Вселенной существует общее равновесие. В каждой ситуации работают положительная и отрицательная сила, и повсюду эти две силы находятся в гармоничном равновесии. И только при наличии какого-либо локального дисбаланса данных сил возникает конфликт. Исправив дисбаланс, можно разрешить и сам конфликт. Действия опытного стратега, даже если они вызывают огромные разрушения, будут преисполнены красоты и законченности – его насилие не разрушает ситуацию, а уравновешивает ее.
Несомненно, что уникальное японское искусство войны взаимосвязано с уникальностью японского языка. Как и сам путь Стратегии, он отличается от привычных европейских представлений.
В английском языке обычный порядок слов "субъект-глагол-объект": "Я достигаю успеха". В японском языке порядок слов "субъект-объект-глагол": "Я успеха достигаю". В английском языке субъект и объект отделены друг от друга глаголом, а в японском языке они как будто подталкиваются глаголом друг к другу. В результате, в английском или любом другом, ему родственном языке, всегда есть ощущение, что "целеустремленный субъект" что-то делает с объективной реальностью. В японском языке чувство единства объекта и субъекта гораздо больше. Как следствие, возникает ощущение совместности совершаемых действий и две противостоящие друг другу силы посредством техники и стратегии объединяются [43] .
Западные языки намного более просты, функциональны, структурированы и формализованы по сравнению с русским. Вследствие этого Запад и Соединенные Штаты Америки эмоционально беднее нас. Америка и Россия имеют разные ментальности; у них различные исторические и политические традиции и территории. Поэтому механический синтез русской идеи и американской мечты проблематичен или почти невозможен.
Как человек думает, так и строит свои отношения с внешним миром. Познавательный характер лежащих в основе всякого деяния усилий подчеркивается известным буддийским изречением: "Все, чем мы являемся, – это результат того, что мы думали".
Арабская, тем более, римская Единица тянется кверху, как Огонь, или фаустовская душа. Если арабские цифры еще имеют тенденцию к округлости, то римские категорически прямолинейны и рассекают пространство – "Разделяй и властвуй!", "Рви мысль", "Плати и потребляй". Китайская же единица горизонтальна / – /, как и дао-вода устремлена вниз и вширь.