Как показывает история, моралистические проекты обычно подрывали не только американские интересы, но и американские ценности. Сегодня слишком часто имеют место двойные стандарты и обман или, по крайней мере, самообман. Например, некоторые американские политики, выступавшие против создания Международного уголовного суда из совершенно оправданного беспокойства за суверенитет Соединенных Штатов и боязни судебного преследования американских военных по политическим мотивам, одновременно требовали от новой югославской демократии выдачи своих граждан международным военным трибуналам. Другие убеждали администрацию Клинтона в необходимости игнорировать эмбарго ООН на поставки оружия в Боснию, но при этом высказывали возмущение, когда другие государства нарушали международные санкции. Представители самых разных политических сил грешили двойными стандартами, например в том, что касается финансирования избирательных кампаний в других странах. С одной стороны, их ужасала сама мысль о возможности получения финансовой помощи из-за рубежа республиканцами или демократами, а с другой - они не уставали повторять, что Америка обязана поддерживать зарубежные политические партии независимо от законов конкретной страны…
Усилия Билла Клинтона, направленные на решение гуманитарных проблем и национальное строительство, явились отходом от политики его предшественников. Возможно, действия США в Панамском канале или вторжение в Гренаду и помогли спасти жизни невинных людей, но в первую очередь они служили интересам Америки или были направлены на ликвидацию ее явных недругов. Моралистические же проекты Клинтона чаще всего шли вразрез с интересами США. Возьмем, к примеру, Гаити. Соединенные Штаты добились свержения режима деспотической, но, по существу, дружественной Америке хунты, с тем чтобы вернуть власть столь же деспотически настроенному, но гораздо менее дружественному президенту Жану-Бертрану Аристиду. Последний в знак благодарности восстановил дипломатические отношения с Кубой. Достаточно вспомнить также события в Боснии, когда администрация Клинтона проигнорировала план Вэнса - Оуэна, хотя он давал надежду на быстрое завершение кровопролития.
В целом результаты гуманитарных интервенций Клинтона по меньшей мере противоречивы. С одной стороны, Америка все же одержала победу на Гаити и на Балканах, что, естественно, укрепило ее авторитет в мире. К тому же осуществленное под руководством США вмешательство, скорее всего, предотвратило в Боснии и Косово бесконтрольное нарастание кровопролития по принципу "око за око". С другой стороны, ряд совершенных злодеяний в регионе был отчасти вызван именно действиями клинтоновской администрации. Так, политика США на Балканах позволила хорватам изгнать из Сербской Краины двести тысяч сербов. Политика США также потворствовала радикализму мусульман, и особенно косоваров, не желавших идти на компромиссы. Политика компромисса в сочетании с международным давлением могла бы предотвратить резню. В итоге Босния и Косово до сих пор остаются под протекторатом НАТО, и ни та, ни другая сторона, по-видимому, не готовы воспринять американский идеал межэтнической гармонии. Сконцентрировавшись на гуманитарных интервенциях, администрация Клинтона уделяла недостаточно внимания, сил и средств более насущным проблемам, таким как растущая угроза "Аль-Каиды". В результате неверной расстановки приоритетов был нанесен ущерб отношениям с Россией, произошло непредвиденное охлаждение отношений с Китаем. Как следствие, Америке труднее было заручиться их содействием в борьбе с терроризмом в период, предшествовавший 11 сентября 2001 года. По иронии судьбы напряженность в отношениях с Россией частично способствовала тому, что администрация Клинтона отказалась от поступившего еще в 1999-м предложения Москвы о совместной борьбе против талибов…
Несмотря на то что события 11 сентября послужили американским лидерам тревожным сигналом, напомнившим об угрозе терроризма, слишком многие, как теперь выясняется, сделали неверные политические выводы. Главная проблема состоит в том, что люди ошибочно полагают, будто демократия - панацея от всех мировых недугов, включая терроризм, а в обязанности США входит повсеместное насаждение демократической модели правления.
Недостаток такого подхода не в демократии как таковой. Либеральная демократия в сочетании с гражданским обществом, правопорядком, соблюдением прав меньшинств и свободным, но регулируемым рынком - это, несомненно, самый гуманный и эффективный способ организации современного общества. Помощник президента по национальной безопасности Кондолиза Райс совершенно права: мысль о том, что некоторым людям не нужна свобода или что они не готовы взять на себя ответственность, налагаемую демократией, глубоко унизительна. Однако не менее унизительны и заявления о том, будто Америка имеет право навязывать другим народам и культурам демократический строй без учета внутренней обстановки и местных предпочтений. От времен Римской империи и кончая Британской цивилизация, принесенная на острие меча или штыка, никогда не вызывала чувства признательности сколько-нибудь долго. Почему же высокоточное оружие должно оказаться более эффективным? Вспомним слова Уинстона Черчилля: "Демократия - наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, которые пробовались время от времени". Считать, что демократия - это божественное откровение, а Вашингтон - ее провозвестник и всемирный жандарм, - значит отрицать исторические факты и геополитические реалии современного мира.
Сторонники активного продвижения демократии привели немало спорных аргументов в пользу того, что насаждение демократии есть не только нравственный императив для Соединенных Штатов, но и важнейшая практическая задача. Один из наиболее распространенных доводов состоит в том, что демократия станет средством предотвращения терроризма, поскольку, по словам бывшего конгрессмена Ньюта Гингрича, "продвижение свободы - вернейший способ подорвать притягательность террористической деятельности во всем мире". Однако последние события свидетельствуют об обратном. Даже не беря в расчет акции исламских террористов в США, как можно объяснить деятельность доморощенных террористических организаций, таких, например, как Общество радикальных защитников окружающей среды или в 1960-70-х годах деятельность Weathermen ("Синоптики")? Как объяснить действия Эрика Рудольфа, недавно обвиненного в организации взрыва во время Олимпийских игр в Атланте? Деятельность ИРА в Северной Ирландии или баскских террористов в демократической Испании?
Еще один аргумент в пользу демократий: они мирно сосуществуют. Однако и этот аргумент на поверку оказывается несостоятельным. Истории известен ряд войн между демократиями, если считать их таковыми в соответствии со стандартами своей эпохи: Афины воевали с Сиракузами, Рим - с Карфагеном, Англия времен Кромвеля - с Голландией, викторианская Британия - с Южной Африкой. Более того, две войны на американской территории (война 1812 года с Великобританией и собственно Гражданская война) велись, по сути, между демократическими государствами. Тот факт, что в ХХ столетии подобных конфликтов было меньше, частично объясняется существованием единого фронта демократий, выступавших против нацизма и коммунизма. Однако теперь, когда общие враги повержены, нет никаких оснований утверждать, что миролюбивый союз демократических государств не распадется. К примеру, на Ближнем Востоке, где в общественных настроениях преобладают антисемитизм и антиамериканизм, введение демократии может, напротив, повысить вероятность возникновения вооруженного конфликта между арабскими странами и Израилем или Соединенными Штатами. Те, кто исключает возможность войн между демократиями, зачастую отвергают идею многополярного мира, поскольку, по выражению помощника президента по национальной безопасности Кондолизы Райс, "это теория соперничества, конфликтующих интересов или - в худшем случае - конфликтующих ценностей". Но подобная позиция не учитывает право других на собственную точку зрения. И, будучи положена в основу внешнеполитического курса Вашингтона, она оттолкнет от США даже дружественно настроенные демократические государства. Споры вокруг Ирака показали, как мало нужно для того, чтобы такие демократии, как Соединенные Штаты и Франция, стали обнаруживать друг у друга недостатки. Некоторые российские обозреватели не замедлили отметить, что политика последних американских администраций напоминает политику Советского Союза в том, что касается стремления навязать миру свои доморощенные взгляды, и якобы ничем не отличается от "брежневского" подхода к вопросу о национальном суверенитете.
Даже если демократия и способна предотвратить конфликт, она вовсе не гарантирует Америке лидирующего положения в мире или хотя бы широкой поддержки со стороны других государств. Так, в ходе иракской кампании демократия явилась тем препятствием, которое помешало Турции выполнить свои обязательства, способствовала не ослаблению, а усилению антиамериканской политики во Франции и Германии. В то же время дефицит демократии в Египте, Саудовской Аравии, Иордании и Пакистане позволил правительствам этих стран выступить единым фронтом с США, несмотря на недружелюбный настрой общественного мнения.
Итак, с одной стороны, даже когда речь идет о таких важных вопросах современности, как терроризм или нераспространение ядерного оружия, демократические страны не всегда расположены поддерживать США, с другой стороны, авторитарные режимы все же иногда готовы это сделать. Испортить отношения с этими странами, будь то Китай или Саудовская Аравия, значило бы поставить под удар американские интересы. Америке легче было бы добиться поддержки в войне с Ираком, если бы в свое время она уделила больше внимания сближению со своими ключевыми партнерами и влиятельными государствами региона…
В целях обеспечения собственной безопасности и безопасности своих союзников Соединенные Штаты должны быть готовы прибегнуть к военным действиям, а при необходимости и к одностороннему вмешательству, но при разработке внешней политики вашингтонским лидерам пора больше внимания уделять практическому анализу государственных интересов. В будущем гуманитарные интервенции под предводительством или на деньги США должны осуществляться исключительно в ответ на открытый геноцид, как, например, Холокост, события в Кампучии в 1970-80-х годах и Руанде в 1994-м. В противном случае Америке следует избегать косовских ошибок и начинать операции, заручившись мандатом ООН и, что еще важнее, готовностью других стран оказать ей существенную поддержку.
Как справедливо настаивает администрация Буша, США всегда должны быть готовыми принять все необходимые меры (включая превентивные действия) в борьбе с террористами и теми, кто за ними стоит, особенно если речь идет о стремлении завладеть оружием массового уничтожения (ОМУ). Но выборочно проводимые "освободительные" войны способны оттолкнуть основных союзников. В то же время налаживание конструктивных отношений с ключевыми странами, такими как Китай и Россия, а также (даже если это приходится не всем по вкусу) Германия и Франция, является залогом успеха в борьбе с терроризмом и распространением ОМУ. Таким образом, хотя при наличии реальной угрозы решительное или даже беспощадное применение силы вполне оправданно, важно не дать насилию превратиться в привычный инструмент национального строительства.
Возьмем, к примеру, Ирак. Деятельность Саддама Хусейна в вопросах ОМУ носила весьма сомнительный характер, на его счету постоянные угрозы соседям, нарушения резолюций Совета Безопасности ООН, поддержка террористов и попытка покушения на бывшего президента Соединенных Штатов. Несомненно, его деятельность представляла для Америки серьезную угрозу. Три администрации подряд пытались решить эту проблему дипломатическими средствами, но ситуация оставалась патовой. Таким образом, военная операция против Багдада была оправданна. А вот стремление превратить Ирак в очередной американский протекторат обосновать уже труднее, тем более что Соединенные Штаты не располагают международным мандатом, который упрочил бы их легитимность и позволил бы компенсировать постоянно растущие расходы. Как и следовало ожидать, Ирак превращается скорее в обузу для США, чем в награду, и администрация Буша поступила бы разумно, найдя способ переложить основную ответственность за восстановление страны на международные организации и сохранив при этом военный контроль. Америка меньше всего нуждается в том, чтобы взвалить на себя дополнительное бремя, ввязавшись в новые освободительные войны. Даже если ее экономика пойдет на поправку, подобные авантюры больно ударят по федеральному бюджету, и тогда Соединенным Штатам придется выбирать между римской политикой эксплуатации покоренных народов, обернувшейся распадом империи, и предельным истощением потенциала Британской империи, приведшим к потере колоний. Использование администрацией Буша агрессивных методов продвижения демократии также может иметь тревожные последствия для национальных интересов Америки. Как правило, прогрессу демократии содействуют сила примера и позитивное стимулирование. Очевидно, что дружба с Америкой дает большие преимущества, а США предпочитают иметь дело с государствами демократическими. Это должно служить достаточным стимулом. Между тем формальные односторонние санкции, которые обычно скорее раздражают, нежели наказывают, не должны применяться механически, лишь для того, чтобы продемонстрировать недовольство.
В качестве непререкаемого мирового лидера Соединенные Штаты одновременно пользуются всеми преимуществами от эффекта победившей стороны и страдают вследствие неизбежной негативной реакции со стороны прочих государств. Недавняя полемика в мировом сообществе вокруг американского вторжения в Ирак показывает, что, хотя остальные страны и не готовы выдать Вашингтону карт-бланш, большинство из них пойдет на многое, чтобы добиться расположения со стороны Америки. Американским лидерам нет нужды стесняться настойчиво демонстрировать мощь своей страны, но при этом им пора отказаться от претензий на обладание всеобъемлющей истиной в последней инстанции.
Далее, лидеры США должны признать, что, хотя радикальные антиамериканские настроения в некоторых регионах исламского мира совершенно неоправданны, они отчасти подпитываются восприятием Америки в качестве некритичного покровителя Израиля. Это не значит, что администрация должна порвать с надежным союзником или добиться от израильского руководства перехода к менее энергичным методам борьбы с терроризмом. Но если бы Америка прекратила поддержку таких далеко не необходимых и провокационных действий, как строительство новых или отказ от сноса существующих незаконно возведенных поселений, то это значительно повлияло бы на отношение мусульманского мира к Соединенным Штатам и снизило бы популярность "Аль-Каиды", равно как и других экстремистских группировок.
И, наконец, Америка должна обратить внимание на одну из своих потенциально слабых сторон - на сложноразрешимое сочетание проблем империи и иммиграции. По словам Джеймса Кёрта, профессора политологии Суортморского колледжа, "американская империя (экспансия американского присутствия в мире) в сочетании с притоком иммигрантов в Америку (присутствие окружающего мира в Америке) заставила задуматься о самой идее национального интереса. Существует причинная связь между империей и иммиграцией, и они совместно выступают сегодня в качестве активного начала коренных изменений привычного для нас мира".
Государственным и федеральным службам все труднее вводить жесткие меры, необходимые для восстановления контроля над притоком иммигрантов, который превышает способность общества и институтов Америки его поглотить. Поэтому государство просто не в состоянии следить за строгим соблюдением жизненно важных законов, регулирующих процесс иммиграции. Никто не знает, когда Соединенные Штаты подойдут к той черте, когда балканизация будет уже неизбежна. Однако нынешняя политическая ситуация, при которой различные поборники и приверженцы, а также группировки, преследующие односторонние интересы, все более способны влиять на формирование государственной политики, позволяет сделать вывод, что момент этот приближается. Принятие необходимых мер по прекращению притока нелегальных иммигрантов будет сопряжено с горячими спорами и большими расходами. Но с каждым днем становится все яснее, что сегодня подобные меры жизненно необходимы. Те, кто критикует администрацию Буша за негибкость и однобокость внешней политики, бьют мимо цели. Существует значительно больше общего между интервенционизмом Клинтона и внешней политикой нынешней администрации, чем можно увидеть невооруженным глазом. В ходе своей предвыборной кампании Джордж Буш утверждал, что Америка будет скромной нацией, и предостерегал против издержек национального строительства (подразумевающего строительство современного общества путем проведения военных операций. - Ред.). Но насущные внутренние интересы и шок 11 сентября подтолкнули США на опасный путь империалистической экспансии: Вашингтон снова обратился к сформированной во времена Клинтона концепции "поголовной демократизации". Сегодня Америке жизненно необходим другой подход, предусматривающий решительное, но вместе с тем реалистичное и разумное применение силы, при котором соблюдение американских интересов и защита американских ценностей сочетались бы с открытым осознанием собственного мирового превосходства. Только в этом случае Америке удастся максимально использовать преимущества своего положения, не ввязываясь в дорогостоящие, рискованные и второстепенные проекты, которые лишь подрывают ее способность к лидерству.
2005 год
США не назначали себя сверхдержавой
(из интервью "Независимой газете", 26.07.2005)
- Президент Путин, встречаясь на днях с российскими правозащитниками, заявил, что не позволит финансировать политическую деятельность в России из-за рубежа. Как в Вашингтоне отреагировали на это заявление?
- Позиция президента, насколько я понял, состоит в том, что он не считает подобное финансирование правильным. Потом, как говорится, дьявол - в деталях. О чем идет речь? О том, чтобы давать деньги политическим партиям?