Проблема многослойна. Вот поистине животрепещущий стык биологического и социального. Конечно, будет по-другому, если не будет этой тесноты и духоты, этого невроза часов "пик", когда непредвиденные заторы отнимают у спешащих драгоценные секунды. А лучше всего, если бы вообще отпала необходимость в спешке. Но все было бы иначе и в том случае, если бы мы по-другому воспитывались, в более доброжелательном и терпимом духе, с большей дозой юмора. Если бы навыки аутотренинга становились достоянием каждого как можно раньше, с отрочества. И если бы ни у кого вообще, изначально, не было этой агрессивной готовности, как у тех счастливых легких натур, которые в любой ситуации без малейших усилий сохраняют веселое расположение духа. А мы, в массе своей, эмоционально беззащитны. Достаточно ведь одного раздраженного крикуна, чтобы сразу стало плохо всем окружающим.
Нужно думать, что с этим делать. Я говорю уже, конечно, не об одних москвичах.
Избыток непосредственной агрессивности - раздражительность, несомненно, есть у довольно многих людей, у слишком многих. В общей биологической подоплеке - наследие естественного отбора, эмоциональная избыточность, индивидуальная неравномерность. Где-то болезнь или патологическая расположенность. При более внимательном исследовании почти всегда - социальная неустроенность, такая организация взаимоотношений, при которой агрессивность сама себя поддерживает. В конкретных случаях - всегда уникальное пересечение того и другого…
И вот кассирша или официантка, для которой каждый посетитель - личный враг. Она полностью убеждена, что все они только затем и приходят сюда, чтобы доводить ее до белого каления, и видит подтверждение этого в каждом движении. А они недоумевают, чем это ее так прогневили, и каждый думает, что это именно к нему, лично к нему она так нерасположена, уж неизвестно почему, из-за носа, что ли. И конечно, тоже раздражается и еще больше подогревает ее…
Вот и все: настроение испорчено, и все идет не так, как хотелось, и еще нескольких людей посетитель сам обругал, и среди них - ребенка, который в этот день решил, что так и устроен мир.
Прекрасный человек, самоотверженней работник, тянет безропотно любой воз, не щадит себя. Но вот напряжение достигает какого-то предела, и в нем вдруг включается что-то странное и дикое, он уже неузнаваем: "наехало".
Сейчас бесполезно с ним говорить, вразумлять: все встретится в штыки. Все перед ним виноваты, и как-то особенно. От него исходит такая высоковольтная злоба, что общение просто небезопасно. Не подходите близко.
Но завтра, когда напряжение схлынет, надо все-таки подойти и обучить его аутотренингу, который позволит гасить вспышки в зародыше хоть отчасти. Разъяснить, что нельзя себе этого позволять - не только внешне, но, главное, изнутри. Что нельзя давать включаться этому механизму, каким бы пиковым ни было положение. Что это вредно и для него и для окружающих, вреднее, чем нарушать диету, курить или пить. Что выигрыш в любом деле, доставшийся такою ценой, неполноценен. Что кто бы и как бы его ни "доводил", на нем всегда остается по крайней мере половина вины.
Я вчера написал эти строчки, а сегодня сорвался сам. Понапрасну устроил крик, несмотря на аутотренинг - вернее, потому, что забыл включить его вовремя. Довели, переутомился и прочее, но прощения все равно нет, вина - окончательная, на выходе - только моя, и ничья больше. Записываю это в книгу своих черных мгновений.
Каждый такой случай, даже минутный, - непростительное упущение, которое нужно немедленно исправлять. Какой бы ни была подоплека - это и есть капли, из которых складывается океан ада.
В отдельных местах капли конденсируются, сгущаются, образуют роднички, ручейки и омуты, озера и полноводные реки хамства.
Хам библейский, родоначальник всех хамов, рождаясь на свет, не плакал, как все младенцы, а хохотал - очевидно, в предвестии немеркнувшего успеха потомков в борьбе за существование. Эволюция хамства - предмет особый, здесь мы за него не беремся. Явление многолико, с богатейшей феноменологией; есть хамы изысканные, аристократические, есть, как уже сказано, и застенчивый хам. Заметим лишь, что одной из современных разновидностей, происходящих от этой линии, является инфарктогенная личность. Она вызывает инфаркты - разумеется, не у себя, а у других. В большинстве своем это очень здоровые натуры, с повышенным жизненным тонусом, который, не переходя в интеллектуальную избыточность, хорошо питает центры уверенности и агрессивности.
Нет, этот человек вовсе не охвачен желанием непременно вас обхамить, именно вас: он даже, может быть, и не понимает, что делает, хотя хамит самозабвенно и неудержимо. Просто он ощущает какие-то повышенные возможности в этом отношении. Это у него, если хотите, талант, он следует велению природы. Хамство для него - нормальный, естественный способ общения. И жизненной целью такого субъекта становится непрерывное расширение круга лиц, с которыми можно хамить.
Может быть, это какой-то атавизм, и в стае он был бы Альфой. Тут смешивается, наверное, все: и авторитарность, и эпитимность, и "стервоидные" гормоны, всего понемногу, - но, только разговаривая с таким человеком, вы испытываете непроизвольное напряжение скелетной мускулатуры и глубинные неприятные ощущения от спазматического сокращения сосудистых стенок. У вас возникают какие-то судороги эмоционального эха. Опасно! Над такими людьми надо бы зажигать красные лампочки. Тем, кто не владеет навыком аутогенной тренировки, настоятельно рекомендуется уклоняться от общения с подобными личностями. Но ведь это утопия - уклоняться. А если он (она) ваш родственник? Или сослуживец?
Инфарктогенная личность, по идее, не должна общаться с людьми. Но ведь если полностью лишить его возможности хамить, он, пожалуй, заболеет. Впадет в депрессию. Может быть, выручил бы какой-нибудь препарат антихамин, но ведь насильно-то глотать не заставишь, он сам кого хочешь заставит.
Что делать?
Очевидно, надлежит все-таки подумать об атмосфере, которая исключила бы проявление подобного дара.
Ведь хамство, рождающее инфаркты, - это лишь крайний, заостренный случай обычной прозы общения. Эмбриональный зачаток хамства, увы, присутствует в нем довольно часто, и это не что иное, как недостаток психологичности.
Что это такое? Умение поставить себя на место другого. Вжиться, вчувствоваться и только после этого, с учетом этого, определить тактику поведения.
Не хватает психологичности потому, что обычно сознание наше сужено колеей близлежащих собственных интересов.
Не хватает психотерапевтичности - умения найти оптимальный тон и слова, насытить общение максимумом положительных эмоций, снять напряжение…
Возьмем для примера отношение к продавцам. Мы, врачи, с ними в некотором роде коллеги, нас тоже относят к сфере обслуживания. (Мы все, между прочим, друг друга обслуживаем, все составляем гигантский житейский союз потребителей. Удовлетворяем непрерывно растущие потребности.)
А лик потребителя страшен. Это не о ком-то, это о вас и обо мне тоже.
Вот продавец хлеба. Он делает серьезное дело, дает людям хлеб. Пусть продает в обмен на денежные знаки, все равно: хлеб. Он дается, а не продается: теплая, земная, серьезная пища. Продавцы хлеба в большинстве, по-моему, это чувствуют, хоть и не осознают. А вы, гражданин потребитель, осознаете?
- Какие батоны мягкие?.. Девушка!.. Я вас спрашиваю!
- За восемнадцать мягкие?.. Девушка!.. Почему не отвечаете?
- Мягкие, мягкие…
А вы подумали, гражданин потребитель, о том, что вот этот самый вопрос: "Мягкие?", "Мягкие?" - задают ей на дню раз тысячу, если не больше, и всем надо ответить быстро и совершенно одно и то же, вежливо. Что от этого вот, без шуток, и можно сойти с ума? Человек ведь не автомат, у него происходит охранительное торможение. Тысячу раз в день одно слово, одно - и больше ничего: "Мягкие?" - "Мягкие". А если не очень мягкие, что случится? Катастрофа с пищеварением? Черствый-то хлеб полезнее для желудка. Я бы давал хлеб только тому, кто скажет мягкое слово или мягко посмотрит, а иначе бы не давал: сами берите, самообслуживайтесь. Тыкайте вилками.
Мало кто подозревает, что это оскорбительно - смотреть на человека через его функцию, и не более, даже в момент, когда эта функция должна выполняться. Неужели не видно, что человек больше дела? Подайте, свешайте, заверните, получите, получше, покрупнее, покраснее, свежие, сегодняшние, вон из того ящика, нет мелочи, нет, вон же я вас просил, а вы не даете, не отпускайте без очереди, нельзя ли побыстрей, еле шевелится, куда-то опять ушла, всегда недовешивают… У продавца голова болеть не может, плохого настроения быть не может, уставать не имеет права, задумываться тем более. А гражданин потребитель еще желает улыбки и воздушного поцелуя в порядке непрерывно растущих потребностей.
Продавцу трудно. В работе, с одной стороны, много механического однообразия, с другой - огромная психологическая нагрузка, непрерывная спешка, град дурацких вопросов, каскад эфемерных симпатий и антипатий. А надо соблюсти тон и уследить, чтобы все было правильно.
(Автомат и то капризничает: то дает воду, а то не дает. Сунешь руку с монетой, а он тебя - током, чтоб чувствовал.)
А нам - подайте, заверните, да побыстрей, с улыбкой…
Завтра она выходная и сама пойдет в магазин и станет таким же вот потребителем. Уж тут она отыграется. Мы отработали свое, теперь нам вынь и положь. Обслужите. Сделайте мне красиво. Не из того ящика, а вон из того, чего подкладываешь-то. Цепная реакция, порочный круг взаимного хамства.
Я не собираюсь оправдывать грубость и бескультурье, но это нужно понять: большинство из тех, чье поведение за прилавком могло бы быть более любезным, ведут себя так вовсе не из-за дурной натуры. Нет, в обычном общении это симпатичные люди. Их нелюбезность просто-напросто стихийная психологическая защита от неуважительного, "функционального" отношения потребителя. Достаточно одного-двух случаев, оскорбительного тона, наглого обращения, чтобы подобная реакция зафиксировалась и начала непроизвольно переноситься на всех. Продавщицы не Лафатеры. Это броня, маска - способ поддержания собственного достоинства. Конечно, не лучший, конечно, гораздо действеннее и достойнее была бы невозмутимая благожелательность, снисходительный юмор; но от природы это дано единицам, а учат этому плохо, можно сказать, совсем не учат.
Вялые таблички: "Продавец и покупатель, будьте взаимно вежливы" - нас не выручат. "Продавец и покупатель, любите друг друга" - тоже не пойдет, чересчур сентиментально. А впрочем, может, для хохмы и ничего. Нужно что-то остроумное и доходчивое, а главное, чтобы все время менялось, не успевало примелькаться, не приедалось. Чаще менять слова, тогда они тонизируют. Менять творчески, неожиданно, потому что слова не только ветшают, как платье - штопать, штопать и на выброс, - они пустеют и пошлеют, к ним все время приливает опасная лицемерная дрянь. Их надо для дезинфекции просто время от времени сжигать (лучше не торжественно, а потихоньку): тогда содержание останется чистым.
Постойте, но ведь все это должен кто-то придумывать… Сидеть на этом деле… Остроумные и вдохновенные люди нужны… И чувствующие - всех. Нужен целый штат общественных психотерапевтов…
Семейный психологический патронаж. Психологические консультации в педагогике и на производстве. Да, общественная психотерапия. Практически ведь уже сейчас хороший общественник - тот же психотерапевт, ориентирующийся на опыт и интуицию. Психотерапия - та же культура и этика, доведенные до уровня науки, и каждый, кто совершенен на своем месте, оказывается по-своему психотерапевтом. Но нужны более широкие и продуманные усилия.
Почему бы, например, через репродукторы, которые теперь везде, не передавать умные и доходчивые психотерапевтические программы, не внушать отвращение к пьянству, не поднимать словом и музыкой рабочий тонус, чувство юмора, благожелательность? Неужели вам больше нечего сказать этим людям, кроме как: "…Не обгоняйте впереди себя идущих пассажиров… Своевременно и правильно оплачивайте свой проезд - не подвергайте себя штрафу…"
Появилась огромная потенциальная психотерапевтическая сила: средства массовой информации. Впервые открывается реальная возможность сделать людей уравновешеннее и доверчивее, ответственнее и сильнее, шире и терпимее, умнее и доброжелательнее. Что мы делаем?
Наша жизнь во многом еще устроена невротически, антипсихотерапевтично. Некрасиво, небрежно, неуважительно и неискренне. И виноват не кто-нибудь и не что-нибудь, а каждый, каждый из нас, все вместе. Некогда, выполняем план. Строим светлое будущее. Это прекрасно, но почему бы не строить заодно и светлое настоящее? Подручными средствами, которые при нас, в нас?
Будущее тоже составится из ускользающих, невозвратимых мгновений, и ничего не будет никогда завершенного, кроме смерти. (Может быть, и для книги, как для любви, лучший конец - середина.) Почему те мгновения, которые будут, имеют больше прав, чем теперешние? Почему такая несправедливость, такое нерасчетливое самообкрадывание?.. Для некоторых разглагольствования о будущем - удобный способ бегства от ответственности за настоящее. Может быть, для будущего это как раз и важнее всего - чтобы вы вот здесь и сейчас научились творить мгновения, не откладывая.