Мисс Х призналась, что не может определить, в каком состоянии находятся ее товарищи А и В. Ей напомнили, что она бодрствует, что у нее не удалось индуцировать состояние транса, и потому она не может демонстрировать гипнотические явления, а А и В, опытные гипнотики, легко это делают. Она с этим согласилась. Тогда была высказана мысль, что если А и В находятся в состоянии транса, то у них можно вызвать отрицательные зрительные галлюцинации. Она снова выразила согласие. Автор отвернулся от всех троих, стал лицом к стене кабинета и сказал следующее: "Мисс X, поскольку я не гляжу на А и В, прошу вас следить за тем, каковы будут их ответы. В конце всего, что я скажу, я задам особый вопрос, на который они должны ответить кивком или покачать головой. Об этом я уже говорил. Вам всем знаком близлежащий пруд не так ли? В ответ каждый может кивнуть. Вы видели его много раз, вы хорошо его знаете и можете увидеть, когда пожелаете. Мисс X, следите внимательно за А и В и будьте готовы сообщить мне их ответ. А и В, пока мисс Х ждет ваших ответов, не видьте (автор говорил это мягко и выразительно, при этом медленно и задумчиво сделав жест в сторону стены, которая находилась и в поле зрения мисс X), не видьте там пруд! Вы не видите пруда, не так ли?" А и В покачали головами. Мисс Х закричала в возбуждении: "Они оба в трансе. У них обоих отрицательные галлюцинации". Автор оставил ее восклицание без ответа и спросил А и В, видят ли они студентов, идущих мимо пруда, или рыбу, или водоросли в пруду. А и В снова покачали головами.
После этого автор выразился в том смысле, что А и В следует предоставить самим себе, а ему с мисс Х стоит потолковать о гипнозе. Она согласилась и тут же заявила, что демонстрация отрицательных галлюцинаций со стороны А и В убедила ее некоторым образом в том, что ее можно загипнотизировать. Она была уверена, что ей можно внушить состояние глубокого гипноза.
Вместо прямого ответа на ее замечание девушке был задан вопрос, не хочет ли она поговорить с А и В. Она согласилась, и обоим гипнотикам было предложено задать ей те письменные вопросы, которые им передал автор. Они спросили, видит ли она пруд и идущих мимо него студентов. Когда она ответила утвердительно, ее попросили сказать точно, где она находится. Девушка сказала, что вместе с ними, своими товарищами, и автором стоит в каких-нибудь десяти футах от этого пруда.
Затем автор сказал ей, что сейчас он выведет А и В из "транса". Для этого им, и ей тоже, придется закрыть глаза. Потом при счете "три" они проснутся, сохранив при этом способность войти в транс в любое время в будущем и с любым частным намерением. Девушка очнулась от транса с полной амнезией всего, что произошло в состоянии транса, и снова упорно настаивала на своей негипнабильности. Автор отпустил всех троих, но предварительно предостерег А и В не упоминать в разговорах с мисс Х ничего о гипнозе.
На следующий день мисс Х снова приняла добровольное участие в экспериментах лаборатории психологии в качестве испытуемой, и у нее быстро развилось состояние глубокого сомнамбулического транса. Она была так рада, что в тот же вечер посетила автора и попросила его сделать еще одну попытку загипнотизировать ее. Она почти мгновенно впала в состояние глубокого транса, а впоследствии с удовольствием работала в качестве испытуемой.
Случай 9. Этот же метод был применен и в клинике. Беспокойный пациент двадцати пяти лет постоянно требовал, чтобы его загипнотизировали, заявляя одновременно, что гипнозу не поддается. Однажды он сказал буквально следующее: "Загипнотизируйте меня, даже если я негипнабилен". И это решило дело.
В ответ на его требования ему стали делать внушения: медленно и постепенно расслабиться, почувствовать усталость и сонливость. В течение часа, пока с ним проводили сеанс, он сидел на краешке стула, жестикулировал, пренебрежительно называл всю процедуру глупой и бессмысленной. В конце сеанса пациент заявил, что зря только потратил время и деньги. Он помнил "каждое пустое и глупое внушение", которое ему делали, и "все, что произошло за этот час".
Автор не возражал, наоборот, стал поддакивать, повторяя почти одни и те же выражения: "Конечно, вы помните. Вы находитесь в кабинете. Естественно, здесь, в кабинете, вы можете помнить все. Все происходило здесь, в кабинете, вы находились здесь и здесь вы можете все помнить". Пациент нетерпеливо перебил автора, потребовал назначить ему новый сеанс и ушел очень сердитый.
В следующий раз его нарочно встретили в приемной. Он тут же спросил, был ли он на прошлом сеансе. Ему ответили неопределенно в том смысле, что если бы он был, то помнил бы об этом. Он объяснил, что в тот день, сидя в машине, вдруг обнаружил, что не может понять, возвращается он от врача или едет на прием. Выяснял он это очень долго, а потом, взглянув на часы, обнаружил, что прошло много времени от назначенного часа. Он так и не смог прийти ни к какому заключению, потому что не знал, сколько времени обсуждает этот вопрос. Пациент снова спросил, был ли он в прошлый раз на приеме, и опять ему ответили неопределенно, что если бы он был, то, вероятно, помнил бы.
Едва войдя в кабинет, он остановился и закричал: "Конечно, я был. Вы меня мягко обхаживали, говорили глупости, стараясь усыпить, а у вас ничего не получилось, и я только попусту потерял время". Слушая его ядовитые замечания, автор незаметно вывел пациента в приемную, и там у него проявилась полная амнезия о прошлом поведении и о недавних своих вопросах об этом. На новые его вопросы снова были даны уклончивые ответы. Его привели назад в кабинет, и тут он во второй раз полностью вспомнил обстоятельства своего предыдущего поведения. И опять его вывели в приемную, и опять повторилась полная амнезия. Когда он в очередной раз вернулся в кабинет, то вспомнил не только свое предыдущее поведение, но и нынешние выходы в приемную, сопровождавшиеся состояния-ми амнезии. Это ошеломило и заинтриговало его настолько, что он почти весь час только тем и занимался, что выходил из кабинета в приемную и возвращался обратно. В приемной у него возникала полная амнезия, а вернувшись в кабинет, он вспоминал все, включая и то, что происходило с ним в приемной.
Это гипнотическое переживание оказало сильный терапевтический эффект. Пациент тут же почти полностью отказался от своего враждебного, антагонистического, сверхкритического и требовательного отношения к гипнозу, и у него установился хороший раппорт. Хотя больше к гипнозу не прибегали, лечение пошло быстрыми темпами.
Этот метод применяется, как правило, в отношении тех пациентов, которые полностью хотят быть уверены в профессиональной способности и компетентности психотерапевта. Он обладает тем преимуществом, что позволяет создать эту уверенность у пациента демонстрацией одного какого-нибудь гипнотического переживания. Долгие доказательства компетентности могут вызвать лишь подозрение и недоверие.
Этот метод является всего лишь модификацией более простых и элементарных приемов, которые не без успеха применяются для преодоления сомнений и сопротивления при индукции транса, в частности таких, как складывание рук и раскачивание тела. Его преимущество заключается в том, что он позволяет быстро вызвать состояние глубокого гипноза, легко преодолев сопротивление пациента гипнозу и лечению.
Случай 10. Еще один метод овладения поведением был показан во время лекции, прочитанной в группе студентов-медиков. В начале лекции один студент начал задирать автора. Он назвал гипноз жульничеством, автора – шарлатаном и заявил, что любая демонстрация гипноза с участием его товарищей-студентов будет заранее подготовленным надувательством и обманом публики. Поскольку он не прекращал своих громких и злых реплик, пришлось принять к нему исправительные меры. Лекция поэтому была прервана, а автор вступил в резкую перепалку с задирой.
Требуя от задиры, чтобы тот замолчал, автор строил свои реплики так, чтобы, наоборот, вызвать у него возражение словом или жестом. Автор говорил студенту, что тот не посмеет снова заговорить, не осмелится встать, не осмелится еще раз обвинить автора в жульничестве, что не наберется храбрости выйти в проход между рядами или подойти к кафедре и стать перед аудиторией; что он будет выполнять все требования автора; что он должен сесть, что он должен вернуться на свое место; что он боится автора; что он не рискует подвергнуться гипнозу; что он просто назойливый и крикливый трус; что он должен сесть в заднем ряду аудитории; что он должен выйти из аудитории; что он не осмелится спуститься сюда и взойти на помост; что он боится обменяться дружеским рукопожатием с автором; что он не решится замолчать; что он боится пройти к одному из стульев на помосте, поставленных для добровольцев; что он боится оказаться лицом к лицу с аудиторией и улыбнуться ей; что он не решается смотреть на автора и слушать его; что он не может сидеть на одном стуле; что ему придется держать руки сзади, а не на бедрах; что он не решится испытать, что такое поднятие руки; что он боится закрыть глаза; что ему надо остаться в бодрствующем состоянии; что он боится погрузиться в транс; что ему нужно убежать с помоста; что он не может остаться и погрузиться в транс; что он не может вызвать в себе состояние легкого транса; что он не решится погрузиться в состояние глубокого транса и т. д., и т. п.
На каждую реплику студент быстро возражал словом или жестом, но в конце концов, все же замолчал. Но как только возражения его стали ограничиваться жестами, и в той форме, в какой этого желал автор, не составляло большого труда погрузить его в сомнамбулическое состояние транса. И на нем автор продемонстрировал перед студентами явления гипноза.
В следующий уик-энд он разыскал автора, признался ему, что страшно несчастлив, что его не любят, и попросил психотерапевтического лечения. Исцеление наступило у него с феноменальной скоростью.
Этот метод, целиком или частично, не раз применялся в различных модификациях, особенно в тех случаях, когда приходилось иметь дело с дерзкими противодействующими пациентами, в частности, с "неисправимыми" малолетними преступниками. Сущность его заключается в том, что он позволяет использовать противоречия пациента. Такой подход дает пациенту возможность успешно достичь взаимоисключающих целей, сохранив при этом чувство, что его поведение неожиданно для него самого, но правильно. Нельзя недооценивать эту необходимость идти навстречу желаниям пациента, в какой бы форме они ни проявлялись.
Иногда приходится прибегнуть к методу, в котором овладение поведением пациента комбинируется с отвлечением внимания и активным участием его в действии. Это видно из следующего примера.
Случай 11. Семилетний Аллан упал на острые бутылочные осколки и сильно располосовал ногу. Он прибежал на кухню, громко плача от страха и боли, и кричал: "Кровь идет. Кровь идет". На кухне он схватил полотенце и стал бешено вытирать им льющуюся кровь. Когда он на минуту перестал вопить, чтобы перевести дух, автор сказал ему: "Вытри кровь, вытри кровь; возьми купальное полотенце; возьми купальное полотенце; возьми купальное полотенце; купальное полотенце, а не личное; купальное полотенце", – и подал ему такое полотенце. Он бросил полотенце, которым тер ногу. Ему тут же несколько раз настойчиво сказали: "Теперь замотай им ногу; замотай туже, замотай туже".
Он проделал это неловко, но достаточно успешно. После этого ему с той же настойчивостью сказали: "Теперь держи крепко, держи крепко, давай сядем в машину и поедем к доктору. Держи крепко!".
По дороге к хирургу зашел разговор о том, что рана не так уж велика, и, вероятно, Аллану не наложат столько швов, сколько в свое время наложили на руку его сестре, когда она сильно порезалась. Однако ему настоятельно советовали лично проследить за тем, чтобы хирург наложил как можно больше швов. Всю дорогу его обучали, как отстаивать перед хирургом свои права. В кабинете хирурга Аллан, не дожидаясь расспросов, сказал медсестре, что требует наложить ему сто швов. На это она ответила: "Сюда, сэр, прямо в операционную". Мы пошли за ней, и Аллану было сказано: "Это медсестра. Доктор в соседней комнате. И не забудь сказать ему все, что тебе от него нужно".
Войдя в операционную, Аллан с ходу заявил хирургу: "Я хочу сто швов. Глядите! – Он снял полотенце, показал на ногу и сказал: – Вот сюда. Сто швов. Это намного больше, чем было у Бетти. И не делайте их редко. И не заслоняйте мне. Я хочу видеть. Я буду их считать. И я хочу черные нитки, чтобы их было видно. Бинтовать не надо. Мне нужны швы!".
Хирургу было сказано, что Аллан хорошо понимает ситуацию и не нуждается в анестезии. Аллану автор сказал, что его ногу нужно сначала обмыть. А потом он должен тщательно следить за тем, чтобы швы накладывали не слишком редко, должен считать каждый стежок и не сбиться в счете.
Пока хирург, крайне заинтересованный, молча делал свое дело, Аллан считал и пересчитывал швы. Он все время требовал, чтобы швы делали гуще, а то у него не получится столько, сколько было у сестры. В конце он сказал, что если бы хирург постарался, то швов было бы гораздо больше.
По дороге домой Аллан увлеченно рассматривал швы, как часто они наложены, и с удовольствием говорил о том, что наблюдал за всей операцией с начала до конца. Ему сказали, что теперь надо хорошенько пообедать и поспать, тогда нога заживет быстрее и ему не придется ложиться в больницу, как это пришлось делать сестре. Переполненный рвением, Аллан выполнял все, что ему говорили.
Ни разу не было упомянуто о боли или об анестезии, и ни разу не было сказано "утешительных слов". Формально попыток ввести его в транс не предпринималось. Вместо этого различные аспекты ситуации использовались для того, чтобы отвлечь внимание Аллана от боли и переключить на то, что имеет важное значение для семилетнего мальчика. Так удалось достигнуть того, что он правильно вел себя в сложившейся ситуации и активно и заинтересованно участвовал в ее разрешении.
В ситуациях, подобных описанной выше, пациент страстно желает, чтобы для него что-нибудь сделали. Если признать это желание и удовлетворить его исполнением чего-то, непосредственно относящегося к тому, чем оно вызвано, этим можно обеспечить полное и эффективное соучастие пациента.
Случай 12. Маленькая Роксана прибежала домой плача, расстроенная пустяковой (но не для нее) ссадиной на коленке. Уверять ее, что ничего страшного не произошло, все и так заживет, или что она храбрая девочка, мама ее поцелует, боль пройдет, и рана заживет, – было бы неправильно. Лечение строилось на понятной человеческой потребности в том, чтобы было сделано что-то прямо относящееся к травме. От маминых поцелуев слева и справа от ссадины и выше нее коленка у Роксаны перестала болеть тут же, и весь эпизод ушел для нее в прошлое.
Этот метод, в котором учтена острая потребность человека в помощи, эффективен в работе как со взрослыми, так и с детьми. Его можно применять в тех ситуациях, когда от больного требуется активное участие и решительные действия.
В той или иной форме этими приемами суггестивной терапии пользуется любая опытная мать, и они так же стары, как и само материнство. Любой опытный практикующий врач прибегает к ним ежедневно, не обязательно сознавая, что это приемы гипнотерапии. Но с развитием клинического гипноза возникла необходимость исследовать эти психологические принципы и взять их на вооружение с тем, чтобы обеспечивать взаимопонимание с пациентами в стрессовых ситуациях.
Еще один метод овладения поведением основан на том, что сначала провоцируют определенный вид поведения, а затем в него вводят новые корригирующие формы.
Случай 13. Семилетний Роберт стал жертвой несчастного случая: он попал под машину. У него было сотрясение мозга, сломаны нижняя челюсть и ноги, имелось много других повреждений. Во время выздоровления он стал страдать от ночных кошмаров. Это заметили его родители, когда ребенка привезли в гипсовом корсете из больницы домой. Каждую ночь кошмар начинался одинаково. Мальчик начинал стонать, вскрикивать, всхлипывать и, когда доходило до кульминации, кричал в страхе: "Ой, ой, сейчас меня сшибет, сейчас меня сшибет!". Затем он конвульсивно дергался, затихал, а дыхание его становилось замедленным и поверхностным, как будто он потерял сознание. Иногда у него было несколько кошмаров за одну ночь, иногда – один, иногда ночь проходила спокойно. Проснувшись, Роберт свои ночные кошмары не помнил.
Сначала мы пытались разбудить мальчика, когда у него начинался кошмар, но из этого ничего не выходило. Когда у него в спальне зажигали свет, глаза у него были широко раскрыты, зрачки расширены, а лицо искажено от ужаса. Ничем нельзя было привлечь его внимание. Когда он повторял фразу: "Сейчас меня сшибет!" – глаза его закрывались, тело обмякало, и он лежал ни на что не реагируя, как будто потеряв сознание, несколько минут. Затем продолжался физиологический сои, малыша удавалось разбудить, но он ничего не помнил. В результате наблюдений подтвердилось, что повторяющийся кошмар носит один и тот же характер, и это позволило разработать метод, благодаря которому удалось привлечь внимание мальчика и внести коррективы в его кошмарные сновидения.
Подход к решению этой проблемы был довольно прост. Мы исходили из того, что кошмары являются искаженными, беспорядочными и, вполне возможно, фрагментарными переживаниями случившегося в действительности. Поэтому нельзя было просто освободиться от них или подавить их. Их следовало принять такими, как они есть, модифицировать и исправить. Делалось это следующим образом. В начале кошмаров, когда мальчик начинал стонать, над ним голосом, который по ритму и тону совпадал с его выкриками, произносили: "Сейчас что-то случится – будет очень больно – это грузовик – он мчится прямо на тебя – будет очень больно – он тебя сшибет – сшибет тебя – будет больно – сшибет тебя – будет страшно больно".
Эти реплики произносились вслед за его выкриками и прекращались, когда он впадал в вышеописанное состояние. Так мы пытались связать во времени и по характеру внутренние переживания Роберта с теми стимулами, которые поступали к нему извне. Мы надеялись установить ассоциативную связь между обоими переживаниями и по возможности обусловить одно другим.
В первую ночь, когда применяли этот метод, кошмар у Роберта был дважды. На следующую ночь он опять повторился дважды. Выждав довольно долгое время, в течение которого мальчик мирно спал, мы снова прибегли к нашему методу и почти сразу же спровоцировали третий кошмар.
На третью ночь, дав мальчику мирно поспать, но, не дожидаясь начала кошмара, мы дважды прибегали к нашему методу. И оба раза, явно благодаря ему, нам удавалось спровоцировать кошмар. Позже, в эту же ночь, этим же методом мы в третий раз спровоцировали у мальчика кошмар. Разница была лишь в том, что, учитывая его желание и чувства, но не искажая реальную ситуацию, ввели новую фразу: "На той стороне улицы есть еще один грузовик. И он тебя не сшибет. Он проедет мимо тебя". Она представляла собой вполне приемлемую идею и в то же время не искажала реальности подлинного события. Будучи принятой, она прокладывала дорогу для новых положительных интерполяций в будущем.