Я становилась океаном, полным рыбы и водной растительности, звездным небом, солнцем и луной, все быстрее преследующими друг друга в небесах, днем и ночью, чередующимися с большой скоростью, облаками, несомыми ветром. Все мое существо вибрировало, объем моего тела расширялся, частицы света, из которых я состояла, двигались в светящемся эфире. Пространство между ними значительно увеличилось, но центр тяготения, центростремительного и центробежного, поддерживал их единство в совершенной синхронности.
Моя Самость, свидетель опыта, не переставая шептала: "Не привязывайся, позволяй этому происходить, имей уверенность, освобождайся!". Огромная скорость, с которой я преображалась, заставляла меня чувствовать головокружение. Затем я вошла в воронку и внезапно оказалась в очень, очень спокойном и расслабленном состоянии, в полной невесомости, противоположной моему предшествующему опыту. Свет в этом измерении исходил от тел и различных объектов, а не приходил извне. Я наблюдала большую ярко-зеленую лужайку, усыпанную цветами разных оттенков, и два обнаженных тела, мужское и женское, лежащие рядом на траве, соединившись в любовном объятии.
Эти светлые и блестящие тела излучали приятный мягкий свет. Наблюдение нежного, любовного и интимного танца переполняло меня огромным возбуждением. Наблюдая эту сцену, я чувствовала, что за моей спиной материализуется великое Существо. Я говорю: "я чувствовала", поскольку я смотрела в направлении этих двух существ, занимавшихся любовью, но на самом деле видела и чувствовала во всех направлениях пространства. Я узнала в этом великом Существе, материализовавшемся от головы до пояса, благословляющую фигуру Христа.
От него исходили такое сильное притяжение и такая великая любовь, что я была полностью захвачена. Я стала клеткой его тела, но не утратила свою идентичность; я просто сознавала себя клеткой его тела и одновременно всем, на чем бы я ни сосредоточивалась. Я испытывала чувство великого покоя и полноты, была наполнена любовью и ощущала, что я, наконец, дома (см. рисунок П. 2). Я оставалась в этом переживании единения до конца сеанса, безмерно благодарная и тронутая до глубины души.
Мы спрашивали Катю, как ее переживания во время тренинга по Холотропному Дыханию повлияли на ее эмоциональное состояние, личную жизнь и профессиональную работу. Вот краткое резюме, которое мы от нее получили.
Весной 1997 г., когда я прочитала вашу книгу "Неистовый поиск себя" и решила начать обучение Холотропному Дыханию, я заново упорядочивала свой внутренний мир после духовного кризиса, начавшегося под влиянием долгого голодания и шаманских практик, и тянувшегося с 1992 г. То, что я пережила, с точки зрения ортодоксальной психиатрии считалось бы патологией – психотическим срывом со слуховыми и зрительными иллюзиями, галлюцинациями и психосоматическими расстройствами. К счастью, из-за моей профессиональной подготовки, у меня было достаточно опыта и знаний, чтобы быть способной встретить этот кризис преобразования, не сходя с ума.
Во время своего духовного кризиса я переживала глубокое внутреннее преобразование, которое было необычайным и имело апокалипсические масштабы, но оно оставило меня напуганной и изолированной, чужеземцем в этом мире. Я была потрясена и боялась говорить об этом с другими людьми. В моих сеансах работы с дыханием я смогла завершить, принять и интегрировать многие необычные переживания из своего духовного кризиса, которые еще не завершились и не разрешились, и достичь большей уверенности в себе и в своих силах. Возможность участвовать в тренинге по Холотропному Дыханию и делиться своими переживаниями с другими людьми, которые могли меня понять, успокаивала меня и позволяла мне принимать их безоговорочно и с чувством благодарности. Мой Апокалипсис превращался в Откровение.
Теперь я стала спокойной, примирившейся с собой, эмоционально устойчивой, цельной и завершенной. Я достигла большей профессиональной уверенности в себе в своей работе консультанта. До тренинга, я – как говорит Джозеф Кэмпбелл в своей книге "Герой с тысячей лиц" – не хотела возвращаться из своего внутреннего путешествия. После тренинга я полностью вернулась в этот мир; я способна приносить любовь, терпение и терпимость в свои отношения с другими человеческими существами. (Катя.)
9. Роль фасилитаторов
Число внешних вмешательств, требующихся в первые два часа сеанса Холотропного Дыхания бывает разным. Большая часть работы, которую нужно делать фасилитаторам, приходится на заключительный период сеансов. Между вторым и третьим часами сеанса важно проводить краткую проверку, чтобы выяснить, кто из дышащих все еще продолжает работу. Некоторые из них могли уже закончить свой процесс и теперь просто отдыхают или медитируют. Другие могут переживать остаточные симптомы или даже тупик – "застрять" в неудобном эмоциональном или физическом состоянии. В таком случае, мы предлагаем им работу с телом и все, что еще необходимо для того, чтобы довести переживание до хорошего завершения.
Большое значение имеет время, когда это предлагается. Готовность дышащих сотрудничать имеет тенденцию снижаться со временем, прошедшим с начала сеанса. Они могут замечать, что многие люди уже ушли, думать, что они потратили слишком много времени, или осознавать, что пришло время ланча или обеда. Как только ускоренное дыхание прекращается, неразрешенный бессознательный материал, как правило, тоже становится все менее и менее доступным для проработки. Когда дышащий принимает предложение, задача фасилитатора состоит в том, чтобы находить способы помощи дышащему в высвобождении и выражении сдерживаемых эмоций и блокированной физической энергии, которые дыхание подняло ближе к поверхности.
Посторонние наблюдатели, не знакомые с Холотропным Дыханием, видят, что фасилитаторы осуществляют широкий спектр вмешательств. Это заставляет их предполагать, что фасилитаторы используют широкий спектр специфических техник, которым они научились во время своего тренинга. Ничто не могло бы быть дальше от истины. Все, что делают фасилитаторы, имеет один общий знаменатель и направляется одним основным принципом. Они воспринимают информацию от дышащих и сотрудничают с их внутренним целительным разумом. Они просто находят наилучший способ усиления того, что уже происходит. Это отражает понимание природы эмоциональных и психосоматических симптомов и терапевтической стратегии, появившейся в результате изучения холотропных состояний сознания.
Ортодоксальные психиатры склонны сосредоточиваться на симптомах, как главном объекте своего интереса и своих вмешательств. Нередко это заходит так далеко, что присутствие симптомов рассматривается как само заболевание. Интенсивность симптомов используется в качестве меры серьезности проблемы, и потому прилагаются огромные усилия для нахождения эффективных способов их смягчения или подавления. Хотя ясно, что такой подход не устраняет первопричины, эту "аллопатическую" стратегию зачастую называют "терапией".
Использование симптоматического лечения роднит психиатрию с соматической медициной. Однако, в лечении физических заболеваний считалось бы плохой практикой ограничивать врачебный подход подавлением симптомов. Симптоматическая терапия используется, главным образом, для улучшения самочувствия пациентов и показана в двух ситуациях: 1) в качестве дополнения терапии, направленной на причину заболевания, и 2) при неизлечимых заболеваниях, когда терапия их причин невозможна. С этой точки зрения, ограничение психиатрической терапии подавлением симптомов равносильно подходу к ним как к неизлечимым.
Различие между симптоматическим и причинным лечением можно проиллюстрировать следующим мысленным экспериментом. Представьте себе, что мы ведем автомобиль. Мы не слишком хорошо знаем его устройство, но знаем, что красный свет на приборной панели означает неприятность. Вдруг перед нами появляется красный свет; неведомо для нас он показывает, что у нас кончается моторное масло. Мы заезжаем в гараж, чтобы проконсультироваться с механиком. Он смотрит на панель и говорит: "Красный свет? Не проблема!" Он отсоединяет провод, ведущий к лампочке; красный свет исчезает, и он посылает нас обратно на шоссе.
Человек, "решающий" проблему таким образом – это не тот специалист, к которому нам захотелось бы обратиться за помощью. Нам нужен тот, кто вмешивается таким образом, чтобы не было причины для появления предупреждающего сигнала, а не тот, кто делает невозможным его появление, не занимаясь проблемой, лежащей в его основе. Параллель между этой ситуацией и ограничением терапии эмоциональных и психосоматических расстройств фармакологическим подавлением симптомов очевидна. И тем не менее, большая часть обычного психиатрического лечения состоит именно в этом.
Исследование холотропных состояний сознания открыло важную альтернативу. Оно показало, что симптомы – это нечто большее, чем просто досадное неудобство в жизни пациента. Они представляют собой проявление самоисцеляющего побуждения организма, старающегося освободиться от травматических воспоминаний и другого беспокоящего материала из биографической, перинатальной и трансперсональной областей бессознательного. Коль скоро мы это понимаем, становится ясно, что следует не подавлять симптомы, а поощрять их появление и доводить их до полного выражения. Это понимание функции симптомов и связанная с ним терапевтическая стратегия характеризуют альтернативную систему медицины, называемую гомеопатией. Ее разработал в первой половине XIX в. немецкий врач Самуил Ганеман (Vithoulkas 1980).
Гомеопатия располагает богатым арсеналом средств минерального, растительного и животного происхождения, действие которых проверено на здоровых людях в процессе, именуемом "испытанием". Принимая пациента, врач-гомеопат выбирает средство, действие которого лучше всего соответствует его симптомам. Тогда лечение происходит через посредство временного усиления симптомов. Холотропное состояние сознания действует как универсальное гомеопатическое средство. Оно, подобно традиционным гомеопатическим средствам, имеет тенденцию усиливать все уже существующие симптомы (имеющие функциональное или психогенное, но не органическое происхождение), а не какой-то конкретный набор симптомов. Оно также заставляет проявляться ранее скрытые симптомы и делает их доступными для проработки.
Аспект гомеопатии, делающей ее особенно сомнительной и подозрительной в глазах традиционных врачей, состоит в том, что перед тем, как давать свои средства клиентам, гомеопаты подвергают их серии разбавлений, сопровождающихся энергичным встряхиванием. Этот процесс продолжается настолько долго, что в конечном растворе не остается ни одной молекулы активного вещества. Гомеопаты утверждают, что лечебное действие оказывает энергетический отпечаток вещества, а не само вещество как таковое. Работа с холотропными состояниями использует гомеопатическое понимание симптомов, но не представляет никакой серьезной теоретической проблемы, так как не связана ни с какими химическими веществами.
Психогенный симптом показывает, что из-за локального ослабления психологических защитных механизмов, важный бессознательный материал проявился настолько, что его можно сознательно переживать, но не достаточно для его энергетической разрядки и разрешения. Таким образом, широкий спектр вмешательств, используемых фасилитаторами Холотропного Дыхания, имеет один общий знаменатель – стремление усиливать существующие симптомы и доводить материал, лежащий в их основе, до полного выражения.
Фасилитатор просит участника сосредоточивать свое осознание на области, где имеется проблема, и делать все, что нужно для усиления ее переживания. Затем фасилитатор использует внешнее вмешательство, еще более усиливающее возникающие при этом физические ощущения и эмоциональные чувства. Следующий шаг состоит в том, чтобы поощрять дышащего уделять сосредоточенное внимание усиленным ощущениям и чувствам в проблемной области, и выяснять, какова естественная реакция его или ее тела на эту ситуацию. Как только природа спонтанной реакции становится ясной, важно поощрять полное выражение всех физических движений, звуков и эмоций, составляющих эту реакцию, без исключения чего бы то ни было, без суждения и без попыток сдерживать или изменять спонтанную реакцию. Этот процесс продолжается до тех пор, пока фасилитатор и дышащий не приходят к согласию в том, что проблема была адекватно разрешена.
Как только совместные усилия фасилитатора и дышащего приводят сеанс к успешному завершению, можно помогать интеграции опыта более тонкими средствами. Когда переживание было связано с глубокой возрастной регрессией к раннему детству или перинатальному периоду, очень важным и значимым может быть заботливый и успокаивающий физический контакт. После интенсивной физической работы с телом, полезным дополнением может оказаться хороший массаж, направлен ли он на более тонкое устранение остаточных напряжений или просто на общее успокоение. Эту часть работы можно поручать сиделкам, которые могут выполнять ее очень хорошо, несмотря на то, что не имеют никакой специальной подготовки и, во многих случаях, не делали ничего подобного в прошлом. Дышащий и сиделка приходят к взаимному соглашению относительно того, когда дышащему пора покинуть комнату и – в зависимости от продолжительности сеанса – перейти в комнату для рисования мандал или отправиться в столовую на ланч или обед.
Наблюдение интенсивных эмоциональных выражений и поведения дышащих и восприятие мощной, навевающей воспоминания музыки может оказывать глубокое воздействие на сиделок. Часть роли фасилитаторов состоит в том, чтобы следить не только за тем, что происходит с дышащими, но и за реакциями сиделок и при необходимости предлагать им поддержку. Довольно часто воздействие атмосферы в комнате бывает таким сильным, что запускает у некоторых сиделок их собственный процесс, и они оказываются неспособны поддерживать своих дышащих. Тогда фасилитаторам приходится организовывать ситуацию, которая обеспечивает адекватную поддержку и дышащему, и тому, кто ранее выполнял функцию сиделки. Помня об этом, важно иметь достаточное число фасилитаторов и их помощников из числа обучающихся, чтобы предусматривать такие неожиданные события.
Как мы говорили ранее, все вмешательства фасилитаторов можно свести к одному принципу: помогать дышащим усиливать чувства, которые они уже испытывают, и облегчать выражение лежащих в их основе блокированных эмоций и физических энергий. Однако, существует группа ситуаций и проблем, регулярно встречающихся в сеансах, где особенно полезными оказались определенные стратегии усиления симптомов. Работа с этими ситуациями требует специальной подготовки, и ее обсуждение в этом контексте может быть слишком сложным для читателей, не имеющих предшествующего опыта Холотропного Дыхания. Мы перенесли обсуждение этих стратегий в Приложение I данной книги.
10. Рисование мандал и группы проработки
Когда дышащие завершают свои сеансы и возвращаются к обычному состоянию сознания, их сиделки провожают их в комнату для рисования мандал. В этой комнате имеются разнообразные художественные принадлежности – пастельные карандаши, фломастеры и акварельные краски, а также большие листы бумаги для рисования. На листах бумаги тонким карандашом намечены круги размером примерно во весь лист. Эти едва видимые круги призваны помогать дышащим сосредоточиваться на своем опыте и выражать его сжатым образом. Однако мы подчеркиваем, что они могут полностью игнорировать круг и, если пожелают, растягивать свои рисунки до самых краев бумаги.
Дышащим предлагается сесть, медитировать над своим опытом, а затем находить способ выражения того, что происходило с ними во время сеанса. Эти рисунки впоследствии используются в группе проработки как зрительные ("правополушарные") дополнения словесных отчетов участников, описывающих свои переживания в ходе сеансов работы с дыханием. Для рисования мандал не существует никаких конкретных рекомендаций. Некоторые люди предпочитают бесформенные сочетания цветов, передающие общую атмосферу или эмоциональный тон их сеансов, другие строят геометрические мандалы или создают образные рисунки и картины. Последние могут изображать те или иные отдельные видения, возникавшие во время сеанса, или могут быть собраны в сложные серии рисунков, отображающих разные последовательности и этапы внутреннего путешествия. Некоторые дышащие решают иллюстрировать один сеанс несколькими мандалами, представляющими его разные части или аспекты. В редких случаях дышащий не знает, что рисовать, и производит автоматическое рисование.
Видя перед собой чистый лист бумаги, порой впервые за многие годы, некоторые участники могут паниковать. Возможно, в детстве у них был травматический опыт с их учителями рисования, или они чувствуют себя художественно неадекватными по каким-то иным причинам. Мы обращаемся к этой распространенной проблеме во время подготовки к сеансу, и уверяем группу, что в работе над мандалой не бывает ничего правильного и неправильного; это не художественный конкурс и не урок рисования. Важно именно психологическое содержание, а не художественное мастерство, с которым оно передается. Нередко качество мандалы удивляет не только членов группы, но и человека, который ее создавал. Как будто эмоциональная сила бессознательного управляет процессом, используя дышащего в качестве канала, и находит свое собственное выражение. Временами мы наблюдали случаи, когда переживания в ходе работы с дыханием действительно открывали и освобождали подлинный художественный талант, который был дремлющим в бессознательном человека или активно подавлялся какими-то травматическими переживаниями в детстве.
Около двадцати лет тому назад мы видели крайний пример такого внезапного художественного пробуждения у Алисы, принимавшей участие в практическом семинаре, который мы проводили в центре вблизи Брисбена, в Австралии.