В то утро передо мной сидела женщина. Я уже рассказывал вам про все эти кивки головой. На первой встрече я спросил, не случалось ли ей заводить больше одного романа вне дома, и она легко призналась, что у нее таких романов несколько. Однако она продолжала уводить меня от своей проблемы, и наконец я сказал: "Я сделал все для того, чтобы вы изложили мне свою проблему. Разрешите взглянуть на ваши водительские права". С большой неохотой женщина достала их и показала мне. Я произнес: "Срок действия ваших прав истекает через неделю. Вы действительно боитесь идти сдавать экзамен. А теперь, пожалуйста, расскажите мне, почему вы боитесь этого. Вы, очевидно, должны знать, что мне известно, в чем заключается ваша проблема, поскольку я вытянул из вас информацию о водительских правах. А теперь вытаскивайте из сумочки свою настоящую проблему- виски". (Смеется.)
Я начал рассказывать ей случаи из жизни пациентов. Она нашла их интересными. Пациентка выразила сочувствие к женщине, которую замучили приступы ужаса.
Я рассказал ей несколько историй, а она, в свою очередь, - мне. Внезапно женщина поняла, что все персонажи ее историй приведены к общему знаменателю. Потом признала, что в наших историях - общий знаменатель. (Смеется.)
Зейг. Значит, вы создали условия, чтобы она спонтанно могла прийти к пониманию.
Эриксон. Вот именно. Расскажу вам несколько вымышленных случаев - о реальных вам знать не требуется.
Трое из друзей этой пациентки начали создавать новые семьи. Они с мужем занялись этим же. Вмешалась другая женщина и рас- строила все три брака.
Еще одному ее хорошему другу встретилась женщина, с которой она знакома. Не такая уж и симпатичная. Это означает: она привлекательна, но не симпатична. А потом эта женщина расстроила брак одного из ее друзей.
Другая женщина… Вот общий знаменатель этих историй. Иными словами, ее брак находится под угрозой. Вот как я узнал о ее романах на стороне.
Она сказала: "Мой муж предложил мне книжку по сексу и издевался надо мной, потому что я не стала ее читать, спрятала в ящик своего стола и с тех пор на нее даже не взглянула". Я заметил: "Да. Вы недооцениваете свою личную ценность".
Вот в чем ее проблема. А вовсе не боязнь летать на самолете. Пациентка не хочет возвращаться в то состояние, в котором они с мужем строят новую семью. Она сказала, что боится садиться в самолет. Я чертовски хорошо знаю, что она не боится этого. Она боится признаться себе, что, может быть, не соответствует своему мужу в достаточной степени. Она никогда не смела признаться себе в том, что чувствует себя подчиненной.
В следующую пятницу моя пациентка собирается лететь домой и ожидает, что сможет насладиться полетом. Она этого не знает, пришла ко мне сегодня в надежде рассказать об этом.
Она заявила: "Возвращаясь из Калифорнии, я чуть не попала в катастрофу на шоссе. Водить машину - ужасно. В такой прекрасный день было бы лучше парить в небе". Ее муж занимался бизнесом в области летательных аппаратов, поэтому она думала, что завтрашний день окажется замечательным для прогулки на воздушном шаре. Если бы у нее действительно была фобия пребывания на высоте, она бы не думала, что день может выдаться удачным для полета на самолете. Через два часа разговора с ней я убедился, что моя пациентка слишком много накручивает на себя.
Эриксон возвращается к истории своей пациентки и показывает, как он использовал случаи, чтобы направлять ассоциации - история в обмен на историю, - пока пациентка не обнаружила "общий знаменатель". Он общался с женщиной на ее же уровне, уважая ее неосознанную потребность утаивать информацию. И одновременно подготавливал среду для изменения. Эриксон организовал свою терапию во времени так, чтобы его прямое замечание о низкой самооценке оказалось эффективным.
Далее Эриксон возвращается к теме поведения с предсказуемым паттерном, обсуждая своего зятя, Дэйва.
Эриксон. Послушайте, вы прочли эту статью? (До этого Эриксон видел, что мне передали копию его статьи под названием "Гипноз в полевом исследовании значения локализации звука в поведении человека", 1973.)
Зейг. Я просмотрел копию и, кроме этого, я читал ее раньше. Она вышла в последнем номере "Американского журнала клинического гипноза".
Эриксон. Мне довелось описать первый случай в 1929 году, второй - в 1940-м, а третий - в 1968-м. Но все это было в черновиках. "Приглаженную" статью я написал лишь в прошлом году.
Зейг. Не могу понять, как вы все-таки пришли к заключению, что нужно использовать идею о локализации звука.
Эриксон. Чистая случайность. Мне нужно было продемонстрировать доктору Хэкетту, что я могу наводить транс способом, который не предполагает упоминания слова "транс" и упоминания вообще чего бы то ни было. А опыт в локализации звука есть у всех.
Когда моя голубоглазая дочь (Бетти Элис Эллиотт) закончила читать отчет, она заявила: "Папочка, все это просто тошнотворно. Когда я вспоминаю о том, чем занималась в школе, мне становится дурно".
Ее муж был подполковником военно-воздушных сил. Реакция на звук - одна из тех вещей, которые следует научиться контролировать, если хочешь стать пилотом реактивного самолета. Это, помимо прочего, сказалось на его манере вождения автомобиля. Моя дочь не придавала этому никакого значения, пока у них не появился первый ребенок. Однажды, когда они с ребенком садились в машину, Бетти сказала: "Дэйв, ты незамедлительно покупаешь вторую машину. И впредь - мы с ребенком едем в одной машине, а ты следуешь за мной". И вот теперь она водит аккуратно, не нарушая правил, а он летит сзади в идеальном боевом порядке. (Смеется.) Они возвращались из Невады - там прямой участок шоссе, - и Бетти сказала: "Удивительно, как ему удается так хорошо сохранять дистанцию. Попетляю-ка я туда-сюда". Он следовал за ней и не заметил, что она петляет намеренно.
Дэйв не мог слышать ее, когда она кричала ему: "Останови машину - время перекусить". Он просто слышал мотор, все его внимание было сконцентрировано на нем. Когда ты летишь на одномоторном реактивном самолете на высоте 60 000 футов, приходится слушать мотор и слышать его. Тебе необходимо знать, летишь ли ты прямо, брюхом вверх или с наклоном. Следует знать точное положение самолета по отношению к самому себе и слышать звук мотора.
Теперь он офицер службы безопасности. Моей дочери казалось забавным вести первую машину и наблюдать в зеркало заднего вида, как муж, согласно боевому порядку, летит вслед за ней. Она пробовала внезапно нажимать на тормоза - он нажимал на них с такой же внезапностью. Он знает, что он в боевом порядке. Что бы ведущая машина ни вытворяла - все в порядке. Он просто видит ее, повторяет ее указания.
Ребенком я интересовался локализацией звуков - вертел головой по сторонам. А Хэкетт считал, что нужно применять стереотипное наведение: "Расслабьтесь. Ваши глаза закрываются. Ваша рука поднимается все выше и выше. Ваши веки все больше и больше тяжелеют". Этот паттерн и подобное многословие не имеют никакого смысла.
Ты создаешь ситуацию, в которой пациент впадает в транс, и ему необязательно знать, что он находится в трансе. Главное, чтобы ты сам знал это. Если пациент начнет утверждать, что в трансе не был, в собственных интересах можно поспорить с ним, но только в собственных.
Мне вспоминается человек, который сказал:"Через две недели мне нужно лететь в Бостон. Когда дело касается самолетов, я деревенею. Я несколько раз пытался сесть на борт коммерческого самолета, однако мои мускулы отказывали, я впадал в паралич - пугался. Я пытался сесть в частный самолет, но не мог. Я провел в воздухе тысячи часов, я знаю, как летать на самолете. Мне следует лететь в Бостон, но вот уже пять лет я не могу сесть на самолет. Мой партнер ездит во все командировки. Теперь - моя очередь. Не введете ли вы меня в транс и не устраните ли мою фобию самолетов? Я ответил: "Пожалуйста".
Я потратил на это чуть больше часа. Он сказал: "Это совершенно неудовлетворительно. Я не впадал в настоящий транс. Я слышал автомобили, птиц, автобус, пикапы, грузовики, спортивные автомобили, форды и шевроле. Я не мог отключиться. Может быть, вы проведете еще один сеанс?" Я возразил: "Вы находились в достаточно глубоком трансе. Не думаю, что мне следует проводить с вами еще сеанс". Он начал спорить: "Я так не думаю. Проведите со мной еще один сеанс". Я согласился:"Хорошо. Но прежде чем вы уйдете отсюда, я хочу получить от вас безусловное обещание, что вы не будете делать ничего, чтобы решить свою проблему так, как вы ее видите. Абсолютно ничего, чтобы решить свою проблему так, как вы ее видите".
Он пришел на второй сеанс - и опять неудача. Я не рассказал ему о машинах с сиренами, которые проехали во время его первого транса. Он отбыл в Бостон.
Другая пациентка однажды сказала мне: "Сегодня понедельник, а в четверг мне надо быть в Далласе, иначе я потеряю свою работу. Я попала в авиакатастрофу в 1962 году- никаких реальных повреждений, никто не пострадал. Я продолжала летать на самолете, но постепенно стала переходить на другие виды транспорта - поезда, автомобили, автобусы. В отпуске это недомогание на время оставило меня. А теперь мой начальник говорит, что мне нужно лететь на самолете. Последний раз я отваживалась на такой поступок год назад".
Пациентка сообщила мне дополнительную информацию: "Пока самолет стоит на земле, со мной все в порядке. Я спокойна, пока он выруливает на взлетную полосу или опускается на нее. Но как только самолет начинает набирать высоту, я начинаю испытывать полный ужас. Трясусь до тех пор, пока не впадаю в состояние физического изнеможения".
Я провел с ней курс терапии. Возвратившись из Далласа, пациентка позвонила мне из аэропорта Феникса и рассказала, что полет прошел просто фантастически. В тот день на вечерние занятия ко мне должны были прийти четыре студента, и мне хотелось показать им эту женщину. Я также попросил прийти предыдущего пациента, того, что боялся летать на самолетах. Она рассказала студентам, как пришла ко мне и что я сделал. Я ввел ее в транс. По окончании терапии я проводил ее на самолет из Феникса. На пути до Эль-Пасо, первая остановка, она постоянно волновалась, не вернется ли ее страх перед полетом. Она рассказывала:"Когда мы прилетели в Эль-Пасо, там была 20-минутная остановка. Я вышла из самолета, нашла в аэропорте уединенное местечко, присела и сказала себе: "Считай до 20 и входи в транс. Сделай именно то, что велел тебе доктор Эриксон, и выходи из транса, когда сосчитаешь от 20 до 1". Она проделала это, и оставшийся отрезок полета прошел весьма приятно.
Я спросил ее: "Вы думаете, что изложили мне свою проблему, не так ли?" Она согласилась: "Да, я полагаю". - "Но вы не рассказали всего о вашей проблеме". Она возразила: "Но это все". Я продолжал упорствовать: "Нет. У вас есть и другие проблемы. Подумайте, возможно, вас одолевают какие-то страхи". "Нет, таковые у меня отсутствуют", - она все отрицала. "Может, мне лучше помочь вам. Как насчет акрофобии?" - задал я вопрос. Она спросила: "Что это такое?" Я объяснил: "Боязнь высоты". Она вспомнила: "Ах, да! Когда я прибыла в Даллас, то пришла в здание с наружным лифтом. Я совершенно спокойно поднималась вверх и спускалась вниз. Я впервые так ездила на лифте".
Я согласился: "Хорошо, это часть вашей проблемы. А в чем состоит другая часть?" Она сказала: "Не знаю. Нет никакой другой части". Я настаивал: "Я знаю, существует и другая часть вашей проблемы. Послушайте, есть ли что-то необычное или своеобразное в том, как вы водите машину?" Пациентка воскликнула: "О да! Как только я въезжаю на мост, то закрываю глаза и съеживаюсь: боюсь ездить по мосту".
Внезапно мой пациент, так боявшийся самолетов, вскочил и выпалил: "Я вот тут думаю кое о чем". Я удивился: "Неужели? Расскажите всем, как вы нарушили данное мне обещание". Он сказал: "Я поехал в центр и поднялся на лифте на верхний этаж. Это не имеет никакого отношения к моей проблеме. Потом пошел в аэропорт и проехал в самолете до конца посадочной полосы, но подняться на самолете в воздух не мог". Я заметил: "Правильно, но ведь часть пути до Бостона и обратно вы провели приятно".
Зейг. Я смущен. Вы велели ему ничего не делать со своей проблемой…
Эриксон (перебивая). …как он ее понимал. Он поехал на лифте впервые в жизни и добрался на самолете до самого конца взлетной полосы.
Вы не слушали, когда я рассказывал о его проблеме. Пациент не мог взойти на борт коммерческого самолета: впадал в паралич. Не мог войти внутрь самолета. Не мог забраться в самолет. Он думал, что это страх полета. Я позволил ему продолжать думать, что это был страх полета. Поэтому он ничего не делал, чтобы исправить что-то. И поэтому он исправил это с помощью гипноза, который посчитал неудовлетворительным. (Смеется.)
Зейг. Он исправил это.
Эриксон. Он не исправлял, это я исправил.
А в чем же состоял страх другой пациентки? Это не относилось к полетам на самолете. Девушка была спокойна, пока самолет выруливал на взлетную полосу и приземлялся. Значит, она не боялась пребывания в самолете. Она просто думала, что это так. Моя терапия заключалась в том, что я ей сказал: "Прежде чем я начну терапию, я должен выяснить, являетесь ли вы хорошим гипнотическим субъектом. Давайте посмотрим, сможете ли вы погрузиться в транс". Она смогла. Я пробудил ее и предложил: "А теперь, слушайте. Вы хотите получить терапию. Я могу дать ее вам. На самом деле, вы не понимаете свою проблему, иначе бы у вас ее не было. Я знаю верный способ, как ее урегулировать. Я хочу, чтобы вы, не задавая вопросов, не ставя условий, безусловно пообещали мне, что сделаете все, что я говорю, хорошо это или плохо. Вы привлекательная девушка. Я - мужчина. То, что я прикован к коляске, ровным счетом ничего не значит. Я хочу получить от вас безусловное обещание, что вы сделаете все, что я вам скажу". Некоторое время она колебалась, а потом сказала: "Что бы вы ни попросили меня сделать, это не будет хуже того, что случается со мной в самолете. Я даю вам безусловное обещание".
Однако девушка не знала, что не выносит пребывания в замкнутом пространстве. Этого же не выносил и тот мужчина. Мне было нужно, чтобы пациент преодолел страх перед пребыванием на борту самолета. Что касается девушки, ей требовалось преодолеть страх перед пребыванием в строгом заключении.
Зейг. В строгом заключении?
Эриксон. Ведь ты находишься в заключении, когда самолет поднялся в воздух. Ты ни в чем не участвуешь. Самолетом управляет пилот. Ты ничего не можешь сделать - ни выйти, ни выбрать маршрут - просто пребываешь в заключении.
Зейг. Итак, когда она поверила вам и заключила с вами договор, касающийся ее обязательств…
Эриксон (перебивая). Строгое заключение договора со мной побудило ее к пониманию, что она может пережить любое заключение.
Зейг. Понимаю.
Эриксон. Вот как я узнал о ее фобиях, касающихся лифтов и мостов.
Зейг. И насчет автомобиля, проезжающего по мосту, когда за рулем сидит кто-то еще.
Эриксон. Но большинство людей анализировали бы эти фобии совершенно по-иному.
Зейг. Значит, вы обычно игнорируете жалобы пациента?
Эриксон. Я вслушиваюсь в смысл того, что они описывают. Пациентка сказала, что спокойно переносит выруливание на взлетную полосу и посадку. Но когда самолет в воздухе, ее трясет. А мужчина утверждал, что его парализует и он не может войти в самолет. Боязнь войти в самолет - вот где причина неудобства. Я позволил ему думать, что его страх сохранился, - и потерпел неудачу. А он, конечно же, не понял настоящего значения поездки на лифте.
Зейг. И вот почему вы были уверены, что он это попробует.
Эриксон. Я знал, что он это попробует. Он все еще думает, что его проблема остается при нем. Слишком много людей вслушиваются в проблему, но не слышат то, что пациент не говорит (смеется), хотя им следовало бы это делать. Это действительно очень важно.
(Эриксон звонит в жилую часть дома и просит миссис Эриксон выйти и забрать его.)
Эриксон. Я буду завтра.
Зейг. О'кей.
Эриксон. Вы вольны заниматься чем угодно. У меня завтра прием в одиннадцать и в час. В полдень я, скорее всего, слегка перекушу. В два часа я приму вас. А теперь вам лучше прочитать эту статью Хейли и Уикленда о моей технике и понять, как я структурирую вещи.
Зейг. "Наведение транса с комментарием", так? (Erickson, Haley & Weakland, 1959) Хорошо.
Эриксон. Когда имеешь дело с пациентами, упоминаешь нечто, смысл чего станет явен пациенту, может быть, через полчаса, а может, через неделю.
Зейг. Внедрение.
Эриксон. А что касается меня, то лучший способ выяснить, есть ли у вас братья (не показывая виду), заключается в том, чтобы начать хвастаться своим собственным братом.
Резюме
В тот день Эриксон изложил три случая фобий. Не думаю, что это случайно.
Еще до моего визита Эриксон знал о моем трепете, связанном с предстоящей встречей. Я встретился с двумя его коллегами, Робертом Пирсоном и Кэй Томсон, на конференции, которую посетил как раз перед встречей с Эриксоном. Впоследствии Пирсон позвонил Эриксону и рассказал ему обо мне (Pearson, 1982). Посредством своих историй о фобиях Эриксон выражал эмпатию в отношении моих скрытых страхов. Более того, он подсказывал мне позитивный выход: в каждом случае фобия неожиданно разрешалась. Подобным же образом меня тонко направляли к разрешению моих собственных страхов. Рассказывая о фобиях, Эриксон одновременно работал с моими ассоциациями. Не говорил напрямую, как мне следует думать. Наоборот, он создавал легкое давление, побуждающее меня думать в определенных направлениях. Возьмите тот пример, когда он побуждал человека рассказывать о его брате, рассказывая о своем собственном. Сначала я не понял значения данной техники. Тем не менее, вскоре я понял, что направление ассоциаций служит краеугольным камнем метода Эриксона. Часто психотерапия происходит на уровне предсознательных ассоциаций, на том уровне, где порождаются проблемы. Мышление пациента может быть постепенно изменено посредством направления ассоциаций. Этот метод побуждает пациента проявлять больше инициативы при осуществлении изменения.