Экспериментальная ситуация, созданная в свое время Зимбардо, сама по себе настолько драматична, что мимо такого сюжета не смогли пройти деятели шоу-бизнеса. От немецкого художественного фильма "Эксперимент" мурашки бегут по спине, а уж голливудский обещает превратиться в настоящий триллер. (Думается, отечественная версия под названием типа "Психо-Гулаг" могла бы получиться не менее впечатляющей, но до этого у нас никто не додумался.) Англичане пошли по другому пути – создали на основе классического сюжета телевизионное реалити-шоу. Курировать этот проект был приглашен сам Зимбардо, который, однако, приглашение отверг, выдвинув довольно странную мотивировку: мол, по этическим соображениям любая попытка повторить его опыт недопустима. (Любопытно, что многочисленные упреки в неэтичности не помешали Зимбардо все эти годы купаться в лучах славы.) В итоге к организации проекта были привлечены местные психологи – профессор Алекс Хаслам из Университета графства Эксетер и профессор Стив Рейчер из Университета Св. Андрея в Эдинбурге. Памятуя о множестве небезосновательных претензий к этической стороне эксперимента Зимбардо (в наши дни его буквальное воспроизведение действительно невозможно ввиду несоответствия принятому после 1971 г. своду этических норм психологического экспериментирования), организаторы проекта создали специальную комиссию по этике из шести авторитетных общественных деятелей. Поскольку проект планировалось запустить на государственном телеканале Би-Би-Си-1, необходимо было застраховать его от любых претензий этического плана. Лишь после того как авторитетная комиссия, ознакомившись со всеми деталями предстоящего начинания, дала "добро", проект был запущен. Во избежание неловкостей и накладок реалити-шоу, заснятое в декабре 2001 г., вышло в эфир в мае 2002 г. Передача имела широкий общественный резонанс. А 4 года спустя Рейчер и Хаслам изложили ход эксперимента и его результаты в статье в "Британском журнале социальной психологии", вызвав еще более бурную реакцию как в среде психологов, так и широкой общественности. Полученные ими результаты оказались настолько важными, что описание "Тюремного эксперимента Би-Би-Си" было включено в обязательную программу учебного курса по подготовке социальных психологов наряду с классическим экспериментом Зимбрадо (к огромному неудовольствию последнего, но об этом ниже).
В чем же состоял обновленный эксперимент и каковы его результаты?
Несмотря на очевидную аналогию, тюремный эксперимент Би-Би-Си не был, да и не мог быть точным воспроизведением Стэнфордского эксперимента многолетней давности. (Кстати, важнейшим критерием научной достоверности какого бы то ни было экспериментального результата является его воспроизводимость. То есть аналогичный результат должен быть получен любым исследователем при воссоздании той же экспериментальной ситуации. Так вот, опыт Зимбардо никогда и нигде не был в точности воспроизведен, что оставляет сомнения в научной ценности его результатов.)
15 испытуемым, отобранным из 3 тысяч добровольцев, предстояло в течение нескольких дней вести образ жизни обитателей мест заключения. 10 в случайном порядке выбранных "заключенных" просто жили взаперти, соблюдая рутинный тюремный регламент, пятерым "охранникам" надлежало поддерживать порядок. Немаловажно, что никто из испытуемых в своей реальной жизни соответствующего опыта не имел.
Дополнительным условием явилось то, что по истечении трехдневного срока охранникам предстояло выбрать самого лояльного заключенного и принять его в свои ряды. После этого дальнейших перемещений в группах не предусматривалось.
Душевное состояние участников опыта ежедневно отслеживалось клиническими психологами посредством соответствующих замеров. Также всегда наготове были настоящие полицейские офицеры, которым надлежало немедленно пресечь любые опасные действия с чьей бы то ни было стороны.
В результате ситуация сложилась совсем не та, что когда-то в Калифорнии. Охранники не продемонстрировали никакой свирепости, а некоторые в самоотчетах даже признавались, что чувствуют себя неловко в своей роли. Заключенные же, напротив, довольно быстро сплотились, так что даже избранный на третий день перебежчик покинул их ряды довольно неохотно. На 6-й день назрел бунт, который произошел, однако, без всякого насилия и даже сопротивления со стороны охраны. Все участники проекта согласились образовать своеобразную коммуну, в которой роли уравняются. Коммуна, правда, просуществовала недолго ввиду возникших между участниками противоречий – полное равноправие и анархия устроили не всех, и зачинщиками бунта было предложено организовать новую иерархию подчинения. А поскольку новый регламент ими предлагался даже слишком жесткий, эксперимент пришлось прекратить во избежание злоупотреблений.
Филипп Зимбардо остался новым экспериментом крайне недоволен и безжалостно его раскритиковал. По его мнению, постановку, специально заснятую для показа по телевидению, нельзя считать научным опытом. Поскольку участникам проекта известно о постоянно ведущейся видеозаписи, они не могут вести себя естественно, а скорее "работают на камеру". Однако в его собственном опыте видеокамеры тоже были включены, и участники эксперимента с самого начала не могли не отдавать себе отчет в искусственности экспериментальной ситуации. Вообще упрек в неестественности поведения испытуемых может быть адресован любому лабораторному эксперименту, и собственный опыт Зимбардо тут не исключение. Важнее другое – когда продолжительность эксперимента велика, то испытуемые волей-неволей вживаются в созданную ситуацию. Не будучи профессиональным актером, невозможно день за днем 24 часа в сутки "работать на камеру", и это признают практически все участники подобных проектов. Так, Элвин Морфитт, исполнявший роль заключенного в английском опыте 2001 г., в газетном интервью признавался: "Конечно, все мы знали, что участвуем в эксперименте, однако меня не покидало ощущение, что я заперт в самую настоящую тюрьму".
Уязвленный Зимбардо также заявил, что английский эксперимент не отвечает критерию внешней валидности, то есть полученные в нем результаты не согласуются с явлениями реальной жизни. "Никогда и нигде в мире не бывало такого, чтобы заключенные брали в свои руки бразды правления", – утверждает он. Однако сотрудникам пеницитарной системы хорошо известны многочисленные примеры того, как сообщества заключенных создавали своего рода параллельную администрацию в местах заключения, с которой даже реальной администрации приходится считаться. Разумеется, понятно стремление Зимбардо отстоять собственную монополию на истину, но приходится признать, что его позиция весьма субъективна и даже предвзята.
"Гремучая смесь власти и безнаказанности неизбежно порождает тиранию", – считает Зимбардо. По его мнению, результаты его классического эксперимента свидетельствуют: само по себе вхождение в группу, обладающую властью над другими, провоцирует безнравственность и жестокость. Получив в руки кнут, ты рано или поздно обязательно кого-то ударишь. С другой стороны, низведенные в подчиненное положение обречены на душевный упадок и бессильную ненависть к угнетателям. Причем если держатели кнута способны упиваться своей властью бесконечно, то главная мечта угнетенных – любой ценой вырваться из своего незавидного положения или по крайней мере его не ухудшить (напомним, что в Стэнфордской "тюрьме" заключенные отказались поступиться частью бытовых удобств ради облегчения участи жестоко наказанного товарища).
Результаты нового эксперимента побуждают к критическому переосмыслению этих выводов. Планируя свой опыт, Хаслам и Рейчер опирались на теорию социальной идентичности (Теджфел, 1979), согласно которой поведение человека зависит от того, в какой мере он разделяет ценности группы, в которую оказывается включен. Иными словами, согласно этой теории, если в руках у человека оказался кнут, то из этого вовсе не однозначно следует, что кому-то быть битым. А закованный в кандалы не обязательно поникнет в унылом смирении. И среди угнетателей, и среди угнетенных могут оказаться те, кому эти роли совершенно чужды. Поэтому ситуативное объяснение поведения представляется слишком упрощенным и даже попросту неверным.
Таким образом, принципиальный вопрос, что же заложено в человеческой натуре (и соответственно, чего от человека можно ждать в той или иной ситуации), остается открытым. Впечатляющий урок Стэнфордского эксперимента представляется всего лишь одной из версий ответа, далеко не исчерпывающей и не безупречной.
Но есть и подлинный урок, который можно извлечь из всей этой истории. Оказывается, многое из того, что мы привыкли принимать на веру как установленные факты, относится к разряду легенд, которые не выдерживают проверки столкновением с фактами. Даже эксперименты, признанные классическими, заслуживают критического переосмысления, потому что они, поставив важные вопросы, редко дают на них окончательные ответы.
Жестокость напоказ. Невыученные уроки классического эксперимента
Сегодня вряд ли найдется психолог, не знакомый с классическим экспериментом Стэнли Милгрэма. Опыт, осуществленный в Йельском университете в 1971 году и позднее описанный Милгрэмом в книге "Подчинение авторитету: экспериментальное исследование" (1974), вошел во все учебники психологии и даже лег в основу сюжета нескольких телевизионных фильмов. В популярных психологических книгах и статьях Милгрэма упоминают и цитируют даже чаще, чем Скиннера, Левина или Пиаже. Книга, посвященная его жизненному пути и научному наследию, называется просто – "Человек, который потряс мир". Более точный перевод – "…шокировал". И это поистине удачная игра словами. С одной стороны, в манипуляции с болевым шоком и состоит суть знаменитого эксперимента. С другой, обнародованные, да еще и представленные в художественной форме результаты действительно вызвали в обществе потрясение, сравнимое с шоком. Об этих результатах Ли Росс впоследствии писал: "В большей, по-видимому, степени, чем любой другой эмпирический вклад за всю историю социальных наук, они стали частью интеллектуального наследия человечества – не такого уж обширного набора исторических случаев, библейских притч и шедевров классической литературы, к которому обычно обращаются серьезные мыслители, когда рассуждают о природе человека или об истории человечества".
Что же явил миру американский исследователь полвека назад? Предвидя упреки в перепевах банальности вспомним фразу Андре Жида: "Всё это уже было не раз сказано, но, поскольку никто не послушал, не грех и повторить".
По официальной версии эксперимент был посвящен исследованию процессов научения. От испытуемого требовалось решать задачи возраставшей трудности. Для участия в эксперименте были привлечены добровольные помощники. Им надлежало следить за успешностью решения задач и в случае неудачи наказывать испытуемого ударом электрического тока (изучению якобы и подлежало влияние наказания на научение).
Строгость наказания постепенно возрастала. Для этого перед помощником была размещена приборная панель с 30 рубильниками, а над каждым из них – ярлычок с указанием силы разряда, начиная с минимального в 15 вольт и кончая максимальным в 450 вольт. Дабы помощник отдавал себе отчет в своих действиях, ему перед началом опыта давали возможность испытать на себе силу удара в 45 вольт.
После инструктажа испытуемого привязывали к устройству, напоминавшему электрический стул, провода от которого вели к приборной панели. В ответ на высказанное испытуемым беспокойство по поводу его не совсем здорового сердца экспериментатор хладнокровно заверял: "Хотя сами удары током могут быть очень болезненными, устойчивого поражения тканей они не вызовут". И эксперимент начинался.
После нескольких успешных решений ученик начинал делать ошибки. Следуя полученной инструкции, помощник экспериментатора с каждой новой ошибкой опускал новый рубильник. На пятом ударе – в 75 вольт – испытуемый начинал стонать от боли, а при 150 вольтах умолял остановить эксперимент. Когда напряжение достигало 180 вольт, он кричал, что больше не в силах терпеть боль. Если помощник испытывал колебания, присутствовавший тут же экспериментатор бесстрастно призывал его продолжать экзекуцию. По мере приближения силы разряда к максимуму можно было наблюдать, как испытуемый, уже даже не пытаясь решить задачу, бьется головой о стену и умоляет его отпустить. Поскольку такая реакция никак не может быть признана удовлетворительным решением, следовало новое наказание.
Возникает невольный вопрос: кто позволил психологам творить такое бесчинство? На самом деле никто никого не мучил. Роль испытуемого исполнял профессиональный актер, который лишь разыгрывал страдание. Настоящим же испытуемым выступал добровольный помощник экспериментатора. Именно его поведение подлежало изучению. Стэнли Милгрэм хотел выяснить: до какой степени жестокости может дойти человек, если его действия санкционированы авторитетом.
Предварительно он попросил группу известных психиатров дать прогноз относительно возможных результатов эксперимента. Все сошлись во мнении, что от силы процентов двадцать испытуемых, видя явные страдания жертвы, перейдут рубеж в 150 вольт. Таких, кто доведет силу удара до максимума, по общему мнению, среди нормальных людей вообще не найдется. Ну, может быть, один процент.
Реальные результаты полностью опровергли этот прогноз. 62 % испытуемых Милгрэма назначили своей жертве максимальное наказание!
Комментируя эксперимент, Милгрэм с горечью заметил: "Если бы в Соединенных Штатах была создана система лагерей смерти по образцу нацистской Германии, подходящий персонал для этих лагерей легко можно было бы набрать в любом американском городке".
И вот в марте 2010 года французский документалист Кристоф Ник решил повторить эксперимент, чтобы доказать воздействие телевидения на современного человека. Он приглашал людей участвовать в телепередаче "Экстремальная зона" (la Zone Xtreme), где им также пришлось наказывать партнеров электротоком. Ток вновь был ненастоящим, так же как и партнер, который под конец передачи переставал подавать признаки жизни. Роль руководителя эксперимента выполняла телеведущая. Участникам заявили, что сила тока составляет от 80 вольт при первых неправильных ответах до 460 вольт – в конце. "У Милгрэма приказам подчинялись 62 % человек. На телевидении – 81 %. Телевидение имеет совершенно невероятную власть, и когда оно решает ей злоупотребить, оно может сделать что угодно практически со всеми подряд", – заявил Кристоф Ник.
Сами участники телевикторины, для которых произошедшее на съемках стало большим сюрпризом, оценили эксперимент неоднозначно. Одна из добровольцев призналась, что передача помогла ей понять, почему нацисты убили ее бабушку и дедушку за то, что те были евреями. "С детства я задавалась вопросом, как могли нацисты такое сотворить и как они могли подчиняться таким приказам. И вот пожалуйста: я подчинилась подобным приказам сама. Я волновалась за участника шоу, но в то же время не хотела испортить передачу", – рассказала участница.
Уинстон Черчилль сетовал: "Главный урок истории – в том, что человечество необучаемо". Похоже, это относится и к истории психологии. Казалось бы, классический эксперимент полувековой давности должен если не послужить назиданием человечеству, то заставить серьезно задуматься. Увы, урок остался не выученным. Вопрос о человечности натуры человеческой остается открытым.
Бойся равнодушных
Крылатыми стали слова американского поэта Ричарда Эберхарта: "Не бойся врагов, в худшем случае они могут тебя убить, не бойся друзей – в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных – они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существуют на земле предательство и убийство".
Может быть, именно эти слова в последние минуты своей жизни смутно припомнила молодая американка Китти Дженовезе. Ее жизнь трагически оборвалась ранним утром 13 марта 1964 года на глазах у десятков свидетелей, ни один из которых не пришел ей на помощь. Этот инцидент получил освещение в десятках газет, но скоро забылся бы подобно тысячам других "маленьких трагедий большого города". Однако психологи по сей день продолжают обсуждать "случай Дженовезе" в безуспешных попытках понять темные стороны человеческой натуры.
В ту ночь (шел четвертый час) молодая официантка возвращалась с ночной смены. Нью-Йорк – не самый спокойный город на Земле, и она, наверное, чувствовала себя не очень уютно, шагая в одиночестве по пустынным ночным улицам. Смутные опасения материализовались в кровавый кошмар у самого порога ее дома. Здесь на нее было совершено жестокое немотивированное нападение. Возможно, нападавший страдал психической болезнью или был одурманен наркотиками – выяснить его мотивы не удалось. Преступник принялся избивать беззащитную жертву, потом нанес ей несколько ударов ножом. Китти вырывалась и отчаянно звала на помощь. Ее душераздирающие крики разбудили всю округу: десятки жильцов многоквартирного дома, в котором она жила, прильнули к окнам и наблюдали происходящее. Но ни один при этом и пальцем не пошевелил, чтобы оказать ей помощь. Более того – никто не удосужился хотя бы поднять телефонную трубку и вызвать полицию. Запоздалый звонок последовал лишь тогда, когда спасти несчастную было уже невозможно.
Этот случай наводит на самые невеселые размышления о человеческой природе. Неужели принцип "Моя хата с краю" для большинства людей перевешивает естественное, казалось бы, сострадание к беззащитной жертве? По горячим следам психологи опросили 38 свидетелей ночного инцидента. Вразумительного ответа о мотивах их безучастного поведения получить так и не удалось.
Тогда была создана специальная исследовательская группа, которую возглавил известный психолог Стэнли Милгрэм, прославившийся своими блестящими социально-психологическими опытами. Было организовано несколько экспериментов (не очень-то этичных, ибо они носили откровенно провокационный характер): психологи инсценировали некий инцидент, в котором подставное лицо оказывалось в угрожающей ситуации, и наблюдали за реакцией свидетелей. Результаты оказались неутешительны – мало кто поспешил на выручку ближнему. Впрочем, не было даже нужды в особых экспериментах – в реальной жизни оказалось достаточно подобных коллизий, многие из которых описаны в прессе. Зафиксировано множество примеров того, как человек, пострадавший от нападения, несчастного случая или внезапного приступа, подолгу не мог получить необходимой помощи, хотя мимо него проходили десятки и даже сотни людей (одна американка, сломавшая ногу, почти час пролежала в шоке посреди самой многолюдной улицы Нью-Йорка – Пятой авеню).