В жертвенной любви и заключается вся суть душепопечительства Спасителя в течение всего Его общественного служения. Это служение началось с призыва к покаянию (Мф. 4, 17). Покаяться - значит перемениться; из грешника сделаться достойным Царства Небесного. Но как подойти к душе грешника, чтобы расположить его к духовному обновлению? Нужно найти в ней зародыши добра и побудить их к произрастанию. Иисус Христос, как Сердцеведец, видел эти спасительные зерна в каждой душе человеческой и соответственно воздействовал на нее.
Так, Никодима, искавшего духовной истины, Он призвал к "рождению свыше" (Ин. 3, 2–4). Закхея, подвигнутого верой влезть на дерево, чтобы видеть Христа, Он пожелал посетить, чтобы создать в мытаре решимость от веры перейти к спасительному делу - раздать половину имения нищим и вчетверо оплатить обиженным (Лк. 19, 2–9).
В простых, бесхитростных людях Он видел здоровую нравственную основу для духовного обновления и приближал их к Себе (Ин. 1, 45–50). По тем же основаниям общество грешников и мытарей Он предпочитал обществу праведников (Лк. 19, 10; Мф. 9, 13), общество нуждающихся во враче предпочитал обществу считавших себя здоровыми (Мф. 9, 12).
Проявляя разнообразие в душепопечительстве к окружающим Его людям, Христос таковым же был в Своем учении. Проникновенной душепопечительностью согреты Его слова о потерянной драхме и пропавшей овце (Лк. 15, 4–7). Теплотой отеческой ласки и душе-попечительной любви проникнута Его притча о блудном сыне (Лк. 15, 20–24). В ней Христос раскрывает тайну взаимоотношения Бога с грешным человеком. Грешник должен лишь "прийти в себя" и сделать шаг к Отцу, чтобы неизреченная любовь Божия сделала все остальное для его спасения.
Непостижимых высот жертвенное служение Спасителя достигло на Голгофе, когда Он молился за распинателей (Лк. 23, 34), заботился о Матери (Ин. 19, 25–27), открыл вход в Царство Небесное покаявшемуся разбойнику (Лк. 23, 40–43) и отдал душу Свою "за други своя", за весь род человеческий.
Подражание пастыря Церкви Христовой Пастыреначальнику
Имея пред своим духовным взором высочайший образец Христа Спасителя, пастырь должен стремиться подражать Его жизни и исполнять те Божественные законы, которые Он и предписывал как необходимые нормы для достижения жизни вечной. "Кто Мне служит, Мне да последует" (Ин. 12, 26). Об этом говорит и апостол Петр: "Христос… оставил нам пример, дабымышли по следам Его" (1 Пет. 2, 21).
Безгранично широким, разносторонним, всеобъемлющим и всесовершенным является образ пастыря в Лице Божественного Учителя. Это - идеал, данный пастырям всех стран и народов на все времена. Он должен быть именно таким, каким он дан, иначе он перестал бы быть идеалом вечным и потерял бы для пастырей свою высоту и обязательность. Безусловно, никакой пастырь не может сравниться с этим идеалом, но, несмотря на свои немощи, искушения и грехи, он может и должен учиться у Христа посильно подражать Ему. Надо помнить, что как Сам Христос претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь (Евр. 2, 18). Образ Пастыреначальника не может быть воплощен отдельным пастырем, но может быть осуществлен целым в совокупности пастырством.
Как же пастырь Церкви Христовой может подражать примеру Христа Спасителя - Пастыреначальника? Предварительно надо сказать, что это подражание следует понимать не как вешнее восприятие Христа, а как внутреннее приобщение к Его жизни для благодатного питания, духовного возрастания и возрождения. "Аз есмь Лоза, вы же рождие, и иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит и плод мног, яко без Мене не можете творити ничесоже" (Ин. 15, 5).
В пастырском служении Иисуса Христа необходимо различать вечное и временное, существенное и второстепенное, общее для всех и личное, индивидуальное. Существенное и вместе вечное в пастырстве Христа - это цель Его: приведение людей к Богу, сообщение людям Своего учения, усвоение и осуществление которого делало бы их сынами и наследниками Царствия Божия, и, наконец, освящение людей. Второстепенное и временное, - что Он жил и действовал среди евреев около двух тысяч лет тому назад, в обстановке, свойственной тому времени и национальным особенностям того народа, среди которого Он проповедовал три с половиной года. Общее в Его великом примере то, что Он в деле служения движим был любовью к падшему человеку и самоотвержением, стремился исцелить "всякую болезнь и всякую немощь в людях"; личное, индивидуальное - что Он слепым возвращал зрение, глухим слух, больных делал здоровыми, мертвых воскрешал, что он был не просто человек, а Богочеловек.
Вечное, существенное, общее в пастырстве Спасителя обязательно всегда и везде для всех пастырей; все прочее может быть, смотря по условиям и времени, применимо или неприменимо в пастырской практике. Если Иисус Христос обычно путешествовал пешком или на осле, то это не значит, что пастырь должен подражать Ему в этом и избегать автомобилей и самолетов, теперь столь распространенных. Если чудотворения у Христа Спасителя, обладавшего по Своему Богочеловечеству чудодейственной силой, были явлением обычным, то попытки некоторых современных пастырей чудотворить без воли на то Господа являются не только наивными, но и дерзкими и даже кощунственными. Если Христос, применяясь к настроению, развитию и нуждам Своих слушателей, чаще всего пользовался приточной формой речи (Мф. 13, 10–17), это еще не значит, что такою формою собеседования должен преимущественно пользоваться и всякий вообще пастырь.
Таким образом, пастырь должен усвоить существенное и вечное, т. е. иметь "чувствования, какие и во Христе Иисусе" (Флп. 2, 5), и "ум Христов", какой имели и св. Апостолы (1 Кор. 2, 16), то настроение любви и самоотвержения, с которым Христос совершал пастырство, и Его учение. Все это есть основа и первая обязанность для пастырского подражания, душепопечения и душеводительства.
При наличии существенного и главного второстепенное само собой становится ясным. Человеку, имеющему ясное мировоззрение и определенное настроение, меньше приходится колебаться в выборе решений, чем не имеющему ни того, ни другого. Все же и во второстепенном и временном пастырь не может не искать руководства и образца в примере Пастыреначальника. Как можно чаще при каждом недоуменном случае он должен задавать себе вопрос: а как бы поступил в таком случае Иисус Христос? И дальше в евангельской истории искать ответа на этот вопрос. Это вторая обязанность. И третья: не присваивать себе тех прав, которые принадлежали Богочеловеку и которые, если и даются когда частично людям, то всякий раз Самим Богом, по особой Его милости и изволению.
Пастырь призван к учительству, к попечению о спасении душ, к насаждению истинных понятий и истинных путей человеческой деятельности. Поэтому от него особенно требуется жизнь, согласная с Божественными заповедями. "Так да светится свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного" (Мф. 5, 15). Этими словами Христос Спаситель как бы говорит: покажите жизнь, вполне достойную благодати, чтобы благовествование ваше везде оправдывалось вашей доброю жизнью и способствовало славе имени Божия. Вот почему, изложив славнейшие заповеди христианской жизни и нравственности, Спаситель обращается к Апостолам и увещает их стяжать такие добродетели, которые особенно необходимы и полезны к исправлению других, т. е. призывает их к полному внутреннему возрождению. "Вы - соль земли. Вы- свет мира", - говорил Христос ученикам. "Не может укрыться город, стоящий на верху горы"(Мф. 5, 13–14). Этими словами Христос побуждает учеников Своих к строгой жизни, научает их быть осторожными, так как им надлежало явиться перед лицем всех и подвизаться на поприще целого мира.
"Добрая жизнь" пастыря должна заключаться в полном отречении от самого себя, от своих личных интересов и стремлений, в самой широкой самоотверженной любви к Богу и исполнении Его благой воли.
Господь Иисус Христос, проходя общественное служение, единственной целью для Себя поставил: "Да сотворю волю пославшего Мя" (Ин. 4, 34). Это было "брашно" Спасителя, т. е. духовная настроенность всей Его земной жизни. Послушание воле Небесного Отца - самая главная черта характера Пастыреначальника: "Не Моя воля, но Твоя да будет" (Лк. 22, 42).
Послушание Божественной воле должно быть также целью пастыря Церкви Христовой. Он обязан жить согласно с учением Христовым. Христос не разделял людей на богатых, знатных или бедных; для Него все люди, вне зависимости от национальности и общественного положения, одинаковы, т. е. дети Единого Отца Небесного и равноправные братья и сестры друг другу. Святой апостол Павел об этом пишет: "В Церкви Христовой несть еллин, ни иудей, обрезание и необрезание, варвар и скиф, раб и свободь, но всяческая и во всех Христос" (Кол. 3, 11).
Пастырь, как продолжатель дела Христова, должен быть также свободен от всех как национальных различий, так и лично своих симпатий - пред одними преклоняться и послаблять им, а к другим быть холодным и строгим. Пастырь Церкви должен быть во всем и со всеми справедливым, беспристрастным и нелицеприятным. Если означенные слабости, как часто бывает на наших глазах, лишают даже и светских лиц доверия и уважения, то что сказать об отношении паствы к такому пастырю.
Христос Спаситель был чужд этих слабостей; Он был воплощенной Любовью, которая не видела различий в людях, но все именовались овцами Единого Пастыря. Любовь к людям слышится в самых речах и словах Христа Спасителя: "Дерзай, дщерь! Вера твоя спасла тебя, иди с миром" (Лк. 8, 48). "Женщина! Никто не обвинил тебя? - Никто, Господи! - И Я не обвиняю тебя. Иди и впредь не греши!" (Ин. 8, 10–11). А как человеколюбиво защищает Он грешников и мытарей пред фарисеями, глядевшими на них презрительно! Во всех речах Христа слышится снисходительность и любовь к кающимся грешникам. А его прощальная беседа с учениками (Ин. 13, 33–38; 14, 15) вся дышит самой горячей любовью к ним и ко всему человечеству.
Но даже и тогда, когда Спаситель обличает книжников и фарисеев, которые за буквой закона не видят самого существенного и важного, в Его справедливых, гневных словах звучит человеколюбивое желание вразумить, помочь заблуждающимся.
Обличение книжников и фарисеев. Действенность этих обличении на новозаветных недостойных пастырей
Обличительные речи Христа Спасителя, обращенные к книжникам и фарисеям, ясны и понятны, как и Его речи к простому народу, но тон и характер этих речей совершенно иной. В среде этих слушателей нет простоты и сердечности, а потому нет теплоты и задушевности Поучающего. Здесь уже не беседа отца с своими детьми и даже не учителя с своими учениками. Здесь истинный Учитель, с одной стороны, и называвшие себя учителями книжники и фарисеи - с другой. Здесь слушающие присутствуют не затем, чтобы поучаться, а затем, чтобы в словах любимого народом и ненавистного для самих книжников и фарисеев Учителя подслушать что-нибудь такое, за что бы Его потом можно обвинить и выдать римскому правительству для утверждения смертного приговора. Оттого и речи Иисуса Христа к книжникам и фарисеям все имеют обличительный характер.
Обладая всеведением, Иисус Христос разоблачает все поступки гордых фарисеев, выводит на свет все тайные движения их зачерствелого сердца и обращает в ничто все хитросплетения их самообольщенного разума. Не один раз Христос восклицает: "Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры!" и называет их, кроме того, вождями безумными и слепыми, змеями и порождениями ехидниными. Милосердное и любвеобильное сердце Иисуса Христа не могло не возмущаться при виде этих лицемеров, оцеживающих комаров, а верблюдов поглощающих, и Христос не пропускал ни одного случая, чтобы не указать народу на их постоянную маскировку пред прочими людьми одеждой праведности и благочестия, сравнивая их в этом случае с окрашенными гробами, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты.
Этот характер обличений в беседах с книжниками и фарисеями Христос не изменял никогда, хотя и вообще, как замечает евангелист Лука, более других синоптиков следящий и обрисовывающий отношения иудеев к Иисусу Христу, Спаситель входит в общение с фарисеями и законниками по их же собственной инициативе.
При этом замечательно, что Иисус Христос всегда побеждает их же собственным орудием. Мнящиеся быти знатоками "закона", они все свои коварные вопросы, которыми хотели уловить Иисуса Христа и обвинить Его в разрушении закона, старались обосновать также на законе и на свидетельствах вообще Писания, которое, впрочем, они понимали слишком буквально, односторонне и узко, примешивая к нему еще и чуждые наросты- плод великого в мелочах и казуистике ума многих раввинов. Посему и Иисус Христос всякий раз словами и фактами того же Писания доказывает неправоту их понимания закона, восполняя в то же время самый закон ветхозаветный.
Так, известно, что фарисеи старались соблюдать во всей строгости различные постановления закона обрядового характера, прибавляя к словам закона еще и измышления разных раввинов. Более, чем какой-либо другой закон, был обставлен и увеличен этими предписаниями и "преданиями старцев". Закон о субботе, в котором чуть ли не каждый шаг в субботний день был определен особым правилом. В неисполнении этих-то законов, правил и постановлений и хотели не раз обвинить Иисуса Христа с учениками книжники и фарисеи.
Проходил однажды Иисус Христос с учениками через засеянные поля. Взалкавшие ученики Его начали срывать колосья и есть. Растирание колосьев было запрещено в субботний день, а потому фарисеи и замечают тотчас же Христу: "Вот, ученики Твои делают то, что не должно делать в субботу". Иисус Христос, чтобы опровергнуть это возражение, обращается к Священному Писанию и приводит несколько фактов, вполне обезоруживающих фарисеев, и тем показывает их недальновидность и непонимание ими духа закона. Христос указывает им на Давида, который вошел в дом Божий и вместе с своими приверженцами ел хлебы предложения, которые могли есть только священники; указывает и на священников, которые в субботу в храме же нарушают субботу, однако считаются невиновными (Мф. 12, 3–5).
Фарисеи субботу считали абсолютным покоем, в силу чего в субботу предписывалось воздерживаться от работ даже самых необходимых, как в данном случае растирание колосьев, чтобы утолить свой голод, и даже от работы на пользу ближнего. Несправедливость такого понимания осуждалась самим Писанием, по которому седьмой день, как день покоя от дневных, обыденных забот, должен посвящаться на служение Богу, но не бездействием, конечно, и праздностью, а делами веры и нравственности, совершением богослужения и добрых дел. "Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмёт ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы? Итак можно, - заключает Христос, - в субботы делать добро" (Мф. 12, 11–12).
Когда Иисус Христос прибыл с Своими учениками в землю Геннисаретскую, со всех сторон, по обыкновению, начал стекаться к Нему народ: кто послушать Его учение, а кто исцелиться от своих немощей и недугов.
Приходят к Нему и иерусалимские книжники и фарисеи. Но эти, как считающие себя праведными, чистыми, вполне святыми, приходят ко Христу не затем, чтобы исцелиться или поучиться у Него Божественной премудрости - у них другое на уме. Они говорят Христу: "Зачем ученики Твои нарушают предания старцев? Ибо не умывают рук своих, когда едят хлеб" (Мф. 15, 2). На их вопрос и Христос отвечает вопросом, но вопросом обличительного характера: "Зачем и вы, - говорит Христос, - ради преданий ваших нарушаете даже заповеди Господни? У вас, если кто не желает почтить отца или мать, то стоит ему лишь сказать: дар Богу все, чем бы можно от меня пользоваться, и он уже якобы в праве ничего не дать отцу или матери, хотя заповедь Божия ведь прямо и понятно говорит: чти отца твоего и матерь твою". (Исх. 20, 12; 21, 26).
Указав на их в данном случае простое и очевидное лицемерие, Иисус Христос обращается опять к Писанию и словами пророка Исаии так характеризует их поведение: "Приближаются ко Мне людие сии устами своими и чтут Меня языком; сердце же их далеко отстоит от Меня. Но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим" (Ис. 29, 13; ср. у Мф. 15, 8–9).
Вот приходит Иисус Христос из Галилеи в Иудею (Мф. 19, 1–9). Здесь снова к Нему подступают фарисеи и, искушая Его, говорят: "По всякой ли вине можно разводиться с женою?" На этот вопрос ясно и определенно отвечает Иисус Христос словами книги Бытия (1, 27; 2, 24), заключая при этом от Себя: "Итак, что Бог сочетал, человек да не разлучает". Против такого положения фарисеи делают возражение, основываясь на словах Моисея, который в некоторых случаях дозволяет давать жене разводное письмо. Иисус Христос, наперед заметив, что это допущено было Моисеем только по жестокосердию иудейского народа, снова ссылается на прежние слова Писания и говорит, что сначала не было так, и далее не должно быть (ст. 9).
Эти немногие приведенные факты показывают, что фарисеи в своих возражениях прибегали к Писанию не из ревности к нему, а только прикрывались им, желая обличить Самого даже Иисуса Христа в разрушении закона. Сами же, в существе дела, не верили Писанию, ибо для них "предания старцев" значили больше, чем Моисей. И за это они подверглись справедливому обличению со стороны Иисуса Христа (Ин. 5, 39–47).
Так как "закон и пророки" составляли главный источник религиозного ведения для всего еврейского народа, который в чтении его назидался за каждым богослужебным собранием, то Христос и в своих беседах к народу неоднократно обращается к Священному Писанию, приводя из него различные места, служащие пророческим указанием или вообще разъяснением совершающихся событий.
Иисус Христос весьма часто обращался в Своих речах к ветхозаветному Писанию то как к предмету Своих разъяснений (напр. Лк. 6, 16), то как к обличителю заблуждений фарисеев, книжников и саддукеев (Мф. 9, 13; 12, 7; 13, 14–15; 15, 4–5; 19, 3–5; 19; 21, 42; 22, 32 и др.) или торговцев в храме (Мф. 22, 13), то просто как к богатому источнику, откуда Он черпал разного рода примеры и назидательные для данной минуты события. Так, Христос говорит о жителях Ниневии, покаявшихся под влиянием проповеди пророка Ионы (Мф. 12, 51), о самом пророке Ионе, пробывшем три дня и три ночи во чреве китовом и тем прообразовавшем трехдневное пребывание Иисуса Христа во гробе (Мф. 12, 40; 16, 4; Лк. 11, 29–30); вспоминает поучительную по своим последствиям судьбу городов Содома и Гоморры (Мф. 11, 21–23; Лк. 10, 13–14), об отцах, евших манну в пустыне (Ин. 6, 31) и т. д. Словом, эти обращения к ветхозаветному Писанию довольно многочисленны и в то же время разнообразны как по содержанию, так и по тем книгам, откуда заимствуются те или другие изречения.