В 1874 году, в разгар "хождения в народ", предпринятого членами революционных народнических организаций, один из ветеранов демократического движения, Александр Капитонович Маликов, выдвинул теорию о "богочеловечестве" – возможности путем нравственного самоусовершенствования прийти к общему прогрессу человечества и тем самым избежать насилия над людьми, как со стороны власти, так и со стороны революционеров.
В проповеди Маликова соединились идеи христианства (которое он считал умирающим), так и различных направлений социального модернизма того времени, прежде всего социализма и анархизма. Теория А.К. Маликова, во многом предвосхитила идеи, высказанные чуть позже Ф.М. Достоевским и Л.Н. Толстым. В число сторонников новой теории вошли члены демократических и революционных организаций начала 1870-х годов, в том числе один из основателей и руководителей "кружка чайковцев" – Николай Васильевич Чайковский. Не найдя поддержки у большинства бывших единомышленников, сторонники идей "богочеловечества" отправились в США, где организовали коммуну "богочеловеков" и попытались воплотить свои идеи в жизнь.
В монографии показана история формирования движения "богочеловечества", представлены документы, отражающие их теоретические поиски. Одна из глав посвящена жизни "богочеловеков" в канзасской коммуне и причинам неудачи их эксперимента в выработке нового сознания, основанного на принципах любви, братства и справедливости. История богочеловеков продолжена рассказом о распаде коммуны, а также возвращения А.К. Маликова части его сторонников в Россию и история их знакомства с Л.Н. Толстым. Завершающий фрагмент книги – о судьбе одного из самых авторитетных лидеров демократического движения России конца XIX – начала XX веков Н.В.Чайковском, нашедшим в себе силы после крушения идей "богочеловечества" вернуться к общественной деятельности.
Содержание:
Константин Соловьев - "Я сказал: вы – боги…" Религиозное течение в освободительном движении 70-х гг. XIX в. в России ("богочеловечество") 1
Введение 1
Глава 1 Появление "Новой религии" 3
Глава 2 "Система" А. К. Маликова 6
Глава 3 Теоретические источники "Богочеловечества" 9
Глава 4 "Богочеловечество" и народничество 13
Глава 5 "Богочеловечество" в России (весна – лето 1874 г.) 16
Глава 6 Переезд в Америку (осень 1874 – август 1875) 18
Глава 7 Коммуна в Канзасе (осень 1875 – весна 1877 гг.) 20
Глава 8 Распад коммуны "Богчеловеков" 23
Глава 9 Завершение истории "Богочеловечества" (лето 1877 – конец 1878 гг.) 24
Три открытых письма (вместо эпилога) 28
Приложения 29
Приложение 1 Тезисы "новой религии". Из письма А. К. Маликова к жене 29
Приложение 2 "Тезисы новой религии", записанные Д. Айтовым около 11 июня 1874 г 30
Приложение 3 Тезисы "религии Маликова", составленные Махаевым, по просьбе студентов Медико-хирургической академии 30
Источники и литература 30
Константин Соловьев
"Я сказал: вы – боги…" Религиозное течение в освободительном движении 70-х гг. XIX в. в России ("богочеловечество")
Памяти моего учителя, профессора Михаила Герасимовича Седова.
Введение
"Бог встал в сонме богов; среди богов произнес суд…" – так начинается странный, загадочный и притягательный 81 Псалом. Странный, потому, что он не следует общему канону. В нем нет ни обращения к Господу, ни славословий ему, ни жалоб, ни просьб, ни молений. Загадочный, поскольку нам не дано знать, кто эти боги – с маленькой буквы. Те боги, кому говорить Бог Авраама, Исаака и Иакова: "Я сказал: вы – боги, и сыны всевышнего – все вы". Притягательный тем, что в двадцати двух его стихах изложены три центральные идеи не родившегося еще, к моменту создания Псалма, христианства: жажда правды и справедливости, так полно проявившаяся потом в Нагорной проповеди; тема второго пришествия и Страшного суда; главная "тайна" христианства – тайна Богочеловечества.
Евангелие от Иоанна содержит рассказ о том, как иудеи хотели побить камнями Христа за то, что он называет себя сыном Божьим и ответ Иисуса: "Не написано ли в законе вашем: "Я сказал: вы боги" (Иоанн. 10.34.) В одновременном существовании божественной и человеческой природы ("Я и Отец – одно" – Иоанн. 10.30.) проявляется, по словам С.
С. Аверинцева главное чудо христианства, выходящее за рамки законов природы, но и за рамки бытия Бога как такового" [1,498]. Именно эта часть христианского учения, закрепленная Халкидонским собором 451 г. в "символе веры", представляющая Христа как "единородного в двух естествах неслитно, нераздельно, неразлучно познаваемого (…) Сына Бога Слова" [72,146], вдруг стала актуальна в России 70-х гг. XIX в. И не просто в России, а кругах революционной молодежи, увлеченной идеями Герцена, Бакунина, Чернышевского, не признававшей ни государственных установлений, ни религиозных догм и мечтавшей о скором утверждении царства добра и справедливости.
Вот как это произошло: в первой половине 1870-х гг., в самый разгар "хождения в народ", вокруг нигилиста-шестидесятника Александра Капитоновича Маликова объединились в кружок известные (и не очень) деятели народничества. Объединились для того, чтобы объявить об отказе от насильственных методов в достижении общественного прогресса и возрождении "метода" Иисуса Христа – убеждения верой и личным примером.
"Богочеловечество" А.К. Маликова перекликалось с идеями Ф.М. Достоевского, С.М. Соловьева, Л.Н. Толстого, а отчасти и предвосхитили их. Но не только и не столько мысли об общественном согласии и религиозном возрождении, выраженные у вышеозначенных авторов, наверное, объемнее, глубже и сильнее, чем у А. К. Маликова и его последователей, могут сейчас вызывать интерес. Главную ценность для истории представляет, на наш взгляд, сама деятельность кружка "богочеловеков", поставивших на себе своеобразный "социальный эксперимент", попытавшись сначала проповедовать свои взгляды в России, а затем создав коммуну в Америке. Противопоставив насильственным способам достижения социалистического идеала принцип любви к человеку как к Богу, "богочеловеки" выдвинули собственную альтернативу общественного развития и постарались доказать возможность ее воплощения, устроив собственную жизнь в соответствии с принципами любви и согласия. Преследуемые государством, они стали чужими и для своих товарищей. Этот опыт "двойного диссидентства", деятельности вопреки давлению общественного мнения и внешних обстоятельств тем более ценен, что это опыт утрат и потерь на пути к достижению двух целей доктрины социализма – выработке общественных условий равенства и новой человеческой индивидуальности, подчиненной идее общего блага.
Число участников кружка "богочеловеков" невелико, история его коротка, но в исторической литературе не раз мы встречаем упоминания "богочеловеках". Существует и несколько работ напрямую посвященных истории этого движения. Первым, кто заинтересовался этой темой, был П.Л. Лавров. Уже в 1874 г. (когда А.К. Маликов только начал пропаганду своего учения) он написал в одной из статей: "Несколько заметных и талантливых деятелей из числа передовой молодежи отрешились от революционной деятельности во имя мистического учения с проповедью любви ко всем, даже к врагам"[10,236].
Впоследствии, неоднократно возвращаясь к характеристике "богочеловечества" (теме для него – одного из идеологов революционного движения – видимо, болезненной), Петр Лаврович выдвинул и попытался разрешить ряд вопросов, раскрывающих сущность и значение этого не совсем обычного направления в том общественном движении, к которому он сам принадлежал. В частности, он был первым и на долгие годы единственным автором, кто обратился к философским источникам "богочеловечества", указав на Шеллинга и Якова Беме, как предшественников А.К. Маликова.
Другой автор – A.C. Пругавин – опубликовал две крупные работы по истории "богочеловечества". Он был, вероятно, самым информированным из тех, кто когда-либо писал на эту тему. Его сестра К.С. Пругавина участвовала в американской эпопее "богочеловеков", сам он хорошо знал Маликова и других богочеловеков. Будучи одним из крупнейших специалистов в области изучения религиозных сект и учений, он видел в "богочеловечестве", своеобразный психологический феномен, своего рода "секту" в народничестве. Нам представляется очень плодотворной его мысль о глубоком единстве тех идей, которые лежали в основании народнической идеологии и "богочеловечества" [66,170]. Он же высказал мысль о том, что при достаточно тесном единстве идей и взглядов, на первое место вышли психологические различия между Маликовым, который "никогда не был революционером в прямом значении этого слова" [67,54], с одной стороны и сторонниками революционного насилия – с другой. Именно они предопределили, по мнению A.C. Пругавина, неприятие "богочеловечества" большей частью разночинной молодежи, не смотря на их жажду религиозного в своей основе идеала. Наибольшее доверие вызывает точность и взвешенность оценок A.C. Пругавина в тех случаях, когда речь идет о причинах отъезда "богочеловеков" в Америку, а затем распада их коммуны.
Яркие и убедительные картины жизни в коммуне "богочеловеков", представленные Пругавиным, говорят о том, что он владел информацией "из первых рук" и постарался уберечь ее от искажений. Так же, по возможности максимально близко к оригиналу, он изложил основы учения Маликова, отметив, наиболее существенные его моменты: а) положительная роль христианства в истории человечества; б) бессмысленность и бесполезность попыток опереться на отживающую свой век религию; в) необходимость нравственного обновления человека; г) ненасильственный характер учения "богочеловечества"; д) возможность достижения морального совершенства, открываемая человеку вместе с осознанием его "божественной природы". Но подробного анализа теории "богочеловечества" у Пругавина нет. Эту работу впервые попытался проделать Т.И. Полнер, опираясь при этом на записи одного из ближайших последователей – Н.В. Чайковского [64].
Т.И. Полнер – первый автор, пользовавшийся в своей работе не столько личными впечатлениями, и рассказами "богочеловеков", сколько документами, оказавшиеся в его распоряжении после смерти Н.В. Чайковского. Имея возможность обращаться к бумагам Чайковского, он находился в более выгодных условиях, чем его современники, писавшие о "богочеловеках" по слухам и воспоминаниям. Отсюда – от документа – идет и взвешенность оценок и точность выводов о слабой религиозности "богочеловеков" до их приезда в Америку; двух периодах в истории "богочеловечестве": "русском" и "американском"; значительной роли Н.В. Чайковского в развитии теории "богочеловечества"; сохранившемся после распада коммуны духовном единстве "богочеловеков".
Правда, многие его оценки лишены самостоятельности. К этому располагал жанр "апологии" Чайковского, к тому же сам автор находился под обаянием этой выдающейся личности. Не располагала к методичному анализу документов и необходимость согласовывать (и синхронизировать) свою работу с другими участниками предпринятого, после смерти Н.В. Чайковского, издания очерков его жизни.
Авторов, о которых речь шла выше, объединяет одна общая черта – они специально обращались к теме "богочеловечества" и старались, по возможности полно, представить историю этого движения. Большинство же тех, кто затрагивал тему "богочеловечества", связывал с ней какой-либо один и часто посторонний мотив, каким-то образом связанный с главной темой повествования. Прежде всего, это тема биографическая. Авторов интересовал кто-либо из представителей народнического движения, ставший "богочеловеком" или кто-то из "богочеловеков" ставший известным после Америки. Таких персонажа три: сам основатель "богочеловечества" А.К. Маликов; крупный общественный деятель, а впоследствии один из руководителей антисоветской эмиграции Н.В. Чайковский; В.И. Алексеев, ставший по возвращении из коммуны своим человеком в Ясной Поляне у Л.Н. Толстого и связанный с писателем многолетней привязанностью.
Другая группа авторов считает нужным упомянуть о "богочеловечестве" стремясь к объективности и широте охвата в изложении событий в общественной жизни 1870-х гг. Если историки первой группы более склонны к анализу действий своих персонажей и поиску причин их поступков, то для историков второй группы более важно выяснить один вопрос: как "богочеловечество" соотносится с движением революционного народничества из "недр" которого оно вышло.
Наконец, еще одна группа авторов использует тему "богочеловечество" в качестве иллюстрации к темам: "народничество и вера" "народники и религия". При этом все обсуждаемые в литературе вопросы можно разбить на три большие тематические группы:
• теория "богочеловечества" (источники, содержание и эволюция воззрений А.К. Маликова и его последователей, их соотнесенность с христианской традицией и комплексом идей народничества);
• деятельность "богочеловеков" (состав участников движения, формы пропаганды их взглядов, применяемые на первом этапе, причины отъезда в Америку, жизнь в коммуне и причины ее распада);
• место "богочеловечества" в общественном движении 70-х гг. XIX в. (как и почему оно возникло в революционной среде, что привлекло к нему часть революционеров и почему оно, в конечном счете, было отвергнуто "молодым поколением", а также последствия деятельности "богочеловеков").
В первой группе вопросов наиболее часто привлекали внимание исследователей три.
Определение "богочеловечества". П.Л. Лавров определил "богочеловеческое" движение как "нечто вроде мистической секты" [45,44]. Значительная часть историков с этим определением соглашались [8,181; 26,15; 110,120]. Те же, кого это определение не устраивало, выдвигали против него два аргумента. Во-первых, у Маликова и его последователей, стремившихся в своей деятельности опереться на все достижения современной науки, отсутствовала мистическая основа, а экзальтированное состояние, в которое впадал основатель "богочеловечества" во время своих "проповедей" – феномен не мистический, а психологический. Во-вторых, термин "секта" подразумевает отклонение от догматов какой-то религии. Но какой? "Богочеловечество" противопоставлялось христианству и не может считаться христианской сектой, а революционная теория народничества не может выступать в качестве религии. Поэтому уже A.C. Пругавин называл "богочеловечество" "религиозно-этическим учением", [65, 161] что терминологически значительно боле точно, чем метафорическое определение Лаврова или термин "религия", чаще всего используемый авторами II пол. XX в. [76,48; 107,61; 109,191].
"Богочеловечество" как религия. Те авторы, что характеризовали "богочеловечество", как "новую религию русской интеллигенции"[100; 394], как правило, не выдвигали серьезных аргументов в пользу этой точки зрения, за исключением некоторых высказываний близких знакомых "богочеловеков" (например Е.Н. Брешко-Брешковской) об их глубокой религиозности. Правда A.C. Пругавин, не понаслышке знавший о воззрениях Маликова, писал о том, что "богочеловеки вполне и, безусловно, признавали необходимость нравственного религиозного обновления и возрождения человека" [66,157]. Но от признания такой необходимости до создания религии, со всеми необходимыми атрибутами (догматами, культом, иерархией) дистанция очень большая. Тем понятнее удивление Т.И. Полнера, ознакомившегося с документами этого движения и увидевшего, что: "в этой проповеди "первого богочеловечества" (Маликова, 1874 г. – К. С.) еще очень мало элементов религии. (…) О "втором богочеловечестве" (Чайковского, 1877 г. – К. С.)… можно сказать гораздо больше. Но прежде необходимо отметить, что и в этом учении мало было от религии" [64,143 и 144]. С ним согласился и Анри Труайя, отметивший, что только в американской коммуне "богочеловеки" пришли к необходимости установить "религиозные основания социальным реформам" [105,398].
"Богочеловечество и освободительное движение в России. Здесь позиции авторов расходятся наиболее резко. Одни (как правило, авторы конца XIX – начала XX в.) считали "богочеловеков" и народниками и революционерами, другие утверждали, что ни народниками, ни, тем более, революционерами последователей Маликова назвать нельзя. Эта вторая точка зрения особенно ярко проявилась в работах советских авторов 1920-х гг., в которых деятельность Н.В. Чайковского рассматривалась исключительно сквозь призму его антибольшевистской деятельности того времени, а самой мягкой считалась его характеристика как "очень наивного, очень благодушного, очень обывательского человека, непригодного к активной общественной деятельности"[56,10]. В соответствии с такого рода личностными характеристиками и само "богочеловечество", в дальнейшем, стало именоваться "реакционным по своей сути учением", которое "не имело реальной почвы в среде народничества" [26,15].
Промежуточную позицию заняли те авторы, которые считали, что народничество и "богочеловечество" выросли на одной почве, но затем разошлись в разные стороны. Такого рода оценки давали, как правило, люди лично знавшие "богочеловеков"[46,263; 59,95; 66,60], что и нашло отражение в книгах тех современных авторов, которые больше доверяют свидетельствам очевидцев, чем приговору потомков[110,120].
Вторая группа вопросов несколько мнение освещена в литературе. О деятельности "богочеловеков" достаточно подробно рассказано только у A.C. Пругавина и Т.И. Полнера, а из зарубежных авторов – у Ф. Вентури. Подавляющее большинство историков отмечает лишь самый яркий эпизод в истории "богочеловечества" – экспедицию в Америку и создание коммуны. Периодизация истории движения отсутствует, если не считать указание Т.И. Полнера на два этапа "богочеловеческих" увлечение Н.В. Чайковского.
Лишь небольшая часть исследователей обращала внимание на первый – российский – этап в истории богочеловечества. A.C. Пругавин писал о складывании кружка единомышленников Маликова в 1874 г., о первых попытках пропагандировать "богочеловечество" в среде революционеров и в народе. Он же привел фамилии всех участников американской эпопеи. Яркую картину пропагандистских усилий А.К. Маликова нарисовал в своей книге по истории народничества 1870-х гг. С.Ф. Ковалик [36].
По вопросу о том, почему "богочеловеки" уехали в Америку, историки выбирали, как правило, одну из трех позиций: либо они объясняли это решение провалом "хождения в народ" [94,161; 98,126], либо неудачей собственных усилий по пропаганде идей "богочеловечества" в революционной среде [108], либо стремлением свободно и без помех воплотить в жизнь свой идеал [102,202].