У. Г. Кришнамурти - наиболее радикальный и шокирующий учитель, не вписывающийся ни в одни существующие духовные и светские рамки и представления. В 49 лет с ним произошла грандиозная мутация, которая впечатляюще изменила его восприятие, работу всех его органов чувств и физиологию тела до уровня клеток и хромосом. Всё накопленное знание было полностью выметено из него, в том числе и представление о независимом "я" и противостоящем ему обществе.
Содержание:
Предисловие 1
Трансформировать нечего 2
В чём смысл жизни? 7
Вы выдумываете свою реальность 10
Религиозное мышление в ответе за трагедию человека 13
Поиск усиливает отделённость 17
Какой вам нужен человек? 23
Надстройка секса и любви 30
Оставь тело в покое 35
Нас держит вместе страх, а не любовь 38
Примечания 42
Выхода нет
Беды с разными людьми в разных частях света
"Моё учение, если именно так вы хотите это называть, не охраняется никаким авторским правом. Вы вольны воспроизводить, распространять, истолковывать, неверно истолковывать, искажать его, представлять его в ложном свете, делать с ним что угодно, даже называть себя его автором, без моего согласия или чьего бы то ни было разрешения".
У. Г. Кришнамурти
Читая эту книгу, многие из вас почувствуют, что у вас отнимают все ваши хрупкие убеждения, которые вы собирали всю свою жизнь. Позвольте предупредить вас: слова У. Г. подобны огню - они сожгут вас. Но как ни странно, они же вас и оживят.
Предисловие
Пытаться понять У. Г. или его учение - это как пытаться схватить рукой ветер. Оживляющее, как свежий бриз, оно может быть и разрушительным, как пожар! Оно питает, как земля и вода, только если мы способны внять ему и затем "начисто забыть о нём!". Учение У. Г., несомненно, может спустить нас на землю с возвышенных, но туманных небес иллюзии, с тем чтобы мы могли вернуться назад и жить "простой, обыкновенной жизнью", в покое, без борьбы и конфликта!
Жизнь невозможно понять. Все попытки понять её - лишь проявления одной-единственной темы человеческого мышления: защитить и поддержать своё собственное "я".
У. Г. указывает на проблемы, порождённые тем, что он называет "мёртвая хватка мысли" (или культуры): создавая "я" и отделяя человека от окружающего мира, мысль, или культура, в ответе за жизнь-дубликат, жизнь на самом деле очень далёкую от действительного мира тела или живого организма и его среды. Эта жизнь-дубликат в свою очередь приводит к эгоцентризму и деструктивности человека.
В то время как единственный интерес живого организма состоит в выживании (на данный момент) и воспроизведении (или, как сказал бы У. Г., произведении себе подобных), мир мысли заинтересован в том, чтобы поддерживать себя. Мысль поддерживает себя путём перевода каждого переживания в понятия прошлого опыта, интерпретируя его как приятное или болезненное, и гонится за ним, если находит его приятным, или пытается избежать, если находит его болезненным. Каждое переживание создаёт фиктивную идею "я" в нас, ища непрерывности "себя", требуя повторения через "движение удовольствия", как называет это У. Г. Например, когда прошлый опыт предстаёт в настоящем моменте как желаемый, он вместе с тем создаёт идею "я", для которого этот опыт желателен.
"Я" между тем не что-то реально существующее, как и ум, который просто другое название "я"; и нет того, что называют чистым сознанием, потому как нет сознания, которое не вовлекало бы перевод или интерпретацию того, что оно осознаёт, и, следовательно, не вовлекало бы "я".
На самом деле переживание, которое предстаёт приятным и пытается увековечить себя, это и есть "я". Граница между "я" и переживанием - это одно из хитроумных порождений мысли. Мысль "строится" на переживании и создаёт желание "абсолютного счастья", или, как сказал бы У. Г., "желание постоянного счастья без единого момента боли". Порождаемая этим жизнь-дубликат создаёт замкнутость на своём "я" и стремление к самозащите.
У. Г. говорит, что замкнутость на своём "я", созданная мыслью, сделает что угодно, лишь бы сохранить своё существование, даже ценою разрушения мира, разрушения самого живого организма, на котором базируется мысль, что становится очевидным на примере людей, развязывающих войны и убивающих других или себя ради какой-либо идеи.
Есть ли из всего этого выход? У. Г. сообщает, что выхода нет! Все попытки с нашей стороны высвободиться из "мёртвой хватки мысли" только продлевают "я" и ещё глубже укореняют нас в нём. Все попытки самосовершенствования, отстранённости или отречения, позитивного или негативного мышления, понимания, знания, медитации, религиозного или духовного поиска, социальных реформ или революций - будучи порождением мысли, лишь поддерживает и укрепляет "я". Поэтому они не освобождают нас. "Единственно существующая свобода состоит в свободе от самой идеи свободы".
Жизнь У. Г. весьма вольготна и непринуждённа. Обычно вокруг него царит атмосфера вечеринки. Где бы вы его ни встретили, он, как правило, в компании одного или нескольких приятелей, с которыми постоянно шутит и которых постоянно поддразнивает, и те в свою очередь делают то же самое. Когда появляется незнакомец, У. Г. тут же отбрасывает все шутки в сторону, становится серьёзным и молча выжидает, когда гость начнёт говорить о том, что его сюда привело, после нескольких общепринятых любезностей. Очень скоро посетитель попадает в сети мысли У. Г. Влияния его слов трудно избежать. В конце концов вы либо начнёте шутить вместе с ним, либо будете расстроены, обнаружив, что кричите с ним друг на друга, либо, не вынеся всего этого, просто сбежите! Нет определённой модели того, как посетитель будет реагировать на У. Г. Конечно. Есть и такие, кто считает У. Г. шарлатаном, а его учение ложным.
Однако когда говоришь с У. Г., понимаешь, что факт твоего существования под вопросом. Возможно, по этой причине некоторые люди испытывают страх в его присутствии. Он не только вскрывает все потаённые мотивы сказанного тобой, но также отрицает большую часть того, что говорят люди, пытаясь пошатнуть структуру их верований. У. Г. использует для этого любые доступные ему средства. Он утверждает, что все верования относительны, и использует эту относительность в противопоставлении их друг другу. Он не придерживается правил линейной логики. Для него нет ничего настолько священного, что стоило бы отстаивать любой ценой!
Личные отношения У. Г. (если их можно так назвать) также не являются исключением вышеназванного правила (или, скорее, отсутствия такового). Порой может показаться, что он сам хочет видеть тебя, заботится о тебе. (Сколько раз приходилось слышать от разных людей, что никто не заботился о них так, как У. Г.!). Он может пригласить тебя в гости или зайти сам. Он болтает или шутит, обедает с тобой и всё такое. И всё-таки, после того как он уйдёт, кажется, что вряд ли он ещё когда-нибудь вспомнит о тебе (разве что когда кто-нибудь упомянет тебя в разговоре). С одной стороны, ему вроде бы без разницы, как ты живёшь, с кем видишься и т. д., а с другой - вдруг обнаруживаешь, что он дразнит и атакует людей, вмешивается в их жизни.
Насколько У. Г. как человек соответствует учению У. Г.; живёт ли он согласно ему? Конечно, это проблема не У. Г. Не припомню, чтобы он жаловался на жизнь. Он говорит, что ему никогда не приходило в голову, что было бы лучше находиться в каком-то другом состоянии, нежели в том, в котором он сейчас. Когда он болеет, он тоже не жалуется. Но могут быть исключения. Хотя сам он обычно не ходит по докторам, он консультируется с врачами (может быть, только потому, что те оказываются рядом), чтобы выяснить, что они могут сказать о его состоянии. Не то чтобы он следовал их советам. У. Г. говорит, что он не следует чьим бы то ни было представлениям о нём (включая образ просветлённого человека).
А зачастую он производит впечатление самого равнодушного человека в мире. Он не желает никого менять или обращать в другую веру. Тогда почему ему не дают покоя некоторые учителя, как Дж. Кришнамурти, например? Почему он вступает в споры или пресекает "всех и вся"? Конечно, он бы сказал, что всего лишь отвечает тебе, пришедшему к нему и задающему все эти вопросы. У него самого нет никакого желания ничего говорить. А мы не можем не приписать ему какие-либо мотивы, будь то стремление к популярности или попытки одержать верх над соперником и т. п. В то же время, когда смотришь на его фотографию, с которой он глядит на тебя глазами, полными любви, все твои вопросы и сомнения исчезают. Как быть с таким человеком, как У. Г.?
Всё это в конце концов сводится к неопределённости, которая, по сути, прячет за собой фундаментальное противоречие внутри нас самих: мы не можем принять У. Г., потому что не знаем, как это сделать.
Как сказал бы У. Г., если бы вы действительно поняли то, что он говорит, то тут же пали бы замертво, это была бы "клиническая смерть" (для нашего "я", во всяком случае); а этого мы не можем себе позволить.
Здесь приводятся беседы У. Г. с разными людьми в разных частях света.
Нараяна Мурти, Калифорния 2002 г.
Трансформировать нечего
Вопрошающий (потрясённый погромами, учинёнными индуистами в Гуджарате (Индия), унёсшими жизни более 2000 мусульман):
Индия разваливается на части! Можно ли что-то сделать, чтобы помешать этому процессу? Существует ли клей, который может удержать нас вместе?
У. Г.: А что случится, если всё это развалится на части? Почему ты боишься хаоса, который может получиться в результате? Почему ты хочешь удержать вещи именно такими, какими они являются сейчас? Ваши гуру веками продавали вам всевозможные клеи, чтобы сохранить мир в целости. Помогли они? Если это великое наследие, которым вы все так гордитесь, произвело на свет таких чудовищ, что убивают людей во имя Бога, не кажется ли тебе, что надо выкинуть всё это великое наследие на свалку? Ты всё ещё можешь бессовестно хвалиться перед миром, что Индия - мать всех цивилизаций?
В.: Каково Ваше послание человечеству?
У. Г.: У меня нет никакого послания для человечества - я не могу помочь вам. Вы обречены. Возвращайтесь к тому, чем бы вы там ни занимались. К вашей религии, вашему гуру, вашим лекарствам, вашим утешениям. Живите в страдании и умирайте в страдании. Всё, что я говорю, не несёт никакого религиозного содержания. Я не хочу, чтобы меня окрестили религиозным учителем. Вы сначала наклеиваете этот мерзкий ярлык на меня, а потом судите мои действия в соответствии с ним. Как вы можете называть меня богочеловеком, если я говорю, что Бог неуместен? Идите к своим гуру и купите у них утешение. Мне плевать на всех этих учителей, что существовали до меня. Я собираюсь повторять это до конца своих дней. Они были мошенниками, они обманывали себя и всё человечество, и нам придётся дорого заплатить за их надувательство.
В.: Вы хотите сказать, что все лидеры человечества обманывались?
У. Г.: Привели их учения к какому-нибудь результату? Учителя человечества породили это страдание. Если человечество нужно спасать от созданного им самим хаоса, то его нужно спасать от спасителей человечества, а я не являюсь одним из них. Почему природе или некой космической силе, если таковая существует в мире, нужен кто-то в качестве инструмента, чтобы помогать другим? Ты в той же степени выражаешь эту силу. Каждая собака, каждая свинья, все, ты, я и даже Гитлер, являемся выражением одной и той же силы.
В.: Неужели Вы не видите, что разрушаете саму основу человеческой мысли? Вы отбираете у нас наше чувство цели.
У. Г.: Жизнь - это огонь. Она не терпит ничего мёртвого. А твои идеи мертвы. Они искажают жизнь. Каждая мысль по своей природе фашист - всё, порождённое мыслью, ведёт к разрушению. Сам фундамент нашей цивилизации построен на том, чтобы убивать и быть убитым - во имя Бога, которого символизирует церковь и прочие религиозные институты, и во имя политических идеологий, символизируемых государством. Человек - продукт одноразового пользования.
В.: К чему мы идём, по Вашему мнению, У. Г.?
У. Г.: Мы постепенно движемся по направлению к абсолютному краху.
В.: Короче говоря, мы обречены?
У. Г.: Нет нужды повторять очевидное. Ни аватар, ни гуру, ни богочеловек не может предотвратить этого.
В.: Существует ли такая вещь, как Ваш собственный опыт?
У. Г.: Что бы ты ни испытывал, это уже было испытано кем-то ещё. Если ты говоришь себе: "Ах! Я пребываю в состоянии блаженства!", это значит, что кто-то до тебя испытал это и передал тебе. Какова бы ни была природа посредничества, через которое ты испытываешь что-то, это опыт из вторых, из третьих, из последних рук. Это не твой опыт. Нет такой вещи, как твой собственный опыт. Такие переживания, какими бы экстраординарными они ни были, не стоят ни гроша.
В.: Но мы попадаемся на эту идею.
У. Г.: Опыт это ты.
В.: Мы хотим знать, что такое истина. Мы хотим знать, что такое просветление.
У. Г.: Вы уже знаете это. Не говорите мне, что не знаете. Нет такой вещи, как истина.
В.: Я не знаю.
У. Г.: Ты можешь лишь сказать, что существует логически установленное допущение, называемое истиной, и можешь написать книгу "Мои поиски истины", как ваш экс-президент Радхакришнан.
В.: Но у Вас же тоже были такие поиски. Они были настоящими? Вы тоже не знали, что к чему.
У. Г.: У меня всё было совершенно по-другому.
В.: Как это?
У. Г.: Меня забросили в эту среду. Я был окружён всяческими религиозными людьми. Все годы моего становления прошли в Теософском обществе. Я не общался со своими родственниками. Лидеры Теософского Общества были единственными людьми, которых я знал. Старик Дж. Кришнамурти был частью моего окружения. Это не я к нему пришёл. В каждой комнате нашего дома были фотографии Дж. Кришнамурти начиная с девяти- или десятилетнего возраста до, не знаю, сколько ему было лет. Я терпеть не мог фотографии всяческих богов и богинь.
В.: Вы хотите сказать, что это Ваше прошлое окружение сделало Вас таким, какой Вы сегодня?
У. Г.: Нет, нет. Я говорю, что, вопреки всему этому, со мною случилось то, что случилось. Это кажется чудом. Вот почему я подчёркиваю без тени сомнения, что произошедшее со мной может случиться с любым проходимцем, насильником, убийцей или вором. Любой из них имеет такой же, если не больший, шанс, чем все эти духовные люди вместе взятые. Только не спрашивайте меня: "Был ли Будда насильником, а Иисус ещё кем-то таким?" Это неумно.
В.: Возвращаясь к Вашему предыдущему высказыванию - что Вы делали для осуществления своей цели?
У. Г.: Дайте мне список всех святых, мудрецов и спасителей человечества. Потом посмотрите на их жизни и на то, что они делали. Я делал всё то же самое, что делали они. Ничего не произошло. Я кое-что понимал в этом. Мне было интересно выяснить, было ли что-то во всех этих учителях с самого начала времён. Я понял, что они обманывались сами и обманывали всех нас. Было ли что-то в их опыте, которым они хотели поделиться с миром?
В.: А как Вы думаете?
У. Г.: Ничего. Не спрашивай меня: "Почему они так долго протянули?" Мыло "Айвори" или мыло "Пеэрз" празднует столетие своего существования в США. Факт, что это мыло продержалось сотню лет, не означает, что в нём есть что-то особенное. Но я не могу никому передать эту уверенность в том, что все они были ложными, а их учения вводили меня в заблуждение. Это ваша проблема. Как я говорил сегодня утром, у меня был голод, была жажда. Ничто не удовлетворяло моего голода и моих стремлений. Вы знаете, мы со стариком [Дж. Кришнамурти] обсуждали всё это на протяжении тридцати дней, когда у него находилось время. Мы ходили с ним на прогулки. Я познакомился с ним ближе к концу моей связи с Теософским обществом.
В.: Какое-то время он был Вам близок.
У. Г.: Нет, нет. Я хотел выяснить, было ли в нём что-то. Он говорил что-то с трибуны. В конце я задал ему вопрос: "Что стоит за всеми этими абстракциями, которыми ты забрасываешь меня и остальных? Есть ли что-либо за этим?" (Такой у меня был способ решать проблемы.) Я слушал его каждый раз, когда он приезжал в Мадрас. Но я не купился на его слова. Потом очень странным образом произошло столкновение. Мы дискутировали. Я сказал ему: "Посмотри, что касается мысли, то она достигла своего апогея в Индии. Ты же в подмётки не годишься всем тем великим мыслителям, которых произвела на свет Индия. Что ты можешь предложить? Я хочу ответа". Но мы ни к чему не пришли тогда. Я сказал себе: "Ты не находишь ответа. Какого чёрта ты делаешь здесь?" Я не хотел попусту тратить своё время. И я сказал старику: "Ты можешь отдавать своё время любому, кому, как ты считаешь, ты можешь помочь". И на этом всё закончилось. Это было в 1953 г. После этого я его не видел.
В.: Сэр, означает ли всё это [поиски У. Г. и его "катастрофа"], что имело место своего рода программирование?
У. Г.: Если оно есть, тогда придётся исключить такие вещи, как мутация и радикальная трансформация. Я их вычеркнул, потому как не нашёл того, что трансформировать. Не стояло вопроса о мутации ума, радикальной или какой-то ещё. Всё это вздор. Но вам сложно выбросить весь этот хлам из своей системы. Ты можешь также отрицать и отмахиваться от этого, но предположение "может быть, в этом что-то есть" остаётся с тобой надолго. Когда однажды ты ненароком попадаешь в состояние, которое можешь назвать "бесстрашие", ты в силах выбросить из себя всё прошлое. Я не знаю, как это случилось. То, что произошло, можно назвать не иначе как актом бесстрашия, поскольку всё, не только тот или иной определённый учитель, с которым ты был связан, но всё, что каждый человек думал, чувствовал и испытывал до тебя, полностью вымывается из твоей системы. Тебе остаётся просто тело с его собственной, удивительной разумностью.