Что ждёт нас, если мы, ушедшие, в отличие от землян, слишком далеко по гибельному пути, не осознаем всю ошибочность творимого сейчас? Не остановим разрушительный процесс уже почти на краю? Если начавшийся научный регресс, обнаруженный Лимом, не сможет остановить приближение к нему, и возрастающее совершенство роботов продолжит повышение требований к способностям мудрых, становящихся всё малочисленнее? Искусственный интеллект роботов тогда догонит человеческий, и они могут исчезнуть совсем.
- Надеюсь, эта патетическая нота твоего нетрадиционного выступления является заключительной? - снова не выдержал тот же судья.
- Не сметь! Я сказал: не сметь меня перебивать! - прикрикнул на него Конбр. - Я лишь изложил диагноз болезни, которую срочно необходимо лечить. Сейчас изложу, как. Нравится или нет: но выслушать придется.
Годится ли то же лечение, что применили земляне, первыми поставившими диагноз? Не совсем, конечно: мы слишком давно прошли их стадию болезни. Они еще не дошли до умерщвления отбракованных и использования исключительно потомственных "неполноценных". Поэтому отмена отбраковки у них лишь восстанавливала человеческие права этих их примитивов.
У нас отмена отбраковки сохранит в первую очередь потомство мудрых. Отбраковка примитивных, проводимая в самом раннем возрасте, несравнимо меньше в процентном выражении. А первых, как уже говорил, сразу спасается около 400 миллионов.
Отмена отбраковки будет иметь и другие положительные последствия: огромные. В первую очередь в системе образования: потому что педагогами станут те, для кого их специальность, как положено, будет собственным призванием. Именно они, а не отбракованные докторанты и аспиранты, озлобленные тем, что не стали мудрыми: ненавидящие свою профессию и, с ней, учеников. Те, кто сменят их, будут, несомненно, относится к ним иначе. Стараться всячески способствовать достижению ими успехов в учебе и воспитанию положительных качеств, не менее важных, чем знания: доброжелательности, терпимости, коллективизму.
Чтобы, получив полное образование, думали о самой науке, а не об обретении личной славы. Не таились, как нынешние, друг от друга: дружно обсуждали со своими коллегами возникающие общие проблемы, участвовали активно в творческих дискуссиях. Наверняка, даст это огромный результат: остановит наступивший регресс - уже без угрозы исчезновения человечества.
Но всё это может быть прочно гарантировано только рождением детей в семьях. Окруженные любовью родителей, они уже не будут напоминать одиноких зверенышей, которых третируют и унижают нынешние педагоги, распускающие не так уж редко и свои руки. Поэтому возрождение семьи является непременной социальной необходимостью.
Необходимо будет также как можно скорей вернуть в нашу жизнь забытые ценности. Пусть опять войдут в неё искусство и радости любви и дружбы. Пусть станет она веселей и ярче.
36
- А теперь послушайте одного из тех, кто уже не хочет, чтобы их продолжали убивать. Сними маску, Горгл, и скажи им об этом.
- Горгл? Не мудрый - подлежавший ликвидации? - взвился один из обвинителей, бывший младший децемвир. - Как посмел недолюдх явиться туда, где место лишь мудрым? А впрочем, хорошо: на этот раз не уйдет от положенного.
- Не советую пробовать, - предупредил его Конбр. - Забыл, что справляемся с любым роботом? Так что не пытайся.
Но бывшего децемвира уже было не остановить: нажимал на радиобраслет. В зал ворвался робот - устремился к Горглу. Но вдруг застыл: Горгл поразил его импульсом излучения своего аппарата.
- Убедился теперь? Вот так же сможем справиться с ними дальше, - крикнул он децемвиру, срывая с себя маску. - Вы ничего со мной не сможете сделать: я заставлю вас выслушать меня.
- Говори, Горгл: они будут слушать тебя.
- Да, я один из тех, кто уже не хочет, чтобы нас продолжали убивать. Вы уже не станете отрицать, что делаете это: только что обвинитель Погр сам подтвердил, что это так. Якобы для нашего же блага в строгом секрете от нас: обманывая ложью о переводе в другое учебное заведение.
- Кто сообщил тебе? - прервал его децемвир.
- Не ваше дело: у нас свои секреты. Скажу только, что нам было трудно поверить. Педагоги не были добры с нами - обращались довольно жестоко: но чтобы такое?!
Только нам подсказали способ проверить, правда ли это: вызывать тех, кого "перевели в другое учебное заведение". Ответов на вызовы не было: не одного. Значит, правда!
Но нас засекли на этих вызовах: после десятого вызова я слышал только свист. А потом нас попытались убить: почему? Я и моя подруга были самыми успевающими в своей группе: нас никогда не "переводили в другое учебное заведение". А Конбр предвидел угрозу такой опасности для нас: появился в месте нашей встречи вовремя и парализовал роботов-ликвидаторов. Потом спрятал нас в безопасном месте.
Благодаря ему мы увидели землян. Нас поразили их человечные взаимоотношения, так сильно отличающиеся от наших. Единственный подросток их ничуть не походил на наших - как правильно сказал Конбр - одиноких зверенышей. Привыкший не к третированию педагогов, а к любви родителей, на которую он отвечал своей любовью. Счастливый. Веселый.
А мы, привыкшие расти, отбиваясь от жестоких выходок своих сверстников, с каждой следующей стадией становимся всё озлобленнее, агрессивнее, угрюмей. Если - не всегда из-за высоких только своих способностей - удается до конца избежать отбраковки, становимся вами: сверхспособными - и безжалостными. Даже если не все вы принимаете участие в нашей отбраковке, которую завершают роботы-ликвидаторы, и даже не все знают, чем она заканчивается: тем просто это безразлично.
Зная уже правду, мы хотим потребовать ответ: почему вы считаете себя вправе лишать нас жизни без нашего согласия?
- Получи его. Потому что именно мы её вам дали. Понятно? - сразу ответил бывший децемвир.
- А вам понятно, что мы не роботы, которым это совсем безразлично: их можно включить вновь. Мы людхи: у нас жизнь отбирается навсегда. Мы жить хотим: не признаем, что, дав нам жизнь, можно потом отобрать её. Несмотря ни на какие высокие цели научного прогресса в борьбе с энтропией.
Чтобы помешать вам и дальше творить безжалостное убийство большинства из нас, мы, узнавшие правду, раскрыли её и другим. Те третьим, и она стала известна уже многим. Её уже знают все студенты, универсанты, коллегианты, лицеисты, большая часть гимназистов - но скоро будут знать и все они. А это почти 45 миллионов. Без школьников: их пощадим от страшного знания. И мы лишим вас права и дальше отнимать у нас жизнь.
А сколько могут отстаивать вместе с вами право на наше уничтожение? Мне дали цифры. Считаем, что все мудрые, хотя может оказаться не совсем так: около 1 миллиона. Поддержку вам могут оказать, предположительно, и все докторанты и аспиранты: это еще 400 тысяч.
- Не забудь еще отбракованных их! - снова вмешался бывший децемвир.
- Не бойтесь: добавим. Это еще около 5,5 миллионов.
- То-то!
- Всё равно: всего только около 7 миллионов. Соотношение более чем в 6 раз и не в вашу пользу.
- Без учета разницы наших и ваших знаний, - не унимался децемвир.
- Она компенсируется свежестью наших мозгов. "Свободных от въевшихся представлений", как сказал только что обвинитель Погр.
- Погр сказал не только это. Еще о том, что "горящая жаждой мести молодежь рванется уничтожать тех, кого считают виновниками того, что они не имеют права жить полный срок - только мудрые. Начнут истреблять золотой фонд нашей планеты".
- Нас возглавляет не кто иной, как Конбр.
- Ну, и что?
- Допустил ли он после свержения Мудрейшего Децемвирата физическую ликвидацию кого-нибудь из децемвиров? В том числе и тебя? Хотя на этом настаивали, если помнишь. В отличие от вас мы не хотим ничьей крови: живите, творите, но только не покушайтесь на наши жизни.
- Посмотрим.
- Это уже ваше дело. Но как ответные наши действия не исключаю: будет зависеть от вас.
- Надеюсь, ты закончил? - нетерпеливо спросила уже одна из судей.
- Нет, я не сказал еще о чем-то важном.
Мне и моей подруге Сиглл довелось увидеть, как бросились Лим и Цангл на защиту ребенка, ими самими рожденного. Потом Сиглл держала на руках этого ребенка, а я отправился за кормилицей для неё. И мы оба захотели, чтобы этот ребенок, которого всё еще стремятся убить, стали нашим: её и моим. И я бы сам убил любого, пытающегося его, как вы предпочитаете выражаться, ликвидировать.
Но Конбр решил, что дочь его друга теперь его дочь: он будет растить её. И Сиглл мне сказала, что она сама родит нам ребенка: мы будем растить его и никогда не расставаться - станем семьей. Потому что она любит меня, и понял, что тоже: люблю её и хочу быть с ней вместе всю жизнь. Вам, наверно, это непонятно. А мы стали мужем и женой и торжественно отметили это с друзьями. Так делают на Земле: у них такое торжество называют свадьбой.
Мы последовали примеру Лима и Цангл. А теперь есть другие, которые собираются последовать уже нашему примеру. И потом семьи будут у всех, и в каждой появятся ребенок, детство которого будет счастливей, чем наше. Так будет!
Вот теперь я закончил.
37
- Неужели это всё? Или нам еще предстоит выслушать и примитива? - не успокоился децемвир.
- Хороший вопрос! Спасибо: я ждал его. Примитива здесь: она сказать сама ничего не сможет - вы убили её. Скажу за неё я, - отозвался Конбр. - Что мы, мудрые, не считающие их вполне людхами, знаем о них? Ведь даже наложниками и наложницами подавляющее большинство нас пользуемся, в отличие от молодых учащихся, крайне редко. Только те, кто имеет дело с подопытными, постоянно видит их. Для остальных они как бы не существуют.
Они существовали и на Земле: там их называли "неполноценными". Появились в эпоху острого научного кризиса, как способ использования непригодных для интенсивного интеллектуального труда для освобождения интеллектуалов от многого. Общее количество их не превышало десятой доли всех людей.
Потомственных "неполноценных", гораздо более качественных, было крайне ограниченное количество. Появление их в тех условиях вступало в противоречие с взглядом на использование малоспособных в качестве "неполноценных" как лишь на вынужденную меру в условиях существовавшего кризиса.
Нам не потребовалось никакого кризиса и никакого оправдания для превращения наших менее способных в примитивов. Потом, обнаружив, что потомственные примитивы еще лучше, перестали уже совсем использовать потомство мудрых. И стали их "ликвидировать" по мере отбраковки: за ненадобностью творящим прогресс. Без лишних эмоций: так же, как и началось.
Гениальный землянин Ларлд, предсказывая жуткий конец существовавшего у них разделения на две неравноправные категории, говорил о "строго потребным этим гениям количеством умственно выродившихся "неполноценных"". Это потребное количество оказалось не таким уж малым: по нашим прикидочным расчетам только рожениц не менее 280 миллионов. Точные данные об их общем количестве почему-то тщательно скрываются: так же, как и статистические данные по отбраковке.
- Совершенно верно, - с усмешкой подтвердил децемвир. - Зачем они вам? Да: скрываются. Причем так, что вашим юным хакерам бесполезно пытаться добыть их.
- Огромное спасибо за замечание. Не столь важно: будем пока считать общее количество примитивов около миллиарда. Всё равно, гораздо меньше, чем роботов всех классов интеллектуальной сложности: их почти 10 миллиардов.
Хочу обязательно остановиться на выражении "умственно выродившиеся "неполноценные": что подразумевал Ларлд? Конечно, не то, что они стали чуть ли не идиотами, перестали хоть что-то соображать. Но если из поколения в поколение ничему не учить, освободить полностью от всех забот, людхи здорово тупеют. И всё-таки…
Несмотря на это, сохранили в себе то, что подавили мы разумом в своих стремлениях, растеряли незаметно, утратили почти совсем. То, что не менее важно, чем сам разум: человеческие чувства.
Вот лежит она здесь, недвижимая, рядом с ним, любимым своим: молчит. Но понимала она многое, недоступное для вашего понимания: не разумом, а сердцем больше. Как жалела она порой Лима: до слез - до чего, почему-то, иной раз хотелось, чтобы и меня когда-нибудь так пожалели. Как сказала ему, когда спросил он её, узнав, что она беременна, зачем ей ребенок: "Чтобы еще больше любить тебя".
- Прости, командир Конбр, что перебиваю тебя. Сиглл тоже задала такой вопрос - ей она ответила: "Чтобы мы все любили друг друга. Чтобы кормить его своей грудью, и в ней было молоко для этого. Так хорошо!".
- Это и было то, что чувствовала она, но не понимали мы: душевное тепло, любовь, жалость. Когда сами видели это - и сами испытывали?
То, что сохранили они, почти не считаемые за людхов, должно непременно вернуться и в нас. Даже только ради этого не должны бесследно исчезнуть нынешние примитивы: оставить смешанное с нами потомство.
- Ну, да: мало того, что детей в семьях плодить без соблюдения правильного подбора собираетесь, так еще и добавить в свое потомство дурную наследственность примитивов. Чтобы совсем угробить с таким трудом достигнутый высочайший уровень способностей мудрых! - снова взвился децемвир.
- Не сваливай всё на наследственность. Смогла же Цангл, хоть и с трудом, и не сразу, научиться грамоте и простому счету, когда Лим стал обучать её. Их мозг просто ослаб без упражнений: как наши мышцы. А у них есть еще кое-что, что утеряли мы: они красивей нас. Этим тоже внесут свой вклад в будущие поколения людхов.
Поэтому я буду настаивать на том, что сейчас сказал.
- Сколько же бесполезных паразитов разведется! Чем только будут непригодные к интеллектуальному труду заниматься? - снова перебил децемвир.
- Пусть живут: Гардрар прокормить сможет всех. И что-то они, всё-таки, делать смогут. Заменят роботов: пусть тех будет не слишком много.
- Считайте, что я кончил. Но перед уходом хочу выставить наши требования.
Первое: на голосование должно быть поставлено только прекращение отбраковки - немедленно и навсегда. Второе: в голосовании будут участвовать не только мудрые, но и учащиеся - с гимназии по институты.
Заявляю категорически: в противном случае мы, которых вы тут назвали атавистами, результат голосования не признаем.
И последнее. Предупреждаю: любая попытка помешать нам беспрепятственно уйти закончится слишком печально для вас. Тела Лима и Цангл забираем с собой - не оставляем вам для утилизации: мы похороним их.
38
- А я выставляю требование, чтобы голосовали одни сопливые недолюдхи: от ясельных. Кто за, достопочтенные? - съехидничал перебивавший Конбра судья, когда створки дверей сдвинулись за ненавистными атавистами.
- Не до смеха, коллега: главный атавист не переоцевал свои реальные силы, - остановил его кто-то из обвинителей.
- Если бы не его проклятый излучатель, разве выпустили их? Они уже заслужили быть ликвидироваными и без нашего суда.
- Наверно, это можно было сделать и без всякого робота.
- Это как?
- Я ж говорю: без робота - его они сразу же парализовали бы.
- А то мы без тебя не видели! Как конкретно: говори.
- Задушить. Голыми руками.
- И что же ты его сам не задушил?
- Не справился бы один: видел, какие у обоих мускулы. Почти как у землян.
- Я видел, как земляне делали физические упражнения. Наверно, и этих научили.
Ни Погр, ни бывший младший децемвир в их бесполезной болтовне участия не принимали. Но на вопрос, обращенный к нему:
- Так что же будем делать, достопочтенный коллега? - ответил с усмешкой:
- Как решит Комитет координации. Простите, покидаем вас: нас там ждут.
- Нас там ждут?
- Где?
- Ты же сказал: в Комитете координации.
- Чтобы уйти: надоело. И здесь только болтали.
- Как там.
- В том и дело. Эти экскременты в чистом виде: дерьмократы несчастные. Совсем забывшие, что такое мудрые. Разглагольствовавшие, когда надо было действовать - немедленно, решительно. Упустили - упустили ведь время: уже почти поздно.
- Децемвират действовал бы иначе: так, как ты говоришь. Он бы сумел справиться с ситуацией.
- Если. Бы.
- Сейчас его и есть возможность восстановить.
- Каким образом?
- Подбить сопляков устроить расправу над мудрыми. Пусть даже убьют кого-то: даже лучше. Придется пойти на какие-то жертвы: не жалко.
- Спровоцировать, проще говоря?
- Говоря своими именами, да.
- И что дальше?
- Объявить, что в условиях начавшегося хаоса децемвират в обновленном составе вынужден снова временно возглавить Гардрар, чтобы спасти от надвигающейся катастрофы.
- Обновленный - это с моим участием?
- Совершенно верно.
- Под каким номером?
- Первым, естественно: в качестве Наимудрейшего. Весь децемвират так считает. Ты ведь не откажешься? Грой сказал, что у тебя было достаточно времени подумать.
- А что тут думать? Когда выбора уже нет: время и так упущено.
- Мы были уверены, что ты будешь с нами: возглавишь нас.
- Так ведь надо.
Децемвир был доволен: поручение Гроя выполнено. Неплохо было бы заручиться расположением Наимудрейшего. Он, хихикая угодливо, раскрыл ему тайну, известную немногим:
- Предатель Конбр не знал, к счастью, еще кое-что, за что мог бы предъявить нам обвинение.
- И что именно?
- На что употребляются ликвидированные недолюдхи.
- На что же?
- Ел ли ты, Наимудрейший, нежное желе из молодых сусов?
- Почему нет: вкусное же.
- А паштет, колбасу, сосиски из них же?
- Их тоже: почему нет?
- В них нет другого мяса, кроме…
- Мяса недолюдхов, ты хочешь сказать?
- Ну, конечно. Как ты сразу догадался?
- Правильно: зачем пропадать добру?
Часть V: Провокация
39
Ракетоплан летел к горам, в которых были их убежища.
- Устал? - спросил Конбр полулежащего в своем кресле Горгла.
- Ну, да. Всё ж время пришлось быть начеку: не ужалят ли в любой момент эти серпы. Но больше одного раза не посмели: боялись. А ты разве не устал? Такие речи произнёс.
- Ты тоже: горжусь. Будем показывать их записи учащимся. Кстати, ты сумел принять и записать всё, что транслировалось?
- Да: помех не было. А что?
- Хочу прослушать речь Погра: что-то беспокоит меня.
- Повтори-ка еще раз это, - сказал он, когда прослушали произнесенное Погром: