Вместо этого П. А. Сорокин ссылается на Дюркгейма, заметившего, что различные народы идут различными путями и что они похожи на различные ветви одного и того же дерева. Но это и значит, что при всем разлитии между отдельными путями и формами развития разнообразных ветвей человечества, между общим ходом развития всех этих путей и форм – есть такая же принципиальная общность, как между ростом ветвей одного и того же дерева (общность типов, форм etc.). Если ботаника не отказывается от построения законов развития растения только потому, что формы и пути этого развития бесконечно разнообразны, то и социологии, если она захочет быть наукой, нельзя объявлять себя несостоятельной в выполнении этой основной задачи всякой науки.
Указанная выше постановка вопроса, во-вторых, исключает также мысль о правовом характере возникновения государства; теперь уже нет возможности сомневаться в чисто фактическом характере процесса образования государства: этот процесс не правовой, а в известном смысле доправовой. "Первичный процесс образования государств, – говорит Еллинек, – был, таким образом, в то же время процессом правообразования, так что государство и право и исторически уже изначала были связаны друг с другом <…> Когда выяснилась беспочвенность естественно-правовых учений, должна была стать ясной и тщетность всех попыток юридически конструировать возникновение государств".
Наконец, в-третьих, невозможно мыслить возникновение государства как скачок, дату которого можно логически установить. То, что этот факт сопровождался насилиями и войнами, не отнимает у него характера долгого и исторически закономерного процесса, начало и конец которого одинаково трудно фиксировать в определенной точке. Указанная постановка вопроса не может дать исторически конкретной в деталях картины образования всех государств, но она имеет целью социологически конструктивным путем вывести общий принцип перехода общества к государству и проследить этот принцип в исторически известных фактах, приведших общество к государству.
Принцип этот сводится к тому, что государство обязано своим возникновением перевороту в экономических условиях жизни родового общества, неравенству, основанному на частной земельной собственности. Изменения в производственных отношениях и разделение общества на классы влекут за собой изменения в организации общественной власти: родовые органы заменяются государственными.
Путь возникновения государства из неравенства, созданного переходом к частной земельной собственности, не является исключительной особенностью государства Афин или Рима. Так, у Рудольфа Гнейста мы находим данные, что даже своеобразное во многих отношениях общественное развитие Англии дает нам аналогичные черты развивающегося государственного порядка.
В Англии возникновение государства у англосаксов совпадает с развитием частной собственности, обособлением военной, административной и судебной функций, беззащитностью земледельческого населения от внешнего врага и от гнета частной собственности. "С окончательным выделением личной собственности главные должности военного и судебного управления переходят к классу крупных землевладельцев, которые с тех пор и получают значительное влияние на общественную жизнь. Благодаря своему имущественному превосходству высшие классы добиваются того, что за них назначается большая вира, они имеют большее значение в войске и на суде, присяге их дается большое значение, наконец, в постановлении судебных приговоров решающий голос принадлежит им же… Тягость воинской повинности, непосильная для мелкого землевладения, невыгодные условия съемки земли и службы у крупных владельцев становятся орудием, при посредстве которых власти, склонные радеть только об интересах высших классов, все устраивают к невыгоде народа… В сердцевину свободных "сотен" врываются господские дворы и находящиеся в зависимости общины, уцелевшие же аллодиальные крестьяне все менее и менее в состоянии защитить себя и выполнить лежащие на них общинные повинности". Развивающиеся противоречия классовых интересов требовали общественной власти, хотя бы условно поставленной вне этой борьбы. В недрах старого общества возникает, развивается и крепнет королевская власть.
Самое возникновение социальной власти из преобладающей силы крупного землевладения рельефно очерчено у Д. М. Петрушевского: "…земля у англосаксов уже стала предметом частной собственности, и этим открылась возможность для возникновения и развития и тех социальных явлений, для которых не было места в германском обществе тацитовской поры. Наряду с людьми многоземельными стали появляться люди малоземельные и люди вовсе безземельные, принужденные брать землю у многоземельных и становиться в зависимые отношения к ним. Земля стала источником власти, социального преобладания". В дальнейшем процесс уменьшения земельных наделов у одних и увеличение их у других усиливался еще от роста населения и от военных столкновений, разорявших малоземельного и делавших его жертвой сильных соседей. "Немалую роль в этом процессе должно было играть и прямое насилие, не встречавшее в этом обществе серьезных преград, в особенности, когда к нему прибегали сильные и власть имущие".
Таким образом, процесс возникновения государства и последующих его преобразований сопровождался насилием одной части общества над другой, в силу чего некоторые теоретики, такие, как Менгер и Гумплович, видели в насилии решающее существо государственной власти. Однако, как мы видели, насилие есть только форма определенного исторического процесса; объективные же, исторические задаги, осуществляемые возникающим государством, не исчерпываются этой формой, и не в ней заключается содержание самого процесса. Содержанием его является создание и укрепление нового общественного порядка. Для возникновения государства, как и для его радикальной перестройки, необходимо не только разрушение старого строя, но и создание нового социально-экономического порядка, т. е. осуществление более высокого типа общественной организации труда.
Что же касается древнейшей, первоначальной связи между политическим господством и социальной функцией, то связь эту Энгельс в "Анти-Дюринге" характеризует следующим образом: "Нам важно только установить, что в основе политического господства повсюду лежало отправление общественной службы и что политическое господство лишь в том случае сохранялось надолго, когда оно исполняло эти общественные функции"; например заведование орошением долин Ганга и Евфрата, без которого там было бы немыслимо земледелие, составляло заботу всех деспотов Персии и Индии. Затем "после того, как политическая сила стала самостоятельной по отношению к обществу и из слуги стала госпожой, она может проявиться в двояком направлении. Или она действует в духе и направлении закономерного экономического развития общества – и тогда между этими двумя факторами не происходит никакого конфликта, и при этом самое экономическое развитие прогрессирует; или же она действует наперекор этому развитию – и тогда она за немногими исключениями обыкновенно разрушает экономическое развитие". Таким образом, в отличие от учений Менгера, изображающего возникновение государства как произвольный акт насилия, марксизм представляет государство как историческую необходимость, которая сковывает и направляет человеческую волю по исторически неизбежным путям. Как на гребне волны, стихийно брошенной на берег, образуется белая пена, так общественная власть возникает на гребне общественной волны, брошенной необходимостью или на новые места (переселение народов), или на враждебное общество (борьба с соседями), или вообще столкнувшейся с широкими организационными задачами (регулирование сил природы или борьба с ними). Таким образом, власть возникает из потребностей общественного развития, но эксплуатирует господствующее положение в своих собственных интересах.
Что же касается различия между властями родовой и государственной, то оно заключается в различии тех культурно-хозяйственных систем, во главе которых стоят эти власти. В родовом строе хозяйство является коллективным (охота, рыболовство, отчасти скотоводство и земледелие), в государстве же хозяйство становится индивидуальным. Тесная связь между индивидуальным хозяйством и государством проявляется в том, что по мере возникновения индивидуального хозяйства слабеют органы родовой власти и возникают органы власти государственной; индивидуальное хозяйство делает возможным и укрепляет индивидуальное накопление, а накопление имуществ делается источником новой власти, и прежняя родовая власть, основанная на кровном родстве, сменяется новой личной властью, основанной на имущественном превосходстве и силе. "Переход от звероловства к быту пастушескому и земледельческому, делая возможным накопление имуществ, тем самым становится условием сосредоточения власти в руках людей зажиточных".
Накопление же имуществ стало возможно благодаря возникновению, развитию и усовершенствованию орудий. Уменье делать орудия создало глубокую пропасть между членом родового союза, в одиночестве безличным и бессильным, и развивающимся типом обладателя и творца орудий. Уменье делать орудия вывело человека из животного состояния ("человек есть животное, делающее орудия". – Б. Франклин), и это же искусство на месте естественного неравенства создало и укрепило глубокое социальное неравенство между обладателями орудий и другими членами общества. Благодаря орудиям разрушается хозяйственное единство и однородность общества, исчезает однородность и равноценность его членов, и обессиливается власть, построенная именно на этих качествах членов общения, на равенстве их личных трудовых средств и усилий.
Процесс распада этого общения усиливается еще в силу того, что переход человека от охоты к скотоводству сопровождается укреплением связи между человеком и вещью. Достаточно сопоставить эту связь в охотничий период, когда связь человека с вещью крайне поверхностна и непрочна и когда он едва научился делать первые грубые орудия, со скотоводством, когда крепнет личная связь человека с совершенствуемыми орудиями и с разводимым скотом. Эта связь с вещью еще более возрастает в земледельческий период, когда создается длительная и постоянная связь с обрабатываемой землей, сложным жилищем и развитыми орудиями. Этот процесс углубления и закрепления связи человека с вещью, т. е. процесс развития собственности, сопровождается распадением связи человека с человеком и распылением родовой общины; место уз родства занимают узы принуждения, кровная связь заменяется связью соседской, на место родовой власти является территориальная, т. е. зародыш государственной власти.
Глава II
Правоведение в системе наук
§ 1. Политика и догма права
Каково место правоведения среди других наук?
Основное различие между всеми науками зависит от различия их цели. Одни науки устанавливают естественно необходимую связь явлений, т. е. такую их связь, которая существует сама по себе независимо от воли человека и природу которой он изменить по произволу не может. Человек может, во-первых, использовать эту связь в своих целях, т. е. соединять и разъединять элементы для того, чтобы дать место той естественно-необходимой их связи, которая является также и социально необходимой, во-вторых, человек может познавать эту связь и констатировать ее в виде научных законов, т. е. точно определенных суждений о неизменной и однообразной связи явлений. Система законов, в которых фиксируется эта необходимая связь явлений, составляет науку, и все те науки, которые устанавливают и объясняют необходимую и однообразную связь причин и следствий в природе и обществе, суть науки теоретические. Таковы, например, физика, биология, социология, общая теория права.
Установив эти законы, т. е. неизменную и однообразную связь явлений, человек замечает, что некоторые из этих явлений (как свет, вода, воздух) сами по себе в их естественной связи полезны человеку, т. е. совпадают с его потребностями и вырастающими из них его целями, так что он естественно и инстинктивно, т. е. биологически, как животное, к ним приспособляется, и тогда эти явления и связь между ними ему полезны, т. е. дают ему известные блага (здоровье, наслаждения, покой). Другие же явления и связи между ними человеку могут быть вредны или они для него безразличны, но он стремится сознательно и постоянно, т. е. путем некоторых общих правил, социально к ним приспособиться и своими действиями, своим вмешательством в естественную связь явлений обратить ее себе на пользу (огонь, металлы, растения). Но так как изменить законы природы, т. е. существо связи между явлениями, человек не может, то ему остается обратить свои силы на то, чтобы изменить группировку явлений, т. е. искусственно переменять их соотношение в пространстве и во времени, соединяя и разъединяя их в зависимости от того, какую естественную связь между ними он желал бы создать для своих целей, и таким образом естественно необходимую связь вещей восполнять их социально необходимой связью. Для этого человек должен действовать сознательно по некоторым однообразным общим правилам, однообразие которых является отражением единообразия законов природы. Науки, которые устанавливают эти единообразные, сознательно созданные человеком правила достижения поставленных им себе целей, суть науки практические. Таковы архитектура, гигиена, практическая медицина, политика права.
Таким образом, теоретические науки констатируют объективно данную систему связей между причинами и следствиями, а практические науки – субъективно поставленную систему связей между средствами и целями. Всякая наука есть огромная экономия мысли и труда для использования законов природы в интересах общества, т. е. наука является познавательным средством обеспечения общественного блага (в отличие, например, от экономики как материальных средств обеспечения этого блага или от искусства как эмоциональных средств достижения этого же блага). Но теоретические науки ограничивают свою задачу решением вопроса, какова объективно данная связь причины со следствием, т. е. имеют своей задачей познать то, что есть, практические же науки, исходя из того, что есть, стремятся создать то, что должно быть, т. е. установить связь между средствами и целями и ответить на вопрос, не каковы причины и следствия явлений, а как надо действовать, чтобы вызвать данную причину ради ее следствия, следовательно, какими средствами достигнуть данной цели.