"Неразрешимые" проблемы
А что насчёт других наших, по-видимому, неразрешимых проблем? Почему люди продолжают утверждать, не смотря на гниющие фрукты, портящееся на складах зерно, на кофе, которое сжигают и выбрасывают в океан, чтобы "стабилизировать цены", и т. д., что у нас "нет средств", чтобы помочь безработным и накормить недоедающих? Почему каждая страна хочет производить и по высоким ценам продавать своим жителям вещи, которые дешевле импортировать из других мест? Почему, если страна продолжает раздавать больше своих природных ресурсов, больше продуктов земледелия, больше продуктов труда, чем она получает взамен от других стран, но в стране всё равно считают, что у них "благоприятный" торговый баланс? Почему люди дурно отзываются о неграмотности и невежестве негров, а потом противостоят улучшениям условий их жизни, обосновывая это их безграмотностью и невежеством? Мир полон таких абсурдных парадоксов, и самое трагичное в них не то, что они существуют уже давно и продолжают существовать, а в том, что они неуклонно становятся хуже, не смотря на старания решить их.
Это те проблемы, которые "консерваторы" и "либералы" признают серьёзными и фундаментальными. Почти все из нас признают, что такой непорядок способен подорвать нашу жизнь. И всё равно мы ничего не можем поделать, чтобы улучшить положение. Почему? Неужели в человеческом разуме не хватает знаний и понимания, чтобы найти выход из положения? Разве мы не можем найти подспорье для согласования достаточного для слаженных действий?
Виной этому не отсутствие или нехватка "мозгов", и не скудность возможностей контролировать нашу физическую среду, ведь люди ярко продемонстрировали, что могут творить чудеса в науке, медицине и создании технологий. Неудачу мы терпим в организации человеческого сотрудничества – то есть, в применении технологий для человеческой коммуникации.
Стоит признать, что проблемы, затронутые выше – сложны по своей структуре. Вопрос не в том, что "все проблемы – в голове", и никто не отрицает, что одной из причин, по которым они так сложны, является наличие конфликтующих интересов. Но, они – не неразрешимы. Пожалуй, больше всего вызывает восхищение то, как множество "неразрешимых" проблем оперативно решается, стоит возникнуть достаточно острой на то необходимости. Было бы "невозможно" отправить бездомных детей за город ради их здоровья. Но когда началась война, эвакуация заняла два дня. Множество раз демонстрировалось, что экономика Германии нежизнеспособна без золотого запаса. Это было семь или восемь лет назад. Конечно, то, что делается в военное время не всегда хорошо. Но это ярко показывает практически неисчерпаемые возможности человека совершать "невозможное", когда прижимают обстоятельства. Проблема в том, что обстоятельства должны прижимать. То, что нужно делать, чтобы предотвращать катастрофы слишком долго считается "невозможным".
Это ещё одна "неразрешимая" проблема нашей демократии – неспособность действовать до того, как стало слишком поздно. И речь здесь не только подготовке к войне. Нам пришлось ждать до тех пор, пока не иссякла треть нашей пахотной почвы, чтобы принять необходимые меры по её сохранению; мы ждали, пока население Индии почти вымерло от болезней, а их древняя культура была почти уничтожена из-за плохого образования и тяжёлого экономического положения, чтобы начать, наконец, помогать им с лечением и возрождением их почти исчезнувшего искусства. Что мешает нам действовать? Во-первых, существует инерция, которая заставляет нас выбирать то, что у нас есть, нежели то, о чём мы не знаем. Но наше общенациональное сопротивление любым переменам включает больше факторов, и содержит в себе элементы патологии.
Что нас останавливает
Отвергать определённые идеи – естественно для людей, чьи карманные книжки или личные удобства сразу подвергаются изменениям, и на этот факт редко обращают внимание. Фермер, чью землю затопит, если построить дамбу, предпочтёт, чтобы затопило землю кого-нибудь другого. Но, если строительство дамбы – выгодно сотням тысяч людей, чьи интересы перевешивают интересы фермера, ему компенсируют землю и попросят переселиться. В этом случае вопрос – достаточно прост и его можно рассмотреть экстенсионально. Мы спрашиваем: "Каковы будут результаты? Скольким членам общества это будет выгодно и каким образом? Скольким людям это навредит?" Решение следует за результатами рассмотрения.
Однако есть случаи, когда такое рассмотрение экстенсиональных фактов не происходит, по крайней мере, в этом не участвует общественность. По меньшей мере, один случай, когда принудительное переселение фермерских семей послужило основанием для протеста против строительства дамбы, и общественность призывали не поддаваться "давлению правительства" и сражаться за "справедливость" и "права человека". И к этому призывали не фермеры, которых переселяли, а другие люди с другими причинами противостоять строительству дамбы. Очевидно, из-за того, что они думали, что причины их активности были недостаточно вески, они вели борьбу на более высоком уровне абстракции – на основании "давления" на "слабых".
Притом что "права" и "справедливость" – это очень хорошо, а "давление" – это очень плохо, интенсионально ориентированная общественность отреагировала автоматически на эти призывы. Незамечен был тот факт, что когда в определённом месте строится шоссе, железная дорога или военный лагерь, многим приходится терпеть конфискацию земли. Если бы полномочия конфискации не существовали, многое из того, в чём нуждается общество, никогда бы не построили. Однако эти события заставили проникнуться жалостью к фермерам, и поэтому даже те, кто получили выгоду от строительства дамбы, во многих случаях были ей не рады; им казалось, что победил "неверный моральный принцип", а их интенсиональное определение "правительства" как "деспотической власти" углубилось и укрепилось. Всё это можно было здраво обсудить, ссылаясь на экстенсиональные факты, если бы не глубокие интенсиональные ориентирования в умах людей, которые кто-то решил поэксплуатировать.
Любой случай, когда предлагаются некоторые перемены, долю общества, которая получит выгоду, и долю, на которой эти перемены скажутся негативно, можно продемонстрировать разумным пределом погрешности. Однако обсуждаемые вопросы никогда не формулируются следующим образом: "Будут ли (экстенсиональные) результаты перевешивать возникшие (экстенсиональные) осложнения?" Вместо этого предложение объявляется как "непрактичное", "негативное", "ведущее к социализму в государстве" или "к диктатуре". У защитников проекта мало фактов, которые они могут привести, и которые выстоят против могущественных слов в глазах интенсионально ориентированной общественности.
Аффективные коннотации слова – сильнее информативных. "Планирование" стало настолько загруженным словом, что обвинив политика в поддержке "планирования", можно загубить ему карьеру. И это не смотря на то, что "планирование" под другими названиями – необходимо не только для успешного ведения бизнеса, но и ведения жизни индивидуума. Те же люди, которые порицают "планирование", могут испытывать экономические трудности в результате не-"планирования". Само слово для интенсионально ориентированного человека предполагает "пятилетку"; а поднимаясь выше по лестнице абстрагирования – "коммунизм", "подавления", "единообразие" и "безбожие". Если бы все мы ориентировались экстенсионально, нас бы волновало не то, можно ли отнести предложение к "планированию", а что собственно планируется и какие выгоды и проблемы это принесёт.
Такие интеллектуальные тупики, в которые многие из нас попадают, не дают нам подходить к "неразрешимым" проблемам так, чтобы их решить: экстенсионально – ведь мы не можем вести дела интенсиональными определениями или абстракциями высокого уровня. То, что делается в экстенсиональном мире, нужно делать экстенсиональными средствами, не зависимо от того, кто это делает. Если мы, как граждане демократии, собираемся вносить свой вклад в принятие важных решений о вещах, которые нас сильно волнуют, нам нужно подготовиться к этому, спустившись с небес абстракций и научившись рассматривать экстенсиональные проблемы нашего общества таким же образом, как мы сейчас рассматриваем свои проблемы пищи, одежды и крова. Если же мы продолжим держаться за наши интенсиональные ориентирования, которые отвечают за наши сигнальные реакции, нам придётся продолжать вести себя как крыса доктора Майера. Мы останемся жертвами тех, кто решит по своим причинам спровоцировать наши сигнальные реакции. Мы останемся патологически неспособными изменить образы нашего поведения, и нам не останется ничего, кроме как продолжать применять те же неверные решения снова и снова. После долгого повторения тщетных попыток, не удивительно, что у нас случится политический "срыв нервной деятельности", в результате которого мы обессиленные будем висеть на собственном хвосте в руках диктатора.
Наука каждый день даёт нам новые и удивительные инструменты для контроля нашей среды и, следовательно, для потенциального улучшения наших жизней. Но для того чтобы ими умело управляться, нужна нервная система взрослого человека. Как мы рассмотрели, шимпанзе не может вести машину в потоке современного дорожного движения так, чтобы не причинять вред себе и другим. Схожим образом, если большинство людей руководствуется в своём личном социальном и политическом мышлении сигнальными реакциями, едва ли можно ждать, что они воспользуются ресурсами современной цивилизации, не причинив себе вред. Но не только влиятельные люди, включая правителей стран, желают эксплуатировать сигнальные реакции других; у многих из них в том же избытке проявляется не меньше столь же серьёзных сигнальных реакций, чем у людей, которыми они управляют. Такие правители, с помощью прессы и радио, чтобы распространять их собственную словесную путаницу и чтобы взывать к племенным, религиозным и экономическим предрассудкам своего народа, делают безумие эпидемическим. Не удивительно, что по небу Европы и Азии летают военные самолёты.
Научное отношение
Разве мы не способны справляться с проблемами лучше крыс? Конечно, способны, и в некоторых областях нам это удаётся. Когда учёный сталкивается с "неразрешимой" проблемой, он часто её решает. Когда-то было "невозможно" передвигаться со скоростью более тридцати километров в час, но сегодня мы можем передвигаться со скоростью шестьсот километров в час. Когда-то было "невозможно" перемещаться по воздуху – и люди снова и снова приводили этому "доказательства" – но теперь мы спокойно перелетаем океаны. Можно сказать, что учёный профессионально занимается преодолением "невозможного". Ему это удаётся, потому что, как учёный, он ориентирован экстенсионально. Он может ориентироваться – и часто так и происходит – интенсионально на то, что он называет "ненаучными темами"; поэтому, когда учёный говорит о политике или этике, нередко он мыслит не более здраво, чем кто-либо другой.
Как мы уже знаем, у учёных есть особые способы разговаривать о явлениях, с которыми они имеют дело – особые "карты" для описания "территорий". Они делают прогнозы на основе этих "карт"; когда события происходят согласно прогнозам, они считают свои "карты" "истинными". Если события не происходят согласно прогнозам, они избавляются от своих "карт" и составляют новые; то есть, они работают над новыми гипотезами, которые предполагают новые образы действий. Они сверяют свою "карту" с "территорией". Если они не сходятся, они отбрасывают "карту" и составляют больше гипотез до тех пор, пока они не найдут те, которые работают. Они считают их "истинными", но "истинными" лишь на данный момент. Если впоследствии, они сталкиваются с новыми ситуациями, в которых они не работают, они вновь готовы избавиться от "карт", пересмотреть экстенсиональный мир, и составить новые "карты" с новыми образами действий.
Когда работа учёных подвергается минимальным финансовым или политическим влияниям – то есть, когда они свободно могут объединять и обменивать свои знания со своими коллегами по всему миру, чтобы проверять точность "карт" независимыми наблюдениями – они добиваются быстрого прогресса. Будучи многосторонне и экстенсионально ориентированными, они испытывают меньше проблем, чем другие люди, с устойчивыми догмами и бессмысленными проблемами. Последнее, что станет делать учёный – это держаться за "карту" потому, что он унаследовал её от деда или потому, что этой же картой пользовался Джордж Вашингтон или Авраам Линкольн. В интенсиональном ориентировании: "Если это устраивало Вашингтона и Линкольна, это устраивает и нас". В экстенсиональном ориентировании, мы не знаем до тех пор, пока не проверили.
Снова в левую дверь
Обратите внимание на различия между нашим технологическим, научным отношением к одним вещам и интенсиональным отношением к другим. Когда нам ремонтируют машину, мы не спрашиваем: "То, что вы предлагаете, соотносится с принципами термодинамики? Что бы сделал Ньютон или Фарадей в такой ситуации? Вы уверены, что это не представляет дегенеративные и пораженческие тенденции в технологических традициях нашей страны? Что бы случилось, если бы мы поступали так с каждой машиной? Что Аристотель говорил об этом?" Это бессмысленные вопросы. Мы спрашиваем только: "Каков будет результат?"
Однако когда мы пытаемся улучшить общество, всё происходит по-другому. Мало людей спрашивают о практических результатах предложенных практических перемен. Предложенные решения почти всегда обсуждаются в свете вопросов, на которые нельзя дать проверяемые ответы: "Ваши предложения учитывают разумную экономическую политику? Они соотносятся с разумными и справедливыми принципами? Что бы сказал на это Александр Гамильтон, Томас Джефферсон или Эндрю Джексон? А не станет ли это шагом к фашизму или коммунизму? Что нас ожидает в перспективе, если все последуют вашему плану? Почему вы не прилагаете политические принципы Аристотеля?" И мы проводим так много времени, обсуждая бессмысленные вопросы, что часто мы даже близко не подходим к тому, чтобы точно узнать, каковы будут результаты предложенных действий.
В ходе этих утомительных дискуссий на бессмысленные темы, кто-то рано или поздно организует кампанию, чтобы провозглашать: "Назад – к стабильности… Будем держаться старых, испытанных принципов…. Вернёмся к разумной экономике и разумным финансовым отношениям…. Америке нужно вернуться к этому…. Америке нужно вернуться к тому…." Большинство из этих призывов, конечно же, приглашают нас ещё раз прыгнуть в левую дверь – другими словами, ПРИГЛАШАЮТ НАС ПРОДОЛЖАТЬ СВОДИТЬ СЕБЯ С УМА. В смятении, мы принимаем эти приглашения, и получаем всё те же старые результаты.
15
Экстенсиональное ориентирование
Очевидно, что все науки в большой или малой степени имеют отношение к природе человека; и несмотря на то, что они пытаются отдалиться от неё, тем или иным путём они к ней всё равно возвращаются…. Наши философские изыскания могут быть успешными одним лишь способом: оставить медленный и утомительный метод, который мы до сих пор практиковали, и вместо того, чтобы захватывать замок или деревню у границы, маршировать прямо к столице или центру этих наук – к самой природе человека – и надеяться на простую победу, ведь раньше мы ею владели.
Дэвид Юм
Руководство к экстенсиональному ориентированию
Так же как механик носит с собой пару плоскогубцев и отвёртку на случай, если придётся ими воспользоваться – так же как мы носим в своей голове таблицу умножения для каждодневного использования – мы можем носить с собой в голове удобные руководства к экстенсиональному ориентированию. Эти правила не должны быть слишком сложными; небольшого набора простых и готовых к применению формулировок будет достаточно. Их основная функция состоит в том, чтобы предотвратить хождение по кругу в интенсиональном мышлении, предотвратить сигнальные реакции, предотвратить наши попытки ответить на вопросы, на которые невозможно ответить, и помочь нам избежать бесконечного повторения одних и тех же ошибок. Эти правила не укажут нам прямо на лучшие возможные решения, но они поспособствуют нашему поиску образов действия, которые лучше старых. Нижеследующие правила представляют собой краткое изложение наиболее важных частей данной книги. Эти правила стоит запомнить.
1. Карта – это НЕ территория, которую она обозначает; слова – это НЕ вещи.
Карта не представляет ВСЮ территорию; слова никогда не говорят ВСЕГО о чём-либо.
Карты карт, карты карт карт, и так далее, можно делать до бесконечности, с или без отношения к территории.
2. Контексты определяют значение.
Мне нравится рыба. (Рыба приготовленная для употребления в пищу.)
Он поймал рыбу. (Живую рыбу.)
Рыбка моя! (Вообще не рыба.)
3. Значения слов НЕ – в словах; они – в НАС.
4. Будьте осторожны со словами "быть, являться"; они могут вызвать больше проблем, чем любые другие слова в языке:
Трава – (есть) зелёная. (Но как насчёт той роли, которую играет здесь наша нервная система?)
Мистер Миллер – еврей. (Будьте внимательны к уровням абстракции; их порой легко спутать.)
Бизнес есть бизнес. (Директива.)
Это – то, что оно есть. (Разве? А на долго ли?)
5. НЕ пытайтесь пересечь мосты, которые ещё не построены. Отличайте директивные утверждения от информативных.
6. НЕ бейте машину в глаз, когда она упрямится.
7. Двустороннее ориентирование – это зажигание, а не руль.
8. БУДЬТЕ ВНИМАТЕЛЬНЫ К ОПРЕДЕЛЕНИЯМ: с одной стороны, они говорят слишком много – "кресло" – это не всегда "то, на что можно сесть"; с другой стороны они никогда не говорят достаточно, потому что характеристики опускаются в любой вербализации.
9. Пользуйтесь ИНДЕКСАМИ и ДАТИРОВАНИЕМ, чтобы помнить о том, что НИ ОДНО СЛОВО НЕ ЗНАЧИТ ОДНО И ТО ЖЕ БОЛЕЕ ОДНОГО РАЗА.
Корова1 – это не корова2, корова2 – это не корова3,…
Еврей1 – это не еврей2, еврей2 – это не еврей3,…