- А где ваш гармонист? - спрашивает Буслаева один из идущих ефрейторов. - Почему он никогда в город гулять не ходит?
- Нельзя ему… Не любит он гулять, - отвечает Абдурахманов.
- Брось болтать, Абдурахманов! - сердито говорит Буслаев.
- А почему? - возражает Абдурахманов. - Сегодня воскресенье. Можно болтать… Я гуляю.
- Ну и болтай на здоровье! - отмахивается от него Буслаев.
- Нет, я пошутил, - обращается Абдурахманов к ефрейтору и с сожалением добавляет: - Бровкин - штрафник… ему гулять запрещено.
- Ай-ай! - сокрушается ефрейтор. - А как здорово играет! А?
В казарме.
К стоящему у окна Бровкину подходит дневальный и с иронией спрашивает:
- Ну как, Бровкин, загораешь?
- Загораю. А тебе что? - Ваня сердито смотрит на него.
- Нет, так… ничего… А погода-то какая? Хороша! А? Говорят, в городском саду оркестр играет, девушки гуляют… А какие красавицы, Бровкин! Говорят, в мире нет лучше девушек, чем в нашем городе…
- А мне всё равно, какие они есть, - отвечает Ваня.
- Конечно, тебе всё равно. Ты их никогда и не увидишь.
- Почему не увижу? - снова сердится Ваня.
- Отсюда из окна их не увидишь… Для этого надо в город пойти. То есть, говоря по-нашему, по-солдатски, надо иметь увольнительную. А тебе её не видать, как своих ушей!
- Я вижу, ты сегодня тоже никак загораешь, - с усмешкой замечает Ваня.
- Нет, брат, - улыбаясь, отвечает дневальный. - Через час сдаю дежурство и - в город! Вот увольнительная. - Он показывает пропуск и вынимает из бокового кармана фотокарточку. - А вот и моя красавица, так сказать, в натуральном виде.
На фото во весь рост снят дневальный под руку с толстой курносой девушкой со смеющимся лицом.
- Нравится? - слышен голос дневального.
- А ну-ка, отойди от меня, занимайся своим делом! - наступает на дневального вышедший из себя Ваня.
- Мне на сегодня дел хватит. Тебя, чудака, жалко стало. - И дневальный идёт к двери.
- Нечего меня жалеть! - сердито бросает ему вслед Ваня. - Тоже мне… утешитель нашёлся!
Ваня подходит к койке, садится спиной к стоящему у дверей дневальному, берёт гармошку и, перебирая лады, тихонько наигрывает какую-то мелодию.
Мимо вытянувшегося дневального проходит капитан Шаповалов.
Ваня слышит приближающиеся шаги и, думая, что это опять дневальный, вскакивает с койки.
- Чего ты пристал ко мне как банный лист?
Он поворачивается - и неожиданно видит перед собой Шаповалова.
- Простите… Простите, товарищ капитан.
- Ничего… ничего! Садись, Бровкин! - говорит капитан и сам садится. Как бы невзначай, он спрашивает: - А где остальные?
- В городе… Гуляют, товарищ капитан, - докладывает дневальный.
- Ах, да… сегодня ведь воскресенье, - как будто вспоминает капитан. - Чего же ты стоишь, Бровкин? Садись.
Ваня неловко садится.
- Да-а… Нехорошо получается, Бровкин, - после долгой паузы обращается к нему капитан. - Чего молчишь?
- Да, нехорошо, товарищ капитан, - тихо отвечает Ваня и снова встаёт.
- Садись! - мягко приказывает капитан.
Ваня снова садится.
- Можешь ты мне по-дружески сказать, что тебе мешает хорошо заниматься и быть дисциплинированным солдатом?
- Ничего не мешает, товарищ капитан, - чуть не плача, шепчет Ваня.
- Может, перевести тебя в другое отделение? Может, к тебе сержант придирается? А?
- Нет, товарищ капитан. Сержант - хороший командир, - опустив голову, говорит Ваня. - Мы все его любим.
- Нет, видать, ты его не уважаешь. С командиром, которого уважаешь, так не поступают, Бровкин. Я ему за тебя выговор объявил.
- Знаю, товарищ капитан! - еле выговаривает Ваня, и глаза его наполняются слезами.
Шаповалов делает вид, что не замечает слез, и, нарочно обратив внимание на гармонь, спрашивает:
- Это у тебя тульская?
- Тульская, товарищ капитан, - проглотив слёзы, отвечает Ваня.
- Я тоже когда-то играл, - словно вспоминая, говорит капитан и, взяв в руки гармонь, не глядя, начинает подбирать мелодию. Улыбаясь, покачивает головой. - Забыл… Не выходит… А ты помнишь?
- Помню, товарищ капитан.
- А ну сыграй, - говорит капитан и протягивает ему гармонь.
Ваня тихо наигрывает мелодию. Капитан внимательно слушает.
- А тебя, должно быть, в деревне любили, Бровкин?
Ваня неловко молчит, ещё тише играя на гармони.
- Незаменимый гармонист, первый парень на деревне, - улыбаясь, продолжает капитан. - Гулянки, свадьбы, посиделки - всё за тобой… Правду я говорю или нет? - настойчиво спрашивает Шаповалов.
- Правду, товарищ капитан, - тихим голосом отвечает Ваня.
- Музыку твою, песни твои любили, а вот человека из тебя забыли сделать… Вот как оно получается, Бровкин. - И капитан, взяв из рук Вани гармонь, снова начинает подбирать какой-то мотив.
- Как фамилия председателя вашего колхоза? - спрашивает Шаповалов, продолжая наигрывать на гармони.
- Коротеев, товарищ капитан.
- Наверное, какой-нибудь чудак? - как бы мимоходом осведомляется Шаповалов.
- Он хороший человек, товарищ капитан, - всё ещё не глядя в глаза командиру, говорит Ваня.
- У тебя, я вижу, все хорошие, - замечает капитан, делая вид, что увлечён гармошкой. - А сын у него есть?
- Нет, сына нет… Дочка есть.
- Ах, дочка! А сколько ей лет?
- Восемнадцать.
- Как звать?
- Любаша, - почти шёпотом произносит Ваня.
Капитан начинает играть громче и спрашивает:
- А дочка красивая?
Ваня сидит с опущенной головой и уже ничего не отвечает.
А капитан, наигрывая на гармошке, продолжает разглядывать Ваню, который стесняется поднять голову.
Отложив гармонь, Шаповалов вынимает из кармана блокнот, пишет записку и, сложив бумагу вдвое, кладёт туда два театральных билета.
- Бровкин, знаешь, где улица Ленина?
- Знаю, товарищ капитан! Там, где городской сад.
- Могу я попросить тебя отнести записку и билеты моей жене? Я сегодня занят и в театр не попаду.
- Есть отнести, товарищ капитан! - отвечает Ваня, стоя навытяжку.
- Можешь остаться в городе до вечерней переклички. - Шаповалов протягивает Ване пропуск.
- Спасибо, товарищ капитан! - задыхаясь от волнения, говорит Ваня. - Разрешите идти?
- Иди! - И Шаповалов, слегка улыбаясь, провожает взглядом выходящего из палаты Ваню.
Ваня весело пробегает мимо дневального, победоносно показывает ему пропуск и с задором бросает:
- Видишь, я уже… А тебе ещё целый час загорать. - И, помахивая дневальному рукой, убегает.
Капитан Шаповалов говорит по телефону:
- Галочка! Я послал солдата с билетами, думал, задержусь… Но я буду вовремя, и в театр мы пойдём вместе. - И, улыбаясь, Шаповалов прощается с женой. - Целую, дорогая!
Яркий солнечный день. На крыльце своего домика сидит мать Вани Евдокия Макаровна и, нацепив на нос очки, читает письмо сына. На её глазах выступают слёзы. Она снимает очки и протирает глаза. Вдруг видит проходящую мимо Любашу.
Евдокия Макаровна быстро прячет очки и зовёт:
- Любаша, подойди ко мне, дочка.
Любаша подбегает к Бровкиной.
- Что, тётя Евдокия?
- Да вот… где-то очки потеряла… целый час ищу, не могу найти… Прочти-ка мне письмо, дочка, - и она протягивает Любаше конверт.
- Письмо? - заинтересовалась Любаша. - От кого?
Она присела рядом с Бровкиной.
- От Вани от моего, - со вздохом говорит мать.
Любаша не в силах скрыть волнение; она быстро вынимает письмо из раскрытого конверта и начинает читать:
- "Дорогая мама!" Это вам, Евдокия Макаровна, - наивно восклицает Любаша.
- А то кому же? Одна у него мать на свете, - так же наивно откликается Бровкина.
Любаша с нетерпением, которого она уже не скрывает, читает:
- "Прости, что запоздал с письмом, но не было времени, всё дела. Много, очень много занимаюсь…".
- Эх, родной ты мой, тяжко тебе приходится одному, без меня, - вздыхает мать и вытирает набежавшую слезу.
Всё больше и больше волнуясь, продолжает Любаша читать письмо:
- "Скоро собираемся на лагерную учебу, но адрес мой останется прежний…". - Неожиданно Любаша бросает взгляд на конверт и говорит: - Пишет, что адрес прежний…
- Да, - предупредительно объясняет Евдокия Макаровна, - тот самый. Почтовый ящик сто пятьдесят три… Разве ты не знаешь?
Щёки у Любаши вспыхивают и она, опустив глаза, шепчет:
- Нет, не знаю… - И, подняв голову, говорит свойственным ей капризным тоном: - А почему он должен мне писать? Я ведь ему не пишу…
Евдокия Макаровна, исподтишка бросив хитрый взгляд на Любашу, неожиданно вскакивает с места.
- Боже мой! У меня там в печке молоко сбежит! - и, оставляя в руках Любаши письмо, она убегает в дом.
Предательские очки её выдают - они остаются лежать на крыльце.
Любаша рассматривает конверт, замечает очки и быстро отрывает уголок конверта с адресом Вани.
Спрятав этот обрывок бумаги в карман и, не дождавшись Евдокии Макаровны, она кладёт письмо на крыльцо и уходит.
Евдокия Макаровна возвращается, поднимает с крыльца очки и письмо, внимательно разглядывает конверт и, увидев, что адрес оторван, довольно улыбается. Глядя вслед уходящей Любаше, она ласково шепчет:
- Родные вы мои, дети вы мои дорогие!
Обложившись книгами, за столом сидит Ваня и делает какие-то выписки.
Здесь же другие солдаты. Они играют в шахматы, читают книги, пишут письма.
Абдурахманов, сидящий рядом с Ваней, углубился в чтение. Вдруг, отложив книгу в сторону, он обращается к Ване:
- Слушай, Бровкин, что такое "непутёвый парень"?
Ваня, бросив сердитый взгляд на Абдурахманова, сжимает руки в кулаки и сердито шепчет:
- Твоё счастье, что мы в казарме, иначе я бы тебе показал, что такое "непутёвый"…
Абдурахманов недоумевающе смотрит на Ваню и наивно спрашивает:
- А где бы показал?
- Мне всё равно где! - запальчиво отвечает Ваня. - Отстань, тебе говорю!
- Что с тобой? - удивляется Абдурахманов.
- Отстань, говорю! - громко повторяет Ваня.
- Что случилось? - вмешивается в разговор Буслаев.
- Я спрашиваю, что такое "непутёвый парень", - Абдурахманов указывает пальцем строчку в книге, которую он только что читал: - Вот здесь написано… Что такое парень, знаю - это большой мальчик, а "непутёвый" - этого не знаю.
- А ты разве тоже не знаешь, что такое "непутёвый"? - спрашивает Ваню Буслаев.
- Знаю, - смущённо отвечает сконфуженный Ваня и добавляет: - У нас в деревне одного парня… называли непутёвым.
- Ах! Я этого парня знаю, - деланно серьёзно говорит Буслаев.
- Откуда? - наивно спрашивает Ваня.
- И я его знаю, - смеясь, говорит Кашин.
Хохочут солдаты.
Входит капитан Шаповалов. Он подходит к столу. Бойцы встают, как по команде "смирно".
- Садитесь, садитесь, товарищи! - говорит капитан и сам присаживается к столу. - Ну, кто со мной сыграет в шахматы?
- Разрешите мне, товарищ капитан, - обращается к нему Ваня.
- С удовольствием. Только… - Шаповалов улыбается, - предупреждаю, если вы, Бровкин, обыграете меня, пошлю в наряд картошку чистить.
- Я уж лицом в грязь не ударю. Постараюсь проиграть, товарищ капитан, - улыбаясь, отвечает Ваня и садится против Шаповалова.
Солдаты, смеясь, окружают стол, чтобы следить за игрой.
К столу подходит знакомый нам связист с почтовой сумкой.
- Разрешите? - обращается он к капитану.
- Раздавай, раздавай почту, - обдумывая ход и не глядя на связиста, отвечает капитан. - Съедаю твоего слона, Бровкин.
- А я вашего коня, товарищ капитан.
Связист, вызывая солдат, раздаёт письма. Слышны фамилии.
- Абдурахманов, Трофимов, Кашин, сержант Буслаев… Всё.
Капитан продолжает обдумывать ход:
- Да, кажется, придётся посылать вас в наряд, - говорит он и, увидев, что все, кроме Бровкина, читают письма, спрашивает: - А вы что, Бровкин? Писем не получаете?
- Давно не получал, товарищ капитан.
- Как - давно? - удивляется Шаповалов.
- Совсем не получал, - и Ваня опускает голову.
- Неужели и мать не пишет?
- Мать-то пишет, товарищ капитан, - отвечает Ваня.
- Вот это хорошо! А от девушки… ничего не поделаешь. Бывает, что забывают они нашего брата… А может быть, просто стесняются писать. Тоже бывает. А я недавно послал письмо председателю вашего колхоза. Писал о ваших успехах…
- Тимофею Кондратьевичу? - удивляется Ваня и благодарными глазами смотрит на капитана.
- Ему, в собственные руки! - И после небольшой паузы продолжает: - Правда, хвастаться вами, товарищ Бровкин, пока рано, но… - и он хитро подмигивает Буслаеву, - как не порадовать председателя. Вы же сами говорили, что он хороший человек.
- Бровкин теперь старается, совсем старается, товарищ капитан, - вставляет Абдурахманов.
- Мы все стараемся, - с улыбкой отвечает ему Шаповалов и, делая очередной ход, обращается к Ване: - Так! Не зевайте, Бровкин, иначе вы действительно проиграете.
Пока Ваня обдумывает ответный ход, Шаповалов берёт со стола книгу, которую читал Бровкин, и смотрит на обложку: Автомобиль. Учебное пособие".
- Вы что, автомобильным делом увлекаетесь? - спрашивает он Ваню.
- Очень, товарищ командир роты. Я даже водил машину, но… - Ваня замолкает.
- Что "но"?
- Авария…
- Вот вам и авария, Бровкин, - говорит капитан, делая ход. - Мат!
- Да, действительно авария, - сокрушается Ваня, разглядывая шахматную доску.
- Хотите хорошо, по-настоящему изучить автомобильное дело? Оно вам потом и в колхозе пригодится.
- Конечно, хочу, товарищ капитан, - отвечает Ваня.
По просёлочной дороге идут колонны военных грузовых машин с бойцами. Одну из машин ведёт Ваня.
Ваня сидит за рулём мощного тягача. Тягач тянет за собой тяжёлую пушку.
На полигоне Ваня наводит на цель тяжёлое орудие. Буслаев командует:
- Огонь!
- Выстрел.
- Молодец, Бровкин! - слышится голос Буслаева.