Голос матери. Нет-нет, Лан-Мария, не ты! Я не хочу!
Мишель. Тебе стыдно за меня?
Лан-Мария. Нет, малыш, мне за тебя не стыдно. К земле толкает тебя не трусость, а ярость и бессилие, и, как ты сказал, ненависть. Ты тоже из нашей породы. Берегись же. Ненависть привязывает сильнее, чем любовь. Ты убежишь в долины, быть может, но там тебя сгложет тоска.
Голос матери. Это правда?
Мишель(неуверенно). Все гораздо серьезней. Уже давно я не верю в то, что мы, Керноа, как сторожевые псы, должны стеречь море, в то, что мы сведем с ним вечные счеты. Послушай, я все тебе скажу.
Голос матери. Послушай его, сын мой! Я тоже хочу узнать.
Лан-Мария(быстро). Нет. Оставь при себе свои мысли. Ты надеешься что-то изменить? Что? Я остаюсь. Я морской Керноа. Эта мельница - мой корабль. Когда поднимается ветер, ее суставы трещат, крылья просят парусов и вал поворачивается, как руль. И правлю им я, я, который не сдался. Я - настоящий моряк.
Голос матери. Увы!
Мишель(взволнованно). Ты моряк, Лан-Мария.
Лан-Мария(приходя в себя). Нет, я - пустое место. Мешок с костями, береговая крыса, едва годный на то, чтобы чинить сети, забрасывать которые будут другие. Как баба, я варю суп и убираю дом. Моя мать знает, что у меня не хватит сил выстоять против ветра. И умереть она не может от двойного страха: оттого, что ты забросишь пашню Керноа, и оттого, что на нее выйду я, потому что моя погибель предрешена еще до того, как парус взовьется на вершину мачты!
Голос матери. Лан-Мария, ты читаешь в моем сердце лучше меня самой. И, наверно, уже давно. У калек есть этот дар.
Мишель(прислушиваясь). Ты ничего не слышишь?
Лан-Мария. Лайды стонут. Поднимется ветер.
Мишель. Уже семнадцать дней воздух неподвижен.
Лан-Мария. Смерть близка. Она на крыльях ветра. Пойду посмотрю, что делается в небесах. И если все готово, я натяну полотна на крылья, все полотна, какие есть, и пусть улетит в небо ветряк, если его сорвет. Наша мать должна умереть, как умирают моряки, и черный оргн бури должен выть над ее кончиной. (Поднимается по каменным ступеням башни в то время, как слышен голос матери.)
Голос матери. Сын, спасибо! Но я не умру, пока не узнаю, чем все кончится. Мой сын Мишель поднял полог и смотрит на меня. Что он хочет сказать мне? Какие у него голубые глаза! Я забыла, что у него голубые глаза. Так давно не смела я поднять на него взгляда.
Мишель(нежно). Мать, ты меня слышишь? Я совсем не знал тебя. Но на ком вина? Ты никогда со мной не говорила. В этом доме никто никогда не говорил. Тебе нужно покинуть нас для того, чтобы все сразу стало понятно. Боюсь, что уже поздно.
Через дверь на переднем плане входит Гаид, испуганная, но решительная.
Гаид. Мишель!
Мишель(резко оборачивается к ней). A-а, я ждал тебя/ подлое семя сорной травы! Марилканна Керноа, когда ты держалась на ногах, эти твари не смели ступить за твой порог. А теперь, когда остались одни мужчины, они взялись за свое.
Гаид. Что я такого сделала?
Мишель. В моих глазах ты - дочь Смуглянки. Этого мало?
Гаид. Я хочу поговорить с тобой.
Мишель. Ложь! Ты тоже пришла предложить обрядить нашу мать на смертном одре?
Гаид. Нет, я пришла не ради твоей матери.
Мишель. Тогда не оставайся надолго. Ты ранишь мои глаза.
Гаид. Я уйду. Но прежде мне надо поговорить с тобой.
Мишель. Я не хочу тебя слушать.
Голос матери. Отлично! Вышвырни ее, Мишель! Потом будет поздно.
Мишель(в раздумье). Хотя нет! Скажи, раз и навсегда! Скажи, почему ты ходишь за мной, как тень? Как только я поворачиваю баркас к берегу, я уже вижу, как развеваются твои волосы в расщелине утеса. Я оборачиваюсь на узких тропинках, а ты прячешься за поворотами. Куда бы я ни шел, я слышу за собой шаги твоих босых ног. А сейчас ты осмелилась войти в дом, хотя моя мать еще не умерла. Что тебе от меня нужно?.. Да нет! Зачем бояться слов? Ты хочешь, чтобы я взял тебя в жены.
Гаид(со стоном падает на стремянку Лан-Марии). Ты знал!
Мишель. Дура несчастная! Разве можно было не понять по твоим глазам? Ты еще была девчонкой, когда я подсмотрел, как ты целуешь на веслах следы моих рук.
Гаид. Не позорь меня.
Мишель. Позор! Да знаешь ли ты, что это значит? Твоя мать никогда не знала. И тебя научить не могла.
Гаид(искренне). Не понимаю, почему ты так жесток со мною.
Мишель. Хочешь знать? Потому что ты - грех во плоти. Ты - бурлящая плоть, а для нас плоть - последняя забота. Одно твое присутствие - вызов всей нашей жизни. Стоит посмотреть на тебя - и начинаешь думать: зачем люди веками лицом к лицу сражались с морем? И гибли. Не напрасна ли эта борьба? Уходит вера. Там на охапке водорослей умирает старая женщина, из последних сил боровшаяся до конца, но даже ей изменяло мужество, когда она встречалась с тобой на одной тропе. И я в конце концов, может быть, смирился бы с тем, что написано на роду у Керноа, если бы твое лицо не виделось мне всюду: в воде и в небе. Лихорадка треплет мое тело.
Голос матери. Уже поздно.
Гаид. Мишель! Значит, у тебя в груди есть сердце!
Мишель(глухо). Берегись. Когда-нибудь я убью тебя.
Гаид(с восторгом). Когда-нибудь ты убьешь меня! Наконец! Настанет день - и твое лицо приблизится к моему. Твое дыхание коснется моих волос. Твои сильные руки сомкнутся на моей шее. А потом ты отнесешь меня на берег. Пусть я буду мертва, но тело мое прижмется к твоей груди. Ты перенесешь меня через руль, положишь на дно баркаса и бросишь в море там, где бросали всех Керноа, и я буду ждать, когда ты ко мне приедешь, в такой же высокий весенний прилив, как сегодня, да, как сегодня. Чего же ты ждешь?
Голос матери. Тварь! Тварь!
Мишель. Не подходи, женщина, сосуд греховный.
Гаид. Брани меня. Я сильнее тебя.
Мишель. Увидим… На какую добычу ты надеешься?
Гаид. Я уже тебе сказала. А теперь, когда я все знаю, я заставлю тебя страдать. И если смогу, то сделаю так, что ты будешь мучиться из-за других.
Мишель. Других? Мы одни на краю света. Мать моя в объятиях смерти, а мой брат…
Гаид. Вот именно. Твой брат.
Мишель. Лан-Мария! Зачем он тебе нужен?
Гаид разражается безумным смехом.
Голос матери. Оставь его в покое, дьявольское отродье! Я выцарапаю тебе глаза, если ты дотронешься до моего сына Лан-Марии.
Гаид. Посмотри мне в глаза! В них ты прочел тайну, хранимую в моем сердце. Но, Мишель, не только меня выдал мой взгляд. То же говорят глаза и твоего брата, Лан-Марии.
Голос матери. Мало ему, что он хром и скрючен. Значит, он еще и слепец…
Мишель(не решаясь понять). Не может быть, чтобы…
Гаид. Может. И я выйду замуж за Лан-Марию, как только захочу.
Мишель. Нет.
Гаид. Выйду.
Мишель. Он жалкий калека.
Гаид. Ты сам сказал, что здесь не думают о плоти.
Мишель. Гаид, не терзай моего брата.
Гаид. Ты или он. Почему мучиться мне одной? Ты не хочешь меня. Я тебе отомщу. И увидишь, какой ценой твой брат заплатит за мое разбитое сердце.
Мишель. Мари-Жанна Керноа, соберись с последними силами! Твой страдалец сын в опасности. Ты вырвала его из морской пучины, но он в когтях дьявола. Скажи мне, что делать? Если она завладела душой Лан-Марии, я нанесу ему смертельный удар, женюсь ли я на ней или задушу ее. Но есть ли правда в ее словах?
Гаид. Позови своего брата.
Голос матери. Все правда. Но как быть?
Резко распахивается дверь, и входит Смуглянка.
Смуглянка(в тревоге). Гаид!
Голос матери. Вот и другая!
Гаид(в гневе). Что тебе нужно?
Смуглянка. Не слушай ее, Мишель Керноа. Она потеряла рассудок.
Мишель(в смятении). Нет! Вы слетелись сюда, как воронье на мертвечину. Нет! Нет! (Как безумный бросается прочь из комнаты.)
Голос матери. Почему ты ушел, Мишель? Сжалься над своим бедным братом. Теперь они вдвоем набросятся на него. А Смуглянка одна стоит вас двоих.
Гаид. Гордишься? Ты успела вовремя.
Смуглянка. Не совсем. Я не помешала твоим безумствам. Мне надо было посадить тебя на цепь.
Гаид. Такую, как я, не удержишь на цепи.
Смуглянка. На нашу погибель ты сделала это, Гаид. Послушайся матери. Тебе остается одно - выйти замуж за Лан-Марию.
Гаид. А я хочу Мишеля!
Смуглянка. Вбила в голову! Он никогда не посмотрит в твою сторону. Для него дочь Смуглянки - пыль на дороге.
Гаид. Я тебе больше не верю. Я сейчас поняла, что могу одолеть сына Керноа, что я уже взяла верх.
Голос матери. Никто никогда не брал верх над Керноа.
Смуглянка. Блаженная! Даже если это правда, он слишком горд, чтобы смириться с поражением. Я их хорошо знаю, морских Керноа. Когда мне было столько лет, сколько тебе, я хотела женить на себе их отца. Во всей округе не было девушки красивей и выносливей в работе, чем я! Тщетные надежды! Я была недостойна Керноа, хозяев моря. У моего отца был не баркас, а стадо коров. И наши мертвецы не, удобряли подводные луга. Поэтому я была ничто! (Подходит к пологу и приподнимает его.) Победила Мари-Жанна! Победила уже тем, что родилась на свет. По крови ты была им равной.
Голос матери. Я плюю тебе в лицо!
Смуглянка(с яростью опускает полог). Отчаяние меня снедало. Я ушла в город. А ведь во мне бушевало такое же пламя, как в Керноа.
Гаид. Когда ты прекратишь свои завывания?
Смуглянка. Скоро, если ты мне подчинишься. Я вернулась к морю в день, когда узнала, что Лан-Мария переломал себе кости. Свет надежды вспыхнул в моем сердце. Керноа - калека, Керноа, который не может вести баркас, - это добыча! Когда умрет мать, хозяином по старшинству станет он. А жена его станет хозяйкой баркаса!
Гаид. Нет! Я не хочу.
Смуглянка. Послушай меня!
Гаид. Нет!
Голос матери. Не сдавайся! (Другим тоном.) Пусть пожрут они друг друга!
Смуглянка. Несчастная, что ждет тебя в жизни? Через несколько лет уйдет молодость, а с ней красота, поймавшая в ловушку Лан-Марию. Помнишь, как мы ликовали в тот день, когда он тебе впервые улыбнулся?
Гаид. Лан-Мария добр.
Смуглянка. Вот видишь.
Гаид. Но сердце мое стремится к другому.
Голос матери. Не уступай!
Смуглянка. Ты его не получишь. Ты никогда его не получишь. Смирись и возьми то, что идет тебе в руки. Это неплохая добыча.
Гаид. Но твоя будет лучше?
Голос матери. Сказала как отрезала! Ты не глупа, дочь моя.
Смуглянка. Наша дочь. Мы станем Керноа. Ничего нет выше. Ну, время не терпит. Завершим наши дела. Жизнь Мари-Жанны чуть теплится. Ей надо умереть скорее.
Голос матери. Мразь!
Смуглянка(поднимается на несколько ступеней по лестнице, зовет). Лан-Мария! Лан-Мария!
Гаид(разражается рыданиями). Мать, сжалься надо мной.
Смуглянка. Не о чем лить слезы, Гаид Керноа.
Лан-Мария спускается по лестнице сверху.
Голос матери. Если ты сдашься, ничтожная девка, мы погибли. Все! И живые, и мертвые!
Лан-Мария. Это ты, Смуглянка? Слышишь, поднимается ветер?
Смуглянка. Да. Будет высокий прилив.
Лан-Мария. Мельница готова. Сейчас натяну крылья… (Замечает Гаид.) Вы пришли узнать, как…
Смуглянка. Да. Она сейчас уходит. Она сейчас уйдет.
Лан-Мария. Она уже по ту сторону. Но мне кажется - что-то мешает ей уйти. А если она хочет поставить на своем… ты ее знаешь.
Смуглянка. Она - Керноа.
Голос матери. Хоть будь сто раз Керноа, продлить жизнь никто не в силах. Спешите!
Лан-Мария(подходит к Гаид, прислонившейся к стремянке, и гладит ее по голове). Почему ты плачешь, Гаид? Над женщиной, которая отжила свое и гордо несла свой крест, не проливают слез.
Смуглянка. Лан-Мария, у нее нежное сердце. Но оно зачерствеет.
Лан-Мария. У моей матери тоже нежное сердце. Это можно.
Голос матери. Он предаст меня. Перед ними.
Смуглянка. Она не любила нас.
Лан-Мария. Да. Поэтому вам лучше уйти. Она никогда не хотела с вами знаться. Я уверен, что даже сейчас вы ей причиняете боль. (Идет и пологу и приподнимает его.)
Смуглянка. Ни боль, ни радость. У нее сейчас другая забота.
Голос матери. Никакая забота не помешает мне вырвать сына из твоих когтей.
Лан-Мария. Ну же!
Гаид. Ты прогоняешь нас, Лан-Мария?
Голос матери. Он вас прогоняет.
Лан-Мария. Хозяйка здесь она.
Голос матери. Да.
Гаид. Но скоро хозяином станешь ты.
Лан-Мария. Да.
Голос матери. Нет.
Гаид. А что будет делать твой брат Мишель?
Голос матери. Править баркасом.
Лан-Мария. Кто постигнет душу брата моего? Он сам не знает, что его влечет и что отвращает.
Голос матери. Нет, он знает.
Смуглянка. Он уйдет. Он ждет смерти матери, чтобы уйти. Он всегда хотел уйти на восток.
Голос матери. А если он заблуждается?
Лан-Мария. Возможно.
Смуглянка. Ты останешься один.
Голос матери. Он будет сапожником.
Лан-Мария. Уже семнадцать дней, как я стараюсь с этим примириться.
Смуглянка. Тебе нужна будет женщина в доме.
Голос матери. Наконец-то!
Лан-Мария(медленно). Я. хорошо знаю, что ты Хочешь сказать, но прежде пусть скажет твоя дочь.
Пауза.
Послушайте меня.
Голос матери. Молчи, несчастный!
Лан-Мария. Уж много лет на этом берегу нет никого, кроме нас. И никто из нас не может обмануть других, если не обманывается сам. А я вижу все яснее вас, потому что ничто не отвлекает меня в моих мыслях. Ты, Смуглянка, хотела женить на себе моего отца и подняться до морских Керноа, как называют нас те, кто пасет на равнинах коров. Это было невозможно. Сегодня же ты не помышляешь ни о чем другом для своей дочери. Гаид хочет Мишеля Керноа, да, Мишеля. Не возражай мне, Смуглянка, даже морские птицы это знают. И Гаид волнует Мишеля, как ты, молодая, - моего отца. Как видишь, тайн не существует.
Смуглянка указывает ему на полог.
Не волнуйся, мать тоже знает. Но и твоей дочери никогда не достанется морской Керноа. Мишель скорее сбежит в равнины и изведется там от ярости и тоски.
Пауза.
Я поверженный Керноа, у меня нет сил править баркасом. На что мне гордость? (Наклоняется к пологу.) Прости, мать, когда-нибудь это должно было случиться… Смуглянка, я беру твою дочь при условии: пусть сама скажет, что хочет пойти за меня.
Голос матери. Я не хочу ее.
Смуглянка. Она хочет за тебя, Лан-Мария.
Лан-Мария. Гаид?
Гаид(стиснув зубы), Я стану твоей женой, если хочешь.
Голос матери. Дрянь!
Гаид(одушевленно). Я научусь водить баркас по восточным волнам. Я смогу все, что двадцать лет могла Мари-Жанна Керноа!
Лан-Мария(взволнованно). Гаид, ты никогда не сможешь. Знаешь, в чем гордость Керноа? Не в том, что мы моряки, - есть много моряков, и среди них много отважных. Но нужно быть одержимым, чтобы не уйти с этого берега, где нет ни одного причала, где волны смывают любой мол, а ветер уносит любое укрытие. Веками Керноа бросали вызов морю и ветру в яростных схватках, когда рушились утесы и шли ко дну корабли. Говорят, что первые из нашей породы были огородниками. Крестьянами. Море поглотило их поля. Тогда они стали моряками, чтобы пахать килями там, где раньше бороздили землю их плуги и сохи. Им принадлежит дно на шесть миль в открытом море. Всегда один баркас Керноа сторожит свои подводные земли, и его не прогонит никакая буря. Когда-то нас было много. В старых песнях поется о большом селенье под камышовыми крышами; оно было там, где сейчас бухта Мертвых. Там похоронены все мужчины Керноа и многие их жены. Последние вдовы и последние сироты ушли в равнины. Там затеряется память о них. А сейчас умирает моя мать и уходит брат. Это конец Керноа.
Гаид(твердо). Что ж, мы будем последними. Но тем, кто в бухте Мертвых, не будет стыдно за нас.
Лан-Мария. Знаешь ли ты глубину нашей страсти? Мы спускаем на воду баркас тогда, когда ни один рыбак в мире не решится рисковать жизнью. Керноа выходят в море не ради улова, а ради того, чтобы бросить вызов буре.
Гаид. Мы бросим вызов буре.
Лан-Мария. У тебя не хватит сил.
Гаид(упрямо). Что смогла твоя мать, смогу и я.