Такого не ожидал никто, и наступает мертвая тишина. Долгая мертвая тишина. Затем тишину нарушает дробный звук отодвигаемых стульев. Царапая пол, стулья вместе со своими седоками все дальше и дальше отъезжают от Фетисова. Вокруг него образуется выразительная пустота.
Карпухин (приходит в себя первым). Если это так, то тебя правильно турнули!
Аникеева (секретарю, тихо). Попрошу факт продажи родины зафиксировать в протоколе!
Тромбонист (Фетисову). И сколько вам за это заплатили? В свободно конвертируемой вал юте или в рублях?
Фетисов. В рублях. Хватило на "Запорожец" и на гараж.
Марина. Что же вы так продешевили? За родину можно было взять и дороже!
Фетисов. Так ведь это не пригородная дача под Москвой, как у некоторых… А дом в деревне… участок пятнадцать соток… Дом в два этажа, но вот удобства… во дворе… А этого теперь не любят, все образованные стали, и потом, от железной дороги семь с половиной километров, пока с авоськами допрешь, зато из дома вид на реку.
Аникеева (к секретарю, тихо). Из протокола про продажу вычеркните.
Тромбонист возвращается к Фетисову, снова садится рядом.
Фетисов. …А за рекой луг, этот дом мой дед построил, и отец там родился, и я - предатель, Когда мать умерла, мне жена все уши пробубнила - продадим, продадим. Кому эта рухлядь нужна? А там во дворе сарай железом крытый, а погреб какой?…
Аникеева (Сидорину). Это лирическое отступление надо бы кончать.
Фетисов. …Да у нас, если хотите… До сих пор в реке рыба водится, несмотря ни на что, несмотря ни на какие институты! А я продал, а меня правление продало…
Положив голову на бегемота, сладко захрапел толстый пайщик.
Карпухин (поглядел на спящего). Во дает начальник отдела насекомых!!
Жених. Набегался за бабочками.
Фетисов. …Во кому хорошо-то…
Сидорин (завершает "казнь"). И последний - Якубов Александр Григорьевич, как это ни прискорбно…
Все повернули головы в сторону Якубова.
…Лично я знаю… товарища Якубова, как говорится, сто лет.
Аникеева. Да, и все эти сто лет мы знаем его с самой лучшей стороны…
Сидорин. И тем не менее кто-то должен, то есть, простите, кого-то мы должны…
В этот момент к столу президиума угрожающе приближается Хвостов. Это тот самый Хвостов, которого в списке исключенных назвали первым и который только сейчас осознал, что произошло, и перешел в атаку. Он взволнованно жестикулирует и открывает рот, что-то говоря, но не слышно ни единого слова.
Аникеева. Хвостов, не напрягайте связки, вам вредно.
Кушакова. Откуда взялся этот болтун?
Наташа пружинисто вскакивает со стула.
Наташа (пылает благородным гневом). Нехорошо, некрасиво, непорядочно так говорить. Семен Александрович - наш лучший лаборант.
Сын Милосердова. А лучшие всегда идут впереди.
Наташа. Да я вам все расскажу подробно.
Сын Милосердова. Подробно не надо.
Марина. Наташа, ты не член кооператива, сядь и успокойся, я вообще не понимаю, что ты здесь делаешь?
Жених (громко). Товарищи! Домой хочу, к невесте! Я, между прочим, сюда прямо из загса пришел.
Наташа подбегает к столу президиума.
Наташа (горячо). Семен Александрович Хвостов работает с фауной Ледовитого океана. И нежно любит нашего тюленя Борю… И вот когда Боря заболел, то Семен Александрович прыгнул в бассейн с ледяной водой, чтобы дать тюленю лекарства… Так Хвостов простудился и потерял голос, врачи говорят - надолго.
Кушакова (язвительно). Очень трогательная история…
Тромбонист. А какие лекарства дают тюленю?
Наташа. Семен Александрович громко протестует против несправедливости и бессовестного исключения Хвостова. Я вас правильно перевела?
Хвостов многократно кивает головой.
Марина. Вот он и кивает, как дрессированный тюлень.
Аникеева. Хвостов, отойдите, от вас слишком большой шум!
Сидорин. …Товарищи! Голосуем каждого в отдельности или списком?…
Голоса пайщиков. Да, да, да, голосуем.
Карпухин. Списком, списком, чего там волынку тянуть.
Малаева (Якубову). Александр Григорьевич! Надо бороться!
Якубов. Бесполезно. Тех, которых не исключили, вон их насколько больше. И каждый, естественно, проголосует против нас…
Малаева. Нет, не может быть, чтоб каждый.
Сидорин. Итак, дорогие друзья, будем голосовать списком…
Жена Гуськова (поднимает надсадный крик). Подождите, не поднимайте руки, вы их потом всю жизнь не отмоете!..
Аникеева (прибегает к испытанному демагогическому приему). Жена Гуськова, ну что вы так волнуетесь, может быть, еще собрание и не согласится с правлением?
Смирновский. В нашем кооперативе всегда согласны с любым правлением.
Тромбонист. Да не соглашаться с правлением… это все равно что против ветра… плевать.
Жена Гуськова подлетает к столу президиума.
Жена Гуськова. Товарищи, я умоляю вас, ну пожалейте же Гуськова, он застенчивый человек. А у нас во дворе с машины каждую ночь что-нибудь воруют, вчера подфарники открутили…
Сидорин. Товарищи! Кто - за?
Секретарь. …Раз, два, три, четыре…
Жена Гуськова (кричит). Сначала надо голосовать, кто против! (Поднимает обе руки.)
Сидорин. Что же вы обе руки-то тянете, ласковая моя?
Жена Гуськова. Да потому, что здесь у вас подхалимов, прилипал, подголосников, лизоблюдов и лиходеев много, а нас, честных, мало, если б я была в брюках, я бы и две ноги задрала. (Всхлипывает.)
Аникеева. Жена Гуськова! Уйдите отсюда. Вы ведете себя безнравственно. Покиньте собрание.
Жена Гуськова …Только под конвоем…
Сидорин. Товарищи, я понимаю, что это очень плачевная процедура, но она неизбежна… Давайте голосовать, иначе мы так никогда не кончим.
Малаева. Не совсем красиво получается у вас…
Тромбонист. Да, стыдно, товарищи, но голосовать надо!
Выкрики с мест. Конечно!.. Голосуем! Ну давайте, в конце концов! Ну сколько можно!
Якубов (нервно, отрывисто). Позвольте! Мне нужно кое-что… выяснить! По имеющимся у меня сведениям, в списке пайщиков появился какой-то там Милосердов, но никакого Милосердова мы на собрании не принимали…
Аникеева (в ужасе). Как вы смеете называть товарища Милосердова какой-то и никакой?
Сидорин. …Даю уважаемому собранию справку… Правление действительно кооптировало в члены гаражно-строительного кооператива сына товарища Милосердова. (С намеком.) Мы не сомневались и не сомневаемся, что по этому поводу не может возникнуть никаких возражений.
Фетисов. Да что же это делается-то, а? Сынка большого начальника по блату впихнули, а меня, работника института, выпихнули.
Карпухин. Разрешите мне сказать! (Каждое правление всегда имеет своих верных клевретов.) Мы здесь все свои люди, давайте говорить начистоту. Вот приняли сына товарища Милосердова в кооператив, и гараж быстро начал строиться, вспомните, сколько лет мы… мыкались.
Якубов. Вы так об этом говорите, будто наш гараж какое-то левое строительство. А я во всем и везде привык идти законным путем.
Марина. Законным путем идти можно, дойти трудно! Товарищи из правления! Предъявите нам сына нашего благодетеля!
Сидорин переглянулся с Аникеевой. Аникеева вздохнула.
Сидорин. Товарищ Милосердов-младший, вы не возражаете против того, чтоб показаться на глаза собравшимся?
Сын Милосердова. Нет, нет, не возражаю. (Лениво встает.)
Кушакова. Хорошенький какой!
Тромбонист. Где такой пиджачок рванули?
Сын Милосердова. В Сингапуре.
Тромбонист. Далеко!
Сын Милосердова. Я могу сесть?
Фетисов. Почему он не поставил себе гараж где-нибудь посреди площади!
Аникеева. Конечно, садитесь!
Сын Милосердова. Благодарю за внимание. (Садится рядом с Мариной, встречаясь с ее ироничным взглядом.) Ну, я же не виноват, что я его сын. Родителей не выбирают, хотя я лично своими доволен. А вас как зовут?
Марина. Марина. Только… я вас умоляю. Не называйте своего имени. Вы для меня навсегда останетесь… сын Милосердова. В этом романтика нашего времени.
Сидорин. Прошу голосовать.
Пайщики поднимают руки.
Xвостов решительно идет к столу президиума. Берет графин, отдает Сидорину, стакан - Аникеевой, поднос - секретарю.
Аникеева. Хвостов! Уйдите! Вы уже выступали!
Но Хвостов не ухолит, а… взбирается на стол и плашмя ложится на бумаги.
Поначалу все опешили. Но вскоре раздается нестройный смех.
(В ярости.) Хвостов, покиньте стол президиума немедленно!
Жена Гуськова (громко и радостно). А он не слезет. Он лежит в знак протеста!
Наташа. Бедняга, да он не может протестовать иначе.
Аникеева пытается спихнуть Хвостова со стола. Сидорин с извинительной улыбкой помогает Аникеевой. Секретарь тянет Хвостова за ноги.
Карпухин. Ничего себе кооперативчик. Ничего себе собраньице!
Присутствующие с нескрываемым интересом следят за поединком.
Сын Милосердова (Марине). Махнемся по рублику? Вы на кого поставите - на Хвостова или на правление?
Жена Гуськова, Товарищи! У меня курица потекла.
Сидорин (раздраженно). Уймитесь вы со своей курицей!
Аникеева (обессилев в борьбе с Хвостовым). Все! Пусть лежит, если ему так нравится! Давайте голосовать, товарищи!
Фетисов (во все горло). Не дам голосовать! Не дам! Чем я хуже других. Я простой человек, и деньги у меня такие же.
Тромбонист (Фетисову). Тише, тише!
Фетисов. Уйди отсюда, труба!
Тромбонист. Да не труба, а тромбон!
Фетисов. Я дом продал, у меня там на участке двенадцать яблонь, и все ухожены, и все приносят. Я во всех субботниках участвовал. Я вам еще покажу!
Аникеева (командирским голосом). Молчать! Хватит! Смирно! Одна бумаги рвет, другой на столе валяется, третий истерики устраивает, про яблони тут рассказывает, частный собственник. Вам что, порядки наши не нравятся?
Якубов (грустно). Ваши - не нравятся. И не отождествляйте себя с Советской властью. То, что вытворяет ваше правление, - это произвол. Только собрание вправе решать, кто здесь четверо лишних!
Карпухин. Хватит болтологии, товарищ председатель! Мы что, здесь до утра намерены торчать?
Выкрики из зала. Голосовать! Голосовать!
Наташа (Смирновскому). Все это бессовестно. Ну неужели вы не заступитесь, Павел Константинович? Вас-то они послушают?
Марина. Папа в своей жизни уже достаточно заступался. Это дорого обошлось и ему и тем, за кого он заступался…
Смирновский. Что было, то было.
Марина. …И не лезь в драку, у нас у самих рыло в пуху!
Смирновский (в сердцах). Да я и не лезу!
Фетисов (не унимается). В конце концов, имею я право узнать, кто в нашем гараже не из нашего института?
Сидорин (ласково). Золотой мой! Что-что, а право-то вы имеете.
Фетисов (непреклонно). Тогда огласите!
Сидорин (Хвостову, который по-прежнему лежит на столе). Будьте любезны, приподнимите животик! Я достану список!
Вместо ответа Xвостов еще сильнее прижимается к столу.
Аникеева. Черт с ним, с этим малахольным! (Сидорину.) Вы же наизусть помните.
Сидорин. Ну хорошо. (Обращается ко всем.) Кооператив "Фауна" находится под эгидой нашего института. Но вначале у нас просто не хватало заявлений. Вы знаете, люди всегда долго раскачиваются. Поэтому мы приняли несколько человек, не работающих в нашем институте, но живущих неподалеку от будущего гаража. У нас есть замечательный храбрый полковник. У нас есть очаровательный крупный дипломат. Сейчас он за границей. И небезызвестный заслуженный артист тромбонист из знаменитого оркестра, он перед вами…
Тромбонист раскланивается.
Мы их всех утверждали на общем собрании и не имеем права исключить из нашего кооператива лишь потому, что они не из нашего института. Тем более что они-то принимали самое активное участие.
Якубов (саркастически). Странная у вас память… Вы забыли упомянуть о щедром и могущественном директоре рынка.
Жена Гуськова (визжит). Каком еще директоре рынка? Мы рынок не принимали. Не принимали рынок!
Малаева. Правильно она говорит!
Фетисов. Трубач был!
Тромбонист (на нерве). Тромбонист!
Фетисов. Ну, все равно! Генерал был!
Секретарь (поправляет). Полковник!
Фетисов. Все равно. Дипломата помню! Рынка не было!
Аникеева. Нет, был! Если этот псих слезет со стола, я вам предъявлю протокол.
Якубов. Директора рынка вы после вписали в протокол. В наше время секретов не бывает.
Сидорин. Дорогой мой, как вы смеете?
Якубов. Смею, и вам я не дорогой!
Жених. Да закругляйтесь, я домой хочу, к невесте, она такая, в белом платье…
Фетисов. Правильно! Вы все в белом, а мы?…
Жена Гуськова (кричит). Товарищи, в этом правлении все жулики. Вам директор рынка всем сунул…
Сидорин (пытается призвать всех к порядку). Прекратите этот базар!!
Марина. Уточняю - это не базар, а рынок!
Аникеева. Вы, жена Гуськова, ответите мне за клевету!
Жена Гуськова. А вы, товарищ Аникеева, за полученные взятки!
Фетисов (голосом громилы). Где директор рынка? Дайте мне его! Я из него мясной ряд сделаю!
Кушакова встает с места и, слегка улыбаясь, подходит к столу президиума. Короткое замешательство. Все ожидали увидеть нечто хамское, объевшееся, а вместо этого видят хорошенькую, элегантную даму.
Тромбонист. Ух ты!
Кушакова (Фетисову, с ласковой улыбкой). Пожалуйста, делайте из меня мясной ряд…
Сын Милосердова присвистнул.
(По-прежнему обращаясь к Фетисову.) Почем же вы будете брать за кило? Не знаете? Я вам скажу. Вот эта часть (показывает) называется голяшка. Здесь не дороже четырех рублей, идет только на студень, дальше…
Фетисов. Я знаю!
Кушакова. Вы не знаете! (Задирает юбку.) Это огузок! Здесь вы можете взять по пять рублей, идет и на первое и на второе.
Тромбонист (оценивающе). Ничего огузок!
Кушакова. А вот дальше, вы знаете, это задняя часть, все всегда любят именно заднюю часть. Там много мяса и мало костей, можно содрать и по шесть и по семь рублей!
Жена Гуськова. Какая бесстыжая баба!
Кушакова. По-вашему, по-мещанскому, если человек работник торговли, значит, это обязательно вор и взяточник?
Аникеева (недоумевающе). Что она может украсть на рынке? Это ж не магазин, в конце концов!
Кушакова. Что я могу украсть на рынке? Весы? Белый халат? Прилавок?
Аникеева. Действительно! Рынок открывается в семь утра, она встает в половине шестого.
Кушакова. В половине пятого, я работаю как каторжная!
Фетисов. Это правда, вид-то у нее тюремный. (Смеется.)
Жена Гуськова. Это точно, по ней тюрьма плачет.
Аникеева (укоризненно). Человек встает чуть свет для того, чтобы вы, жена Гуськова, могли покупать свежие овощи, мясо, творог, фрукты.
Жена Гуськова. Я не могу покупать по рыночным ценам, я в отличие от вас, товарищ Аникеева, в правлении не состою, мне в лапу не суют.
Кушакова (наконец-то вспылила.) Заткнитесь вы, истеричка!
Аникеева (к жене Гуськова). Слушайте, вы эти грязные намеки прекратите и у меня перед лицом ручонками не размахивайте.
Якубов. А что это вы, товарищ Аникеева, так страстно защищаете ее, это наводит на подозрение…
Аникеева. На подобную тему я вообще разговаривать не желаю.
Жена Гуськова. Это почему же?
Аникеева не удостаивает ее ответом.
Фетисов …Я предлагаю взять директора рынка и вышвырнуть!
Кушакова издевательски смеется.
Карпухин. Я возражаю. Правление подготовилось к собранию!..
Жена Гуськова (перебивает). Ну да! Верно, на рынке готовилось, среди помидоров…
Марина. Я б сейчас съела помидорчик!..
Карпухин. При чем здесь помидоры, я не понимаю! Я настаиваю…
Якубов. Мы вас достаточно наслушались, прихвостень правления!