Малаева (ее не сбить). Человека надо охранять от человека, от жадности, которая нас съедает… от желания захватить, захапать. Мы поступили низко. Это мягко сказано. Мы - подлецы!
Кушакова. Так, начала читать морали!
Малаева. Вы подумайте, никто, ни один человек из тех, кого не тронули…
Аникеева. Короче можете?
Малаева. Да!.. Не выступил против, я даже не знаю, как это сказать, против… нечистоплотности правления, Правление, конечно, выбрало четверых самых беззащитных. И вы подумайте, ведь речь-то идет не об угрозе жизни, не о свободе, не о работе, не о квартире… (Говорит горячо, с чувством, с болью.) Речь идет о коробке, в которой можно хранить груду штампованного железа.
Карпухин. Между прочим, это железо стоит семь, лаже девять тысяч.
Малаева. Это ваше, мое дешевле.
Аникеева (ядовито). Что же вы предлагаете?
Малаева. Я предлагаю жить по демократическим советским принципам. Для этого надо начать все сначала.
Марина. Да, в час ночи, это в самый раз!
Сын Милосердова. Оказывается, белые вороны еще существуют.
Карпухин (не понимая, о чем речь). В природе это большая редкость, но, по счастью, у нас есть. (Показывает на чучело белой вороны.)
Сын Милосердова. По счастью, у вас есть!
Малаева (продолжает). Обсудить каждого пайщика в отдельности.
Тромбонист. Да она же чокнутая!
Малаева. Каждого голосовать и по числу голосов решить, кто тут лишний!
Собрание охнуло.
Сидорин (к Малаевой). Ласточка моя, маленькая, нам для этого потребуется несколько недель.
Малаева (непреклонно). Хоть год! Для правды времени не жалко.
Тромбонист достает инструмент и оглашает зоологический музей зловещими раскатами.
Сидорин. Не дудите, музыкальный вы мой! С ума можно сойти, что вы раздуделись на ночь глядя?
Тромбонист. Я трублю панику, потому что наше дело - труба!
Кушакова (Малаевой). Если ты такая принципиальная, отдай свой гараж и выметайся добровольно.
Малаева. Если собрание решит меня исключить, я выметусь и жаловаться не буду.
Кушакова. У тебя дома ребенок голодный. А ты юродствуешь!
Малаева. Мой ребенок, хочу кормлю, хочу нет!
Кушакова. Видите, она и в семье такая…
Малаева (на ее глазах слезы, голос дрожит). К примеру, вы вычеркнули Александра Григорьевича. Ясное дело. Человек вышел на пенсию, и списали человека, а то, что он тридцать лет в нашем институте отышачил…
Сидорин (поправляет). Отработал!
Малаева. Отработал! То, что он всю войну разведчиком прошел? Два ордена Славы, медаль за взятие Берлина… Это, конечно, значения не имеет!
Жена Гуськова. Имеет!
Малаева. Или возьмем злосчастного Гуськова!
Жена Гуськова. Гуськова! Да, товарищи, возьмем Гуськова!
В Аникеевой просыпается перестраховщик с солидным стажем. Она перехватывает инициативу.
Аникеева. Товарищи! Правление о военных заслугах товарища Якубова, к сожалению, понятия не имело. (К Якубову.) Александр Григорьевич, миленький, ну почему же вы нам ничего не сказали о своем славном военном прошлом? Ну почему?
Якубов. Да какое имеет значение это военное прошлое для получения гаража?
Аникеева. Но как же?
Сидорин (с ласковым укором). Ну что вы?
Аникеева (с пафосом). Товарищи! У нас тут страшная недоработка, просто страшная. Нужно было просмотреть личное дело каждого.
Сидорин. Да, конечно, конечно.
Аникеева (лицемерно). Спасибо вам, товарищ Малаева…
Малаева (с сарказмом). Пожалуйста!
Аникеева. …за своевременный сигнал. Вот только теперь я поняла, как вы правильно поступили, заперев дверь. (Обращается ко всем.) Товарищи! Мы совершили грубейшую, я бы просто сказала, политическую ошибку…
Якубов. Хорошо! Но как вы думаете все это исправить?
Сидорин (Якубову). Мы, разумеется, вас восстановим.
Аникеева. Да, Александр Григорьевич!
Сидорин. Я не знаю, как это сделать? Но, вероятно, за счет… кого-нибудь другого?
Аникеева. Естественно…
Жена Гуськова. А как же с нами будет?
Тромбонист (тревожно). Так, кого именно вы хотите вышвырнуть?
Аникеева. Товарищи!.. Правление просто зашло в тупик. Я объявляю перерыв.
Марина. Ну нет…
Аникеева. …Мы прервемся…
Тромбонист (рассердился). Какой перерыв в половине второго ночи?!
Карпухин (в гневе). Товарищи! Я не понимаю, что, собственно говоря, здесь происходит? Выскочила эта (показывает на Малаеву) шмакодявка, и теперь мы что, должны все перестроиться, перековаться? Отдавать друг другу гаражи? Мы всего эдакого наслушались и начитались. Мы, чего тут скрывать, боремся здесь за место под солнцем, в виде гаража!
Сидорин (наводя порядок, кричит). Место под солнцем на юге! В Сочи! Перерыв!
Якубов. Позвольте! Меня восстановили или нет?
Аникеева. Александр Григорьевич! Считайте, что наша машина уже стоит в гараже.
Якубов (первый раз улыбнулся). Что ж, спасибо, лучше поздно, чем никогда.
Сидорин. Поздравляем, вы восстановлены!
Жена Гуськова. А мы-то как же?
Фетисов. Во жизнь! Каждый счастлив в одиночку!..
Правление уходит куда-то вглубь. Волнуются растерянные пайщики.
КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Второе действие начинается с того, чем кончилось первое. Тромбонист начинает играть нежную и печальную мелодию. Усталые пайщики разбрелись по музею, разбились на группы.
К Кушаконой подсаживается Карпухин.
Кушакова (показывает на Малаеву). Кто вот эта вот идейная пигалица, которая устроила всю эту заваруху?
Карпухин. Эм. Эн. Эс…
Кушакова. Что это такое? С чем это едят?
Карпухин (расшифровывает). Младший научный сотрудник. Кандидат наук, специалист по ядовитым змеям.
Кушакова (шутит). Она многого от них набралась…
Карпухин (тоже шутит). Или змеи от нее…
Кушакова (смеется). Если женщина с такими внешними данными борется за правду, она наверняка не замужем.
Карпухин. Угадали!
Кушакова. Муж давно ее бросил?
Карпухин. Мужа отродясь не было.
Кушакова (эти двое явно нашли общий язык). Как так? Я слышала, ребеночек-то имеется.
Карпухин (пошло смеется). Мир не без добрых людей. Я не люблю всякие эти слухи, всевозможные пересуды, но у нас говорили, что ребеночек-то… (Шепчет на ухо Кушаковой.) Понимаете?…
Кушакова. Какой ужас! Раньше мужчины платили женщинам, это было нормально, а теперь… Какое падение нравов!
К Малаевой подходит Фетисов.
Фетисов. Елена Павловна!
Малаева. Да… (Она все еще переживает свое выступление.)
Фетисов (скрывая теплое чувство к Малаевой). Я ведь в автомобилях дока. Всякую профилактику и любой ремонт…
Малаева (улыбнулась сквозь слезы). Я знаю, вы великий народный умелец.
Фетисов. Так что для вас я все сделаю. Бесплатно, конечно.
Малаева. Спасибо…
Фетисов (нежно). Да я ваш чахлый "москвич" в "мерседес" превращу.
Малаева (растроганно). Спасибо, Виталий, но мое выступление, оно ведь ничего не изменит.
Фетисов. А это вне зависимости!
Малаева. Спасибо.
Подошел Хвостов, по-братски погладил Малаеву по голове. Она тоже его погладила, как сестра милосердия, утешая. На окне сидит Наташа, возле нее Смирновский.
Наташа. Ну почему ты на мне не женишься?
Смирновский (чувствуется, что этот разговор происходит не впервые). А чего тебе не хватает? Отпуск мы и так проводим вместе. Если куда выбираемся в театр, тоже вдвоем, и в кино. Тебе нужно официальное положение профессорской жены?
Наташа. Надоело быть любовницей, унизительно.
Смирновский. Но это ханжеская точка зрения.
Наташа (с грустной улыбкой). А я сама ханжа.
Смирновский (вздохнув). Я же старше тебя, уж не будем подсчитывать, на сколько.
Жених (подбегает). Скажите, там нет выхода?
Наташа (с сочувствием). Нет, там тупик.
Жених. У-у-у! Полный тупик. (Убегает.)
Смирновский (невесело). Через несколько лет вообще превращусь в старика. А ты все еще останешься молодой, сильной женщиной. Начнешь исчезать по всякому удобному и неудобному случаю.
Наташа. Извини, но ты несешь такую ерунду, на которую я даже отвечать не желаю. Я тебя люблю и хочу за тебя замуж. Ну, я на этом заклинена.
Смирновский кладет голову на плечо Наташе. Неожиданно раздается громкий стук в дверь. Тромбонист перестает играть. Все вскочили.
Тромбонист. Кто там?
Марина. Выпустите нас!
Жених. Откройте, ради бога!
Голос из-за двери. Позовите товарища Аникееву. Я ее муж!
Аникеева, Сидорин и секретарь подбегают к двери.
Аникеева. Петр Петрович, это ты?
Муж Аникеевой (из-за двери). Лидусик, это я!
Сидорин (с мольбой). Петр Петрович, спасите нас!
Муж Аникеевой. Лидусик, там внизу толпа родных и близких. Все психуют! Что у вас происходит?
Аникеева. Петр Петрович, тут одна дефективная нас заперла…
Сидорин. И у нас получилось закрытое, то есть запертое, собрание.
Муж Аникеевой. Вахтер пропустил меня одного, он знает, что я муж заместителя директора.
Жених (влезая в разговор). Товарищ муж Аникеевой, там у вахтера есть запасные ключи…
Муж Аникеевой. Он не отдаст. Ваш вахтер идиот!
Сидорин. Да, но он на посту!
Жених (чуть не рыдая). Но почему мое счастье должно зависеть от какого-то вахтера?!
Аникеева (гаркнула на жениха). Да перестаньте вы! (Снова к мужу.) Скажи ему, Петя, что я приказываю отдать ключи. Слышишь?
Секретарь (с уверенностью). Это бесполезно. Он подчиняется только начальнику охраны.
Муж Аникеевой (понизив голос, интимно). Лидусик, Сашенька никак не засыпает, требует бабушку.
Аникеева (тоже тихо). Ну скажи ему что-нибудь, ну придумай! Скажи, что бабушка улетела на ковре-самолете.
Жених. Позвоните телефону сто сорок три…
Аникеева (перебивая жениха). Помолчите!.. (Опять к мужу.) А вы привыкайте жить без меня…
Муж Аникеевой. А что передать родным и близким?
Сидорин. Передайте, пусть расходятся по домам. Ведь собрание когда-нибудь кончится.
Жених. Я… Я сейчас закричу. (Вопит.) Ка-ра-у-у-у-ул!
Сидорин (утешает). Подождите, миленький, не кричите, миленький… Все кончается на этом свете, рано или поздно.
Муж Аникеевой ушел. Все снова разбрелись по музею. Опять заиграл Тромбонист. Мелодия грустная, трогательная. Сын Милосердова и Марина сидят в стороне.
Сын Милосердова (иронически). Какая романтическая ночь!
Марина (сразу подхватывает интонацию). У меня такое ощущение, что мы с вами в джунглях.
Сын Милосердова. Кругом звери и дикари.
Марина. Слышите? Явно трубит слон.
Сын Милосердова. Наверное, у него брачный период, как у нашего жениха. В этих джунглях могут съесть в любую минуту. Ну давайте хоть познакомимся перед смертью.
Марина (пожимает плечами). .…Про вас все ясно. Закончил Институт международных отношений.
Сын Милосердова. Вы мне льстите.
Марина. Ну восточных языков.
Сын Милосердова. Опять промахнулись.
Марина. Ну я не знаю, Кинематографии… что ли?
Сын Милосердова. Вы идете по стандарту. Раз сын Милосердова, значит, что-то очень модное.
Марина (с радостным изумлением). Неужели вы слесарь?
Сын Милосердова. Нет, это чересчур! Я археолог, меня как-то слабо интересует настоящее… Я предпочитаю копаться в прошлом… А вы, дочка профессора, кто?
Марина (с горечью). У меня все по штампу, окончила факультет… филологический… Его называют - факультет невест. Занимаюсь сатирой.
Сын Милосердова. Русской или иностранной?
Марина. Нашей.
Сын Милосердова. Девятнадцатым веком?
Марина. Нет, современной.
Сын Милосердова. У вас потрясающая профессия. Вы занимаетесь тем, чего нет.
Марина (бросила оценивающий взгляд па собеседника). Знаете, а вы занятный.
Сын Милосердова. Знаю. Вы тоже.
Тромбонист кончил играть и пытается овладеть всеобщим вниманием.
Тромбонист. Послушайте, я расскажу замечательную историю. Были мы с оркестром на гастролях в одном областном центре. Там есть над обрывом смотровая площадка, что ли… и видна панорама… красивая… Туда молодожены приезжают… ну, обычай такой. И я вот сам видел… из одной машины вышла молодая в фате… вполне подходящий кадр… а из другой, - обе машины в лентах, с шариками, - выскочил муж… здоровенный бугай… но тоже симпатичный… Муж идет немного сзади и нечаянно наступает на белую… ну, не на марлю… а кружевной шлейф, и с невесты слетает не только фата, но и парик…
Наташа (с любопытством). И что она, лысая оказалась?
Тромбонист. Сильно облезлая. Она поглядела на мужа, ох, нехорошо поглядела, и, не говоря ни слова, влепила ему по физиономии. Тогда верзила, тоже молча, вынул из кармана брачное свидетельство, порвал его и развеял по ветру, а потом они пошли каждый в свою машину и разъехались в разные стороны.
Карпухин (уныло). Ну и зачем вы эту белиберду нам рассказали?
Тромбонист. Развеселить хотел.
Якубов. Не вышло.
Жених. Варвары, выпустите меня. Меня невеста ждет.
Тромбонист (усмехнулся). Оптимист!
Фетисов (жениху). Ну что ты кипятишься, чего тебе так приспичило? Ты же не мальчик уже.
Малаева. Вы уж в который раз, небось, женитесь?
Жених. В первый! (Отозвал Малаеву.) Можно вас на секундочку?
Малаева (приблизилась к жениху). Да что же вы так терзаете себя?
Жених (доверительно). Понимаете, я добивался ее семнадцать лет.
Малаева. А сколько вам сейчас?
Жених. Много, я люблю ее с девятого класса, она дважды выходила замуж, а я ждал. И вот видите, дождался. Понимаете? (Переходит на шепот.) Я умоляю вас… на коленях.
Малаева. Ну что вы! Перестаньте! (Тоже переходит на шепот.) Я выпущу вас.
Жених (заговорщически). Все, я понял, спасибо…
Карпухин первым замечает перешептывание Малаевой и жениха.
Малаева. Идите к дверям и стойте там как ни в чем не бывало.
Малаева и жених крадучись идут к дверям.
(Громко, как бы ведя светскую беседу.) Где вы достаете свечи?
Жених (не сразу сообразил.) Какие свечи? У меня электричество. (Спохватывается.) Ах, свечи, у меня есть сосед, он все может достать…
Малаева (продолжает жеманно). А как вы поступаете с карбюратором?
Жених (в тон). С карбюратором я поступаю великолепно.
Карпухин настороженно следит за действиями Малаевой и жениха. И когда Малаева вставляет ключ в замочную скважину…
Карпухин (радостно вскрикивает). Ага, попалась!
Малаева отскакивает от двери.
Малаева (жениху). Извините, не судьба!
Жених. Я прошу вас!
Карпухин (преследует Малаеву). Ну-ка позвольте! Отойдите!..
Малаева с трудом отбивается от него. Жених заступается за Малаеву, но Карпухин отбрасывает жениха в сторону. Малаева убегает от Карпухина и, чувствуя; что ее настигают, передает ключ жене Гуськова, та мчится в другую сторону. Теперь преследователи, число которых все увеличивается, бросаются за женой Гуськова, та успевает передать ключ Фетисову, тот - Якубову, Якубов - Хвостову, тот опять Малаевой…
Жених (в отчаянии рвет на себе волосы). Боже мой! Пока я здесь бегаю, она же запросто выйдет замуж за другого. Я ее знаю!!!
Преследователи и преследуемые образовали кучу малу.
Малаева (торжествующе). А мы ключ в другом месте спрятали!
Общий стон. Лишь сообщники Малаевой торжествующе хохочут.
Аникеева (пытается найти выход из тупика). Товарищи! Уже глубокая ночь…