ГГ (ГГ близок к срыву, и говорит нервно и невпопад): Да я не знаю! Мы только на огневые приехали, разгружаться - а тут как началось! Я потом встаю - а бригады нет! Вообще нет, совсем! Ты понял?! А на Станции сержант НКВДешный главный, и еще уполномоченный ВОСО! Я на Станцию когда пришел, меня сразу в строй поставили, я тебе откуда чо знаю! А уходил, они начальника связи корпуса застрелили. За саботаж. А меня за взводом в НКВД послали, в Город.
Техник: Ага. Понятно. Значит, надо дальше, до узловой. Товарищ капитан, ты потерпи, но похоже еще немного пешком придется…
Техник перехватывает Пилота поудобнее, чтобы идти, Пилот стонет и начинает терять сознание, Старшина подхватывает Пилота с другой стороны, и троица направляется дальше.
Старшина с винтовкой: Обожди-ка, Егор… Предупрежу бойца. (Оборачиваясь и обращаясь к ГГ.) Слышь, земеля. Ты в Городе аккуратней, понял? Мы тут с начала июня простояли, так местные недобитки вовсю зубы щерят, у нас в полку даже запрещено было поодиночке в город ходить, понял? А щас вообще озвереют. Так что в оба смотри.
Расставшись с летчиками, ГГ продолжает идти к Городу, и едва успевает отскочить от падающего на дорогу телеграфного столба.
Отскочив, ГГ растерянно подходит полюбопытствовать, чего это вдруг телеграфные столбы начали падать на дорогу, и застает на месте преступления двоих местных, старого и молодого.
Пока ГГ подходит и еще не обнаружен, зритель слышит коротенький злорадный диалог, из которого ясно, что это украинские националисты, нарушающие связь - с целью в меру сил навредить Красной Армии и помочь Гитлеру-освободителю.
Следует немая сцена - ГГ выходит на вредителей, и они секунду смотрят друг на друга в упор, не понимая, что же теперь делать.
Вредители приходят в себя первыми и поспешно скрываются, оставив ГГ стоящим на дороге и растерянно глядящим им вслед.
(ИНТ.) УНКВД - ДЕНЬ
ГГ идет по второму этажу УНКВД. По кабинетам ветер носит бумаги, сейфы открыты, кругом следы поспешного бегства. Под ногами ГГ то и дело хрустит стекло, ГГ оскальзывается на ворохе бумаг.
ГГ уже никого не ищет - понятно, что никакого взвода тут уже нет, все разбежались.
ГГ проходит по коридору второго этажа, бессмысленно заходя в кабинеты. Из окна одного кабинета показываем соседнее здание, горком ВКП(б). Там точно такой же разгром, и зритель замечает торчащие из-за угла во дворе горкома неподвижные женские ноги в туфлях, рядом с нагруженным пожитками открытым ЗиСом. Из ЗиСа выпал легкий полевой сейф с планшеткой для оттисков, из сейфа высыпалась груда советских купюр разного достоинства - но ГГ этот натюрморт не замечает.
Внимание ГГ привлекает отдаленное карканье громкоговорителя. ГГ подходит к окну, и видит, что неподалеку от здания НКВД у ворот рынка с громкоговорителем собрался народ и слушает что-то важное.
ГГ сбегает по лестнице, не замечая сидящий под лестницей труп в форме НКВД.
(НАТ.) ГОРОДОК - ДЕНЬ
Проявляя явно недостаточную осторожность, ГГ выходит из здания УНКВД и двигается в направлении ворот рынка с громкоговорителем. Когда ГГ, бестолково озираясь, идет по улице, в домах отслеживают его перемещение, занавески осторожно отдергиваются и задергиваются, но ГГ этого не замечает. По мере приближения ГГ к рынку слова "Обращения В. М. Молотова от 22.06.41" становятся разборчивыми, но контакт часто пропадает, и репродуктор хрюкает.
(ИНТ.) САЛОН АВТОМОБИЛЯ - ДЕНЬ
На заднем сиденьи ГАЗ-61 Комдив и Начштаба, машина обгоняет колонну.
Начштаба: Гусеница? Не вредительство, непохоже.
Комдив: Не-е, это комсомольцы наши, палец меняют. Черт, полста верст не прошли, полдня войне, а от полутора батальонов три неполных роты! (Тихо и мрачно, чтоб не слышал водитель.) Да что батальон, о чем я говорю. Дивизия! Дивизии в минуту не стало! От этого полка три роты осталось, а что у Кожевникова, я и подумать боюсь, у него-то даже тех крох горючего нет, и заправочный пункт за двадцать верст… А пехота. Они-то к самой границе выдвинуты - и ни транспорта, ни артиллерии, ни боезапаса, две трети полка еще в эшелоне едет или разгружается… Ни связи, ни управления. Чем они сейчас воюют? И воюют ли? Черт, надо ж такому случиться-то, а… И это я, командир дивизии, гадаю - где мои танки? Где моя пехота? Да мне голову снять за такое мало - хотя все в соответствии с приказом… Все как округ приказывал, все в точности выполнял… А сейчас сам видишь - ни штарм на связь не выходит, ни округ… Не понимаю.
(Тяжелая пауза.)
Семен, а у тебя нет мыслей, что не просто так все это? Черт, аж в голове не умещается… Но с другой стороны, я как Павлова увижу, у меня прям в душе что-то ворохтится - враг ведь, вражина… Но ведь не мог же товарищ Сталин ТАКОЕ прошляпить?
Начштаба: Не знаю… Не могу я пока всего этого понять, Степан Авдеич. Но тоже, знаешь… Сосет в сердце, прямо скажу. Вот те же зенитки взять. Это ж лично Павлов приказал, сборы эти сочинил. Да и так, по мелочи, тоже хватает, доложу я тебе. И складываются эти мелочи во что-то не очень хорошее…
(НАТ.) ЛЕСНАЯ ДОРОГА - ДЕНЬ
Тем временем двое танкистов продолжают сводить траки на натянутой гусенице, вставляют новый палец. Мимо идут танки и автомобили, колонна кончается.
Механик оборачивается и в запале орет на Заряжающего.
Механик: Глухов, уснул, что ли?! Монтажку подай!!! Че стоишь как баран! И давай кувалду бери, щас забивать уже будем!
Заряжающий (бегая глазками и воровато-нахальным тоном): Чего разорался, щас подам!
Получив монтажку, Механик вновь углубляется в работу, они с Сержантом полностью поглощены ремонтом и не обращают на Заряжающего никакого внимания.
Подав монтажку, Заряжающий, уже принявший решение, отходит к корме танка и открывает ящик с инструментом, достает кувалду. Бесцельно, для отмазки, перебирая железки в ящике, он бросает взгляд на склонившихся за работой товарищей, убеждается, что за ним никто не смотрит, оглядывается - кругом никого, колонна прошла.
Заряжающий выпускает кувалду из руки, делает шаг назад, не сводя глаз с того места, где могут показаться товарищи, если вдруг заметят его отсутствие. Второй шаг, третий - Заряжающий разворачивается и сперва тихонько, нерешительно, но с каждым шагом все быстрее и быстрее бежит в лес.
(НАТ.) ЛЕСНАЯ ДОРОГА - ДЕНЬ
Заряжающий делает шаг назад, не сводя глаз с того места, где могут показаться товарищи, если вдруг заметят его отсутствие.
Второй шаг, третий - Заряжающий разворачивается и сперва тихонько, но все быстрее и быстрее бежит в лес.
Сержант: Глухов! Ты там чё, умер?! Кувалду тащи, забивать надо!
Механик: Санька, а ну давай быстрей, я долго не удержу!
Сержант (тревожно распрямляется): Глухов! Ты где там! Эй!
(НАТ.) ЛЕСНАЯ ДОРОГА - ДЕНЬ
Механик бросает работу, встает рядом с Сержантом. Танкисты тревожно осматриваются, пятясь к танку - возможность бегства их товарища еще не пришла им в голову. Вокруг одиноко стоящего на дороге танка - лесная тишина, чириканье птичек и звон кузнечиков, канонада сюда доносится как сквозь стену. Танкисты пугаются этой тишины и неизвестности, и кидаются к танку, за личным оружием. Механик достает карабин из своего люка, Сержант лазает за своим ТТ в боевое отделение.
Сержант спрыгивает с танка рядом с уже дославшим патрон Механиком, оба выставляют стволы и обходят танк в сторону кормы, где они последний раз видели дезертировавшего товарища. Сержант досылает, на ходу обретая уверенность от оружия в руках. Какое-то время смотрят в лес, но лес не снежная целина, и никаких следов исчезнувшего Заряжающего не видать.
Танкисты переглядываются и опускают оружие.
Механик: "Санька"… Вот те и Санька. (Мрачно плюет в сторону, куда ушел дезертир.) Сука ты позорная, а не "Санька"!
Сержант (подымая брошенную Заряжающим кувалду): Эт точна… Ладно, айда чиниться, время не ждет.
(НАТ.) ГОРОДОК РЫНОЧНАЯ ПЛОЩАДЬ - ДЕНЬ
Толпа у ворот рынка сдержанно гудит, отдельные восклицания и обрывки диалогов задают тон - люди встревожены, причем хватает идейно-озабоченных врагов. Те орут погромче основной массы.
Рядом, отдельно от толпы стоит группа взрослых вооруженных мужиков. Они тоже пришли послушать Сообщение, но понятно, что они - и есть нынешняя кратковременная власть, украинские националисты.
Один из бандеровцев, с виду - старший, командует молодому.
Старший бандеровец: Мартынко, а ну метнись-ка да наладь эту бисову хреновину, а то панове недочувают, шо там эта больщевицка пся брэшеть.
Молодой бандеровец: Слухаю, пан куренной.
Молодой бандеровец вскарабкивается на ворота, поправляет отходящий провод, передача возобновляется.
Молодой бандеровец из озорства остается на воротах, сидит, прислушивается к речи Молотова, и издевательски гримасничает, отковыривая заодно, раз уж залез, фанерный декор со звездой и серпом-молотом.
Старшие бандеровцы снисходительно дослушивают Обращение, отпуская едкие замечания (потом допишу, когда с хохлами проконсультируюсь).
Обращение заканчивается, но один из старших бандеровцев осаживает толпу, типа не расходиться, ща вам пару слов скажут. Толпа послушно притормаживает и не спешит расходиться.
К воротам рынка подчеркнуто неторопливо выходит Старший бандеровец, с важно закинутым на плечо АВСом (это по тем временам очень блатное оружие) и двигает речь.
Старший бандеровец: Ну шо, громадяне <…> (допишу после консультаций) .
Смысл такой: большевички откомиссарились, идет Гитлер, зараз будэ Вильна та Нэзалежна Украйна. Сидите по хатам, никто ват не тронет. Хто попробует заховать чи краснюка, чи жидовина - розстриляэмо, и просимо не обижаться. Увидел красного чи жида - будь ласка зараз же поведомить чи меня, чи пана Трофимчука.
(Из речи Старшего бандеровца зрителю ясно, что команда бандеровцев видит свою задачу в установлении своей власти - и поимке как можно большего числа бойцов Красной Армии, отступающих через Город и его окрестности.)
Жители реагируют на его речь в целом негативно, наиболее смелые выкрикивают язвительные замечания, толпа глухо ропщет.
Помогалам Старшего бандеровца даже приходится направить оружие на толпу.
Тут до нашего ГГ доходит вся опасность его положения. Он сидит в своем укрытии, здорово ошарашенный - как так, ведь я вроде бы на своей территории, а выходит, что она совсем не своя?!
В этот момент его замечает Молодой бандеровец, пытающийся слезть с ворот рынка. От неожиданности МБ падает, и истошно верещит - вон, красная падаль ныкается!
ГГ бросается бежать, сзади раздаются крики и выстрелы, пули щелкают по стенам рядом с ГГ.
ГГ быстро выдыхается, пытается остановиться и отдышаться, но его спугивает приближающаяся погоня.
Молодой бандеровец здорово опережает погоню, у него на лице тупо-счастливая гримаса азарта, он впервые чувствует себя не забитым чмом, а настоящим взрослым самцом, гонящимся за жертвой с оружием в руках.
ГГ мечется по незнакомым улицам, сворачивает не туда - и выходит прямо на бегущего за ним по глухому переулку Молодого бандеровца. Оторопевший ГГ пятится в проулок.
Молодой бандеровец переходит на шаг, поднимает винтовку и пытается дослать, бездумно улыбаясь. Погоня выдула из его головы рациональное - он уже не помнит ни того, зачем он гнался за своей добычей, ни того, что вообще-то красноармейца ловят затем, чтоб сдать немцам; он не думает о грозящем наказании - он поймал первую в жизни настоящую дичь, человека, и теперь должен увидеть ее кровь.
Молодой бандеровец наконец справляется с досыланием патрона, и целится в ГГ.
(НАТ.) ЛЕСНАЯ ДОРОГА - ДЕНЬ
На перекресток лесных дорог выкатывается БТ, Механик тормозит, глушит двигатель, и, искривляясь в узком люке, чтоб взглянуть вверх, кричит Сержанту.
Механик: Старшой, прямо или куда?
Сержант (стоя в люке и задумчиво глядя на карту в планшете): Погоди… Так, это у нас что получается…
Механик: А чего ты гадаешь? Вон же, видно где наши прошли. Вся дорога распахана.
Сержант: Обожди ты… Я срезать хочу, а то и так сколько времени потеряли…
Механик: Срезать это хорошо, только смотри, чтоб в болотину какую не заехать. Вытаскивать-то некому будет.
Сержант (задумчиво, себе под нос): Не. Пройдем. (Решительно командует механу.) Все, заводи, направо пойдем. Верст пять срежется.
(НАТ.) ВИД ИЗ ЛЮКА МЕХАНИКА-ВОДИТЕЛЯ - ДЕНЬ
Лесная дорога поворачивает, и открывается вид на колонну брошенной техники. На лесной дороге стоит чуть ли не полк - заправщики, артиллерийские тягачи с 76-мм пушками на прицепе, автомобили. Все исправно, эта техника не воевала.
Механик замедляет ход, Сержант командует.
Сержант: А ну стой!
Механик (удивленно): Да стою, стою… Чё-то я не понял, что это тут творится…
(НАТ.) ЛЕСНАЯ ДОРОГА - ДЕНЬ
Танкисты вылезают из танка, заворожено проходят несколько десятков метров вдоль колонны. Абсолютно все целое, нигде ни царапины. Танкисты ежатся и оглядываются, водя по кустам стволами. Поворачивают, не дойдя даже до середины колонны, направляются обратно к танку. Механик стучит по бакам всякой техники, надеясь на случайно оставленный бензин. Но нигде ничего нет, все выработано или слито.
Механик: Чё-то не нравится мне все это. Куда они все подевались?
Сержант: Думаю, сами ушли.
Механик: Почему так думаешь?
Сержант: На пушках ни замков, ни панорам. А без них стрелять никак не получится. Стрельбы тут не было, бомбежки тоже. Значит, забрали и ушли.
Механик: Ну да, так получается.
Сержант: Точнее, уехали.
Механик: С чего взял?
Сержант: В голове колонны заправщик стоит, шланг валяется. Значит, заправлялся кто-то. Какой идиот будет тащить с собой пустого заправщика?
Механик: Слушай, точно! А ты не дурак, товарищ командир первого комсомольского танкового экипажа!
Сержант: Поэтому я сержант и командир танка, а ты - водила чумазый! (мрачнеет) Только мы теперь не первый комсомольский экипаж, а первый дезертирский.
Механик: Это да… Ну Глухов, ну сучара!
Сержант: Мы-то чё, тут вон, смотрю, целый полк дезертирский.
Механик (останавливается от неожиданности): Почему дезертирский?
Сержант: Да потому. Следы смотри чьи - вон, вон, вон вообще по луже проехала. "Эмка" тут заправлялась. А это чё значит?
Механик: Чё?
Сержант: На самом деле не понял, или дурочку валяешь? "Эмку" заправили - сколько она народу увезет?
Механик: Пятерых, если сильно потесниться. С шофером. И чё?
Сержант: Ничё. А автобус намного больше бензина требует?
Механик: Точно. Точно! Это ж получается, что могли двадцать человек увезти, а увезли четверых? А автобусов вон. Штуки три самое малое стоит… Значит…
Сержант: То и значит. Не захотели, значит, вот и не увезли. А это значит, что тишком уехали. Если б не тишком, то пришлось бы автобус заправлять, а не "эмку".
Механик (мрачно): Поехали отсюда.