Насреддин. Да будет повелителю известно – ночью звезды расположились крайне неблагоприятно для него! Я исследовал звезды, вычислил их и узнал, что, пока не изменится расположение звезд, эмир не должен касаться женщины, иначе ему грозит…
Ишак, увидев возле эмира вазу с фруктами, сунул в нее свою морду. Сановники в ужасе и негодовании воздели руки. Кальянщик и мухобой схватили ишака за хвост, чтобы его оттащить.
Что вы делаете? Остановитесь! (Падает ниц перед ишаком.) Да не прогневит высокорожденного султана поступок этих невежд!
Эмир. Султана? Какого султана?
Насреддин. Пресветлый эмир видит перед собой не ишака, а самого Абдуллу-абу-ибн-Муслима, великого султана Египетского. Поистине участь его горька, а история столь удивительна, что ее следовало бы записать кончиком иглы в глубине глаза!
Эмир. Так поведай же нам, Гуссейн Гуслия, поведай скорее его историю! (Придвигает ишаку вазу с фруктами.)
Насреддин. О повелитель, семь лет назад, исследуя звезды, я увидел однажды, что три звезды Аль-Гафр, означающие покрывало женщины, противостоят двум звездам Аль-Иклиль, означающим корону. Вычислив их, я пришел к выводу Кабз-уль-Хоридж, который указывает на ослиные уши и плети. И понял я, пылинка в лучах славы властителей, что ослиные уши и плеть угрожают носящему корону, если он коснется покрывала женщины…
Эмир. Покрывала женщины!
Сановники(как эхо). Покрывала женщины!
Насреддин. Дабы предупредить носящего корону, я поспешил в Каир. Я скакал день и ночь, но, увы, опоздал…
Эмир. Опоздал!
Насреддин. Великий султан Абдулла прикоснулся к своей наложнице, и… в то же мгновение – о чудо! – у него вырос хвост, появились копыта, и, заревев, великий султан бросился вон из дворца!.. Семь лет безуспешно разыскивал я султана среди ишаков. И только на восьмой год случайно встретил султана, согбенного под вязанкою хвороста. Я выкупил его у хозяина…
Эмир. Но как же ты его узнал?
Насреддин(ткнув в белое пятно на боку ишака). Вот его царственный знак.
Эмир. О наш царственный брат Абдулла! Мы не раз слышали о подобных историях, но нам самим не приходилось принимать у себя царственных особ в столь плачевных обстоятельствах.
Насреддин. И вот сегодня я увидел, что звезды над Бухарой расположились в том же зловещем сочетании. И сердце мое содрогнулось, когда я понял, какая опасность угрожает властителю Бухары! Весь остаток ночи я скакал, не зная отдыха. И лошадь моя пала у городских ворот. Тогда сам великий султан подставил мне свою спину! И я успел вовремя! Слава Аллаху, что я успел вовремя!
Эмир. Но подумай, Гуссейн Гуслия, как раз сегодня в наш гарем доставили девушку…
Насреддин. Извергни ее из своих мыслей, пресветлый эмир! Извергни, пока не изменится расположение звезд…
Ишак, заметив волнение своего хозяина, заревел.
О чудо! Великий султан умоляет повелителя подождать! Извергни скорей эту девушку из своих мыслей! Извергни ее!
Эмир. Ну успокойся, успокойся, Гуссейн Гуслия. Мы подождем. Мы видим, что ты честный мудрец и достоин награды. Даруем тебе наш пояс! (Снимает с себя пояс и надевает на Насреддина.)
Сановники. О величайшее благоволение!.. О среди благоволений благоволение!.. О над всеми благоволениями благоволеннейшее благоволение!..
Эмир. А вы? Вы что смотрели? Вашему эмиру грозило превращение в ишака, а вы даже не почесались! (Ишаку.) Нет, ты посмотри на них, султан Абдулла, посмотри на их морды, вполне подобные ишач… кгм… шакальим мордам! Ни один государь не имел таких глупых советников!
Насреддин. Светлейший эмир совершенно прав. Лица этих людей не отмечены печатью мудрости.
Эмир. Вот-вот! Именно! Вы слышите, болваны?
Насреддин. Скажу еще, что я не вижу здесь и лиц, отмеченных печатью честности.
Эмир. Воры! Все воры! Все до единого! И бездельники! (Ишаку.) Вот уже две недели, о султан Абдулла, как мы повелели изловить появившегося в нашем городе Ходжу Насреддина, а они…
Толстый стражник(вбегая). Я поймал Насреддина!
Эмир. Наконец-то!
Тощий стражник втаскивает Гуссейна Гуслия, переодетого женщиной.
Бахтияр. Это не Ходжа Насреддин!
Эмир(Гуссейну Гуслия, грозно). Что заставило тебя скрываться под женской одеждой?
Гуссейн Гуслия(падая на колени). Я ехал на службу к всемилостивейшему эмиру. Но мне встретился человек и сказал, что эмир решил казнить меня, и я…
Эмир. Казнить? Тебя? За что?!
Гуссейн Гуслия. За то, что я будто поклялся проникнуть в гарем эмира. Но Аллах свидетель, я никогда об этом не думал! Я уже стар…
Эмир. Проникнуть в наш гарем?! Кто ты такой?!
Гуссейн Гуслия. Я – Гуссейн Гуслия, мудрец и звездочет из Багдада.
Эмир. Ты лжешь! Гуссейн Гуслия – вот!
Повинуясь жесту эмира, Насреддин выступает вперед.
Гуссей Гуслия. Это как раз тот самый человек, который сказал, что эмир хочет отрубить мне голову!..
Эмир(Насреддину). Что он говорит, Гуссейн Гуслия?
Гуссейн Гуслия(начинает вопить). Кто Гуссейн Гуслия? Он Гуссейн Гуслия? Это я Гуссейн Гуслия! Он просто обманщик, он присвоил себе мое имя!..
Насреддин. Да простит меня великий владыка! Он говорит, что я присвоил его имя. Может, он скажет, что этот халат я тоже присвоил?
Гуссейн Гуслия. Конечно, это мой халат.
Насреддин. Может быть, и эта чалма твоя?
Гуссейн Гуслия. Конечно, моя!
Насреддин. И пояс.
Гуссейн Гуслия(запальчиво). Мой! мой!
Насреддин. Теперь повелитель убедился, кого он видит перед собой. Сегодня он говорит, что этот халат его, и чалма его, и пояс – вот этот самый пояс – его. А завтра он скажет, что и дворец его и что настоящий эмир – это он!
Эмир. Ты прав, Гуссейн Гуслия! Отделить его голову от его туловища!
Гуссейн Гуслия со стоном закрывает лицо руками.
Насреддин. О пресветлый эмир, сперва необходимо узнать его подлинные намерения. Пусть повелитель отдаст его мне, а я жесточайшими пытками заставлю его признаться во всем!
Эмир. Ну что ж, возьми его, Гуссейн Гуслия, и узнай, кто он такой, при помощи пыток.
Тощий стражник(тихо, толстому). Пропали наши десять тысяч таньга.
Утаскивают Гуссейна Гуслия.
Эмир. Может быть, Гуссейн Гуслия, прислать тебе на помощь опытного палача?
Насреддин. Пусть повелитель не утруждает себя заботами. Я применю к нему всевозможные пытки, употребляемые в Египте (почтительно кивает на ишака) при дворе великого султана. Я буду преступнику железными клещами расшатывать зубы.
Эмир. Расшатывать зубы? Это хорошая пытка.
Насреддин. Если это не поможет, я буду сдавливать ему голову с помощью веревочной петли и палки!
Эмир. Сдавливать голову с помощью веревочной петли и палки? (Ишаку.) О султан Абдулла, мы видим, что при твоем дворе мудрецы искусны в этих делах!
За сценой слышны крики Джафара: "Справедливости прошу, справедливости!.." Вбегает Джафар, подает ниц.
Джафар. Прикажи, пресветлый владыка, разыскать моего ишака. Вот он! Ага, вонючая тварь! (Кидается к ишаку.) Попался наконец! (Привязывает к шее ишака веревку.)
Эмир. Остановись, ничтожный! (Ишаку.) О султан Абдулла! Этот презренный осмелился тебя оскорбить!
Джафар(ошеломленно). Султан Абдулла?
Эмир. Да! Ты обладаешь счастьем лицезреть самого Абдуллу-абу-ибн-Муслима, великого султана Египетского, дивным образом превращенного в ишака.
Джафар. Этот ишак – султан Абдулла?
Эмир. И за то, что ты осмелился его оскорбить, ты заслуживаешь отделения твоей головы от твоего туловища!
Джафар(бросаясь перед эмиром на колени). О, пощадите! Пощадите меня! Вспомните о заслугах моих!.. Только сегодня я привел в гарем девушку…
Эмир. За девушку мы тебя наградим! (По его знаку Бахтияр швыряет ростовщику горсть монет, тот алчно их подбирает.) А за оскорбление нашего царственного брата лишим тебя головы!
Джафар. Лишить меня головы! О убыток! О небывалое разорение! (Бросаясь ниц перед ишаком.) Молю великого султана о пощаде! Я согрешил по неведению…
Эмир. Видя твое чистосердечное раскаяние, Джафар, мы на первый раз наложим на тебя более легкое наказание. Гуссейн Гуслия, что посоветуешь нам?
Насреддин. Можно возложить на преступника заботу о пропитании великого султана.
Эмир. Мудро, о мудро! Скажи, какая пища соответствует вкусам султана?
Насреддин. Его вкусам больше всего соответствуют свежие листья индийской смоковницы.
Джафар. Листья индийской смоковницы?! Откуда их взять?!
Насреддин. Их можно доставлять из Индии в запечатанных свинцовых сосудах.
Дяафар. О горе мне!
Насреддин. Кроме того, султану потребны спелые фрукты, например, инжир, виноград, персики…
Джафар. Но я же так стану нищим!
Эмир. Ты слышал? Выполняй!
Джафар. О горе мне, о разорение! О невозместимый ущерб! (Уходит.)
Действие второе
Картина пятая
Садик перед эмирским гаремом. Мраморный бассейн и фонтан. Справа – каменный высокий забор, поверх которого грозно торчат железные крючья.
На коврах полулежат жены эмира. Перед серебряным овальным зеркальцем неподвижно сидит Гюльджан. Отун-биби, молодящаяся старуха, готовит Гюльджан к встрече с эмиром: красит ей брови сурьмой, румянит щеки розовой ватой.
Отуи-биби. Когда эмир придет к тебе, склонись перед ним и скажи ему так: "Если я роза – сорви меня и положи на сердце свое, и сердце твое затрепещет, подобно крылу соловья! Если я ресница – будь зрачком моим, дабы я могла закрывать от тебя несчастья мира! Если я птенчик – будь моим гнездышком, дабы я могла укрыться в тебе от ветра невзгод! (Раздражаясь.) Если я кисть винограда – съешь меня…" Ну что ты молчишь? Что ты молчишь? Повторяй за мной: "Если я роза…"
Гюльджан молчит.
Нет, я сойду с ума! Слышишь? Я тебя учу, и ты должна мне быть благодарна! С тобой говорит не кто-нибудь, а дочь самого хивинского хана!
Гюльджан молчит не шевелясь.
И откуда только он ее выкопал, эту горшечницу, наш пресветлый эмир?! Если бы он был в своем уме, то обратил внимание на женщину царского рода, умеющую достойно вести себя! (К Гюльджан.) Долго вы думаете молчать, уважаемая горшечница? Повторяйте за мной: "Если я роза – сорви меня…"
Одна из жен. Может быть, в нее вселился шайтан?
Отун-биби. Тебя не спрашивают! (К Гюльджан.) "И положи на сердце свое, и сердце твое затрепещет…".
Внезапно Гюльджан одним движением размазала по лицу краски, растрепала волосы и снова замерла.
Жены. Всемилостивый Аллах!
Отуи-биби. Нет, вы на нее посмотрите! Вы посмотрите на эту горшечницу! Все мои старания пропали даром! Все старания!
Одна из жен. Может быть, в нее на самом деле вселился шайтан?
Отун-биби. Все равно невоспитанность! Впустить в себя шайтана перед приходом эмира – какая крайняя грубость и невоспитанность! Нет, я вижу, скоро наш эмир наполнит гарем разными горшечницами, погонщицами, лепешечницами, сапожницами и прочим сбродом! Мне просто неприлично быть среди них! (Начинает снова разрисовывать Гюльджан.)
К калитке подходят эмир и Насреддин.
Эмир. Отвернись, Гуссейн Гуслия!
Насреддин поворачивается спиной. Отун-биби, гремя ключами, открывает калитку.
Отун-биби. Господин! Ваша новая наложница еще не совсем готова. Принесли ли вы ей бусы, о которых я говорила?
Эмир. Вот они! (Берет из рук Насреддина шкатулку и передает Отун-биби.)
Отун-биби. Какого же цвета бусы вы ей принесли?
Эмир. Мы принесли ей красные бусы, уважаемая Отун-биби!
Отун-биби. Красные бусы? (Потрясает шкатулкой.) Но я же говорила, что ей нужны синие! Вечно все перепутает. Кто же это на дочь какого-то горшечника надевает красные бусы? Она не так воспитана, чтобы носить красные бусы!
Эмир. О цвете бус мы ничего не слышали.
Отун-биби(распаляясь). Великий Аллах! Вы ничего не слыхали о синих бусах? Вы ничего не знаете о синих бусах?
Эмир. Вы сказали: "Спустись в казну и принеси бусы". Мы спустились в нашу казну и вот принесли.
Отун-биби. Но зачем же красные? Нужно было синие! Вы понимаете – синие бусы, синие! Разве там не было синих бус?
Эмир. Были и синие…
Отун-биби. Были! Значит, синие бусы были! Зачем же вы принесли красные?
Эмир. Так… Нам захотелось взять красные.
Отун-биби. Захотелось! Вам захотелось! Недаром мой отец, великий хан Хивы, не желал меня отдавать вам в жены, подозревая в вас слабоумие! Куда они годятся, ваши бусы! (Сердито открывает шкатулку.) Куда я их теперь дену, ваши красные бусы? (Вынимает из шкатулки синие бусы.)
Пауза.
Послушайте, но ведь это же синие?
Эмир. Конечно, синие.
Отун-биби. Почему же вы сразу не сказали мне?..
Эмир. Потому что за тридцать лет мы хорошо изучили ваш характер, и мудрый Гуссейн Гуслия посоветовал нам…
Отун-биби. При чем здесь мой характер?
Эмир. Если бы мы сразу сказали вам, что принесли синие бусы, вы стали бы кричать, почему не принесли красных. А когда мы по совету мудрого Гуссейна Гуслия сказали, что принесли красные, вы начали кричать, почему не синие. Так вот получайте синие бусы!
Отун-биби(в замешательстве). Да… Это синие.
Эмир. Конечно, синие.
Отун-биби. Только они как будто немного темноваты. Разве там не было бус посветлее?
Эмир. Были и посветлее.
Отун-биби. А почему вы не принесли посветлее?
Эмир(безнадежно махнув рукой). Пойдем, Гуссейн Гуслия!
Отун-биби. Подождите! Разве вы не войдете сегодня к своей новой наложнице?
Эмир. Нет, сегодня не войдем.
Отун-биби(угрожающе). Вы не войдете сегодня к новой наложнице?
Эмир. Уважаемая Отун-биби! Вы вмешиваетесь не в свое дело. Мы сами решим…
Отун-биби. Не в свое дело! Значит, гарем – это не мое дело?
Эмир. Отун-биби, послушайте…
Отун-биби(кричит). Нашли какую-то кривобокую горшечницу с жидкими волосами. Я целый день готовлю ее к встрече! Я стараюсь… будто она дочь самого халифа! Я втираю ей в бедра мускус и несравненную амбру! Я уподобляю розам ее щеки! И это, оказывается, не мое дело?
Эмир. Мы не то хотели сказать, почтенная Отун-биби…
Отун-биби(распалившись). Тридцать пять лет я воспитываю ваших жен. Тридцать пять лет, как в гареме воцарилось спокойствие!
Эмир. Мы вполне признаем ваши заслуги…
Отун-биби. А теперь мне говорят, что это не мое дело! Спасибо вам. Вы думаете, что если вы эмир, то можете издеваться и обижать дочь самого хивинского хана! Вы думаете, что если перед вами слабая женщина…
Эмир(в отчаянии). Но если мы прикоснемся к новой наложнице, это грозит нам превращением в ишака!
Отун-биби. В ишака? Великий Аллах, где слыхано, чтобы это могло кому-нибудь грозить превращением в ишака?
Эмир. Так предсказывают звезды – вот Гуссейн Гуслия, наш новый мудрец, может вам подтвердить…
Отун-биби. Все ваши мудрецы – лгуны и мошенники, вот что я вам скажу! В ишака… Они только и делают, что обкрадывают вас!
Эмир. Однако Гуссейн Гуслия доказал нам свою ученость.
Отун-биби. Ученость! Знаю я эту ученость. Если он такой ученый, пусть он вылечит вашу новую наложницу! Пусть-ка вылечит, а я посмотрю!
Эмир. Разве она заболела?
Отун-биби. Да, она изволила проявить крайнюю невоспитанность – впустила в себя шайтана! Пусть-ка ваш мудрец выгонит из нее шайтана!
Эмир. Гуссейн Гуслия, ты можешь ее вылечить?
Насреддин. Я должен ее осмотреть.
Эмир(грозно). Осмотреть? Ты хочешь ее осмотреть?
Насреддин. О повелитель! Мне достаточно взглянуть на ее руку, я могу определить болезнь по цвету ногтей.
Эмир. Руку? Ну, это можно. Мы полагаем, что созерцание ее руки нам не повредит.
Отун-биби входит в садик, повелительным жестом заставляет эмирских жен скрыться в гареме, набрасывает на Гюльджан покрывало. Эмир и Насреддин проходят в садик.
Насреддин. Как ее зовут?
Эмир. Гюльджан.
Насреддин. Гюльджан!
Гюльджан вздрогнула под покрывалом, не зная, во сне или наяву она слышит этот голос.
Насреддин(быстро). Гюльджан! Я – новый мудрец эмира! Ты понимаешь, Гюльджан, я – новый мудрец эмира! Меня зовут Гуссейн Гуслия. Ты слышишь меня?
Гюльджан(задыхаясь от волнения). Я слышу… Я слышу вас, Гуссейн Гуслия!