Миля. Ваши семейные анекдотики мне надоели. (Кричит.) Я вам не мальчишка, который учится в седьмом классе… Я вам не мальчишка!
Виля. Заткнись!
Миля(заходит в комнату). Я тебе дам заткнись, сопляк… Я тебе так дам, что месяц лечиться будешь…
Рахиль(загораживает дорогу к Виле). Миля, если ты тронешь сирота, так что у меня есть в руке, я тебе дам по голове.
Рузя(кричит). Миля, иди сюда!
Сумер. Дай-ка я уйду. (Встает и быстро уходит.)
Миля. Видишь, Рузя, даже их родной брат не выдерживает… В общем, так. Я здесь жить больше не могу… Одевайся, пойдем к моим родителям, будем жить там…
Гаснет свет.
Рахиль. Вот как раз электричество потухло. Это знак, что Рузе никуда не надо идти. Она беременная, куда она пойдет! (Выглядывает на улицу.) На всей улице темно. Только в военном доме есть свет. Сволочи, эта электростанция, то она дает свет, то выключает. Злота, где свечи?
Злота. На кухне, за печкой.
Миля. Одевайся, Рузя.
Рахиль(входит с зажженной свечой). Куда она пойдет беременная, в темноту?.. Ты хочешь, иди… Тому, кому тесно, тот уходит…
Миля(к Рахили). Я не с вами разговариваю.
Рахиль. Я с тобой тоже меньше всего хочу говорить… Рузя, ложись спать, уже поздно.
Миля. Рузя, так я ухожу…
Рузя. Иди, иди. (Кричит.) Иди!
Миля молча одевается, проходит через большую комнату и в передней сильно хлопает дверью.
Рахиль. А чтоб ему стучало в голове, как он хлопнул дверь… Давайте ложиться спать, света нету, надо спать… А он пусть идет. Но чтоб он туда не дошел и назад не вернулся. Виля, ну-ка положи книгу, у меня нет откуда платить за свечи… Надо спать… Злота, стели… (Продолжает говорить все время, пока стелется постель.) Пусть он идет… Ребенка мы сами воспитаем… Когда я спросила на свадьбе: "Рузичка, но он тебе нравится?", она говорит: "Ничего паренек…" На Миличку она говорит: ничего паренек… Почему он не сдох до того дня, как я его узнала?
Рузя(из соседней комнаты). Мама, замолчи.
Рахиль. Теперь она говорит: замолчи, а тогда она сказала: ничего паренек… Если б она хорошо училась в техникум… Я б ее так рано не выдала замуж… Но она ж была двоечница…
Рузя(кричит из соседней комнаты). Мама, замолчи, слышишь!
Рахиль. Что ты кричишь? Я тебя боюсь?
Злота. Рухл, дай спать. Ты ж сама говорила, что пора спать.
Рахиль. Пора спать… Как будто я могу спать… Ему здесь скучно… Пусть залезет Пайдуцеру в задницу… Он хочет - пусть делает губами…
Рузя(кричит). Мама, замолчи! (Выбегает босиком в рубашке, садится на пол и начинает бить себя кулаками в беременный живот, кричит.) Замолчи, замолчи, замолчи! (Кричит в такт ударам кулаками в живот.)
Рахиль пытается схватить Рузю за руки. Между ними борьба. Люся начинает плакать. Все мечутся в белье по темной комнате.
Рахиль(кричит). Злота, зажги свечу… Свечка на кухне… Ой, она бьет себя кулаками в живот…
Виля. Не надо, Рузя… Я за тебя, я за тебя…
Злота. Ой, мне плохо… (Идет на кухню.)
Рахиль. Рузя, не бей себя. (Слышен звук рвущейся материи.) Ой, она порвала на мне рубашка! Ой, она порвала на мне рубашка! Ой, она порвала на мне рубашка! Ой, она порвала на мне рубашка!
Злота(кричит на кухне). Свечка упала у меня из рук… Ой, пожар, пожар!
Рахиль. Гвалт! Пожар!
Отсвет дрожащего на кухне пламени освещает комнату. Виля хватает с тумбочки какое-то одеяло и бежит с ним на кухню.
Виля. Сейчас я наброшу одеяло на огонь, сейчас потушу… Ой…
На кухне еще большая вспышка огня.
Злота(кричит). Вата горит! В одеяло была завернута вата… Я не могу жить… Пожар… Гвалт! Рахиль. Пожар! Сы брент!
Люся плачет. Рузя сидит молча на полу. Сильный стук в дверь.
Рахиль. Подождите открывать, я в порванной рубашке.
На кухне слышна суета и голоса соседей. Рузя быстро уходит к себе и закрывает двери. Появляется Бронфенмахер. Он в кальсонах, валенках, телогрейке. Прыгает на костылях.
Бронфенмахер. Я думал, у вас убийство.
Рахиль(в пальто поверх белья). У нас пожар… Мальчик бросил одеяло на огонь, а там была Злотина вата, что ей принесли заказчики…
Бронфенмахер. Разве можно так кричать? Пожар, значит, надо тушить. Вот уже потушили… Вот горелая вата валяется, соберите…
Рахиль(садится на стул, начинает громко плакать). Ой, у нас пожар, ой, у нас пожар, ой, у нас пожар…
Люся(плачет). Мама, не надо…
Бронфенмахер(Виле). Мальчик, дай своей тете воды, чтоб она успокоилась. Уже ночь, люди должны спать.
Виля приносит воду, Рахиль пьет и затихает, сидя на стуле. Рядом с ней садится Злота, держась за сердце.
В тишине и полумраке ползет занавес
Картина 5-я
В большой комнате опять перестановка. Очевидно, недавно был ремонт. Под потолком новая люстра, железные койки исчезли, нет старого, продавленного дивана, в углу трехстворчатое зеркало. Рядом со старым буфетом новый зеркальный шкаф, книжный шкаф, на котором по-прежнему старый гипсовый бюст Ленина. Осень. Там, где был огражденный колючей проволокой пустырь, теперь двухэтажное здание в духе архитектуры 50-х годов, закрывающее перспективу, так что за ним виден только верх водонапорной башни в центре города. Рахиль сидит за столом в очках, перед ней счеты, на которых она перебрасывает костяшки и что-то записывает. Тут же куча накладных. За столом спит Сумер в кепке и синем китайском плаще. Злота примеряет перед зеркалом платье жене полковника Делева.
Злота(поет). "Тира-ра-рой, птичечка, пой…" Поднимите руку… Не тянет?
Делева. Нет, хорошо.
Рахиль(снимает очки). Товарищ Делева, что вам муж говорит насчет венгерские события? Все-таки он большой человек, Герой Советского Союза, хоть у него нет один глаз.
Делева. Глаз он под Кенигсбергом потерял.
Рахиль. Ах, чтоб эти контрреволюционеры уже голову потеряли… Я говорю, была такая война, ваш муж потерял глаз, а мой муж потерял жизнь… В нашей семье столько убитых… Так теперь в Венгрии контрреволюционеры должны такое вытворять… И эта Надя, Надя… Там что, женщина - главный враг народа?
Делева(смеется). Имре Надь… Это мужчина.
Рахиль. Мужчина? Что-то у них все наоборот.
Злота. Уже, наверно, будут присылать посылки из Венгрии.
Рахиль. Вот, пожалуйста, она скажет. При чем тут посылки, когда убивают людей?.. Столько честных коммунистов убили, столько чекистов убили…
Злота. Когда началась польская война в тридцать девятом году, так присылали посылки. Хорошие польские материалы мне заказчики приносили… Креп-гранат, креп-жоржет… И после этой войны тоже присылали посылки из Германии…
Делева. Ну, войной это назвать нельзя, но жертвы есть.
Рахиль. Вы говорите, есть много жертв? Я сегодня смотрела газеты, как лежат убитые люди и как нож торчит во рту и рядом разбитый портрет Ленина… Что я, не понимаю? Я с 28-го года в партии… И, говорят, среди бердичевских военных есть убитые…
Делева. Полковника Вшиволдина вчера привезли… Завтра хоронить будут.
Рахиль. Я ж его знала, мы виделись на партконференции… Такой человек… Ой, боже мой, боже мой… Злота, это ж твоей заказчицы муж…
Злота. Вшиволдина? Ой, я не могу жить…
Делева. Какой-то мальчишка его в Будапеште застрелил.
Злота. Ой, я не могу жить…
Делева. Весь гарнизон по тревоге подняли, как раз кино было… Думали, учебная тревога, а как выдали каски, гранаты, боевые патроны, сразу заскучали.
Злота. Ой, я не могу жить… Когда стало немного легче, так опять началась война…
Делева. Ну, войной это нельзя назвать, скорей контрреволюционный путч.
Рахиль. Как вы сказали? Пуч? А я вам скажу, в чем дело… (Понижает голос.) Во всем виноват этот кукурузник. Сначала ездили по всему миру эти Хрущев и Булганин, а теперь сидят дома и не знают, что делать. Сталин никуда не ездил, но у него был порядок. Говорят, культ, культ, а он у меня висит. (Показывает на портрет Сталина в кабинете.) Взяли и демобилизовали старых полковников, что они таки давали польза…
Делева. Это верно. Наш знакомый полковник Маматюк вполне мог бы еще служить, а его в отставку.
Рахиль. Что я, не знаю Маматюка? Товарищ Маматюк теперь на сахарном заводе работает. Его жена всегда со мной здоровается…
Сумер начинает храпеть.
Злота. Сумер, разденься, ляжь на тахта.
Сумер(сквозь сон). А-а, чепе мех ныт… Не трогай меня…
Делева (смеется). Да, есть такие мужчины, я тоже знаю таких…
Рахиль. Нет, он раньше таким не был. Ну я вам скажу, уже годы… Я сама устала… Вот должна дома делать отчет.
Делева. А сколько вам до пенсии?
Рахиль. Я еще должна поработать четыре года… Как раз моя младшая дочка кончит пединститут. Она в Житомире учится. Отличница… Мы хотели поступать в Винницу в мед… Но не приняли… Ладно… Так она будет учительница, а не доктор…
Делева. Она замужем?
Рахиль. У нее есть один… Он сам из Житомира. Тут у нее было много женихов, но она никого не хотела.
С улицы вбегают двое мальчишек-подростков и начинают со смехом гоняться друг за другом.
Рахиль. Тут у Люси много было, но она никого не хотела. (К мальчишкам, кричит.) Марик и Гарик! Это старшей моей дочки Рузички дети.
Делева. Они близнецы?
Рахиль (смеется). Нет, этот старше… Скажи тете, как тебя зовут.
Марик(хохочет). Звать - разорвать, фамилия - лопнуть.
Рахиль(смеется). Это Марик… А тот Гарик… Чтоб мне было за их кости.
Злота. Один второго старше на год.
Марик(запрокидывает голову, закрывает глаза и открывает рот). Я жертва венгерской контрреволюции. (Хохочет.)
Делева. Как тебе не стыдно, над чем ты смеешься… Ты пионер или комсомолец?
Рахиль(Марику). Вот я маме скажу, так она тебя так налупит, что задница красная будет.
Марик. А в чем дело?
Гарик. В шляпе.
Марик. А шляпа?
Гарик. На папе…
Рахиль(смеется). Ну, бандиты. Что вы скажете, товарищ Делева?
Гарик(толкает Сумера). Сумер, проснись, дай на мороженое.
Сумер(просыпается). Иди к своему папе проси…
Рахиль. Вы уже уроки выучили? Выучите, я вам дам… От папы они дождутся… Я дам… Ты же знаешь, что если баба сказала, так это сказано…
Гарик. Я выучил… Часть речи, которая упала с печи и ударилась об пол, называется глагол. (Хохочет.)
Рахиль. Я тебе дам такие слова говорить при постороннем человеке.
Марик(Рахили). Заткнись, баба… Закрой пасть…
Рахиль. Я тебе дам - заткнись… Вот так, как я держу руку, так я тебе войду в лицо… Собака такая… Я маме скажу…
Марик и Гарик убегают.
Рахиль. Теперешние дети разбалованные, у них все есть. Мои дети если имели кусок хлеба, так они были рады. Вы ж помните, товарищ Делева, как было после войны. Но мои дети никогда мне плохого слова не сказали. Ни Люся, ни Рузя, и здесь жил у нас племянник, что он теперь на Урал… Никогда плохого слова не сказали… Боже паси!
Сумер (проснувшись, улыбается). Это как раз так, она права…
Рахиль. Вот брат мой подтвердит… Ни Рузя, ни Люся, ни Виля никогда мне плохого слова не сказали.
Делева. Да, теперь дети балованные растут, в роскоши. А дочка с вами живет?
Рахиль. Нет, она живет с родителями мужа, но дети все время здесь. И они тоже часто здесь бывают. Оба они работают на заводе "Прогресс", так им на обед далеко идти домой. Так они варят обед здесь и на перерыв приходят сюда. Что мать не сделает ради своего ребенка? Вот Миля скоро должен прийти сюда обедать, у них на заводе в час начинается перерыв.
Делева (смотрит на часы). Ой, уже скоро час, мне пора… Когда на примерку, Злота Абрамовна?
Злота. Через три дня. (Провожает Делеву, та переодевается в соседней комнате и vходит.)
Рахиль(надевает очки и считает, потом снимает очки, говорит тихо). А как тебе нравится Виля?
Сумер. Где он сейчас?
Рахиль. Где-то Нижний Тагил. Ай, он никогда человеком не был. Но нельзя сказать, Злота кричит… Да, кончил, так работай, женись… Нет, он бросил работа… По-моему, он вообще не работает, где-то ездит… Ой, боже мой, что мне про него думать, у меня есть свои дети… Но Злота переживает… Она такая больная, послала ему посылку.
Злота (входит из кухни, кричит). Думаешь, я глухая? Сумер, она рвет от меня куски… А ты своим детям не посылаешь, что они устроены и в тепле… Ты Люсе посылаешь каждую неделю, а я Виле тоже пошлю, когда смогу… А Рузе ты не даешь? Ты ей дала мебель, и купила ковер, и кормишь ее детей, а я за ними убираю и варю Рузин обед…
Рахиль. Злота, чтоб ты таки стала немая и глухая, как ты кричишь.
Злота(Рахили). Чтоб тебе самой рот набок вывернуло, если ты на Вилю плохо говоришь. (Плачет.) Люди еще лопнут, когда посмотрят на него… Он будет большой человек.
Рахиль. Да, большой человек он будет… Пусть он хотя бы женился и имел собственную крышу. (Плачет.)
Злота. Когда он прошлый год приехал такой худой и бледный, как мертвец, я неделю плакала. (Плачет) Ой, там Рузин суп кипит.
Рахиль(Злоте). Сиди, я сама посмотрю… Слышишь, Сумер, мы еще должны варить Миле обед и убирать за ним, за этот подлец… Ему далеко от работы ехать домой, что ты скажешь. Миле далеко, он на диете… Сы тит им вэй дер бух… Ему живот болит… Сейчас я посмотрю суп, и я тебе расскажу про Милю, так ты будешь смеяться. (Уходит на кухню.)
Злота (Сумеру тихо). Она рвет от меня куски… Чтоб я не посылала Виле посылки… Что я ему посылаю? Немного перетопленного сала, коржики… Ему так плохо. (Плачет).
Сумер. Ай, что ты, Рухеле не знаешь?
Рахиль(возвращается из кухни). Слышишь, Сумер, Миля прошлой зимой ехал в Кисловодск лечить живот. Так он там жил в одной комнате с несколькими гоем. Так ночью, чтоб не выходить на холод, он себе имел бутылочку, и он туда писял… Эр от гепышт ин дым флешеле… (Смеется.) Ты ж понимаешь, Сумер, гоем любят, когда при них писяют в бутылочку… Он думает, что это он здесь садился на ведро, так можно было задохнуться…
Злота (смеется). Но он и Рахиль друг друга ненавидят.
Рахиль(смеется). Так когда эти гоем увидели, что он писяет у бутылочку, они взяли его вещи и выбросили их на улицу… Так он быстро приехал назад… Но почему он не попал под паровоз, когда он ехал назад?..
Злота. Зачем ты так говоришь? Он отец двух детей…
Рахиль. Отец… Хороший отец… Храбрец большой… Ты знаешь, что он подал заявление, чтоб ехать как доброволец воевать против Израиль… Он же знает, что его не возьмут, так он подал, чтоб заслужить авторитет… Хороший коммунистический доброволец с язвой желудка.
Сумер. А что, принимают такие заявления? Куда же он подал?
Рахиль. В военкомат, как офицер запас… Ты, Сумер, как будто на небе живешь… Ты что, не читаешь… Ты что, не читаешь газеты, что сейчас делается в Венгрии, какая там контрреволюция?.. Так надо, чтоб евреи тоже выступили… Эти сионисты… Иделе-как… Так был митинг на завод "Прогресс" два дня назад, и молодежь, комсомольцы, коммунисты, начали подавать заявления, чтоб ехать добровольно защищать Египет от сионистов… Это не только в Бердичеве, это по всему Союзу, так Миля тоже подал заявление. Ой, Рузя переживает, она так плачет. А я ей говорю, кто его возьмет, кому он нужен? Когда была та война, так он был на Урале… Мой муж таки погиб на фронт, а он был на Урале. Я говорю, Рузя, что ты волнуешься про Милю, он никуда не поедет. Туда, где стреляют, он не идет.
Злота. Ой, Сумер, ты знал Вшиволдина? Его жена была моя заказчица.