Гитель: Ну и что она доложила про себя на этот раз?
Джерри: Я говорил не с ней. (продолжает ходить по комнате) Я не достану необходимых справок из суда, если не попрошу ее отца нажать на кого следует. Я ему позвонил, но у меня язык не повернулся просить. Не хочу возвращаться к прежнему!
Гитель: Ура!
Джерри: Да, ура. Это значит, что меня не примут в нью-йоркскую коллегию адвокатов даже с рекомендацией Фрэнка Таубмена. Но я адвокат и хочу заниматься своим делом! Я должен вырваться из осточертевшего пыльного архива в судебный зал, но передо мной - глухая стенка! И единственный выход - сдавать в марте квалификационный экзамен.
Гитель: Ну и сдай.
Джерри: Я боюсь, понимаешь? Всю свою профессиональную жизнь я провел под крылышком Люциана, я не знаю, смогу ли я работать, не держась за его фалды, есть ли что-нибудь в голове у меня вообще. Сдавая экзамен, я делаю ставку на все. Если провалюсь, что тогда?
Гитель: Но ведь другого выхода нет?
Джерри (медленно): Можно жить там, где я имею право на адвокатскую практику.
Гитель (пристально смотрит на него, оба неподвижны. Откидывается назад, сев на пятки. Недоверчиво): Ты хочешь вернуться…
Звонит телефон.
(нервно оглядывается - она знает, кто это; к Джерри) Ну, дальше?
Джерри: Возьми же трубку.
Гитель: Нет. Продолжай.
Звонок. Джерри направляется к телефону, держа в руке свернутый в трубку журнал.
Не подходи! Я все равно не стану разговаривать!
Джерри, пораженный взволнованной настойчивостью в ее голосе, останавливается, пристально смотрит на нее. Во время последующего разговора телефон звонит несколько раз и умолкает.
Джерри (резко): Кто звонит так поздно? Он?
Гитель: Не знаю. Так ты поедешь туда или нет?
Джерри (разозлившись): А почему бы и нет? Там я буду зарабатывать втрое больше, чем здесь, там у меня будет работа, по которой я изголодался, и это очень соблазнительно. А что меня может соблазнять здесь? Твой жук? Сдавать экзамен, прошибать головой стенку, а на чем строить свою жизнь? На жуке, на пинке в живот, на зыбучем песке?
Гитель не отвечает, Джерри отворачивается к окну.
Гитель (торопливо роется в сумочке, отыскивая пузырек с пилюлями): А как ты думаешь, в чем я увязаю по уши? Разве не в зыбучем песке? (идет в кухню, зажигает свет и ставит на газ кастрюльку с молоком)
Джерри (ей вслед): Почему же ты мне не расскажешь об этом? Если у тебя камень на душе, который тебя душит, неужели же проще спутаться с первой попавшейся гориллой? Как ты смеешь обращаться с собой, точно с рваным половиком, о который каждая сволочь может вытереть ноги?
Гитель (потрясена его словами, но старается овладеть собой, выходит из кухни, как металл, отвинчивая на ходу крышку у пузырька с пилюлями): Ладно. Когда?
Джерри: Что - когда?
Гитель: Когда ты едешь?
Джерри (сурово): Слушай! Не пытайся организовать и мне бегство в город Тэлесси, меня не так легко спровадить.
Гитель: Надо же мне подумать и о своих планах.
Джерри: О каких еще планах?
Гитель (беззаботно): Может, я опять подцеплю Джюка. Он для женщин - сущая находка, - ты понимаешь, что я имею в виду. Рассказать тебе - не поверишь!
Джерри застывает как статуя. Гитель смотрит на него в упор с искорками злорадства в глазах. Внезапно он поднимает руку и бьет ее по лицу журналом. Гитель отшатывается и падает на кровать, уронив на пол пузырек с пилюлями.
Джерри (бешено): Тебе еще не так надо бы!.. Сейчас говори всю правду, слышишь?
Гитель, держась за щеку, смотрит прямо в глаза. Джерри, озираясь, замечает пузырек с пилюлями, поднимает, понимает, в чем дело. Идет в кухню. Наливает в кружку молоко, приносит и протягивает ей. Гитель берет кружку, не отрывая от него глаз.
Джерри (высыпает на ладонь пилюли): Сколько?
Гитель: Две.
Джерри (дает ей две пилюли, она глотает их, запивая молоком. Остальные высыпает в пузырек): Если у тебя сильно болит живот, отчего ты не пойдешь к врачу?
Гитель: Зачем я к нему пойду? Он скажет - избегайте волнений.
Джерри (привернув крышку, бросает пузырек на постель): Тебе очень плохо?
Гитель: Мне вовсе не плохо!
Джерри: Я больно тебя ударил?
Гитель: Конечно, больно. По-твоему, я деревянная, что ли? (пауза) Ты даже не попросил прощения.
Джерри: Ты же сама на это набивалась, правда?
Гитель: Да.
Джерри: Ну прости.
Гитель (пьет молоко, держа кружку обеими руками, как ребенок, потом с улыбкой поднимает на него глаза): Вот видишь? Я говорила, что ты меня поколотишь!
Джерри: Ты так от этого счастлива, что в виде одолжения я могу колотить тебя через каждый час.
Гитель (уныло): Да уж, счастлива! (ощупывает щеку) А здорово ты меня стукнул!.. Ну хорошо, значит, ты не едешь… (весело глядит на него)
Джерри (отворачивается): Ты не дала мне договорить. (подходит к окну и смотрит вниз, на улицу) После того, как мы подали на развод, Тесс… С ней творится что-то странное. Люциан думает, что она не выйдет замуж.
Гитель (это еще хуже, чем удар по лицу; она только смотрит на него и молчит. Затем с усилием): Вот оно что! Значит, у тебя есть шансы?..
Джерри: Может быть. (но тут же отрицательно мотает головой; на него вдруг нахлынуло отчаяние) Не знаю, что у меня есть и чего нет, на чем поставить крест и чего ждать впереди, пришел я или ушел… Помоги же мне, я… (умолкает)
Гитель (съеживается, ее знобит; не сразу находит в себе силы для отчаянной попытки переступить какую-то грань): Ладно, Джерри, я скажу тебе правду. Я… (не знает с чего начать) Ну вот насчет сегодняшнего вечера и Джюка. Я… Мне хотелось пойти с тобой к Фрэнку Таубмену. Только ведь я не гожусь для такой шикарной компании. Не то что она.
Джерри (оборачивается): Что?..
Гитель: Ты думаешь, я не понимаю? (вздрагивает и ежится; откровенность стоит ей больших усилий, но она старается улыбаться) Я такая, как есть, и знаю, какая я. Уолли, например, хотел, чтобы я выправила зубы, но я сказала: нет, как-нибудь переживи это, у меня два зуба растут криво, я и не скрываю - подумаешь, какая тайна! Я ему говорю: принимай меня такую, какая я есть, с двумя кривыми зубами, вот и все.
Джерри: Ты красавица. Разве ты не знаешь?
Гитель: Но я не она. А с той минуты, как мы познакомились, ты все время думаешь только о ней.
Джерри: Нет.
Гитель: Нет, да. А Джюк что же, просто грошовый леденец. Когда я была девчонкой, я, бывало, целовалась с мальчишками только в прихожей. Так и сейчас - она внутри тебя, а я только в прихожей. Ты никогда не пускал меня дальше. Ну и ладно, но ты при этом хочешь, чтобы я в тебе нуждалась. Да, ты мне нужен, ты мне страшно нужен. Неужели надо говорить все черным по белому? (встает, глядя ему в глаза, и прижимает ладонь к животу) Но если ты хочешь, чтобы я легла перед тобой и сказала: "Можешь топтать меня ногами," - нет, Джерри. Нет. Потому что я знаю: у тебя в голове всегда одна мысль - что-то доказать ей.
Джерри: Себе.
Гитель: Ей. Что бы ты для меня не делал, все это только ради того, чтобы доказать ей… У тебя даже не хватало терпения дождаться, когда до нее дойдет письмо. И когда ты… просишь, чтобы я… преподнесла тебе себя на тарелке… (до сих пор ей удавалось говорить спокойно, но сейчас у нее вырывается страстный, обвиняющий крик) Для чего? Для чего? Что я получу взамен? Джюк - я плачу пенни и получаю леденец ценой в пенни, но ты - ты большая коробка шоколада, за которую я плачу десять долларов, а получаю только целлофановую обертку! Ты обсчитываешь людей, ты мошенник, Джерри!
Он принимает это обвинение не шелохнувшись, и только смотрит на нее потрясенным взглядом.
(вся дрожа, крепко обхватывает себя руками и ждет, пока ей удастся справиться с собой) Это и есть вся правда, Джерри. Вот, что ты сделал на этот раз.
Молчание. Она ждет напряженно, страстно - так много зависит от его ответа. Он же всем своим существом впитывает горечь ее слов.
Джерри (после паузы): Ты хочешь сказать, что я требую полной отдачи и ничего не даю взамен.
Гитель: Да. Но разве я сказала только это?
Джерри (закрыв глаза и не слушая ее): Так вот что случилось в этот раз. И в прошлый раз тоже. Потому что я и ее обсчитывал, да?
Гитель (отчаянно): Я сейчас говорю не о ней!
Но Джерри даже не слышит, он отходит к шкафу и стоит спиной к ней. И Гитель сдается, сев на стул, она стукает по нему кулаком, потом опускает голову на руки.
Джерри: Это правда. Это истинная правда, я наполовину там, в Омахе.
Гитель: Потому-то я и кинулась к Джюку.
Джерри: Понятно.
Гитель: Ладно, пусть я рваный половик. Значит, у меня жизнь не удалась.
Джерри: Не удалась? (задумчиво кивает, Но когда он оборачивается к ней и видит ее грустную, понурую фигуру, глаза его становятся влажными) Нет. У обоих. (подходит к ней и останавливается сзади)
Она не поднимает головы.
Все эти месяцы, детеныш, я тебе повторял одно и то же: ты живешь неправильно. Я хотел переделать тебя. Теперь я скажу тебе другое - ты даже не знаешь, как правильно ты живешь. (смотрит на ее волосы, поднимает руку, чтобы погладить их, но удерживается) Ты - дар. Дар с небес. Таких, как ты, на свете очень мало, - бог, изредка сжалившись над множеством несчастных дураков, создает для них одну такую, Гитель. И для меня в том числе. (медленно качает головой) Сколько бы ни было у тебя мужчин - это ровно ничего не значит. Клянусь тебе, ровно ничего. Пусть они пользуются твоей добротой и потом сбегают, все равно они уносят с собой какую-то частицу тебя… Я сказал, что ты прекрасна. Я имел в виду не внешность, внешне ты - прелесть. Это видят все. А под этой внешностью - отпетая уличная девчонка. Это видят некоторые. Но если заглянуть еще глубже, там живет чистое и нежное, немножко сумасшедшее существо, робкое, как маленький жеребенок. Никто еще не проникал туда, даже я. А почему ты никого туда не впускаешь - я… это не мое дело. (берет шляпу и стоит, не глядя на Гитель) То, что ты мне дала… поможет мне жить дальше. И долго будет помогать. Долго. А что дал тебе я, что? Себя, но этот дар наполовину фальшивый, он толкает тебя в постель ко всем лоботрясам. А тому жеребенку нужна нескудеющая рука, детеныш. Не моя и не Джюка. (идет к двери и открывает ее, но останавливается на пороге, подыскивая прощальные слова. Наконец бросает через плечо) Мне нравится, что у тебя два кривых зуба! (еще секунда - и он уходит)
Гитель поднимает голову. Джерри уже на лестничной площадке.
Гитель (бежит за ним): Джерри! Не уходи!
Джерри, не оборачиваясь, останавливается.
Хочешь знать, как я провела время у Джюка? Я потеряла сознание в уборной. Там я обнаружила, что у меня… (голос ее срывается и дрожит) у меня кровоточит язва, Джерри.
Джерри (круто оборачивается): Что?
Гитель: Поэтому у меня была такая жажда, я… мне очень страшно, Джерри. На этот раз я почему-то боюсь кровотечения…
Джерри: Гитель! (вбежал в комнату, крепко обнимает Гитель)
Гитель (бессильно опускает голову ему на плечи): Помоги мне, Джерри!
Джерри (в смятении): У кого ты лечишься?
Гитель: Ничего, может, обойдется, ты просто отвези меня в больницу.
Джерри: У кого ты лечишься?
Гитель: У доктора Сегена. В моей телефонной книжке. Это он звонил, я не хотела, чтобы ты знал…
Джерри: Сумасшедшая! Ложись в постель. Глупая маленькая чудачка!
Гитель (плача): Джерри, не надо ненавидеть мои кишки!
Джерри: Почему ты мне ничего не сказала?
Гитель: Я не хотела, чтобы вышло так, будто я на этом спекулирую.
Джерри: Что?
Гитель: Ненавижу свои проклятые кишки. Мне так стыдно, не бросай меня, Джерри.
Джерри: О господи, да замолчи ты, сумасшедшая девчонка.
Гитель: Не бросай меня, не бросай меня.
Джерри: Не брошу. (находит нужный номер, опершись на колено, наклоняется к ее лицу) Я здесь, детеныш. Успокойся, ты же видишь, я здесь, с тобой. (целует ее, потом набирает рукой номер, другую руку его Гитель прижимает к своей щеке)
Действие третье
Картина первая
Комната Гитель
Наступил март; солнечный, теплый полдень. Комната Джерри выглядит нежилой: окно закрыто, штора задернута, на кушетке валяется подушка без наволочки, занавеска на угловой вешалке отдернута, видны пустые плечики на палке. В комнате Гитель открыто окно, в него вливается солнечный свет. Мебель переставлена по-новому. В углу - чемодан Джерри. Нет ни швейной машинки, ни манекена; на их месте стол, на котором юридические справочники, гектографированные лекции, конспекты, тетради, карандаши в стакане, настольная лампа, пишущая машинка Джерри, недопитая чашка кофе, две-три грязные тарелки и полное окурков блюдце. Тумбочка у кровати Гитель превращена в столик для лекарств и уставлена пузырьками и стаканами; один из них - с молоком. На тумбочке стоит так же новый, более дорогой радиоприемник, слышна тихая музыка. Гитель лежит в постели в ночной рубашке, бледная, худая и угрюмая. Она повернула голову и смотрит в окно. Толстая книга, которую она пытается читать, лежит у нее на коленях; она заложила страницу пальцем и слушает радио. но вскоре музыка прекращается, и диктор радостно сообщает, что говорит Ве Ка Икс Эр, радиостанция газеты "Нью-Йорк таймс":
"Если хотите быть в курсе всех событий, читайте "Нью-Йорк таймс", и не желаете ли вы, чтобы вам доставляли "Нью-Йорк таймс" каждое утро перед завтраком; вы сможете наслаждаться его широкой осведомленностью за чашкой кофе и таким образом присоединитесь к кругу истинно культурных людей, которые…"
Гитель (с отвращением): А, заткнись, что ты понимаешь!..
Включает другую станцию, раздается музыка, но она не в настроении слушать и выключает радиоприемник совсем. Открывает книгу, и, сдвинув брови, пытается сосредоточиться на чтении. Потом тяжелый вздох - и книга летит вперед, чуть не угодив в еле успевшего отступить Джерри, который открыл дверь ногой - руки у него заняты книгами и пакетами. Пальто его наброшено на плечи, шляпа сдвинута на затылок.
Джерри: Не стреляй, я безоружен!
Гитель (мгновенно просияв): Джерри, милый, я уж думала, ты совсем не придешь!
Джерри (наклоняется и целует ее, потом сваливает книги, пальто, свертки и большую картонную коробку на стол. В течение всей сцены он беспрерывно что-то делает - прибирает, хозяйничает, не останавливаясь на минуту. Он в каком-то лихорадочно-приподнятом настроении. Указывает на коробку): По дороге домой я сделал крюк, чтобы принести тебе кое-что из Китая; впрочем, магазин пошел мне навстречу.
Гитель: Опять подарок? Джерри, ты спятил.
Джерри: Но это - после завтрака. У меня вышло недоразумение со старым крэгером из-за этого ливеровского контракта. Словом, я должен быть в конторе ровно в час.
Гитель (мрачно): То есть две минуты назад.
Джерри: Да, если потороплюсь, то немножко опоздаю. А утро все-таки у меня было грандиозное: я так припер к стенке этого старого крокодила, что он только разевал рот, как золотая рыбка. Вообще мне кажется, что все эти старые крокодилы последнее время как-то скукожились, от сырости, что ли. А как ты тут прожила утро?
Гитель: Так себе.
Джерри (неодобрительно): Все лежала?
Гитель: Я почти поднялась было, чтобы пойти в уборную.
Джерри: А, значит, близится это великое событие!
Гитель: Да. Будет объявлено по всем радиостанциям в последних известиях.
Джерри в кухне молча зажигает газ, кладет на сковородку вынутый из бумаги бифштекс.
Я лучше завтра попробую дойти до уборной, а то меня что-то качает.
Джерри: А ты думаешь, первый раз встав с постели, можно вскарабкаться на гору Эверест?
Гитель (после паузы): Разве туда карабкаются за этим? (смотрит в окно)
Джерри тем временем достает банку с картофельным пюре и перекладывает в кастрюлю, чтобы подогреть.
Знаешь, где мне сейчас хочется быть?
Джерри: Конечно, в постели, иначе бы ты встала.
Гитель: Нет, в Центральном парке. На траве. Почему я так редко ходила в Центральный парк? Понимаешь, ведь тут весны совсем нет, а весна уже есть…
Джерри (выходит из кухни и направляется к шкафу, на ходу развязывая галстук): Ответь мне на одни вопрос: сможешь ты в пятницу после двух сползти вниз по лестнице?
Гитель (с беспокойством): Зачем?
Джерри: Я сегодня опять говорил с доктором Сегеном, он советует перемену климата. В пятницу после двух я отвезу тебя в Центральный парк, на такси. Договорились?
Гитель: Почему именно в пятницу после двух?
Джерри: К двум кончится мой экзамен, и я сам буду не прочь брякнуться без чувств на траву. Ты спустишься вниз, а я прямо после экзамена приеду на такси. Договорились?
Гитель (уклоняясь от ответа): Скорей бы прошел этот экзамен, может, ты тогда перестанешь бегать взад-вперед и найдешь время сказать мне "здравствуй".
Джерри (любезно, с улыбкой): А, здравствуй, как поживаешь?.. Значит, договорились?
Гитель (хмуро): Когда я спускаю ноги с кровати, у меня такое чувство, будто мой желудок - треснувшее яйцо или что-то в этом роде; сделаешь шаг - скорлупа развалится и все потечет.