Афродита. Я ничего не имею против семьи, но тут вы, согласитесь, сильно преувеличиваете. Пусть распадутся все семьи, пусть все жены уйдут от мужей, а мужья от жен, но они встретятся с другими женами и с другими мужьями!
Гера. Я ничего не имею против любви. Когда есть семья, - пожалуйста, сколько угодно. Можно быть и реальностью, и в то же время - мечтой. Главное, чтоб семья не страдала.
Афродита. Главное - чтоб не страдала любовь!
Гера. Мы с Зевсом… Впрочем, это не то… Кстати, где он? Я его что-то давно не вижу. Знаете, когда семья, нужно стараться побольше видеть. Все время видеть, стараться не спускать глаз. (Взволнованная, уходит.)
Афродита (мечтательно). Прежде всего любовь. И потом любовь, и потом снова любовь. Пусть погибнет весь мир, любовь останется! Я даже не представляю, как можно жить без любви… (Пожав плечами, уходит.)
5
Входит Петридис.
Садится в свое кресло, тяжело задумывается.
Дионис (не открывая глаз). Ты еще жив, Петридис?
Петридис (вздрагивает). Почему ты спрашиваешь?
Дионис. Только что я вернулся с твоих похорон… Да, это были первоклассные похороны. Посейдон сотрясал землю рыданиями, Гелиос устроил солнечное затмение. Гермес собственноручно выкопал тебе яму. Все было очень торжественно. Ты лежал в гробу, как живой. Впрочем, не знаю, может, ты и был живой, только притворялся?.. Потом мы опустили тебя в яму и стали говорить разные слова, как положено на могиле. Посейдон сказал, что он никогда тебя не забудет, Гермес просил похоронить его вместо тебя. Все богини хотели лечь к тебе в могилу, но побоялись испачкать платья, которые ты им подарил. Это было очень трогательно.
Петридис. Прошу тебя, перестань.
Дионис. На могиле твоей мы насыпали холмик и посадили цветы. Ты ведь всегда любил цветы, так что тебе, наверно, было приятно… Хотя, возможно, мне все это приснилось.
Петридис. Конечно, приснилось. Я, как видишь, живу и даже не теряю твердости. В этом смысле у людей перед богами преимущество: жизнь похожа на палку - чем она короче, тем труднее ее сломать.
Дионис. Зачем ты сравниваешь жизнь с палкой? Ты думаешь, я так лучше пойму? Прошу тебя, Петридис, ни с чем ничего не сравнивай. И еще прошу: сними с шеи эту веревку.
Петридис (вскакивает). Какую веревку? (Трогает шею.) У меня нет никакой веревки! (Нервно ходит по сцене.)
Дионис. Не притворяйся. Я же вижу, что у тебя на шее веревка, она привязана к потолку, и ты висишь на ней, не касаясь ногами пола.
Петридис. Как это - не касаясь? Ты же видишь - я хожу…
Дионис. Ты не ходишь, ты болтаешься на веревке…
Петридис (кричит). Нет! У меня нет веревки! (Схватившись за шею, падает в кресло.) Нет веревки! Нет веревки!
Гермес (входит, услужливо протягивает Петридису веревку). Вы просили веревку? Вот…
Сцена 4
1
Та же обстановка. Дионис по-прежнему спит в своем кресле. Из-за своих щитов выходят Гермес, Посейдон и Гелиос (при появлении последнего сцена светлеет). Стирают надписи со своих щитов, пишут новые:
"ПОЛКОВНИК ПОСЕЙДОН",
"ПОЛКОВНИК ГЕЛИОС",
"ЕФРЕЙТОР ГЕРМЕС".
Все трое делают поворот кругом, шаг вперед, шаг в сторону, затем снова поворот кругом и - скрываются за своими щитами.
Входит Зевс. Садится на свою скамеечку. Рассеянно играет шариком, время от времени поглядывая по сторонам.
Зевс. Пригласили на совещание. А о чем совещаться? Обо всем говорено тысячу раз.
Входит Гермес. По-военному щелкнув каблуками, садится за стол. Раскладывает бумаги. Углубляется в них.
Гермес. Полковников не было?
Зевс. Полковников? Это каких полковников? Сейчас все полковники.
Гермес (со вздохом). Не все.
Зевс. Не все, конечно. Есть и такие, вроде меня… Не имеющие отношения.
Гермес. Сейчас все имеют отношение.
Зевс. Ну, допустим. Только кроме меня. Я от этого стараюсь подальше.
Гермес. Вы всегда так. Еще со времен Трои. Кто-то воюет, а вам только издали наблюдать.
Зевс. Ну, положим. Там я не только наблюдал. Там я даже руководил… в определенной степени.
Гермес. Из глубокого тыла.
Зевс. Естественно. Чтобы руководить, надо сохранять дистанцию… перспективу… Да… Чего-то их долго нет. Опаздывают.
Гермес (смотрит на часы). Еще десять секунд.
Зевс. Десять? Ну-ка будем считать… Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.
2
Из-за щитов выходят Посейдон и Гелиос. Отчеканив несколько шагов, усаживаются в свои кресла. При их появлении Гермес встает, Зевс остается сидеть.
Посейдон и Гелиос (вместе). Садитесь, ефрейтор.
Гермес садится.
Зевс. Ну как, полковники? Когда начинаем войну?
Посейдон и Гелиос (вместе). С минуты на минуту.
Гермес смотрит на часы.
Зевс. Это только сначала считается на минуты. А потом как начнется - месяцы, годы, десятки лет. Как начнешь - потом уже трудно остановиться.
Посейдон и Гелиос (вместе). Война есть война.
Зевс. Это верно.
Из-за своего щита выходит Петридис. Все, кроме Зевса, встают.
Некоторое время он молча разглядывает своих подчиненных. Потом так же молча опускается в кресло.
Петридис (неподвижен. Взгляд замер на какой-то точке в пространстве). Начнем совещание.
Все садятся.
Пауза, во время которой господин Петридис погружается в свои мысли, а все остальные (кроме Зевса) - в мысли господина Петридиса.
(Тот же взгляд, тот же спокойный, почти безжизненный тон.) Погода что-то испортилась… Казалось, зима кончилась, но вот снова похолодание, ветер, дождь… (Не меняя тона.) Полковник Посейдон, доложите обстановку.
Посейдон (встает). Земля есть Земля: она требует решительных действий. Если трясти, так трясти, чтоб одни развалины. Но когда Земля вокруг Солнца… а потом Солнце вокруг Земли… когда так меняется обстановка… Но, конечно, будем трясти. Трясти и трясти. Как положено. (Садится.)
Пауза. Торжественное звучание мыслей без слов.
Петридис (так же бесстрастно). Ночи стали короче, а дни длинней… Какие будут соображения? Полковник Гелиос!
Гелиос (встает). Прежде всего - большое, массированное затмение. Такое, чтоб хоть выколи глаз. Чтобы изо дня в день - все ночь, ночь и ночь… Но это если Солнце вокруг Земли… а если Земля вокруг Солнца… Однако будем стараться. Чтобы ни зги! Все силы бросим! (Садится.)
Пауза.
Зевс (с места). В свое время я тоже метал громы и молнии. Ну и что из этого? Одну Трою разрушили, другую построили… Как поживешь тысчонку-другую лет, начинаешь понимать, что это все бесполезно.
Петридис (тот же тон). Тысяча лет и тысяча лет - две тысячи лет… Две тысячи лет и тысяча лет… три тысячи лет… Продолжайте высказываться.
Гермес (встает). Если мне разрешат… Я бы тоже… Они, конечно, полковники, им, конечно, видней… но вместе с тем… Когда Земля движется вокруг Солнца… и когда Солнце движется вокруг Земли… (Наконец обретает почву.) Я вполне согласен с господином Петридисом. В нескольких словах он охарактеризовал обстановку и набросал план решительных действий. Да, к сожалению, мы должны признать, что погода начала портиться, то есть наши дела обстоят несколько хуже, чем раньше. Но, используя то обстоятельство, что ночи стали короче, а дни длинней, мы можем активизировать наши действия и сделать то, чего мы не сделали за тысячу и тысячу и еще тысячу лет. Так коротко и ясно выразил свою мысль господин Петридис, и нам ничего не остается, как к нему присоединиться. (Садится.)
Петридис. Отлично. Кто еще?
Посейдон (встает). Я солдат и привык подчиняться приказу. Если мне будет приказано изменить свою точку зрения, я ее изменю, а до тех пор я буду ее отстаивать. (Садится.)
Гелиос (встает). Я тоже изменю. Если будет приказано. (Садится.)
Петридис. А теперь буду говорить я. Солнце вокруг Земли, Земля вокруг Солнца - все это никому не нужная астрономия. Наша цель - директор департамента. Если эта цель, как я теперь понимаю, слишком мала, можно взять объект пошире: департамент, министерство, наконец - земной шар…
Зевс. Шарик есть - шарика нет…
Петридис. Вот именно. И именно вам, Зевс, я думаю поручить эту операцию.
Зевс. Мне?
Петридис. Только вам, больше некому. Вы у нас бывший Громовержец и с тысячелетним опытом в этих делах. Как это вы сказали: шарик есть - шарика нет? Вот так и действуйте.
Зевс. Я не могу, у меня не получится.
Петридис. Получится, получится, вспомните свою операцию с троянским конем.
Посейдон. Вспомните, Зевс. Вы же можете вспомнить.
Гелиос. У вас получится, Зевс!
Гермес. Еще как получится!
Зевс (после паузы). Хорошо, тогда я скажу… Да, я бывший Громовержец, владыка богов и людей. В свое время я безраздельно царил на Олимпе. Так, как вы, господин Петридис… Когда-то это доставляло мне удовольствие. Но потом я понял, что власть не приносит радости, особенно, если она - вечная власть. Пожар за пожаром, потоп за потопом - от этого, знаете ли, устаешь. Повиновение утомляет больше, чем непокорство. И тогда я перестал метать на землю громы и молнии, и люди перестали в меня верить, потому что они верят только в любовь или ненависть, а мне они были глубоко безразличны. Единственное, что я могу - это их понять, ведь я и сам ни во что не верю. И даже в вас, господин Петридис, извините меня. Вы - случайный человек, на вашем месте мог бы быть и другой, вы не отобрали у меня власть, вы просто ее подобрали. И теперь вы занялись тем, чем я занимался тысячи лет, чем только и можно заниматься у власти. Шарик есть - шарика нет, вот к чему сводится власть, божественная и человеческая. Но для того, чтоб ее утвердить, достаточно этого шарика и совсем не обязателен земной шар.
Петридис (сдерживая себя). Кто-нибудь еще хочет высказаться?
Гермес (смотрит на Гелиоса и Посейдона и, видя, что они не собираются говорить, встает). Я вот что скажу: говорить мы умеем, а как дойдет до дела… Вот я внимательно слушал господина Зевса: вроде все сказано правильно. Но возникает вопрос: что стоит за этими словами? Куда нас ведет господин Зевс? Это, конечно, в переносном смысле, потому что в прямом нас ведет не Зевс, а господин Петридис, и это наше счастье, что нас не ведет господин Зевс, а то бы он нас привел… Я так скажу: мне стыдно за вас, господин Зевс, стыдно, что я дышу рядом с вами, хожу с вами по одному Олимпу… У меня все, господин Зевс. У меня все, господин Петридис! (Садится.)
Петридис (не сдержавшись, срывается на крик). Чушь! Олимпийские фокусы! Будет так, как я скажу! Так, как я посчитаю нужным!
3
Дионис (вполголоса, по-прежнему не открывая глаз). Почему ты кричишь, Петридис?
Все смотрят на Диониса. Петридис со страхом, Зевс с интересом, остальные с недоумением.
Ты не выдержал? Ты испугался? Давно пора… Да, Петридис, смертный человек, вот и кончилась твоя власть на Олимпе. Я знал, что ты здесь недолго продержишься, слишком это высоко для тебя - Олимп. Правда, ты всегда питал страсть ко всему высокому. Помнишь, ты еще сравнивал жизнь с колесом? Что ни год - оборот? Или с палкой, которая чем короче, тем крепче? Я многое понимаю в тебе, я понимаю эту манию силы при полном бессилии, я понимаю твое величие в мелочах и мелочность во всем, что другие считают великим, но я не понимаю: зачем тебе понадобилось сравнивать жизнь с колесом?
Петридис. Дионис… я прошу…
Дионис. Ты уже просишь. Ты уже просишь, а это значит конец. Хотя тебе это еще не понятно. Ты и сообразить не можешь, что произошло. При всем, что ты здесь натворил, ты почему-то всегда рассчитывал на хорошее отношение. Ты сентиментален, Петридис, ты любишь любовь, любишь, чтоб тебя любили. Но разве тебе не достаточно, что тебя любит богиня любви? Впрочем, и в этом ты ошибался: богиня любви неспособна любить, это так же закономерно, как твоя тяга к проявлению силы… Помнишь, я тебе рассказывал о твоих похоронах? Тогда это было во сне…(Встает, открывает глаза.)Тогда это было во сне… (Медленно идет к Петридису.)
Петридис (почти в истерике). Полковник Посейдон! Полковник Гелиос!
Посейдон и Гелиос (вместе). Ефрейтор Гермес!
Гермес. Не кричите, я не глухой!
Дионис (медленно приближается к Петридису). Тебя повезут с горы, это будет торжественное и пышное шествие. Тысячи людей будут идти за тобой, тысячи незнакомых тебе людей, даже имен которых ты не знаешь…
Петридис (вскакивает и пятится от Диониса, который на него наступает). Нет! Я знаю! Знаю! Это Семенидис! Степанидис! Самсонидис! Самойлидис! (Его уже не видно, слышен только голос за сценой.)Сергеидис! Софронидис! Стратонидис! Сильвестридис! Сигизмундидис!..
4
Дионис смеется. Глядя на него, постепенно начинают смеяться сначала Зевс, затем Посейдон и Гелиос. Гермес складывает бумаги, подходит к креслу Петридиса и стирает со щита надпись:
"ГОСПОДИН ПЕТРИДИС, ВЛАДЫКА БОГОВ И ЛЮДЕЙ".
Затем оборачивается, ищет, чье бы имя написать. Он уже протягивает руку, чтобы написать, но снова оглядывается и ищет, ищет. Он выходит на авансцену и почти перегибается в зрительный зал, и опять возвращается к главному щиту, на котором все еще ничего не написано. И он снова ходит по сцене и ищет, ищет, кого бы туда написать. Входят Афродита и Гера. Сначала смотрят на всех в недоумении, а потом и сами начинают смеяться… А Гермес все ходит и ходит - от щита к авансцене и обратно к щиту, он перебирает сидящих в зале и стоящих на сцене, и ищет, ищет - кого бы написать. И эти поиски сопровождаются безудержным, разливистым, раскатистым смехом. Смехом богов.
ДУАЬСИНЕЯ ТОБОССКАЯ
(Семейная хроника)
- Ах! - со слезами воскликнул Санчо. - Не умирайте, государь мой, послушайтесь моего совета: живите много-много лет, потому что величайшее безумие со стороны человека - взять да ни с того ни с сего и помереть… Вставайте-ка, одевайтесь пастухом - и пошли в поле, как у нас было решено: глядишь, где-нибудь за кустом отыщем расколдованную сеньору донью Дульсинею…
Сервантес.
ДЕЙСТВУЮТ: