Вадик. Скажи, милая, как же может российский педагог, наставник молодости нашей, – и без зеркальца? Это мне непонятно. У вас, у учителей, так принято сейчас? Пугать детей внешним видом?
Саша. Ты, кажется, куда-то спешил?
Вадик. Куда мне спешить? К кому? Я одинок и несчастен…
Анна. Ой-ой-ой! Бедняжка!..
Вадик. Я сегодня работаю у памятника Пушкину. Но там меня может ждать только Пушкин.
Анна. Не самый плохой вариант.
Вадик. Я тоже так считаю. Ты знаешь, Анька, главное, что он в отличие от нас никуда не спешит. А я вот всё-таки спешу. Спешу, и даже поговорить с тобой не могу по-человечески. Мы тут мечемся, на бульварах, в поисках лаве. Ладно, ребята… Поеду катать москвичей и гостей столицы.
Анна(Саше). Знаешь, что мне хочется? Я ведь ещё не каталась на этом транспорте.
Садится в коляску.
Пожалуйста, к памятнику Пушкину!
Вадик. Опа!
Анна. Кто меня повезёт?
Вадик(растерян, кивнул в сторону Саши). Это как мэн решит…
Молчание.
Анна. Саша, ну что?..
Саша(совершенно растерян). Вадик спешил… говорил мне, что… Ты ведь спешил?
Вадик. Да спешил. Я, красивая, хотел ещё перекусить.
Анна. Я тебя угощу. Я всех сегодня угощаю. Пусть Сашка меня сначала везёт, потом ты. (Саше, весело.) Ты что, не хочешь меня покатать?
Сашу как будто парализовало.
Вадик. Я вижу, наш мэн против. Правда ты против? Я ведь прав?
Саша молчит.
Ответь. Молчать не надо, надо говорить. Говорить много, противоречиво… Говори!
Саша. Я думаю. Прежде чем сказать, я думаю обычно.
Вадик. Но это обычно, ой, тугодум ты наш!.. Ты против, правда?
Саша. Против? Нет… Я просто думаю, может быть, лучше в следующий раз?..
Вадик. Так и я об этом.
Анна. Почему? Ну пожалуйста!.. (Саше.) Ну я тебя прошу.
Саша. Анечка, я могу, конечно, сесть и довезти… Но Вадику тоже надо дать заработать…
Анна. А то я не понимаю! Ты так говоришь, как будто я собралась с его помощью на метро сэкономить! Вадик, мы сегодня хорошо заплатить можем. Я получила кучу денег за первую смену.
Вадик. Ты считаешь, что я с тебя деньги возьму?
Саша(Анне). Ну вот видишь! Отпусти его, пусть он едет. Нам в другую сторону.
Анна(Саше). В другую? Куда?
Саша. Я собирался пойти в другую сторону! С тобой.
Анна. Я тебя так часто о чём-то прошу?
Саша(пробует по-другому). Я считаю, что рикша у нас – это азиатчина. В цивилизованной стране позорно ездить верхом на человеке, для этого существуют машины, трамваи, автобусы. В конце концов, в Москве есть метро. Почему надо обязательно использовать человека?! По-моему, это жлобство – нанимать живых людей!.. Зачем унижать человека, делать из него гужевой транспорт?!
Анна(Вадику). Ты что-нибудь понял?
Вадик. Ну, мы тут до тебя пытались понять степень своего падения и пришли к выводу, что ниже нас с Сашкой – только вьючные животные в окрестностях Душанбе.
Анна. Я никого не хотела оскорбить. (Саше.) Что с тобой? Ты трясёшься весь.
Вадик(подсказывает). Мы спорили…
Саша. Да, мы тут спорили…
Анна. Вадик, подожди. Я что-то не поняла. (Саше.) Я тебя обидела? Что за лажа? Вадик, ты тоже обиделся?
Вадик. Да что ты! Я хочу тебе, Саша, возразить: признаки восточной ментальности возникают у нас потому, что мы генетически привыкли кого-то возить на себе. А если ты решил возить, всегда найдутся те, кто захочет на тебе покататься.
Саша(понял игру). Но Вадик, есть санитарная норма человеческого терпения. Почему надо затаптывать интеллектуальный потенциал нации и заставлять его возить богатых жлобих?!
Анна(поражена). Кто жлобиха?
Саша. Я, естественно, не тебя имею в виду. Ты зарабатываешь своим трудом. Но те, кто берёт рикши, используют живых людей. Это средневековье. Кстати, Вадик, они не обязательно бухгалтерши. Я сам бухгалтер.
Вадик. Ты не бухгалтер, Саша, ты – ведущий экономист.
Саша. Я бухгалтер, пусть я зовусь экономистом. Назывался "завотделением" … Не важно. Я бухгалтер. Я не закрывал банк, не я сожрал его!..
Анна. Кому ты это говоришь? Мне? Я сожрала?! Про что ты говоришь? Почему такой тон? Мы на митинге?!
Вадик. Ребята, ребята! Не ссорьтесь! Ладно, я поехал.
Саша. Счастливо. Хотелось бы только знать… что ты дальше собираешься делать, на Пушкинской…
Вадик. Ты о чём теперь, милый?
Саша. Я о нашем этом… занятии. Лучше работать на стройке, кирпичи таскать. Для меня во всяком случае это стало ясно сегодня.
Вадик. Какие стройки! Всё стоит! Краны упали.
Саша. Всё-таки сообщи мне, как ты дальше… собираешься жить…
Вадик. А как сообщить? У тебя же батарейка села. Я не смогу тебе позвонить.
Саша. Да, ты прав.
Вадик. Не помню, кто-то из великих сказал: присутствие духа – это уверенность в себе. По-моему, это я сам сказал. Будь уверен и в себе, и особенно во мне. (Анне.) Извини, Анюта. Твой каприз мы обязательно когда-нибудь исполним.
Анна выходит из коляски.
Анна(подавлена). Пока…
Вадик(памятнику). Грибоедов! Привет Пушкину от вас передам!
Саша. Удачи тебе, Вадик.
Вадик уезжает. Какое-то время Саша виновато поглядывает на Аню. Она демонстративно молчит.
Ну вот… мы одни наконец…
Анна. Я ничего не поняла, не въехала, как мои дети говорят.
Саша. Всё, всё, всё! Давай забудем. Извини… Я, конечно, не имел в виду тебя. Как ты такое могла подумать!
Анна. Ты меня… (Подбирает слово.) обломал.
Саша. Что?
Анна. Как ты говорил со мной?
Саша. С тобой? Ты же видела – мы с ним поспорили. Я завёлся, он сказал, что все бухгалтеры воруют… Моя мать бухгалтер не воровала, и я не воровал.
Анна. И ты решил сорваться на мне! Я не понимаю…
Саша. С тобой у нас всё прекрасно. (Пробует обнять её.) Ну что ты, Анечка? Я буду тебя катать всю жизнь, на всех видах транспорта. Пожалуйста, могу и сегодня, Вадик ещё сюда приедет.
Анна(отстранилась). Я тебя не заставляла работать велорикшей. Ты сказал: будем экономить, давай вернёмся к родителям… Когда мы съехали с квартиры, думаешь, мне легко было моим объяснять, что меня никто не бросал?.. Раньше мне не приходилось ждать, пока твоя мама уйдёт, чтобы запрыгнуть к тебе в постель… Я поехала в этот лагерь тоже ради денег! Чтобы мы снова смогли снять квартиру. Так что я тоже работаю. И всё это ради денег, ради денег, ради денег!..
Саша. Прости. Забудь этот разговор.
Анна. Нет, подожди! Ты о моём жлобстве что-то говорил!..
Саша. О твоём? Как тебе такое в голову могло прийти! Я вообще. Извини, если тебе показалось.
Анна. У тебя были страшные… дикие глаза…
Саша. Всё нормально.
Анна. Я никогда тебя не видела таким! Первый раз ты так со мной говорил. Я испугалась!
Саша. Опять испугалась? (Пробует шутить.) Ты что, считаешь меня вампиром? (Пытается обнять её.) Ты мне льстишь.
Анна. Ты говоришь с его интонациями.
Саша. Не буду, прости.
Анна. Нет. У тебя какие-то воспалённые глаза. Что случилось?
Саша. Абсолютно ничего не случилось. Главное, что ты приехала. Знаешь, что я сейчас хочу? Ты голодная?
Анна. Нет.
Саша. Жаль. А вообще, какие будут пожелания?
Анна. Ты говоришь, как он. Кто тебя так возбудил?
Саша. Ты стоишь рядом и спрашиваешь "кто"?
Анна. Опять! Это просто его тексты!
Саша. Ты хочешь мне сказать, что я пою с его голоса?
Анна. Я сказала то что сказала!
Саша. И что ты хочешь от меня услышать? Я скучал по тебе, хотел быть с тобой вдвоём, а ты, я вижу, нет. Тебе захотелось покататься!..
Анна. Что?! Я-а?! Что мне захотелось?! Я тоже скучала.
Саша. Хотелось бы верить.
Анна. Что?! Ты с ума сошёл! Какие у тебя основания так со мной говорить?!
Саша. Всё! Давай не будем ссориться.
Анна. Что я такого страшного у тебя попросила?!
Саша. Ну понятно…
Анна. Что понятно?.. Что случилось? Я месяц просидела в лесу, и мне ещё два месяца сидеть.
Саша. Поехали домой. Мама нас ждёт. Там ужин, мы должны вина купить.
Анна. Ответь: что я такого страшного попросила?
Саша. Что ты хочешь?! Я уже извинился! Ещё раз: извини!
Анна. Не смей кричать на меня!
Саша. Я кричу?! Это, по-моему, ты кричишь!
Анна. Я не могу понять, почему моё желание поехать к памятнику Пушкину вызвало такую дикую реакцию? Ты что, ревнуешь меня?
Саша. Ревную! К Пушкину! Завтра мы туда придём, к памятнику, ранним утром! Будем первыми! Купим ему цветы, твоему Пушкину!
Анна. А может быть, я хочу сегодня! Моё желание что-то значит для тебя?
Саша. Сегодня я не хочу! Сегодня мне ближе Грибоедов!
Анна. Ты издеваешься надо мной? Ты мужчина, ты должен уступить!
Саша. А ты женщина, тоже можешь уступить.
Анна. Почему ты мне устраиваешь такое?! Ты не хочешь меня видеть?! Скажи мне прямо об этом.
Саша. Я не хочу на Пушкинскую площадь! Мы договорились встретиться у Грибоедова, и я отсюда не уйду из принципа! Буду стоять здесь, на этом самом месте!
Анна. Стой! Я поеду туда на метро одна. Тоже из принципа. И буду стоять там! Захочешь меня увидеть – приедешь. Всё!
Анна быстро уходит. Саша остаётся.
Пушкинская площадь. У памятника Пушкину Лена. Подъезжает Вадик.
Вадик. Ну вот и я, дзинрикися, что в переводе с японского значит рикша. Как говорится: чуть свет – и я у ваших ног! Ах, боже мой! Что же это я из Грибоедова у памятника светочу русской словесности! И вы ведь не Сонечка, правда?
Лена(усмехнулась). Ну не Сонечка…
Вадик. И не Татьяна.
Лена. Не Татьяна…
Вадик. "Татьяна, милая Татьяна…" А, кого ещё мы можем вспомнить? Софья, Татьяна… Подождите, ну конечно!.. Вы мне скажете: а Наташа? Как представить русский мир без Наташи! Конечно Наташа! И всё. И дальше Анна. Анна – это уже надрыв, начало декаданса, разлом идеала… Это пусть спонсирует министерство железнодорожного транспорта. Исчезает цельность, чудо женственности… И вообще, всё мельчает, приходит анонимная безликая буржуазность, купечество, стирающий все отличия, все оттенки пресловутый средний класс… Какие-то клички: "Душечка", "Пышка" … Всё, господа! Обращайтесь в Макдоналдс! "Большой мак" и маленькая пышка…
Лена. Я, вообще-то, Лена.
Вадик. О-о! Имя Лена много – значит для тех, кто не равнодушен к истории и судьбе нашей страны.
Лена. Вас поняла.
Вадик. Имя Лена мне теперь нравится вдвойне. Но как поэт я не возьму, конечно, известный всем псевдоним, потому что это может прозвучать как политический вызов. Я лирик – исследователь женской души во времена экономического падения.
Лена. Вы, значит, позиционируете себя как поэта?
Вадик. И как поэта тоже позиционирую, и как прозаика. Когда прозаик побеждал во мне, я писал клиентам речи, спичи, поздравления, тосты… Моими словами обращались к миллионам людей, и миллионы слушали, затаив дыхание, а я ехал на автомобиле по опустевшей Москве и смотрел на московские окна, из которых свисали и ползли по стенам вниз километры лапши…
Лена. Это про вас он мне звонил? Что с ним? (Смеётся.) Он бухой?
Вадик. Конечно бухой. Но у него, действительно, большая, серьёзная беда: батарейка села. Мне кажется, что-то в этом есть знаковое, что мы не можем ему позвонить… Понимаете, у него всегда всё в кучу: девушки, батарейки…. Шурик такой путанный!.. Его не поймёшь.
Лена. Вы кого имеете в виду? Сашу?
Вадик. Он у вас как Саша проходит? В кругу друзей и подруг его зовут Шуриком. Шурик, Шурка… иногда Шкурка.
Лена. Ну я пока не в этом кругу. Зачем вы это мне рассказываете? "Шкурка"…
Звонок телефона.
По-моему, у вас звонит…
Вадик. Пусть звонит. (Достал трубку, посмотрел на дисплей, выключил телефон.)
Лена. Вы тот самый, "фантастический"?
Вадик. Я фантастический, а также феерический, иногда даже обалденный. Дайте только отдышаться, и я докажу это. Я мчался, чтобы вы тут не скучали. По-моему, побил свой же мировой рекорд. От Чистых прудов до Пушкинской я проехал один раз на рассвете в воскресение за семь минут, – правда, за мной в то утро мчались кредиторы. Но какая разница? Это абсолютный рекорд. Ни один велорикша в мире ещё не проезжал это расстояние за такое короткое время. Вы знаете, что велорикши участвовали в пекинских Олимпийских играх? Ко мне приезжали китайцы и просили выступить за их команду, в эстафете. Я сказал, что готов, но только за свою страну. Но моя страна сосредоточена на зимних видах спорта, она не нашла достаточного количества велорикш. Раньше у нас был один теннис на уме, потом появились эти горные лыжи. Я предлагал своим клиентам, которые засветились на теннисе, соединить теннис и горные лыжи, – ведь у нас это кровно связанные друг с другом виды спорта: практически, горные лыжи, как проект, рождались на корте. Я предложил играть в теннис в лыжах, но возникло противоречие: лыжам нужен снег, а теннису он противопоказан. Но я нашёл выход. Я предложил играть теннисные матчи в лыжных ботинках, и даже провёл один показательный матч под девизом "Катись, Россия!" … Нет, "Катись, Россия!" это был показательный заезд велорикш… Значит, вот она, та самая ослепительная девушка Лена?
Лена. Я ослепительная? Кто же это вам сказал такое? Неужели он?
Вадик. Об этом я уже написал стихи… Ну не стихи, а только первую строчку: "И вот перед девушкой Леной я преклоняю колена…"
Встал на одно колено.
Лена(смеётся). Ну ладно, он бухой – а вы?
Вадик. Был чуть-чуть бухим утром. Но это то, что оставалось с вечера вчерашнего дня. Сейчас как раз то время суток, когда я уже не бухой или ещё не бухой, – смотря откуда на меня смотреть, из прошлого или из будущего. Эти несколько часов самые тяжёлые… Говорю сразу, что у меня практически нет опыта общения с девушками, особенно с девушками, с такими значимыми именами. Поэтому я прошу прощения, что какое-то время я всё-таки буду говорить прозой, но потом я обязательно перейду на стихи.
Лена(весело). Я поняла, вы с ним меня разыгрываете. Он здесь где-то?
Вадик. Не ищите его, не смотрите по сторонам… Вы делаете мне больно!..
Лена. Да поняла я. Это какой-то прикол?.. (Смеётся.) Ну где он?
Вадик. Его здесь нет.
Лена. Сашка где? Кончайте меня разыгрывать!
Вадик. Давайте я повезу вас по бульварам. Я был у Грибоедова, позавтракал… Пушкин, как и я, весь в долгах… Поедемте к Гоголю, обедать, и я всё вам по пути расскажу.
Лена. Сашка сейчас на Гоголевском?
Вадик. Садитесь. Давайте я вам для начала лучше расскажу про Гоголя. Если бы не Гоголь, я бы не стал велорикшей, – ведь это ему принадлежит крылатое предвидение: "какой русский не любит быстрой езды!.."
Лена. Я Гоголя начинала читать давно, в школе. Но пока не закончила. Не помню, что он там предвидел, у нас в классе это называли "Мёртвые в душе".
Вадик. Вот поэтому памятника вашему классу не поставят.
Лена. А может, и поставят.
Вадик. Нет, Лена, нам не поставят памятников, – нас потеряли по пути большие любители быстрой езды. Те, кто едет быстрее всех по московским улицам, поставят памятники себе. Но потом их снесут. Это время придёт.
Лена. Ну ладно, хватит. Сашка у памятника Гоголю? Он на велике?