Веник кладет ему в рот кусочек сахара. Подает копеечку. Целуются. Леонид крестится, кланяется портрету братца. Отходит. Подходит Катя, обряд повторяется. Выходит Татьяна, обряд повторяется.
Слышен шум, разговоры, как будто в помещении много людей.
Татьяна отходит в сторону и становится видно, что у стены стоят, Леонид, Оксана, Катя, Лена, Николай. Николай раздает всем по листку бумаги.
НИКОЛАЙ. А теперь все вместе прочитаем молитву нашему братцу Андрею Двиницкому.
ВСЕ. Господи Дорогой Братец!
Враждующих всех примири, жестоких смягчи, грешников прости, болящих исцели, слабых укрепи, нарушивших вразуми. Господи, холодных согрей, голодных накорми, жаждущих напои, бесприютных приюти, рассеянных собери, сбившихся с дороги трезвости возврати, слепым дай зрение, скорбящим утешение, надежду кто духом упал, мертвым воскресенье, узникам освобождения, пьяницам отрезвления, пьяный безбожный мир приведи к познанию Истины Твоей, и меня, недостойного, грешного раба Твоего (каждый называет свое имя) помилуй. Прости и не оставь меня, храни меня грешного до последней минуты моего земного существования в святой трезвости и я буду вечно славить имя Твое новое, чудное "братец Андрей", во веки веков.
Все крестятся, кланяются портрету братца. Выходят. Татьяна снимает портрет со стены и вешает на гвоздь расписание автобусных рейсов. Лена подметает пепел.
За окном проезжает автобус. Пассажиры с удивлением смотрят сквозь стекло автостанции на собравшихся.
К Венику подходит Николай.
НИКОЛАЙ. С микрорайона еще сегодня пришло пять человек. Да из Дьяковской трое.
ВЕНИК. Все к свету божьему тянутся.
НИКОЛАЙ. Разговоры-то идут по городу, что у нас мужики от вина отстают, вот бабы и гонят своих мужичков. Работает сарафанное радио. Все чуда хотят.
ВЕНИК. Это ничего, Николай Иванович. Пастух радуется, когда видит заблудшую овцу, каким бы путем она к нему ни шла.
НИКОЛАЙ. Да я не про это, Вениамин. Помещение уже тесноватое, скоро все не будем помещаться. Да и каждый раз торопиться надо, успеть закончить беседу до Верховажского автобуса.
ВЕНИК. Что ж делать. Можем под открытым небом беседы устраивать. Везде, где есть человек, там есть и Бог, а значит, где преклонил колени для молитвы, там есть и храм.
НИКОЛАЙ. А осенью что делать будем? В грязи под дождем молиться? Нет, надо нам в другое помещение перебираться. Я вот чего думаю. Помнишь лыжную базу старую?
ВЕНИК. Помню.
НИКОЛАЙ. Там, где хранилище для лыж, там зал побольше, чем здесь. И печка есть, зимой можно топить. Там сейчас рухлядь всякая хранится, флаги старые. Давно пора выкинуть. Повесим иконы, стол поставим, чтобы можно было после беседы сесть, чаю выпить, о вере поговорить.
ВЕНИК. Это хорошо, брат. Давай так и сделаем.
Татьяна и Лена закончили работу, Веник берет Татьяну под руки, уходят. Лена задерживается.
8. НАТ. СКАМЕЙКИ У АВТОСТАНЦИИ. ДЕНЬ
Лена достает из-под скамейки сигарету, закуривает. Появляется Вороненок. Лена прячет сигарету.
ВОРОНЕНОК. Да ладно, кури, я видел уже.
ЛЕНА. Ничего ты не видел.
ВОРОНЕНОК. Да видел я, кури, никому не скажу.
Лена делает затяжку и снова прячет сигарету.
ВОРОНЕНОК. Ну чего, как тут у вас?
ЛЕНА. Хорошо.
ВОРОНЕНОК. Святые все уже небось?
ЛЕНА. Почему святые?
ВОРОНЕНОК. Не знаю. Молитесь все время как из ружья.
ЛЕНА. Слушай, тебе чего надо?
ВОРОНЕНОК. Не знаю Хреново мне что-то.
ЛЕНА. Чего, Ольга тебя на фиг послала?
ВОРОНЕНОК. Да пошла она.
ЛЕНА. Забей. Другую найдешь.
ВОРОНЕНОК. Конечно найду. В Волоковце красивых баб до фига.
ЛЕНА. Едешь?
ВОРОНЕНОК. Уже послал документы. Дай тяпку.
ЛЕНА. Докуривай всю.
Вороненок берет у Лены сигарету.
ЛЕНА. Олька сама влюбилась.
ВОРОНЕНОК. В кого?
ЛЕНА. Да есть тут один.
ВОРОНЕНОК. Кто? Лен, скажи.
ЛЕНА. Да папаша мой.
ВОРОНЕНОК (смеется). Ты чего, серьезно?
ЛЕНА. Помнишь, она с выпускного сбежала?
ВОРОНЕНОК. Помню.
ЛЕНА. Так вот, папаша после торжественной части вместе с трудовиком напились в спортзале и папаша перед танцами Ольгу поцеловал.
ВОРОНЕНОК. Ни фига себе. А я где был?
ЛЕНА. Вы курить уходили с пацанами на стадион. Он ее вроде как поздравить хотел на радостях, а получилось в губы… Ольга сразу убежала, а мать отца домой увела. На следующий день устроила ему разбор полетов по полной программе. Он слушал-слушал и сбежал. Мать решила, что он из-за Ольги сбежал, нашла ее и отхерачила.
ВОРОНЕНОК. Чего, реально избила?
ЛЕНА. Я тебе говорю. На стадионе ее поймала. А папаше, оказывается, просто стыдно стало, вот он и поехал к трезвенникам грехи замаливать. Вернулся, мать его простила естественно…
ВОРОНЕНОК. А он уже привык по трезвянке жить. И понеслась душа в рай.
ЛЕНА. Типа того.
ВОРОНЕНОК. Значит, Ольга втюрилась в твоего папашу?
ЛЕНА. Ну да. Теперь издалека на него любуется.
ВОРОНЕНОК. А ты чего?
ЛЕНА. А чего я?
ВОРОНЕНОК. Вы же подруги.
ЛЕНА. Были да. Теперь нет.
ВОРОНЕНОК. Интересно девки пляшут.
Вороненок встает и уходит.
ВОРОНЕНОК (Задумчиво). Интересно девки пляшут.
Уходит.
9. ИНТ. ДОМ НИКОЛАЯ ДЕНЬ
Николай входит с флагами, бросает их на пол, начинает сворачивать. Вера встречает его, уперев руки в боки.
ВЕРА. Это еще что за новости?
НИКОЛАЙ. Приберу пока в дровеник, пусть лежат до дня города. Помещение понадобилось освободить.
ВЕРА. Подо что? Уж не под секту ли?
НИКОЛАЙ. Вера, что ты такое говоришь? Это не секта. Это братство. Вера.
ВЕРА. Вера в церкви. А у вас – секта. Рассказали мне. Записочки какие-то, сахарок. Ты-то старый, зачем туда лезешь?
НИКОЛАЙ. Вера, даже не говори мне ничего. Коли искушает тебя правая рука, то отрежь и выбрось прочь, ибо пусть лучше пропадет часть тела твоего, нежели все тело будет навеки ввергнуто в геену огненную…
ВЕРА. Что ты там бормочешь? Это я, что ли, тебя искушаю? Ты знаешь, что твой прекрасный Веник сагитировал своих сектантов не ходить в мои магазины?
НИКОЛАЙ. Правильно сделал.
ВЕРА. Что? Ты хоть знаешь, насколько у меня выручка упала?
НИКОЛАЙ. Убери водку из продажи.
ВЕРА. Молодец. А на чем я выручку сделаю? На чупа-чупсах? Выручку только на водке можно сделать. Иначе вообще лучше закрыть.
НИКОЛАЙ. Значит лучше закрыть.
ВЕРА. Хорошо придумал. А кушать ты что будешь? Небось на твою-то зарплату даже хлеба…
НИКОЛАЙ. Закрывай свои магазины к лешему. Я тебе сейчас не как муж, а как мэр говорю. К лешему закрывай! Ясно?
ВЕРА. Тебе вера твоя ругаться не запрещает?
НИКОЛАЙ. Запрещает. Только сил нет с тобой нормальным языком разговаривать, глупая, жадная баба.
Николай собирает флаги и идет к двери.
ВЕРА. Ты куда это, Николай Иванович, собрался?
НИКОЛАЙ. Ухожу я от тебя, Вера. Не могу больше я с тобой жить.
ВЕРА. Как-то ведь жил двадцать лет.
НИКОЛАЙ. Потому что двадцать лет глаза закрывал. А сейчас глаза открылись. Прощай, Вера, храни тебя Бог.
Николай уходит.
10. НАТ. СТРОЙКА. ДЕНЬ
Леонид и Веник рубят сруб.
ЛЕОНИД. Я у жены своей у Оксанки спрашиваю – вот что бы ты у Бога попросила? Она, естественно, говорит – мудрости. А я ей сразу такой – что же ты, мудрости просишь, а книгу не открываешь. Вот же в книге вся мудрость есть, которая тебе нужна. И библию ей подаю. А этта встречаю Бачина. Сидит пьяный в дуплину у бывшей библиотеки с дружками.
ВЕНИК. Он же к нам на беседу приходил на прошлой неделе. Сахарок получил.
ЛЕОНИД. Видать, вино ему слаще нашего сахарка. Меня увидел, дружкам говорит – вот, дескать, смотрите, это мой друг. Такой дорогой друг. А я ему говорю – какой я тебе друг? Плюнул и пошел.
ВЕНИК. Слаб человек, а враг не дремлет. Бачина твоего жалеть надо, а не ругать.
ЛЕОНИД. Вениамин, вот ты вроде дело говоришь, а не дело. Не хочу я Бачина жалеть. Непутевый парень, взял на мать кредит, хотел мягкую мебель купить, да все деньги и пропил. Мать теперь отдает за него на двух работах. Ты Бачина жалеешь, а кто мать его пожалеет?
Из-под сруба выглядывает Татьяна. Она подзывает Веника. Веник втыкает топор в бревно, спрыгивает со сруба.
ВЕНИК. Чего случилось?
ТАТЬЯНА. У нас ребенок будет.
ВЕНИК (С ужасом). Лена беременная?
ТАТЬЯНА. При чем тут Лена? Веник, ты чем слушаешь? У нас с тобой ребенок будет. Я беременная!
ВЕНИК. Таня, прости, сам не знаю, что говорю. Но как…
ТАТЬЯНА. Как, вот так! Помнишь, тогда, после бани.
ВЕНИК (оглядывается). Тише, Таня, ты чего.
ТАТЬЯНА. Что тише? Тогда надо было тише. Сейчас уже поздно тише.
ВЕНИК. Таня, но ведь это же… это такое счастье. Я так тебя люблю.
ТАТЬЯНА. Я тоже…
ВЕНИК. Господи, Братец, спасибо тебе.
Веник обнимает Татьяну.
ТАТЬЯНА. Я так боюсь. Что с нами будет.
ВЕНИК. Братец поможет.
ЛЕОНИД. Вениамин! Подымись-ка сюда, пособи венец положить.
ВЕНИК. Иду! Бегу!
Веник лезет на сруб, Татьяна смотрит на него.
11.ИНТ. ЛЫЖНАЯ БАЗА. ДЕНЬ
Открывается окно, в него залезает Ольга. Она проходит по помещению, гладит рукой стол, подходит к портрету братца.
ОЛЬГА. Кто же ты такой?
Ольга берет стул и ставит перед портретом братца. Садится, закинув ногу на ногу.
ОЛЬГА. Я с тобой поговорить пришла. Ты не против? У меня есть вопросы. Прежде всего, я хочу понять, кто ты такой – святой или самозванец? Вот у нас в городе тысяч пять где-то народу. Из них, я слышала, уже семьсот человек вошли в твою секту… ну, или не знаю. Не секту. Братство. Раньше они все квасили, а теперь молятся с утра до вечера и работают. Вламывают. Рубят срубы, возят в Москву. КАМАЗы арендовали. К такой колонне ни менты, ни бандиты не сунутся. Трезвеники, все на машинах, дома себе строят у реки, целый квартал уже. Лесопилку говорят, покупают. Хорошо живут.
Пауза
Что же мне-то так плохо? Может, мне тоже к вам вступить? Принять трезвость, платочек на башку надеть, как Ленка вон.
Ольга встает, подходит к портрету братца. Опускается на колени.
ОЛЬГА. Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое…
Ольга встает.
ОЛЬГА. Нет. Это несерьезно. Какой он мне отче? Отче мой теперь вон по выходным в лавке сидит, твоими портретами торгует. А ты какой-то неграмотный мужик.
Ольга идет к окну. Открывается дверь, включается свет. Входит Лена.
ЛЕНА. Что ты здесь делаешь?
ОЛЬГА. Помолиться зашла.
ЛЕНА. Че, серьезно?
Ольга молчит.
Лена подходит к Ольге.
ЛЕНА. Оля, уходи. Сейчас отец придет. Я не хочу, чтобы он тебя здесь застал.
ОЛЬГА. Ясно. Хорошо, нет проблем.
Ольга идет к двери. Входит Веник.
ВЕНИК. Оля, здравствуй. Ты на беседу?
ОЛЬГА. Нет.
Ольга проходит мимо Веника.
ВЕНИК. Лена, набери воды в чайники.
ЛЕНА. Да, папа.
Лена идет к двери. Выходит. Возвращается Ольга, подходит к Венику.
ОЛЬГА. Я хочу вступить… принять вашу веру. Только чтобы не на беседе. Не при всех.
ВЕНИК. Хорошо.
Веник подает Ольге записочку.
ВЕНИК. Пиши, я продиктую.
ОЛЬГА. Я знаю, что писать.
Ольга пишет, подает Венику записку. Тот поджигает ее, кладет перед портретом.
ВЕНИК. Теперь подними правую руку и говори: "Отрекаюсь от вина".
ОЛЬГА. Отрекаюсь от вина!
ВЕНИК. Это чтобы жизнь твоя была сладкая.
Веник кладет ей в рот кусочек сахара.
ВЕНИК. Это чтобы к тебе деньги шли.
Веник подает ей копеечку.
ВЕНИК. Теперь иди, помоги Лене.
ОЛЬГА. И все? А поцеловаться? Я же теперь в вашем братстве?
ВЕНИК (смущенно). Иди сюда, поцелуемся, сестра.
Ольга подходит к нему, целует его и держит крепко, не отпускает. Веник стряхивает ее с себя. В этот момент входит Лена. Она смотрит на Веника и Ольгу.
ВЕНИК. Ты что?
ОЛЬГА. Хоть на секунду еще раз…
Ольга бежит к двери.
ВЕНИК. Оля! Подожди!
Ольга останавливается, бросает монету.
ОЛЬГА. Заберите себе ваши богатства. Мне от вас больше ничего не надо.
Ольга уходит.
ВЕНИК (замечает Лену). Прибери.
Лена поднимает копеечку, подходит к пепельнице, в которой лежит полуобгоревшая записка Ольги. Берет ее, смотрит.
ЛЕНА. Смотри, что она написала!
Веник подходит, берет записку, читает. Сминает и убирает в карман.
ВЕНИК. Никому ни говори.
Веник уходит.
12. НАТ. ОБРЫВ. ВЕЧЕР.
Вороненок сидит на перевернутой лодке. Появляется Ольга.
ВОРОНЕНОК. Я уж думал, не придешь.
ОЛЬГА. Индюк тоже думал, да в суп попал. Принес?
Вороненок достает бутылку.
ОЛЬГА. Что это? Одеколон? Ты что, вообще?
ВОРОНЕНОК. А ты что думала? Кто мне водку продаст?
ОЛЬГА. А закусь?
Вороненок достает из-за пазухи огрызенную буханку хлеба.
ОЛЬГА. Обкусал-то все. Обслюнявил, фу.
ВОРОНЕНОК. Я тебя тут целый час ждал.
ОЛЬГА. Ты когда-нибудь пил одеколон?
ВОРОНЕНОК. Тыщу раз.
ОЛЬГА. Будет врать-то. И что, как его пьют?
Вороненок открывает одеколон, наливает в крышечку.
ВОРОНЕНОК. Давай, залпом. За маму.
ОЛЬГА. Не хочу за маму. За любовь.
Ольга берет крышечку и выпивает.
Морщится, хрипит, хватает буханку, закусывает, тут же выплевывает.
ОЛЬГА. Фу! Ну и гадость. И хлеб как будто тоже одеколоном пахнет.
Ольга подходит к реке, зачерпывает воду и споласкивает рот.
ОЛЬГА. Как вы только пьете эту дрянь?
ВОРОНЕНОК. Надо себя заставлять. Иди сюда.
ОЛЬГА. Зачем?
ВОРОНЕНОК. Увидишь.
Ольга подходит.
ВОРОНЕНОК. Садись рядом.
Ольга садится. Вороненок наливает одеколон в пробочку.
ВОРОНЕНОК. Твое здоровье.
Вороненок выпивает, занюхивает волосами Ольги.
ВОРОНЕНОК. Ох, хорошо пошла.
Он давится, его едва не рвет.
ОЛЬГА. Эй, только не на меня!
Вороненок справляется с тошнотой.
ВОРОНЕНОК. Нормально все.
ОЛЬГА. Покурить надо.
ВОРОНЕНОК. Рано. Покурим после второй.
ОЛЬГА. Слушай, ты можешь для меня доброе дело сделать?
ВОРОНЕНОК. Легко.
ОЛЬГА. Надо Веника наказать.
13. ИНТ. КВАРТИРА ВЕРЫ. ВЕЧЕР
Вера сидит за столом с журналистом Нахабиным.
ВЕРА. Я считаю, что духовные ценности в наше время приобретают особое значение и для развития человека и для развития всей страны.
НАХАБИН. Все это слова, к сожалению, Вера Владимировна. Я могу об этом написать статью, но вряд ли ее напечатают в нашей газете, к сожалению. Может быть, есть какой-то более конкретный сюжет?
ВЕРА. Вы, когда сюда ехали, видели храм на горе? Его издалека видно.
НАХАБИН. Да, видел. Но я так понимаю, он же не действующий?
ВЕРА. Да, сейчас там ПТУ. Но для студентов это здание неудобное. Их бы переселить куда-нибудь. А здание церкви восстановить. Попросить, чтобы прислали из области батюшку. Здесь до войны приход был.
НАХАБИН (подавшись вперед). Очень интересная идея. Но ведь восстановление церкви – это большие деньги. А где их взять? Неужто пожертвования?
ВЕРА. Конечно, можно попробовать собрать, но я сомневаюсь… У нас народ прижимистый. Нужно постараться выбить строчку в городском бюджете. Это я возьму на себя. В этом деле главное начать.
НАХАБИН. Согласен, Вера Владимировна. Да, это красиво может получиться. Я прямо вижу заголовок: "Успешная предпринимательница защищает духовные ценности". Нет, лучше – "восстанавливает духовные ценности". В общем, я подумаю, как лучше написать. А чем я могу вам помочь?
ВЕРА. Я слышала, вы дружите с Патриархом…
НАХАБИН. Не, не с Патриархом, куда мне.
ВЕРА. Ну вы поняли, не с московским, а с этим, с областным. С митрополитом.
НАХАБИН (важно). Это называется архиепископ. Архиепископ Волоковецкий и Великоустюжский Мефодий. Да, он фотографией увлекается, у него даже выставка в Москве была, "Северная Фиваида", я вместе с ним на открытие ездил…
ВЕРА. Вы можете с ним поговорить?
НАХАБИН. О чем?
ВЕРА. Чтобы он прислал к нам батюшку.
НАХАБИН. Ну, Вера Владимировна, это не так просто…
ВЕРА. Я понимаю. А что это мы с вами один чаек гоняем. Может, коньячку?
НАХАБИН (задумчиво). Да можно так-то.
Входит Ольга.
НАХАБИН. Здравствуйте.
Ольга идет к себе в комнату.
ВЕРА. Оля, с тобой поздоровались.
НАХАБИН. Ничего, у молодежи нынче так принято.
ВЕРА. Оля!
НАХАБИН. Да не беспокойтесь.
ВЕРА. Подождите, минуточку.
Вера идет в комнату к Ольге.
14. ИНТ. КОМНАТА ОЛЬГИ. ВЕЧЕР
Ольга лежит на кровати лицом вниз. Вера садится рядом.
ВЕРА. Оля, что с тобой?
ОЛЬГА. Отстань.
ВЕРА. Оля, тебя кто-то обидел?
ОЛЬГА. Да.
ВЕРА. Кто?
ОЛЬГА. Тебе зачем?
ВЕРА. Как это зачем? Как это зачем?
Ольга поворачивается к Вере. Вера ахает. Ольга вся в грязи.
ВЕРА. Ты где это валялась?
ОЛЬГА. В грязи.
ВЕРА. Оля… ты пьяная?
ОЛЬГА. Пьяная, успокойся.
ВЕРА. Кто тебе разрешил… кто тебе водку продал?
ОЛЬГА. При чем тут твоя водка.
ВЕРА. Это не водка? Это одеколон? Ты пила одеколон? За что же мне это… как же так…
ОЛЬГА. Мама, ты ни в чем не виновата. Я сама…
ВЕРА. Зачем, Оля, зачем ты это делаешь? Неужели тебе меня не жалко? Что люди-то скажут? Муж сбежал, дочка пьет.
ОЛЬГА. Не только пьет, еще и гуляет.
ВЕРА. Что?
ОЛЬГА. Что слышала.
Вера бьет Ольгу по лицу. Бьет снова и снова. Ольга не защищается.
ОЛЬГА. Давай, убей лучше.
ВЕРА. Тварь, тварь! Убью! С кем? Кто? Обоих убью!