Марина. Богом тебе клянусь, как вернутся, я приеду к тебе, где б ни был ты!
Иван. Господи! Две любви были у меня за всю жизнь: ты и революция. А я только революции нужен, с ней и останусь. Думал, вдвоем поедем, но к тебе разве достучишься?
Марина. Ты давно достучался, Ваня! Считай, что я поехала с тобой. Только другим поездом… А сейчас не томись понапрасну. Я постирушку затеяла, давай грязное белье, и самого тебя помою.
Растерявшийся было Иван осмелел, снимает с себя доспехи - кожаную куртку, пулеметные ленты, кирзовые сапоги…
Звучит финальная музыка - этюд № 4 (образ дороги, несущейся сказочной тройки-птицы).
ЗАНАВЕС
Конец I акта
АКТ ВТОРОЙ
Справа - место действия Рахманиновых (его квартира, и сцена, и номера в гостинице, и т. д.). Слева - все, что касается российских сцен (вход в подмосковную квартиру, сцены отступления Красной Армии и, наконец, сцена под Сталинградом). Звучит этюд № 4 (образ дороги - сказочной тройки-птицы).
Ведущий ( на фоне музыки ). Началась изнурительная, выматывающая работа, не оставляющая времени для творчества. Любитель налаженного, прочного быта лишился точки прикрепления к земной тверди. Его дом был на колесах, как у цыгана, хотя кибитка имела вид комфортабельного пульмановского вагона и тащил ее мощный локомотив, а не заморенная лошаденка. Лос-Анджелес, Атланта, Филадельфия, Бостон, Чикаго. Приехали, отыграли концерты и снова в путь. В безостановочной гонке минуло десятилетие. Недолгий отдых Рахманиновы проводили в Швейцарии.
Этюд № 4 затихает, звучит 3-я часть Элегического трио (образ душевного смятения, отчаяния).
У РАХМАНИНОВЫХ
Вид на берег озера. За чайным столом Рахманинов и Наталья Александровна.
Рахм. Кажется, я нашел, что нужно. Прекрасный вид, кругом вода. Правда, говорят, место дождливое. А разве в Ивановке не шли все время дожди?
Наташа. Я вижу, тебя не перестало тянуть к земле?
Рахм. ( пропуская мимо ушей ). Наш дом будет называться Сенар - Се-ргей, На-таша, Ра-хманиновы.
Наташа. Ты верил, что успех придет к тебе так быстро?
Рахм. Успех? Ты хочешь сказать - деньги? Ведь им я нужен только как пианист. Рахманинов-композитор их мало интересует. Боже мой, я совсем ничего не пишу… За несколько лет я не создал ни одного оригинального сочинения. Я как изгнанник, лишившись музыкальных корней, традиций, родной почвы, потерял желание творить… потерял самого себя.
Наташа. Музыка придет, Сергей, это период акклиматизации.
Рахм. Откуда она возьмется? Из вони бензозаправочных, ритмов джаза, размашистых объятий и ледяного холода?.. Прости, Наташа, из меня выветрились остатки хорошего воспитания. Может, это тоже издержки акклиматизации? Когда она пройдет?
Наташа. Пройдет… Если не станет ностальгией.
Рахм. Это исключается! Ивановки больше не существует!
Наташа. Ты ошибаешься! Ивановка есть, только это уже другая Ивановка.
Рахм. Нашей Ивановкой станет Сенар!
Наташа. Не обольщайся, мой друг. Никакое место на свете не станет для тебя Ивановкой.
Рахм. Как у Бунина:
В то селенье, где шли молодые года,
В старый дом, где я первые песни слагал,
Где я счастья и радости в юности ждал,
Я теперь не вернусь никогда, никогда!!!
Наташа. Зато мы снова богаты.
Рахм. А что, если на все плюнуть?
Наташа . На дочерей, чья жизнь связана здесь по рукам и ногам? Плюнуть на контракты и неустойку?
Рахм. Неустойка - да! ( Пауза .) Боже мой, какое тут небо!.. Поистине небо рая! Если это рай, то я… хотел бы очутиться в аду!.. Прости, Наташа, я утратил самоконтроль… Это беспрерывное расчесывание болячек… самоедство… Ты обратила внимание, сколько здесь веселых туристов, особенно англичан? Тебе не кажется, что зажиточные англичанки в старости превращаются в лошадей? Они не говорят, а ржут… У них огромная голова… жесткие… резцы, и мне хочется дать им сена!..
Наташа. То ли у нас в Ивановке - сплошь писаные красавицы!
Рахм. Я вообще поклонник отечественной красоты.
Наташа. В конце концов, я тоже русская!
Рахм. А как же! Ты не замечаешь, как на тебя заглядываются. На старости лет я стал тебя ревновать.
Наташа. К кому?
Рахм. Ко всем. К липким, назойливым взглядам. Здесь встают, когда женщина входит в трамвай, и тут же мысленно ее раздевают. Женщин не уважают.
Наташа. Не то что у нас в Ивановке!
Рахм. Ты не смейся! Русский мужик может прибить жену, но он ее чтит, она ему во всем друг, защитник и спасенье. Западная эмансипация - сплошное лицемерие. Настоящее равенство только у нас.
Наташа. Где это "у нас", Сережа?
Рахм. На Родине! В России!
Наташа. Мы же совсем не знаем сегодняшней России. Газетные сплетни, слухи, анекдоты, хула и восторги - это еще не Россия! А как там пахнет сейчас, как выглядят улицы, прохожие, о чем разговаривают, спорят, как гуляют в праздники, как плачут, смеются, поют, танцуют… ( Пауза .) Не хотела тебе говорить… думала сюрпризом… Раз не мы к Родине, то пусть хотя бы Родина к нам… Я вызвала Марину.
Музыка стихла. Пауза.
Рахм. Как тебе удалось?
Наташа. Очень просто. Послала письмо, деньги. Все объяснила. Никаких препятствий не чинили.
Рахм. Бог мой!.. Марина едет!
Рахманинов подбежал к роялю и заиграл 4-ю часть Первой сюиты (картины колокольной стихии).
Рахм. Срочно вызову Федора! Он сам люто тоскует… Хоть душу отведет! Устроим русский пир: со щами, пирогами, блинами и песнями. ( Пауза .) А как же комиссар Иван ее отпустил?
Наташа. Иван в деревне. Если он и комиссар, то очень маленький.
Рахм. А она ведь уже не молода!
Наташа. Почти моих лет; но у меня взрослые дочери, внучка, а у нее?
Рахм. Я начинаю другими глазами смотреть на Ивана. Мы действительно заели ее век.
Наташа. И продолжаем это делать…
Рахм. ( кричит как мальчишка ). Марина едет!.. Марина!
У ПОДЪЕЗДА ДОМА РАХМАНИНОВЫХ В МОСКВЕ
Та же надпись на доме: "Страстной бульвар", и над ней красный флаг. По оркестровой дорожке к подъезду подходит пожилой в картузе и кожанке человек - Иван. Позвонил, вышел домоуправляющий в очках - Черняк.
Черняк. Вам кого?
Иван. Сам знаю кого.
Черняк. Но я тоже хотел бы знать, как председатель домкома, как лицо, которому доверены ключи.
Иван. Какие тебе ключи доверены? Мне Марину Петровну!
Черняк. От квартиры. Марина Петровна, уезжая, оставила мне ключи и просила доглядеть.
Иван. Куда она уехала, мать твою! Ее не сдвинешь с ихнего барахла!
Черняк. Марина Петровна уехала в Швейцарию.
Иван. А далеко это?
Черняк. За углом. Сперва по Большой Дмитровке, затем на Варшавское шоссе, не больше трех с половиной тысяч километров.
Иван. Твое фамилие Черняк, точно? Ты меня не помнишь, часом? Я к Марине приходил как ихний муж.
Черняк. Не знал, что Марина Петровна замужем.
Иван. Я с Тамбовщины. Мы вообще гражданским браком! По-революционному! Вот мой партбилет!
Черняк посмотрел и проникся доверием.
Иван. Слушай, товарищ Черняк, пусти меня в квартиру, может, я письмо какое найду с адресом.
Черняк. Зайдем. Перекусим, плеснем на сердце?
Иван. Спасибо. Я, по правде, с самой Ивановки не жрамши!
Черняк и за ним Иван уходят в дом.
У РАХМАНИНОВЫХ (в Швейцарии)
Утопая в креслах, сидят Рахманинов , Наталья Александровна , Федор Шаляпин . В стороне, приводя себя в порядок после долгого пути, сидит Марина .
Рахм. И памятник Пушкину стоит?
Марина. Куда же ему деться? Все на своем месте, Сергей Васильевич!
Шаляпин. А Василий Блаженный?
Марина. Розовеет в лучах солнца…
Шаляпин. А Минин и Пожарский?
Марина. За Пожарского не скажу, а Минин точно на месте!..
Шаляпин. А Большой театр? А Ново-Московская?
Марина. Это что?
Шаляпин. Ресторан. За Москворецким мостом. Любимый ресторан Петра Ильича Чайковского… Кислыми щами накормишь?
Марина. А как же, Федор Иванович! Квашеной капусты целый бочонок привезла. И грибов сушеных. И кулебяка будет, и пироги с рыбой, визигой, ливером…
Шаляпин. А песни будут?
Марина. Все, что пожелаете!
Шаляпин. А что у вас поют?
Марина. Да всякое. И революционное, и про Красную Армию, и про любовь.
Шаляпин. Спой!
Марина ( поет ).
Мы красная кавалерия, и про нас
Былинники речистые ведут рассказ
О том, как в ночи ясные,
О том, как в дни ненастные…
Шаляпин ( подхватил ).
Мы прямо, мы смело в бой идем!
Рахм. Секретный агент большевиков. Шаляпин выдал себя порывом советского патриотизма.
Шаляпин. А вы думали, обломы, я не знаю, что поют на Родине? Все знаю: от "Кирпичиков" до отличных красноармейских песен. Сам не раз певал. Марина, спойте еще что-нибудь.
Наташа. Марина частушки знает, местные, тамбовские. Правда, иные несколько вольного содержания.
Шаляпин. Но мы вроде совершеннолетние!
Марина. Стыдно петь такую чушь, Федор Иванович!
Шаляпин. Взрослым людям такая чушь, что детям сказка.
Марина ( поет ).
Ах ты, барин, милый барин,
Мою Нюрку не замай,
Не нахальствуй, как татарин,
Не зови ее в сарай!
Шаляпин ( взревел от удовольствия ). Э-эх!!! Черт возьми!!!
Марина ( поет ).
То не ветер обормот
По степи мотается, -
Милку взяли в оборот,
Сережки колыхаются!
Шаляпин. Очень образно! Откуда вы их знаете?
Марина. У нас мужик один есть - Иван. Каждый вечер новые приносит.
Шаляпин. А теперь спойте про любовь.
Марина ( поет ).
Сирень цветет.
Не плачь - придет.
Ах, Боря, грудь больно.
Любила, довольно.
Шаляпин. Вот что пришло на смену твоей "Сирени", Сережа!
Марина. Сергей Васильевич, сыграйте настоящую вашу "Сирень". А вы, Федор Иванович, спойте! Очень, очень прошу вас!
Рахманинов играет на рояле свою "Сирень", Шаляпин и Наталья Александровна подпевают. Марина убегает и возвращается с цветами - букетом белой сирени.
Марина. Это вам, Сергей Васильевич! Наша, ивановская!
Рахм. Спасибо, Марина! Вы сделали мне бесценный подарок!
Шаляпин. Что-то к щам потянуло!.. Музыки хочу!.. Музыки… и щей!
Рахманинов заиграл 1-ю часть "Колоколов".
У ПОДЪЕЗДА ДОМА РАХМАНИНОВЫХ В МОСКВЕ
Продолжают звучать все те же "Колокола" (1-я часть). Из подъезда выходит Иван с письмом в руках, за ним Черняк.
Иван. Трудно сейчас в деревне, товарищ Черняк, исключительно трудно. Кулачье и вообще заможние… скрывают хлеб! Но ничего, мы им хребет перебьем. ( Подает конверт .) Черняк, можешь ты это прочесть?
Черняк. Конечно, могу. Тут по-немецки… Она в Швейцарии, как я вам и сказал. У меня есть переписанный адрес. Зайдем, я перепишу и по-русски, и по-немецки. Заодно чебурахнем по второй! Пошли! Где наша не пропадала!
Черняк и Иван снова уходят в дом.
У РАХМАНИНОВЫХ
В комнате двое: Рахманинов и Шаляпин.
Шаляпин. Все у вас вкуснотища, но щей таких не едал и сам Манилов.
Рахм. Так и есть… Щи готовила Марина.
Шаляпин. Это какая-то чудо-девка. Весь день только о ней слышу. Растревожила меня ваша Марина. Вот уж поистине лик России. Да… "Есть женщины в русских селеньях!.." Глядишь на нее и чувствуешь: вот она, жизнь! А тут все ненастоящее, все из папье-маше: люди, дома, мебель, жареный гусь, мысли, чувства и главное - хлеб. Я с ума схожу по русскому хлебу.
Рахм. Ты же получал хлеб из Риги…
Шаляпин. Бросил! Приходит черствым! Вот куплю землицы и буду свой хлебушко жевать. Баню построю, настоящую, русскую, с липовыми полками, с мятным веником. Не может русский человек без бани, никакие ванны и бассейны ее не заменят: снаружи чисто, а внутри - копоть. Баня, парильня тебя изнутри моет, весь нагар снимает… Да что говорить - только душу бередить. Взять бы сейчас да на тройке с бубенцами и цыганами! К "Яру" или на "Черную речку". А помнишь - знаменитый хор Соколовского? ( Декламирует .)
Что может быть прелестней,
Когда, любовь тая,
(Вместе.)
Гостей встречает песней
Цыганская семья?!
Шаляпин. Да ты не кутил, только цыган слушал да слезу точил. Не умеешь ты жить, вечно на монастырь лицом смотришь!
Рахм. Молчи, балаболка! Что ты мелешь?
Шаляпин. Сам молчи, татарская рожа! Я все говорю, как есть!
Рахм. А зачем ты уехал из России? ( Пауза .)
Шаляпин. Я без России жить не могу. Я не создал ни одной новой роли. Все пробавляюсь старьем. Да разве тут чего создашь? Воздуха нет. Да и никому не надо! Главное - имя и реклама! Я хочу петь Мельника, Досифея, Фарлафа - этих опер не ставят. Мне осточертел Мефистофель во всех видах…
Рахм. Ну и ехал бы назад!
Шаляпин. А ты чего не едешь?
Рахм. Моей России нет, а эта примет ли - не знаю!
Шаляпин. Шаляпина все примут.
Рахм. Вот и поезжай домой к бородинскому хлебу и парилке.
Шаляпин. Чего ты пристал как банный лист!.. У меня душа болит!..
Рахм. Ничего у тебя не болит. Хочешь, я тебе скажу, почему мы оба уехали и не вернулись, как многие другие?
Шаляпин. Почему?
Рахм. Не жди высоких материй… Не жди достоевщины… Причина одна, простая, как орех, - мы очень любим деньги. Вот и все.
Шаляпин. То есть как - все?
Рахм. Вот так! Мы молодые начали с нуля и вышли в тузы. А потом всего лишились. В революции гибнут и большие ценности - это в порядке вещей! Собинов, Нежданова, многие другие остались в России делить ее горький хлеб, а мы не захотели. Нам бы скорее новый счет в банке. Конечно, у нас было трудное детство… Верно! Жилось тебе неважно, а аппетит всегда был отменный: аппетит не только к щам, но к красивой, широкой жизни, треску и блеску! Пришли успех и богатство, и, казалось, навсегда… И вдруг - полный крах… Начинай сначала! Ты еще довольно долго продержался у разбитого корыта… Я сразу сбежал!
Шаляпин. Значит, я лучше тебя?
Рахм. Нет. Мы два сапога пара! Но я хоть не занимаюсь самообманом. ( Пауза .)
Шаляпин. А я все-таки построю баню!..
Рахм. Делай складную, чтобы таскать по гастролям!
Шаляпин. До чего же все это грустно!..
Рахм. Грустно до отчаянья! А все дело в том, что френги-менги любят деньги.
Шаляпин. Что еще за "френги-менги"?
Рахм. Френги - это такие, как ты, менги - это такие, как я. А деньги - то, что нас с тобой губит.
Шаляпин громко, но безрадостно захохотал.
Рахманинов подошел к роялю и заиграл романс "Ночь печальная" на слова И. А. Бунина.
Душа полна печали, смутными мечтами о счастье…
У ПОДЪЕЗДА МОСКОВСКОЙ КВАРТИРЫ РАХМАНИНОВЫХ
Уже навеселе выходят из подъезда Иван , за ним заметно захмелевший тов. Черняк . Иван достал из кожанки аккуратно свернутый листок из альбома.
Иван. Послушай, Черняк, стихи и, если дерьмо, скажи честно:
При знаме, если умирать,
Стоять я буду, не робея,
И, дух последний испуская,
Образ Марины обнимать.
Пауза. Звучит музыка.
Черняк. В стихах я понимаю, как в сельском хозяйстве. Но по-моему, замечательно. Это Демьяна Бедного?
Иван. Мое! Дошел до точки!