Любители планировать
Эдгар По мог бы стать иконой для планировщиков. Он говорил:
Совершенно ясно, что всякий сюжет, достойный так называться, должно тщательно разработать до развязки, прежде нежели браться за перо. Только ни на миг не упуская из виду развязку, мы сможем придать сюжету необходимую последовательность или причинность и заставить события и особенно интонации в любом пункте повествования способствовать развитию замысла.
А вот какого мнения придерживался Пэлем Вудхауз:
Это только вопрос терпения. Я просто сажусь и делаю заметки, одну за другой, их накапливается страниц четыреста, почти все они бесполезны, но в конце концов одна сцена все-таки встраивается в другую. Эта работа похожа на решение кроссворда: нужно вписать ответ сначала по вертикали, а потом по горизонтали, и, пока решения не сойдутся, дальше двигаться нельзя… Я должен четко понимать, в каком направлении двигаюсь, и еще до того, как начать писать, у меня есть полный сценарий.
Спонтанщики
(Да, я знаю, что такого слова не было - ну вот, теперь есть.)
В отличие от По и Вудхауза, Шелли Джексон отмечала, что не знает о сюжете ничегошеньки, до того как сядет за стол, и добавляла:
Мне было бы неинтересно писать книгу, если бы я заранее знала, что собираюсь в ней сказать.
Известный мастер детективного жанра Джордж Пелеканос далек от таких крайностей: прежде чем начать писать, он знает "очень мало", но представляет себе ситуацию и имеет смутное понятие о том, как собирается закончить книгу. Он говорит:
Я в основном сосредоточиваюсь на том, чтобы найти героев. Как только это удается, книга начинает писаться сама.
Еще один писатель, который рассчитывает, что герои помогут ему написать книгу, - драматург Эдвард Олби. Вот как он описывает творческий процесс:
Когда я сажусь за работу, то даже не знаю, какой фразой начать. Я понимаю, в каком направлении нужно двигаться, но совершенно не понимаю, как именно это делать. Я считаю, что герои должны сами определять развитие действия. Их поведение определяет, куда приведет их сюжет.
Стивен Кинг тоже говорит, что "почти ничего не знает".
Может быть, перспектива начинать с чистого или почти чистого листа кому-то кажется пугающей, но Эдгар Доктороу утверждает:
Литература - это исследование. Начинаешь ниоткуда и учишься на ходу… Литература подобна вождению ночью в тумане. Видишь только свет собственных фар, но даже так можно успешно проделать весь путь… Литература - это общественно приемлемая форма шизофрении.
Иногда, когда сюжет постепенно открывается писателю, это может произвести неожиданный эффект. Драматург Джон Гуэйр говорит:
До сих пор помню, как меня стошнило, когда я понял, какой должна быть концовка "Дома голубых листьев". Когда сочинитель песен понимает истинную ценность своей работы, он осознает, что должен убить жену, чтобы не оставлять свидетелей.
Промежуточные мнения
Пол Остер - один из многих писателей, которые занимают промежуточную позицию между двумя этими крайностями. Он говорит, что приступает к написанию, имея
общее ощущение композиции, примерно понимая, какими будут начало, середина и концовка, но, когда начинаешь работать, все обязательно меняется, и часто книга, которую собирался написать сначала, превращается в совсем другое произведение.
Майкл Чабон составляет план,
но не с самого начала. И он никогда не содержит всех деталей. При этом обычно три пятых плана в процессе написания книги вылетают из головы и так и не попадают в сюжет. Чаще всего в конце я просто проклинаю того типа, который составил этот чертов план.
Когда Эми Тан спросили, составляет ли она план для книги, она ответила:
Раньше я всегда отвечала, что нет, но теперь думаю, что это не так. В каком-то смысле у меня бывали планы, но, конечно, не те, которым учат в школе. Иногда я вкратце записываю то, что, по моим представлениям, должно составить общий скелет книги. Эти загадочные письмена понятны мне одной. Или же я сижу и составляю краткий конспект - от трех до десяти страниц - ее темы и содержания. Могу набросать схему развития действия в определенной главе. Ее хорошо иметь перед глазами, потому что потом легко перейти к следующей части и сказать себе: "А вот нужно было включить вот это или вот это".
Габриэль Гарсиа Маркес предполагал, что стратегия, которая хорошо работает в начале, может оказаться далеко не лучшей после длительной работы:
Когда я писал первые рассказы, у меня была общая идея по поводу настроения книги, но я позволял себе положиться на случай. Лучший в жизни совет, который я получил, был такой. В молодости, когда на тебя снисходят потоки вдохновения, работать подобным образом вполне возможно. Но мне сказали, что, если я не научусь писательской технике, потом у меня возникнут проблемы: вдохновение уйдет, а техники, чтобы компенсировать это, будет недоставать. Если бы я не понял этого вовремя, сейчас я не смог бы составлять композиционные планы своих книг. Композиция - это чисто техническая проблема, и если не научиться ей вовремя, то ею уже не овладеешь никогда.
Если вы пишете сценарий, то можно начинать работать без всякого плана, во всяком случае, когда вы пишете для себя. Если же сценарий спонсирует кто-то другой, ему может понадобиться полный сюжетный план, иначе он просто не раскошелится. Обычно такой план составляют в форме синопсиса, причем пишут его в настоящем времени и часто разбивают на три действия (подробнее о них расскажем в главе 17).
Неважно, работаете ли вы по заранее созданному плану или открываете для себя собственное произведение с каждой новой страницей. Главное - вы должны достичь того, чтобы ваши герои и повествование соответствовали друг другу. Взаимоотношения между этими элементами рассмотрим в следующей главе.
От советов к д елу!
Большинство писателей пришли к своей позиции по отношению к планированию методом проб и ошибок. Тем не менее можно принять некоторые меры (особенно в начале писательской карьеры), способные сэкономить время и силы.
К ДЕЛУ. Если вы не уверены, хотите ли планировать сюжет заранее и в каком виде собираетесь это делать, ответьте на следующие вопросы:
Насколько удобно вам работать спонтанно? Если вы не привыкли к неожиданностям в жизни, то и в творчестве они, возможно, тоже не придутся вам по вкусу.
Попробуйте писать без плана. Если вскоре столкнетесь с потерей вдохновения или повествование зайдет в тупик - это признак того, что вы, возможно, относитесь к приверженцам планирования.
Когда вы пишете, останавливайтесь иногда, чтобы занести в блокнот некоторые мысли по поводу того, что, с вашей точки зрения, должно случиться дальше. Обратите внимание на то, как далеко по сюжету заходят эти мысли.
Если вы решили детально распланировать книгу, но оказалось, что в ходе работы потеряли к ней интерес, смело рвите этот план, и пусть вами руководят герои книги и ваша собственная интуиция.
15
Герои - это сюжеты (и наоборот)
Возможно, на вопрос о том, что появляется первым - персонажи или сюжет, - так и не будет дано ответа. Впрочем, тут и спорить бессмысленно, потому что для сюжета нужны персонажи (конечно, они могут и не быть людьми), а когда персонажи начинают взаимодействовать друг с другом, появляется по крайней мере возможность сюжета.
Эдвард Форстер сразу же берет быка за рога:
Дадим определение сюжету. Как мы уже сказали, фабула - это последовательность событий, происходящих друг за другом. Сюжет - это тоже последовательность событий, но упор делается на их причинные связи. "Король умер, потом умерла королева" - это фабула. "Король умер, потом королева умерла от горя" - это сюжет.
Очевидно, разумеется, что герои и сюжет должны сочетаться друг с другом. Если ваши персонажи будут действовать логичным для себя образом, это облегчит работу над сюжетом. Но если потребности сюжета перевесят правила реалистичности персонажа, это может завести вас не туда. Бен Нюберг утверждает:
Совершенно нечестно так планировать сюжет, что приключения, в которые попадают персонажи, превышают их возможности или желания добиться того, что от них требуется. Герою приходится делать то, чего он сделать явно не может (иногда это вообще никому не под силу), или то, чего никто не согласится делать в здравом уме.
В некоторых видах жанровой литературы, впрочем, это приемлемо: например, в романе-ужастике молодая чувствительная девушка непременно заходит в тесную комнату, откуда доносятся странные звуки. Обычно, впрочем, это подрывает доверие к реалистичности персонажа и сюжета.
Сюжет и эволюция образа героя
Как мы уже говорили в разделе о героях, в романах и фильмах часто имеет место эволюция героя - с ним происходят какие-то изменения. В большинстве голливудских фильмов герой меняется от худшего (эгоцентризм, бесчувственность, жадность) к лучшему (забота о других, способность любить, щедрость). Это верно и для некоторых романов. В частности, книга Синклера Льюиса "Додсворт" повествует о менеджере автомобильной компании Джордже Додсворте, который в начале кажется типичным американским представителем среднего класса 1920-х годов, приверженцем прогресса, но в конце приходит к пониманию европейской истории и культуры. Эти перемены происходят параллельно с распадом его брака.
Порой перемены в герое идут в обратном направлении - например, у Макбета или Майкла Корлеоне в кинотрилогии "Крестный отец". Если эволюция хорошо мотивирована, она кажется естественной. Однако существуют три основные проблемы, из-за которых развитие образа иногда выглядит неуклюже.
Масштаб изменений не соответствует масштабу якобы вызвавших эти изменения событий
Если вашего героя снедает жадность, один разговор с нищим вряд ли сделает из него альтруиста. Мы по собственному опыту и наблюдениям знаем, что серьезные изменения вызываются не менее серьезными событиями. Если вы когда-нибудь читали список того, что вызывает наибольший стресс, это уже большое подспорье: быть на волосок от смерти, потерять любимого человека, сильно заболеть, развестись, потерять работу. Если вы хотите, чтобы ваш герой резко переменился, в книге должно произойти одно или даже несколько событий такого рода. Помните, что на Скруджа Диккенсу пришлось "потратить" трех призраков, одного оказалось недостаточно.
Иногда мотивация вообще отсутствует. В фильме "Общество мертвых поэтов" учитель, которого играет Робин Уильямс, - это эксцентричный персонаж, который на свой страх и риск учит ребят противостоять общепринятому мнению, не бояться риска и ценить самовыражение выше общественных норм. Удивительно, однако, как его вообще приняли на работу в такую консервативную школу. В оригинальном же сценарии Тома Шульмана оказывается, что учитель изначально имел вполне обычные взгляды, но потом узнал, что смертельно болен. Поняв, что он никогда не жил одним днем, он решает не дать своим ученикам повторить своих ошибок. Режиссер Питер Уир посчитал такую концовку слишком мрачной, и сценарий переписали в более оптимистичном ключе. Видимо, это не повредило фильму, раз уж он получил "Оскара". Однако сайт Bookrags.com сообщал, что Питер Уир после этого сожалел о своем решении.
К изменениям в сюжете в ущерб мотивировке может привести не только решение режиссера, но и реакция фокус-групп или тестовой аудитории. В фильме "Милашка в розовом" Молли Рингуолд играет бедную девушку, которая влюбляется в богатого парня. Приятель последнего говорит ему, что она неподходящая партия, и тот ее бросает. На школьном выпускном юноша понимает свою ошибку и просит ее вернуться. Но тем временем она узнает, что ее эксцентричный лучший друг, паренек по имени Даки, давно влюблен в нее, и она отвечает ему взаимностью. Богатого же парня она отвергает.
Точнее, так было до проверки на группе молодых девушек, целевой аудитории фильма, которая показала, что все ждут, что она вновь сойдется с богатым юношей. В результате, хотя с точки зрения мотивированности действий все это крайне неубедительно, сняли новую концовку: ее прежний состоятельный парень извиняется перед ней, она принимает его обратно, а ее друг Даки внезапно сходится с девушкой, которая до того в фильме вообще не обращала на него внимания.
Хотелось бы, конечно, чтобы сценарий остался прежним, но кассовые сборы ($40,5 миллионов в США, совсем неплохо для 1986 года) доказывают, что недостатки сюжета и героев не всегда обрекают фильм на низкую прибыль.
Одномерность изменений
Возьмем, к примеру, кризис среднего возраста у мужчин. Да, одно из его очевидных последствий - жертва кризиса покупает красную спортивную машину. Однако это явление можно отразить и при помощи множества небольших изменений: это, например, новая прическа (или парик, или имплантаты), изменение стиля одежды, посещение тренажерного зала и т. д. Я не предлагаю включать в книгу все эти варианты; это будет уже перебор. Но изменения должны быть видны на нескольких уровнях, и чем больше мелких, тончайших перемен вы сможете показать, тем лучше. Все они окажут воздействие и на взаимоотношения с другими персонажами, так что эти особенности тоже неплохо бы показать.
Слишком гладкие изменения
Мы, люди, меняемся с большим трудом. Путь изменений редко бывает гладок (а если бывает, то не представляет интереса для художественного произведения). Должны быть потери, нежелательные и непредвиденные побочные продукты изменений, сомнения и колебания.
Хотя изменения в человеческой натуре описываются во многих прекрасных книгах, Дайана Лефер говорит:
Меня смущает то, что жизненный опыт учит нас очень важной (может быть, даже шокирующей) истине: несмотря на все конфликты, столкновения и кризисы, люди часто не меняются, не хотят или не могут этого сделать.
Даже в Голливуде далеко не в любом фильме можно видеть эволюцию главного героя. Например, Джеймс Бонд почти не меняется. Не меняются убийца (или другие герои) в "Старикам здесь не место", Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид, взрослый Чарльз Фостер Кейн. Сейчас я пишу роман о молодых людях, в котором единственный, кто понимает, что происходит нечто нехорошее, - это подросток, которому никто не верит. Смысл книги - в решимости быть услышанным, даже если правда разрушит жизнь отца героя. Хотя подросток почти не меняется - только становится чуть менее наивным, чем в начале, я считаю, что роман достигает своей цели.
Напоследок замечу: если эволюция главного героя неорганична для сюжета, не пытайтесь встроить ее туда искусственно.
Искушение комедии
В комической стихии всегда так и подмывает заставить героя что-то сделать потому, что это служит вашей цели (в данном случае вызвать смех), а не потому, что герой действительно так бы поступил. Моим учителем в этом отношении был Дэнни Саймон, которого, к его досаде, больше знают как брата Нила Саймона, несмотря на то что он и сам успешный автор комедийных сценариев. Его принцип гласил: "Никогда не жертвуй реалистичностью образа ради шутки". И действительно, из шоу, для которых я работал в Голливуде в начале карьеры, помнят или, по крайней мере, повторяют по телевизору те шутки, где к комедийным героям подходили серьезно - из "Бенсона", например, или "Семейных уз".
Создавая сюжет комедии, я обычно беру такую фабулу, которая при желании могла бы стать и драмой; лишь особенности персонажей делают историю смешной. Представьте себе "Гамлета", написанного Вуди Алленом: комедия все равно получится, хотя и весьма черная. Примерно то же самое говорил мастер фарсов Рэй Куни в интервью The Times:
Сюжет хорошего фарса можно легко перенести в серьезную трагедию. Тема большинства трагедий - борьба личности против подавляющих сил, попытки противостоять этим силам, когда условия становятся еще более суровыми. Личность часто подвергается гонениям из-за недостатков характера и неспособности контролировать эти недостатки в условиях стресса. Но то же самое верно и для большей части моих фарсов!
Когда я редактировал комедийные сценарии, я всегда отмечал: чтобы сделать сценарий более смешным, нужно сделать его более реалистичным. Не более привычным, а лучше соответствующим героям и сложившейся ситуации. Это очень удивляло многих новичков, которые считали, что путь к смешному - это ударные строчки или невероятное поведение героев.
И в комедии, и в драме правила одни: герой и сюжет должны заключить счастливый брак и оставаться верными друг другу до гроба.
Типы фабулы
В лекции Курта Воннегута о творчестве он указывал на универсальность сказок и на примере структуры сказки "Золушка" рассматривал сюжет, который встречается во многих произведениях. Золушка изначально в угнетенном положении, она страдает от жестокости мачехи и сводных сестер. Неожиданно после приглашения на бал все меняется. Но возникает препятствие: сестры запрещают ей идти. Надежда вновь возникает в виде феи-крестной, которая дает Золушке прекрасное платье и хрустальные туфельки и снабжает ее каретой. На балу все идет хорошо, кажется, что Золушку ожидает триумф. Однако в полночь случается несчастье, она вынуждена бежать, по дороге теряя одну из хрустальных туфелек. Испытав недолгое счастье, теперь она еще печальнее прежнего. Хорошо, что Принц так сильно в нее влюблен, что не прекращает поисков, и, когда находит ее благодаря тому, что ей подошла хрустальная туфелька, они сочетаются браком и живут счастливо до конца своих дней.